И пусть Галактика горит огнем. Книга 4: Десять Воителей

13.10.300 ПЗЭ, Система Блэкуотер — Он жив… Когда-то давно, очень давно, еще до войны, эти слова вызвали бы радость и смех. Но сейчас… Теон обреченно закрыл глаза — но недостаточно быстро, чтобы Джейкейрис не успел разглядеть в них бездну отчаяния. Ну а Эйликс… Он с рычанием выхватил из кобуры лазпистолет и несколько раз выстрелил в парадный портрет Рейгара, повешенный в этой каюте в день спуска «Балериона» в космос и включения его в реестр Императорского флота. Если это не говорило о том, в каком состоянии пребывали отношения между бывшим кронпринцем и его ближайшим окружением… То, наверное, ничего не говорило. — Даже Неведомый не захотел взять его к себе, — Теон все же нашел в себе силы придумать более-менее спокойный ответ. — Почему я не удивлен? — Неведомый… или кто-то еще? — мрачно переспросил Эйликс. И Джейкейрис, как бы ему ни хотелось возразить, понимал, что Лэнгворд, по большому счету, прав. — Я не могу ручаться, но… Я склоняюсь к тому, что ему просто повезло, — ответил изгнанный лорд Дрифтмарка. — Я не сомневаюсь в том, что Красные Жрецы, будь они прокляты, могли бы поставить его на ноги, вот только… Я не уверен, что на планете или во флоте остался еще хотя бы один из них. Возможно, и остался. Я ни в чем не могу быть уверен — после того, что они уже совершили… И не могу сказать, на что они еще способны. Но эти способности далеко превосходят человеческие. Я не знаю, кто их им дает… Но это не наши боги. Тем не менее, твои канониры, Эйликс, сумели уничтожить их корабль — и они ничего с этим не могли поделать. Таким образом, даже если кто-то из них и уцелел, и даже если этот кто-то попытался исцелить своего «Азор Ахая», я не думаю, что ему это удалось бы. Раз уж они до сих пор этого не сделали… «Однако кто-то ведь поддерживает в нем жизнь, верно?» Впрочем, не стоило забывать и о том, что Эйгон был Императором, а значит, имел доступ к лучшим медицинским технологиям и специалистам, имеющимся в их распоряжении. Да, он до сих пор пребывал в коме в медцентре «Балериона», но будь на его месте кто-то другой, неважно, Таргариен или нет, с такими ранами он давно умер бы. Даже он до сих пор балансировал на грани. — И что он словил? — немного успокоившись, поинтересовался Лэнгворд. — К сожалению для наших несравненных императорских гвардейцев… — «Нет, ну а кто еще, спрашивается, должен отвечать за безопасность Императора, как не они?» — Каждая из полученных им ран, хоть и не смертельна, но очень тяжела. Выстрел со стены был нацелен Императору в голову, но он в последний момент успел повернуться и болт попал ему в горло, задев сонную артерию. Далее, когда он упал, солдаты Стонтона и примкнувшие к ним Золотые Кулаки бросились в отчаянную атаку, чтобы убедиться в том, что он действительно мертв. «Если бы ты только не повернулся в последний момент…» — думал Джейкейрис. Потом, конечно, солдаты зеленых попытались исправить оплошность невезучего — или, наоборот, везучего стрелка, но, сойдясь с Барристаном Селми и Эртуром Дейном… Они нашли только смерть. — Один из солдат успел располосовать Эйгону правую руку… Хорошо так располосовать. Старший корабельный мейстер не уверен, что они смогут ее спасти. Есть несколько попаданий и по ногам. Плюс один из последних врагов перед смертью активировал взрыватель плазменной гранаты в непосредственной близости… Громкий стон Теона заставил Джейкейриса замолчать — слишком громкий, чтобы быть искренним. — То есть, если я правильно понял, он изувечен и искалечен. И ни одна прекрасная дева не захочет даже смотреть в его прелестное личико, если, конечно, она не возбуждается от вида расчлененных трупов. — Теон, я знаю, что язык у тебя как помело, но это даже для тебя… — Хорошо. Ты прав, — внезапно присмирел Теон. — Я и правда палку перегнул. Маргери никогда его не любила. Поэтому я очень надеюсь, что она возбуждается от вида расчлененных трупов, если мы хотим получить наследника Трона. Эйликс все это время шепотом бормотал себе под нос отборные ругательства. И Джейкейрис скривился, когда разобрал некоторые из них. Но он не мог отрицать правоту своих друзей. В кровавой карусели событий последних дней они как-то забыли о том, какие возможные последствия все это принесет союзу Таргариенов и Тиреллов. Сын и наследник адмирала Люцериса Велариона около минуты пытался дышать ровно и успокоиться — и ему каким-то чудом это удалось. «Джейк, истерикой ничему не поможешь. Ты должен сохранять ясность ума и не поддаваться ярости. Ты — лорд Галактических Приливов…» Да, вся эта череда событий с самого начала была дорогой в пропасть. Начиная с самого решения устроить это наступление — да и самого факта того, как легко Администратум столицы, местная знать и простые граждане приняли власть узурпатора. Это лучше всего говорило о том, насколько тепло они относятся к памяти отца Эйгона. Если бы это было не так… Режим Визериса должен был рухнуть сразу, как только Первый флот покинул Хайгарден. Или, по крайней мере, когда они вошли в Челстед или Байуотер. И то, что этого не случилось, само по себе было нагляднейшим предупреждением о том, как низко они пали, насколько убогим стало влияние дома Таргариенов спустя триста лет после Завоевания. Еще не сделав первого выстрела, они потерпели чудовищное поражение — которое наверняка не упустит никто ни в Вестеросе, ни в Эссосе. Как бы они ни старались все засекретить. — Мы должны принять решительные меры. И очень быстро. Я приказал нашим войскам вернуться в места дислокации и на транспорты — для лечения, отдыха и пополнения припасов. Но я боюсь, что в нынешней атмосфере растерянности это может быть расценено как позорное отступление. Поэтому я обращаюсь к вам, что еще можно сделать. И ответы мне нужны срочно, пока эта проклятая операция не закончилась полным провалом и Империум, который мы клялись защищать, не сгинул в никуда. Эйликс и Теон переглянулись между собой. Грейджой заговорил первым. — На самом деле с военной частью все довольно просто, на мой взгляд. Я, конечно, не сразу узнаю последние новости, но даже я уже в курсе того, что Мейс Тирелл угробил весь Великий Флот к Вар… в смысле, к Неведомому. И что Ланнистеры, скорее всего, уже штурмуют Хайгарден. Но это если общую картину взять. А в нашем случае флот, которым мы штурмовали столицу, практически утратил боеспособность и не может участвовать ни в каких наступательных операциях, как минимум, еще несколько лет. Наши основные союзники среди врагов — я говорю о Коннингтонах и Графтонах — мертвы. Дарри и другие верные дома Ривера от нас отрезаны и мы ничего не можем сделать для того, чтобы им помочь. Блэкуотер… Восстание против узурпатора, на которое мы так надеялись, как вы все уже поняли, так и не началось. Единственный выживший сын последнего короля Железнорожденных иронично развел руками. — Что мы можем сделать в такой обстановке? В моем понимании, здесь выходов ровно столько же, как если тебя проглотили живьем — то есть два. Вариант первый — удерживаем Кингсланд до последнего теми силами, что у нас еще есть, додавливаем сопротивление врага и попутно разрушаем все, что еще осталось на планете… И не надо мотать головой, я не верю, что кто-нибудь из них согласится сдаться! В этом случае самым вероятным исходом будет дружеский визит визерисовского флота с Драконьего Камня, который доломает наши оставшиеся корабли за несколько минут, после чего наши войска будут заперты на планете… И уже сами будут сражаться в окружении врагов до последней капли крови… Единственным, что мог возразить Джейкейрис на его слова, было время, которое остатки Первого Блэкуотерского и Седьмого Просторского флотов могли продержаться против флота Драконьего Камня. Он сильно сомневался, что они протянут несколько минут. — А второй вариант? — Отступление. Немедленное. Все подбитые корабли, утратившие подвижность, но еще подлежащие ремонту — отбуксировать на Челстед. Все армии и дивизии, в которых осталось более пятидесяти процентов штатной численности — эвакуировать. Если меньше — оставить в качестве гарнизона. Нам очень повезло, что Челстед остался за нами. С ним у нас есть ремонтная база и опорный пункт, откуда мы готовы развивать наступление по двум векторам сразу. Во фразе «мы готовы развивать наступление» он не использовал слово «теоретически» — но оба собеседника прекрасно расслышали его. — Далее, все наименее пострадавшие дивизии и корпуса, не нуждающиеся в продолжительном восстановлении, должны как можно скорее вернуться на Хайгарден. Как и боевые корабли. Теперь, когда Кингсланд превратился в груду оплавленного шлака, все наши надежды на победу лежат в спасении дома Тиреллов. Если Хайгарден падет, нам конец. Мы, конечно, еще можем побегать туда-сюда, поотстреливаться… Но шансов у нас уже не будет. — Но… Когда мы покидали Хайгарден, мощь дома Тиреллов была неоспоримой… — неуверенно запротестовал Эйликс. — Теон прав, — перебил его Веларион. — Какой бы великой не была сила и власть Тиреллов до… Жатвы… сейчас она лишь тень себя былой. И благодаря нам она ослабнет еще больше. Я не знаю, насколько чувствительным ударом для них станет гибель лорда Рована… Но боюсь, что это будет тяжело. — Ланнистеры у ворот. В этот трудный час нужно отбросить все личные амбиции и встать плечом к плечу… — Лэнгворд изо всех сил пытался говорить убедительно, но даже у мертвеца это вышло бы лучше. — Даже если это и так, — в голосе Теона не было ни малейшей нотки веры в это. — Они будут стоять плечом к плечу ровно до того момента, как Тайвин Ланнистер сделает первый выстрел. Но даже если случится чудо и Тайвин проиграет… Вы понимаете, что будет дальше? Бейлор Хайтауэр станет в глазах всего сегментума героем и спасителем. А Мейс Тирелл так и останется величайшим неудачником в истории. И единственный боеспособный флот лоялистов останется под командованием сына лорда Лейтона… Догадываетесь, к чему это приведет? И вы, я надеюсь, помните, за кого вышла замуж младшая дочь лорда Хайтауэра? Так что даже в случае победы наше возвращение в Простор может закончиться тем, что Лейтон передаст Визерису наши головы. Но если чуда не произойдет и Ланнистеры победят… Тогда Хайтауэры, Пики, Флоренты и остальные швырнут оставшихся Тиреллов в пасть льву, а сами разбегутся кто куда. Нас в этом случае ждет примерно то же, что и в прошлом варианте. Только получатель наших голов изменится. Потому что мы обещали нашим знаменосцам череду сокрушительных побед — и только тогда они согласились пойти воевать за нас. Идти на верную смерть в качестве пушечного мяса они не станут. — Мы все равно должны вернуться на Хайгарден еще до того, как остынут пушки. Мы должны спасти хоть что-то… Эйликс выглядел так, будто уже готов был начать рвать на себе волосы. — Я… Я согласен с тем, что мы… не можем удержаться здесь… И те полки… над которыми потеряли контроль… в последнем бою… придется оставить здесь… Под огнем зеленых… Но я не верю, что мы можем еще хоть что-то спасти после такого разгрома. Даже если предположить, что мы успеем вернуться и защитить Хайгарден… Даже если дом Тиреллов удержится на вершине… Как быть с Императором? Он на грани жизни и смерти! И не факт, что он выживет! И если императрица Маргери не успела зачать наследника… Она уже и не успеет! Эйликс запоздало осекся, но он никогда не умел вести игру престолов, где одним из ключевых навыков была способность держать язык за зубами. Однако все прекрасно поняли, к чему он клонит. Если их брак не мог принести детей, значит, он был скорее рабской цепью, чем семицветной шелковой лентой, повязанной септоном. И, что еще хуже, когда брак между дочерью дома Тиреллов и наследным принцем еще только планировался, дом Таргариенов очевидно был старшим партнером этого союза. И никому в голову не пришло бы сомневаться в этом. Таргариены безраздельно правили Блэкуотером, куда стекались богатства со всего рукава Галактики. А Простор мог высасывать ресурсы из Шторма только с их благословения — и никак иначе. Это не они имели влияние на Лорд-сегментума Коннингтона, а Железный Трон. И Вейл они держали в кулаке — благодаря Графтонам, щедро подпитываемым из Императорского казначейства. И в Ривере у них были безоговорочные сторонники, вроде Дарри и Уэнтов… Если сплести все это воедино, дом Красного Дракона становился абсолютным гегемоном везде, куда они только хотели влезть. И они без труда могли обуздать амбиции Тайвина Ланнистера и всей его многочисленной родни. Но сегодня… Сегодняшние Семь Сегментумов изменились до неузнаваемости. И это за жалкие три месяца… Да, Тиреллы тоже получили серию болезненных ударов от несоизмеримо слабейшего противника, но по сравнению с тем, какой урон понесли драконы… В их тандеме они выдвинулись далеко вперед. И большая часть их сегментума все еще оставалась под их контролем. Да, их столичный мир тоже был осажден, но Хайгарден-Прайм не превратился в груду пепла, заваленную миллионами трупов. Так что теперь не Тиреллы находились в железном кулаке Таргариенов — а совсем наоборот. А если принять во внимание их последнее фиаско… Хотя каждый из них считал, что красивое слово «фиаско» не отражает и сотой доли постигшего их кошмара… Оленна Тирелл запросто могла решить сбросить за борт балласт в их лице. И попросить Звездного Отца аннулировать их брачный союз. И Уиллас, в отличие от Мейса, вряд ли станет ей возражать. Или даже примет такое решение сам. — Н-да… Это ты верно подметил. Как же нам быть с Императором? — Теон встал с дивана и схватил со стоящего на соседнем столике подноса бутылку коньяка. И три стакана. — Чтобы нас приняли на Хайгардене и не придушили в первую же минуту, мы должны предоставить им Императора — живого… и вменяемого. У Джейкейриса вдруг засосало под ложечкой. Ему очень не нравилось то, каким тоном говорил контр-адмирал — и то, что именно он говорил. — Ну если у тебя есть гениальный план, Грейджой, валяй… — бросил Эйликс. — Пока мы все не напились до полусмерти… И не согласились на любой бред, который ты предложишь. Теон усмехнулся, отхлебнул из стакана — и посмотрел на них с непривычно серьезным выражением лица. — Давайте начистоту. Мы пошли за Эйгоном потому, что верили, что он наш друг. И что он победит — и не забудет тех, кто шел с ним к победе. Ради этого наши дома вложили в его дело и погибель его врагов триллионы драконов… Но все, что я сейчас сказал… Все наши чаяния и надежды оказались ложью. Потому что у Эйгона нет друзей. Есть только враги — и рабы. И если он выживет и выздоровеет… Это будет самой ужасной катастрофой из всех. Потому что он, предоставленный самому себе, потеряет все оставшиеся миры и всех оставшихся сторонников. На радость всем врагам, каких у нас предостаточно. Признайтесь уже открыто — Эйгон никогда не станет хорошим Императором, даже если победит всех. Потому что он — живое воплощение всех мыслимых пороков. Он жесток. Он злобен. Он высокомерен. Он глуп. Он не желает никого слушать. Поэтому если мы хотим остаться в живых… Если мы хотим сохранить хоть какие-то шансы на победу… Он выжить не должен. Точка. Повисла гробовая тишина. То, о чем думали все трое, было, наконец, сказано вслух. — И в то же время нам нужен Император, живой и здоровый… — добавил Теон. И посмотрел на одного из своих собеседников так, что у него кровь в жилах застыла. А потом произнес тихим и очень жутким голосом: — Джейк… Займи его место. Слава Отцу Вышнему, что он успел проглотить коньяк. Если бы он сейчас подавился или расплескал напиток изо рта, это было бы совсем уж по-дурацки. — Хорошая шутка, Грейджой. Но я просил серьезно… — А кто сказал, что я шучу? Никто, кроме тебя, не сможет этого сделать. Ляжешь в апотекарион — а потом мы узнаем о скоропостижной кончине лорда Велариона… И о счастливом выздоровлении Императора Эйгона… — Теон, если ты намекаешь на то, что все валирийцы на одно лицо… Это не смешно. И тебе не стоило пить перед таким серьезным разговором, ты какой-то бред несешь… — Нет. Не бред. Его тушка останется лежать в стазе где-нибудь в дальнем трюме — а ты будешь править вместо него. Что, думаешь, у нас есть выбор? Нет, Джейк, все штатные императорские двойники сейчас на Хайгардене… А ты, вдобавок, знаешь его лучше нас всех. Повадки, манеры речи, другие особенности… — Да я на него даже не похож! — Ты меня слушаешь вообще или как? Ты выйдешь к народу из дверей апотекариона, как выздоровевший после ранений! А перед этим над твоим лицом хорошенько потрудятся хирургеоны… И даже если кому-то покажется, что Эйгон изменился после исцеления… Ну так мало ли что бывает после того, как разрывной болт в голову прилетает! Мало ли как у человека после излечения внешность меняется! И характер заодно! — Нет, нет, нет, это бред какой-то! Ты понимаешь, что будет, если кто-нибудь обнаружит следы пластической операции? — А ты забыл, сколько раз настоящий Эйгон под нож ложился по воле своего отца? Чтобы все признаки дорнийской крови стереть? — Нет… Даже если мы и попытаемся… Веларионы с Таргариенами не сочетались браком полторы сотни лет, со времен Эйгона III… И первый же генетический анализ… — Это тоже можно исправить, — внезапно подал голос сидевший до сих пор с открытым от изумления ртом Эйликс. — У лисенийских генеторов есть вирусные конструкты… Они могут вносить коррективы в саму ДНК. Лучше конечно брать для этого младенцев или детей… Но и на взрослых эта технология тоже действует… Джейкейрису хотелось кричать во весь голос. Они сами не заметили, как переступили грань смертельного предательства — и понеслись вперед со сверхсветовой скоростью. — Да и в конце-то концов — ты и так его законный преемник! — дожимал Теон. — Вот и принимай власть… Пусть и не совсем так, как мы думали раньше. Ответа не последовало. Они налили еще по одной, выпили. — Весело у вас дела идут, парни, — попытался улыбнуться Эйликс. — Но вы же понимаете, что будет, если… что-нибудь пойдет не так? Мы потеряем не только Императора, но и последнего из Веларионов. Не говоря уже о том, что с нами сделают, если мы попадемся на использовании запрещенной технологии… — он как будто забыл, что сам предложил это. — Не забывайте, что лисенийцы применяют ее в основном для фабрикации рабов с различными свойствами… — Тогда нам конец… — выдавил Джейкейрис. — Нет, — философски заметил Теон. — Если он выживет — вот тогда нам точно всем конец. А так… Так у нас есть шанс.