Моя гибридная кукла

      Мальчик не отпрянул, не сопротивлялся, когда сумасшедший мужчина схватил его за запястье. Он небрежно тащил его за собой, словно бездушную плюшевую игрушку. Чонгука со всех сторон окружила тревога, когда альфа стал направляться прямиком в тот лес, что источал опасностью.       Дитя, что же ты не борешься?       Чонгук следовал за ними. Это место казалось незнакомым, но вселяло ощутимый страх. Или крепкое сознание гибрида лишь упорно удерживало оборону. Поместье снаружи напоминало заброшенный амбар. Рядом в цепях лежал пёс, который вмиг оживился увидев людей. Чонгук узнал его. Альфа освободил чужое запястье, отвлекаясь на замки. Отпирает двери, а после пса от громоздких цепей. Чонгук неосознанно ходил по пятам, приходя в изумление от вида изнутри. Поместье было чем-то вроде лаборатории. Помимо оборудования посреди помещения стоял бункер, представляющий собой огромный белый шар. Застеленные белой простынёй массивные столы и высокие деревянные шкафы, полки были забиты необычными красочными капсулами.       — Экарлат, мальчик мой, подойди, — мужчина стоял перед шаром, подзывая дитя вальяжным движением кисти руки.       Гибрид послушно встал рядом, не поднимая глаз. Его голову мягко подняли, придерживая за подбородок.       — Ты ведь знаешь, как Флам не терпит красный оттенок, — мальчик смотрел ему в глаза, слабо кивая. Альфа хохотнул, сминая в ладони чужой подбородок, а после пса к себе подзывая. — Флам, Флам, Флам.       Хозяин, пританцовывая, открывал бункер. Продолжал весело напевать, ожидая когда гибрид заберётся внутрь. Доберман доверчиво двигался за мальчиком, радостно облизывая его ладонь.       — Экарлат, дитя моё, если Флам повредит стенки шара — я накажу тебя, — склонив голову вбок, улыбался хозяин. Мальчик дрожаще моргнул, медленно опускаясь на колени к доберману. Сознание, сполна насытившеяся чужим безумием, покорно кланялось, но боль каждый раз ощущалась очень ярко, как если бы пытке подвергался впервые. Но это далеко не первый раз, не второй, не третий и даже, не пятидесятый. Его глаза наполнялись слезами, смиренно дожидаясь начала. Глаза, в которых виднелось отчаяние и желание не существовать.       Шар был выполнен из тонкого материала, имеющий светодиодные преимущества. Дверца медленно закрылась, а белый свет внутри с особой интенсивностью резал глаза. Мальчик крепче обхватил шею пса, невольно роняя солёные капли.       Чонгук наблюдал за происходящим с замиранием сердца. Альфа подошёл к платформе с небольшим экраном, где отображался шар изнутри. Над экраном засветился индикатор времени.       — Отсчёт пошёл, — выдал альфа, нажимая жирную металлическую кнопку на панели. Чонгук резко обернулся, увидел как цвет шара меняется на ярко-красный, а после обратно к экрану.       Животное в одно мгновение, как по волшебству, начало звереть. Гибрид обхватывал его с большим усилием, крепко жмурясь. Флам рычал, брыкался в чужих руках, напрочь позабыв обо всём светлом. Забыв о себе, и о своём товарище.       Они с гибридом были друзьями, до тех пор пока их хозяин не начинал испытывать тоску. Некогда признанный обществом учёный стал жертвой собственной непомерной жажды заполучить как можно больше лавров. Слава губит, жадность душит, и бездна тут как тут. Отличие между слабыми и сильными заключалось не в победе и поражении. Силён лишь тот, кто осилил падение и вознесся вновь. Он не проявлял жалости ни к гибриду, ни к животному. Потому что не считал достойным возиться с этими существами, а людское общество – это вечные враги и конкуренты. Мысли слабого, обреченные находиться в вечном беспорядке.       Мучениям не суждено было кончиться, безумец силой вложил ненависть к цвету, вплоть до раздвоения сущности. Для него необъяснимое наслаждение ставить такого характера эксперименты, и для таких дешёвых особей должно быть честью стать частью этого проекта. Проекта самого талантливого и оригинального исследователя — Ноа Руж.       Сейчас Флама не волновало ровным счётом ничего, кроме этого оттенка: красный — зло, опасность, уничтожить. Он вонзал острые зубы в плоть мальчика, оставляя кровоточащие раны и вызывая болезненный вопль. Рычал, не переставая ёрзать, а дитя обнимало окровавленными руками и ногами. Утыкался мокрым лицом в короткую шерсть на шее, гортанный стон давя. Потому что хозяин покусает больнее. Пронзит острыми когтями глубже, делясь своим свинцовым ядом. Это страшнее всего.       Сил почти не оставалось, Экарлат небрежно валится на пса, стараясь своим весом удержать его. Невольно давит лапу, заставляя зверя скулить. Он не хотел. Не хотел сделать больно другу, но если Флам проткнёт его своими клыками еще один раз — потеряет сознание. Он лил слёзы, шмыгал и всхлипывал. Адской болью охваченный каждой частичкой себя, он перестал ощущать её вовсе. Он слился с ней воедино, приноровился, добрался до собственного существа, своими руками обрекая безликого на смерть. Умереть внутри, значит безграничное равнодушие наяву. Стекающая по поверхности кровь затмевала оттенок округлых стен. Дитя роняло непроизвольно остатки капель, скопившиеся в уголках глаз и стекающие промежутком нити слюны вперемешку с кровью. Смотрел на собственное расплывчатое жалкое отражение в яркой лужице. Мальчик ввалился всем весом на пса, придавливая ту же лапу сильнее. Ещё немного.       Чонгук не моргал. Глаза неприятно жжёт, но неприятнее была картина на экране. Не просто «неприятно» — это жестоко, мерзко, чудовищно. Он не дышал практически, себя самым худшим сейчас ощущая. Почему в нём нет сил это прекратить? Почему не было сил тогда? Гибрид плакал вместе с ним. Он видел кровавую лужу, в которой лежал обессиленный гибрид. Под которым брыкался бешеный доберман. Слёзы скатывались без остановки. Сделай что-нибудь. Сделай хоть что-то. Чонгук не мог ни сдвинуться с места, ни сказать ничего. Настолько был бессилен сейчас.       Он слышал весёлый смех обезумевшего альфы. Видел как шар приобретал свой первозданный вид и обескровленное тело мальчика, что свалилось набок, наконец позволяя ему расслабиться. Флам скулил пытаясь подняться на лапы, махал головой, в себя начиная приходить. К гибриду, хромая, приближался, поскуливая и принюхиваясь.       — Моя радость, — открывается несчастная дверь. Альфа разводит руки в стороны, хохоча громко. — Ты определённо заслужил приз.       Экарлат не хотел быть наказанным. Испытание такого рода было невыносимым, долгим. Он выберет острые зубы, что проткнут его глубоко, вплоть до костей. Зубы, которые при виде алого готовы оставить глубокие вмятины на костях того, кто считался верным другом. Зато быстро и почти незаметно. Хозяин после подлатает и следа не останется.       Чонгук призраком метался по гибкой подложке воспоминаний. Ему не давали шанса, повидал он всё: казались нескончаемыми инъекции, той яркой завораживающей субстанции. Испытания и хохот обезумевшего учёного, который отдавался надоедливым эхом. Для него гибрид был всего лишь игрушкой, непредсказуемая зверушка для эксперементов. Она если и погибала в результате, можно воскресить. Учёный восхищался этим экземпляром, идеальный результат, и неважно, что чужих трудов. А Чонгука радовал один лишь факт — что сейчас всё кончится. Но и здесь его ожидал неприятный сюрприз.       Его закинуло в другое место. Вдали стояла огромная палатка ярко-оранжевого цвета, а внутри довольно шумно. Чонгук обнаружил небольшой цирк и обычных зрителей. На сцене жонглировали трое омег на ходулях. Поблизости стояли клетки с животными, посередине которых находилась небольшая клетка с мальчиком внутри. Чонгук нервно сглотнул узнав дитя в лицо. Казалось, любая попытка воздействовать на сценарий была под запретом. Он оглядывался, внимательнее сканируя территорию. Цирк небогатый, да и люди сюда пришедшие не отличались сиянием. Место предназначалось для низшего класса, которого не признавал мир. Незнающие границ дозволенного, наплевавшие на законы и правила поведения. Отброс.        Зрители разных возрастов свободно расхаживали туда-сюда, задерживая взгляды на том, что их больше интересовало. Совсем как в музее. Этим отличался данный цирк, у них не было подготовленного шоу по номерам, они выступали все вместе.       Над головой Чонгук заметил умелого канатоходца, крепко держащего в руках балансир. Дальше ему встретился омега в лежачем положении с поднятыми вверх ногами, которыми он подбрасывал и ловил различные предметы. Направо смотрел — там разыгрываемая клоунами буффонадная сценка. Налево смотрел — там акробаты демонстративно тяжесть подымали, что среднестатистическому человеку не осилить никогда.       Всеобщее внимание в один момент цепляет барабанная дробь, после которой слышится низкий хохот альфы:       — Внимание, внимание, говорит Герман, основатель Пэльмари, — высокий, стройный, облачённый в тёмно-фиолетовый костюм, подчеркивающий фигуру. На голове цилиндр, а в глазах озорство плескалось. Он стоял на сцене, в пальцах длинных удерживая незамысловатую палочку. — Мы все здесь собрались, и я очень рад видеть ваши счастливые лица, господа. Наши талантливые циркачи с огромным удовольствием вселяют радость в ваши сердца. Но послушайте же меня! Знали ли вы, какие нынче бесчинства творятся? Им разновидностей фруктов подавайте, да слуг побольше! Представьте себе до какого уровня эти кровопийцы докатились… Воссоздать дитя гибридное: человек на половину, на вторую — кукла для служения!       Люди согласно взвыли в ответ, махая рукой и требуя справедливости.       — Да, господа, это апогей сумасбродства, — мужчина поправил свой бант на воротнике, оглядывая зрителей. — Таким, как мы, не по карману такая роскошь. Но! Прошу вас не огорчаться, ибо я нашёл способ лицезреть это чудо дитя! Прямо сейчас! Здесь, в нашей Пэльмари! Представляю вашему вниманию гибридную куклу!       Двое массивных акробатов перетаскивают клетку в которой находился мальчик-гибрид. Гости недоуменно переглядывались, увиденное ничуть не поразило их. Под новым изобретением богатого люда, простой народ наверняка представлял нечто иное. А тут дитя напуганное.       — Понимаю, вы в замешательстве, друзья. Но именно это является гибридной куклой, — иностранец подошёл к клетке, постукивая палочкой по решетке. — То, что может позволить себе любой богач. Дитя, созданное беспрекословно подчиняться своему хозяину… — взгляд альфы горел восхищением, разглядывая гибрида. Смуглая карамельная кожа казалась невообразимо гладкой, будто фарфор. Глаза пленили своей невинностью порочный разум очевидных умалишённых. Они буквально сияли, а длинные пышные ресницы растерянно трепетали. — Разве он не великолепен! Только взгляните на эти очертания, хрупкие конечности, совсем как настоящий!       Народ взвыл требовательно, желая хотя бы прикоснуться к чудному созданию. Основатель широко улыбался, предвкушая выгоду от случайной потеряшки с улицы.       — У вас будет лишь один единственный шанс, опробовать себя в роли хозяина! Прикажите, и ваша воля будет исполнена! За небольшую оплату, разумеется, — мужчина лукаво улыбнулся, оглядев присутствующих.       Перед желанной клеткой выстроилась очередь из тех, кто поистине мечтал о королевской жизни. Хотя бы минутно примерить на себе шкуру толстосума. Первым внутрь впустили альфу лет тридцати на вид. Он потирал ладони друг о друга, голодным, казалось, взглядом сканируя гибрида.       — Подойди, — не стесняясь приказал мужчина.       Дитя ёжилось у решётки, оглядывая людей, что пристально за ним наблюдали. Как за каким-нибудь зверьком. Это пугало. Он ведь на вид абсолютно обыкновенный ребёнок, они ведь сами сначала не признали... Неужто им достаточно услышать «дорого» «игрушка» и тут же набросятся? Неважно, даже если в нём течёт жизнь? Этим отличался этот гнусный город, чёрный вдоль и поперёк. Что общество отбросов, что общество толстосумов, – одна нечисть заслуживающая адского котла.       Он ощутил грубый толчок в спину, который заставил его поторопиться. На ватных ногах мальчик двигался в сторону альфы, в момент падая на колени. Снова толкнули. — Оближи мой ботинок, слуга, — грязно хохотнул мужчина, довольствуясь картиной. Гибрид был не в состоянии сделать глоток, в гортани намертво застрял ком. Ни вдохнуть, ни выдохнуть.       Шею обхватывала знакомая проволока, что всем своим давлением говорила «подчиниться». Чонгук был уверен — гибрид, что прямо сейчас опускался на четвереньки, чувствовал то же самое. Ощущал какой-то частью себя, что так нужно, так правильно. И слёзы пылкие, что по щекам стекали, ничего не значат. Мальчик опускался всё ниже под отвратительную похвалу альфы над своей головой. Дрожаще касался кончиком носа чужой обуви, после высовывая язык. Зрители вновь взвыли в крайнем изумлении, желая поскорее оказаться в этой клетке.       Дитя коснулось кончиком языка довольно нечистого носка обуви, проходясь постепенно по всей поверхности. Он не дышал, если вдохнёт, непременно вырвет. Гибрид сдерживался изо всех сил, не отпрянуть, не почистить своими руками язык в диком отвращении. Мальчик аккуратно прикрыл рот, верхними зубами проезжаясь по языку и собирая мелкую грязь у кончика. Он протянул руку к своему лицу, делая вид, что вытирает нос. Незаметно вытолкнул в тыльную сторону, вытирая об одежду.       Альфа взбудораженно выл, в какой-то момент опуская ладонь на чужой затылок. Гибрид вздрогнул, в испуге поёжился на месте.       — Хороший мальчик, — хвалил мужчина. Его отвлекает палочка, которой постукивают по решётке.       — Следующий, — оповестил иностранец, впуская другого альфу. Этот был более массивных размеров, чем пугал мальчишку сильнее. Он вызывающе улыбнулся, обнажая свои кривые зубы и дёсна. Без особой заминки альфа завалился на пол, вертясь в разные стороны, как шампур на открытом огне.       — Мальчишка! По спинке моей ножками пройдись! — кричал альфа, на груди устроившись. Руками болтает, ладонями по поверхности клетки стуча.       Основатель бровью от неожиданности вздёргивает, а дитя неуверенно встаёт на ноги. Подходит ближе к мужчине, мнётся ещё какое-то время, осторожно забираясь на чужую спину. Руки разводит в стороны, равновесие удерживая. Он перебирал голыми ножками, от каждого «ох» и «ах» альфы вздрагивая.       На смену этому пришёл совсем юный омега, худой, со светлыми волосами до плеч. Они у него кудрявыми были, а глаза такие большие и голубые. Приятный на первый взгляд подросток. Он присел на пол в позу лотоса, спину изящно выпрямив. Руки свои держал на бёдрах, а позже из кармашка своего комбинезона достал небольшую расчёску.       — На вот, — качнул головой молодой омега, расчёску протянув. Гибрид шмыгает тихо, подходит и опускается рядом с ним. Расчёску в руки берёт, аккуратно белокурые волосы расчёсывая. Омега хихикал довольно, пальцы свои перебирая смущённо. И в какой-то момент дёргается с места, губами прилипая к губам мальчика. Гибрид в замешательстве глаза шире распахивает, замирая совсем. А того основатель возгласом останавливает.       — Дела распутные под запретом здесь, дитя, — осуждающе глядя на омегу, сдержанно улыбнулся иностранец.       Очередного посетителя Герман встретил с особым вниманием. Они долгое время смотрели друг на друга, а после гость устремил свой взор на мальчика.       — Что чтенный исследователь делает в такой глуши? — заинтересованно расправив плечи, Герман стойко смотрел в лицо другому альфе. Казалось требуя ответного взора.       Мужчина высокий, тёмные волосы блестяще прилизаны, а дорогая одежда свидетельствовала о его благосостоянии. Он вызывающе осматривал мальчика, что до сих пор не мог прийти в себя после предыдущего гостя.       — Герман Дэтоли, — с акцентом выпалил альфа, заставляя основателя вновь вздернуть бровью. — Отдашь мне это дитя? — Герман заразился искренним смехом, словно ожидал услышать что-то подобное из уст столь скверной личности, а после пришёл в крайнее недовольство. Его эта знать до клокотания крови в жилах распаляла.       — Ноа Руж — знаменитый учёный прибыл в мой цирк, вдобавок просит у меня открыто, — взгляд его пылал яростью, а палочка в руках от давления слегка щелкнула. — Вы совсем лишились рассудка, господин Руж?       — Не пытайтесь скрыть собственное невежество. Откуда у простых авантюристов гибридная кукла? По всей видимости мальчишку похитили, — аристократ качнул головой вбок, с вызовом глядя в глаза основателю. Он явно намеревался вывести альфу из равновесия. Эта помесь французской и немецкой крови перед ним вызывала искреннее отвращение.       — Вы явились на мою территорию, без зазрения совести покорыстовавшись чужим добром. В довершение всего, унизили Пэльмари, — мужчина сделал предупреждающий шаг в его сторону, не отводя озлобленный взгляд. — Господин Руж, звезда вашей славы угасла? Не можете позволить себе новую игрушку? Что вы здесь потеряли? — альфа читал всё по глазам, все ответы и попытки показаться неуязвимым. — Неужто алый король стал изгоем?       — Держи свой язык на привязи, Дэтоли, — тихо рыкнул альфа.       — Правдивы, значит, слухи, — победно вытянул губы в улыбке Герман. Его эмоции искусно сменялись, рисуя всё новые выражения на лице. — Если не стремитесь остаться в шутах — убирайтесь отсюда.       Ноа, стиснув зубы, взглянул на дитя, что смотрело в ответ. Он ему сдержанно улыбнулся, прежде чем покинуть цирковую палатку.       — Что ж, дорогие друзья, у нас совсем мало времени! Давайте же, кто следующий?

***

      Сребролюбивый альфа пересчитывал нажитое путём, достойным порицания. Имущество надёжно запирается в сейф, а Герман, нацепив на свою шею тонкую цепочку с ключом, покидает свой шатёр.       Члены Пэльмари давным-давно погрузились в мир сновидений. Только гибрид ёрзал в своей клетке: попытки уснуть не увенчались успехом. Ночной воздух был слишком прохладным — мальчик совсем замёрз.       — Я остался довольным тобой сегодня, дитя, — постучал мужчина палочкой по решёткам, привлекая внимание. Альфа хохотнул тихо, опускаясь на корточки. Лицо гибрида слабо осветил свет масляной лампы, которую мужчина взял с собой. — Я нашёл тебя совсем недавно, но ты уже принёс мне столько прибыли, — он воодушевленно вздохнул, чуть прищурившись. — Как же так? Не успели дать тебе имя. Быть может оно у тебя есть, однако жизнь теперь у тебя новая. Соответственно и имя, — основатель приложил палец к своим губам, медленно вставая на ноги. — Гиб… Гиб… Гиби? Гиби, Гиби, Гиби… Нет. Кук… Ла. Кук-и? Кукк-и, звучит очаровательно. Как и ты, очаровательное дитя.       Его скромный смех прервал крик из другого шатра. Альфа озирался, наконец почувствовав запах гари. Палатки стремительно охватывал юркий огонь. Основатель всполошился, от неожиданной напасти теряя ориентир и роняя лампу на землю. Гибрид, спотыкаясь о свои же ноги, подходит к закрытой дверце, отчаянно смотря вслед уходящему альфе. Неужели оставит здесь? Глаза наполнялись влагой, становясь зеркалом, в котором отражался весь ужас. Он наблюдал за языками пламени, жадно пожирающих человеческую плоть. Плоть тех, кто часами ранее весело выступал на сцене, даря улыбку публике. Их нельзя спасти, как и животных, несвойственно скулящих в неизбежных муках. Как и меня... Дитя невзначай всхлипнуло, шире распахнув глаза. Он опомнился лишь сейчас, заметил лишь сейчас как глаза неприятно жжёт, потому что не моргал совсем. Лишь сейчас понял, как крепко сжимал железные прутья клетки. И лишь сейчас осознал, что его самого нельзя спасти. Дэтоли бросил всех. Возможно тоже превратился в тлен, оберегая своё несчастное золото.       Отблески пламени становились ближе, а столбы дыма выше и гуще. Гибрид прокашлялся, отползая подальше от наступающей опасности. Лёгкие заполняются ядовитым дымом, а из глаз обильно текут слёзы.       Мальчик щурился, закрывая лицо руками. Ёжился у решёток, смирившись с участью. Ему казалось, дном было – выполнять грязные приказы. И рад, что всё завершится именно так. Если его жизнь оборвётся, всё наладится? Всё будет лучше, чем при жизни, однозначно. Мальчик жмурился крепко, от близкого огня покрываясь испариной. Так будет лучше, я верю...