И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

05.09.300 ПЗЭ, Планета Хардингхилл, система Хардинг «Еще до того, как высохли чернила на листе Мейденпульского мира, все понимали, что внутри отдельно взятого Вейла мира нет. И не факт, что будет. Миры, подконтрольные Джону Аррену и другим мятежникам, были совсем не затронуты войной, а вот системы лоялистов, например, тех же Графтонов, пострадали очень сильно. Солдаты Вейла очень хорошо показали себя в Войне Узурпатора и ни у кого не было особого желания выяснять отношения с лордом Орлиного Гнезда или высказывать вслух мнение о том, что Старый Сокол совершил ошибку, защищая свою честь, когда Эйрис показал себя безумным тираном. Но в последующие годы каждый из домов Вейла, недовольный властью Арренов, получил почти неограниченную финансовую и политическую поддержку со стороны Таргариенов. Оппозиционный блок был восстановлен и снова начал строить планы мятежа. Главным успехом Императора Рейгара и принца Эйгона стало то, что они смогли склонить на свою сторону наследника Вейла Робина Аррена и его мать Лизу, жену Джона Аррена. Однако же… В действительности это мало что изменило. Да, Графтоны смогли сплотить многие дома под знаменем с драконом. Линдерли, Уэйнвуды, Херси, Хардинги — все они пошли за ними. Каждый из этих домов согласился предать своего сюзерена, однако центром силы, как бы они ни старались, оставался Джон Аррен. Лучшие полководцы Графтонов погибли во время Войны Узурпатора, или Восстания Грейджоя, или застряли в Железных секторах. Зато такие влиятельные фигуры, как Йон Ройс, Хортон Редфорт, Бенедар Белмор и их лучшие офицеры, были вполне себе живы и готовы воевать, пусть их молодость и осталась позади. Сам факт того, сколько всего эти люди пережил — и при этом остались в живых до 300 ПЗЭ — говорил о многом. И, конечно, был сам Джон Аррен. Третий в списке тех, кого потом назовут Десятью Воителями. Один из самых опытных политиков и военачальников, Лорд-сегментум, проживший восемьдесят лет и переживший все беды, с которыми сталкивался все это время дом Таргариенов. Если подумать… Беднягам Хардингам просто не повезло, что их система оказалась так близко к Гнезду…» (из мемуаров «Последний полет Старого Сокола» Эртура Стоуна, 315 ПЗЭ). *** Первым, что он чувствовал на равнинах Хардингхилла, заваленных взорванными танками, разбившимися самолетами и трупами солдат, была вонь. Эдд знал много вещей, которые должны были дурно пахнуть. Но это… Эта вонь была просто ужасна. И она не ограничивалась разложением мертвых тел, облепленных воронами-падальщиками, и кислым запахом горящего прометия. Это… словно сама атмосфера наполнилась запахом запустения. И он не мог описать это чувство простыми словами. Как будто сама смерть и отчаяние тоже оставили свой след в атмосфере. — Да не кисни ты так, Скорбный! — хлопнул ему по плечу один из солдат-телохранителей. — Сегодня в Семь Преисподних попали не мы! — Поаккуратнее, — мрачно ответил Эдд. — Знамения темны, и смерть по-прежнему рядом с нами… Бенджен Лорн в ответ пожал широкими плечами и надел шлем. — И все равно ты слишком зацикливаешься на мрачных вещах. А я скажу, что нам очень повезло, что Хардинги перебросили большую часть своих войск на Порт-Гуллтаун. И им было банально некем защищаться. — Значит, мы умрем не здесь, а на Ньюкипе. Разницы нет. — Если ты и дальше будешь все время ныть, даже Неведомый от тебя сбежит, Скорбный… Они запустили прыжковые ранцы — и следом за ними в небо взмыли еще шесть десятков воинов Грейглена в таких же силовых доспехах Mk VIII «Сокол», которые, однозначно, были самым лучшим вариантом для штурмовых отрядов. На них они могли не просто перепрыгивать через препятствия, но и подолгу маневрировать в воздухе. И сейчас они летели над очередным полем битвы, открывая своему взору новые смерти и разрушения. Мертвые враги были повсюду. Внезапный удар застал большую часть гарнизона Хардингов врасплох, но некоторые все же попытались занять плацдармы во окрестностях столицы и сдержать объединенные силы Арренов, Толлеттов, Игенов и прочих. Ничего у них не вышло — и визоры Эдда ясно это подтверждали: повсюду валялись люди в синих доспехах, над которыми дополненная реальность услужливо рисовала черные метки, обозначающие изменников. Он не знал, что Графтон обещал Хардингам, на что они польстились, зная о том, что гнев Лорд-сегментума первым делом обрушится именно на них… Но они были единственными в западном субсегментуме Вейла, кто на это клюнул. Все окрестное пространство было окрашено в небесно-голубой цвет Арренов. И даже деньги не могли быть причиной — все знали, что таргариенское золото без остатка оседает в карманах «восточных», пока «западные» сохраняли верность Соколиному Трону и сидящему на нем Старику. А тут вдруг такое. Последние несколько часов Эдд Толлетт, прозванный Скорбным, прочесывал окрестные холмы в поисках недобитков. И не находил. Хардингхилл ему нравился. Неплохая планета, зеленая, теплая, влажная и почти без гор, в отличие от родного дома Толлеттов. Но за этим умиротворяющим спокойствием скрывалось нечто ужасное. Иначе как объяснить тот факт, что они в одиночку встали на сторону Таргариенов против всего своего сегментума? Когда звезда Хардинг стала клониться к горизонту, поступил вызов от командования. Их вызывали обратно в столицу и велели явиться в парадной броне. Тысячи и десятки тысяч солдат Арренов, Игенов, Толлеттов, Корбреев и других благородных, системных, планетарных и рыцарских домов в плотном строю маршировали по площади, на которой когда-то находилось несколько памятников, но несколько часов назад сверхтяжелая техника их инженерных войск превратила все в гладкую ровную поверхность. Сколько, интересно, человек участвовало в этом параде? По оценке Эдда — тысяч триста, не меньше. То есть почти все, кто участвовал в разгроме дома Хардингов. Развернулись гигантские экраны и на площадь, по которой они только что прошли, стали садиться орбитальные челноки. А дальше, после нескольких традиционных протоколов, на всех экранах возник их Лорд-сегментум, чье старое, благородное лицо было видно всем и каждому. — Солдаты Вейла! Я горжусь вами! Когда я призвал вас к оружию, чтобы покарать предателей, вы все откликнулись без промедления и сокрушили мятежников стремительной атакой! Я никогда не забуду вашей верности! Он был рад такое слышать. Но что они будут делать, когда Железный Трон объявит их всех изменниками и пошлет на них миллионы солдат? Сегодня Хардинги стояли перед ними на коленях, заклейменные, как предатели. Завтра на их месте могут оказаться они сами… Размышляя об этом, Эдд пропустил большую часть речи лорда Аррена, где он награждал отличившихся во время вторжения генералов и рыцарей. Остальные участники получили приятную надбавку к жалованию. Затем Старый Сокол замолчал и несколько воинов в силовой броне подвели к нему закованную в цепи женщину с кляпом во рту. — Пусть говорит, — сказал Джон Аррен с выражением лица, которое можно было назвать каким угодно, но только не радостным. Едва у нее вынули кляп, женщина обрушила на него поток оскорблений, от которых покраснел бы любой бывалый космический волк. Пикт-камеры сосредоточились на ее лице, безжалостно выворачивая наружу все недостатки внешности узницы. Если раньше она могла скрывать их обилием туши и прочей косметики, то сейчас вся эта краска, размазанная по лицу и одежде как попало, только усиливала ее уродство. Хотя, даже если бы ей дали умыться перед выходом, она и раньше никогда не была хорошенькой. Слишком большой нос, слишком жесткие волосы темно-каштанового цвета, да и фигура… Хотя ей было лет тридцать или около того, женщина выглядела заметно старше — в основном, благодаря прогрессирующему ожирению. — Леди Хардинг, я разрешил вам говорить просто из вежливости, — тихий голос Лорд-сегментума как ножом отрезал ее вопли. — Будьте вежливы и вы. Или я верну кляп туда, где ему положено быть. — Ха! Хромой Сокол боится, когда кто-то говорит ему правду в лицо? Аррен не пошевелил даже бровью, но Эдду показалось, что он с трудом сдерживается от того, чтобы закатить глаза. — Знаешь ли ты, Тиран из Гнезда, сколько юных душ погибло ради твоих чудовищных амбиций? — Знаю. Три тысячи двести с моей стороны, сто сорок пять с лишним тысяч с вашей, — спокойный и четкий ответ на мгновение ошеломил леди Хардинг, а затем она истерически рассмеялась. — Лжешь! Лжешь, изменник! Но ты не умеешь лгать! Мои доблестные воины убили сотни тысяч твоих вероломных головорезов! И те, кто уцелел, скоро будут перебиты, как бешеные псы! Мой муж и мои кузены скоро вернутся вместе с лордом Графтоном и их объединенным флотом — и тебе конец! — Может, и вернутся, — тон лорда Джона ясно говорил о том, что он готов к такому исходу. — Но сколько бы он ни привел с собой людей, это не отменяет того факта, что Хардинги предали мое доверие… снова. — Клятвы, которые мы дали дому Таргариенов, стократ важнее, чем все, что мы обещали старому дураку, потерявшему всех своих наследников и стоящему одной ногой в могиле! — Это я уже понял… И у всякого выбора есть цена. Вашей ценой станет лишение дома Хардингов всех титулов, всего имущества и всех привилегий. Верность должна вознаграждаться, вероломство — караться. Так всегда было и так всегда будет. Скорее всего, планете и звездной системе придется придумать новое название, когда я решу, какой из благородных домов достоин править здесь… А пока приводить этот мир к Согласию будет временная администрация под моим прямым контролем. — Мечтай, старик… Твой сын отменит этот указ сразу, как только перережет себе горло… — тон этой женщины говорил о том, что она действительно верила в такой исход. — Может, он и в самом деле попытается… Но вы этого уже не увидите. В этот момент на размазанном лице леди Хардинг появилось нечто вроде страха. — Я… я готова принять обеты Молчаливой… — Нет, — голос лорда Аррена внезапно зазвенел металлом и почти сразу один из его оруженосцев вложил в его руку тяжелый двусторонний вибротопор. — Я вам уже однажды доверился. И больше не приму никаких клятв и обетов ни от вас, ни от кого-либо из ваших вероломных друзей. — Лорд Графтон выпотрошит тебя, как свинью! Робин будет испражняться на твою могилу! Твоя жена сто раз наставляла тебе рога в твоей супружеской постели! — У вас все? — Да. Все. Зови своего палача и покончим с этим. Но он не стал никого звать. Вместо этого он повернулся лицом к своей армии. И заговорил с каждым из них. И Эдд почувствовал настоящую гордость за то, что ему посчастливилось служить такому человеку, как этот. — Много лет назад у меня был воспитанник. В его жилах почти не было андальской крови, а обычаи и законы, в которых он рос, сильно отличались от тех, которые мы, жители Вейла, считаем само собой разумеющимися. И как я учил его, так и он учил меня. Больше всего из того, что он мне говорил, я запомнил краеугольный камень жизненных устоев его народа — личную ответственность. Когда вырастает хороший урожай, долг лорда — сделать запасы и снабжать ими подданных в более трудные времена. Когда раздается зов к оружию, долг лорда — подготовить лучших солдат и вести их в бой. Когда выносится приговор… долг лорда — собственноручно оборвать жизнь приговоренного. Старый Сокол с трудом поднял над головой тяжелый топор и только тогда договорил оцепеневшей леди Хардинг. — Я слишком долго полагался на палачей… в этой грязной… но необходимой работе. Но больше этому не бывать! Сотни тысяч одобрительных криков подхватили его слова. И они стали еще громче, когда отрубленная голова скатилась по ступеням вниз, к ногам солдат.