Дьяволица

      Целых две недели лилии в комнате Уэнсдей пахли невероятно насыщенно, постепенно распускаясь. Пагсли совершенно перестал заглядывать в комнату сестры, так как не мог выносить этот аромат. Девушка поняла, что у букета появились дополнительные достоинства, поэтому ухаживала за ними пуще прежнего. Тем временем Ксавьер стал более настойчивым в своих желаниях сблизиться. И это ещё больше начинало пугать Уэнсдей. Девушка сомневалась в том, стоит ли поддаться этому человеческому желанию. — Ты ведь переспала с ним? — спросила Уэнсдей у Энид, привлекая её внимание к себе. Каникулы уже закончились, и они вновь посещали занятия. Синклер оторвала взгляд от Аякса, который улыбался и о чём-то разговаривал с Ксавьером в кафетерии, периодически оглядываясь на девчонок, и тут же смутилась. — Ты подглядывала?! Точнее… Залезла в голову кому-то из нас? — тут же отозвалась девушка. Уэнсдей повернулась в сторону парней и, подумав, ответила: — Мы гуляли в Рождество с Ксавьером, и он хотел позвонить Аяксу. Я неосознанно залезла в его голову и увидела… Ну… То, что было. Тебе хоть понравилось? — О, Уэнсдей, это было классно! Я давно не испытывала таких ощущений! — воскликнула она, мечтательно сложив руки в замочек около груди. — Такого не было даже когда я была с Андрасом. Всё же люди могут приносить пользу и удовольствие. Удовлетворить похотливые желания, даже вот прикрыть собой ради твоего спасения, как Ксавьер. — Нет, — тут же возразила Аддамс, оглянувшись на подругу. — Их жизнями нельзя жертвовать ради нашего спасения. И ты уверена, что случайно не применила силы от Амаймона, чтобы пробудить в Аяксе похоть? — Я… — засомневалась девушка, затем опустила взгляд. — Амаймон служит Асмодею. Мы не общались уже много лет, так что я даже не знаю, на чьей он стороне. — Он же твой брат, — удивилась Уэнсдей. Девушка даже не подумала спросить про брата Энид за всё это время, ведь они были близки как никто. — Мне казалось, что вы неразлучны. — Я так же думала. Но все новости из Ада мне отправляет Агарес. Они никогда раньше тесно не общались, так что… Вот так. — Странно, — задумалась Уэнсдей. — Не думаю, что он так легко смог бы тебя предать. Амаймон очень верный. Может, в служении Асмодею у него есть своя выгода. Ладно, узнаем потом, когда вернёмся в Пандемониум. Сейчас главное собирать постепенно все силы, а затем выступаем. Я не собираюсь ждать момента, пока Пагсли будет «готов». Он никогда не будет готов до тех пор, пока не окажется в серьёзном бою. Родители слепы, если считают, что он в состоянии защитить хотя бы себя. — Ты так много говоришь про возвращение домой… — протянула Энид, ковыряясь вилкой в тарелке с ланчем. — А ты не думала, что можно остаться тут? Жить среди людей? — Это не наш мир, Энид, — строго отозвалась девушка, но в этот раз не отрывала взгляда от улыбчивого Ксавьера, который что-то набирал в мобильном. — Эти существа смертные в отличие от нас. Хрупкие, жалкие. Мы не можем опускаться до связей с ними. — Поэтому ты согласилась пойти на свидание с Ксавьером и приняла от него цветы? — Синклер посмотрела на подругу, которая замолчала. Это действительно было так. Уэнсдей противоречила самой себе, и это злило её больше всего. Девушка попросту не понимала, почему её так тянет к этому парню, с которым у них в итоге вообще ничего быть не может. В следующую секунду на мобильный Аддамс пришло сообщение, которое она сразу же прочитала: «Красивая кофта на тебе сегодня». Уэнсдей оглянулась на него строгим взглядом, замечая лёгкую улыбку на лице юноши. Энид заулыбалась. — Чего улыбаешься? — спросила Уэнсдей с явным раздражением в голосе. — Да-а, мы ведь не можем опускаться до связей со смертными. Забей, Уэнс, просто наслаждайся происходящим, — Энид махнула рукой. — Ты нравишься Ксавьеру. Это ведь так очевидно! Думаю, не случится ничего, если ты позволишь себе с ним поиграть. — Не хочу играть. Это глупо и малодушно. — А у нас есть души? — Синклер склонила голову набок, и Уэнсдей замолчала. Да, так и есть. — Зато есть у него. Если он свяжется со мной, то дорога в Рай ему заказана. Для его же безопасности, — Аддамс отложила мобильный в сторону, что сподвигло Ксавьера писать ещё и ещё. Телефон без конца вибрировал, но Уэнсдей продолжала игнорировать. — Он меня не знает. И никогда не узнает по-настоящему. Лучше пусть будет так, чем он обожжётся из-за чувств или окажется в смертельной опасности снова. — Ты определённо одна из самых добрых демонов среди тех, кого я знаю, — Энид заулыбалась, затем вновь посмотрела на Аякса. — Не хочется расходиться с ним. Придётся ему стирать обо мне память, чтобы спокойно вернуться в Пандемониум.       Уэнсдей промолчала. Внутри неё боролись сразу два чувства: осознание, что нельзя давать слабину и сближаться со смертным, а также желание быть ближе к Ксавьеру. И самое ужасное — ей тоже придётся стереть память Ксавьеру о себе. Почему-то эти мысли напрягали и расстраивали одновременно.       Вечером после учёбы Уэнсдей сидела в своей комнате и много думала. Она пыталась понять, что ей в действительности нужно в этой жизни. В голове крутились самые разные и непонятные мысли, от которых становилось порой не по себе. — Понравилось свидание-то с тем смертным? — послышалось со стороны двери, и девушка обернулась на вошедшего. Пагсли стоял в дверном проёме, сложив руки возле груди. — Только тебе можно гулять со смертными? Мне хватает ума хотя бы не жаловаться родителям, когда у самого нос в пушку, — отозвалась Уэнсдей, мрачно взглянув на брата. Тот нахмурился. — Ты думаешь, что самая лучшая, самая одарённая, — начал он, заходя в комнату и закрывая дверь, чтобы не услышали родители. — Но ты и ногтя моего не стоишь. Родители только на меня могут полагаться, я — Князь Ада. — Сам себе внушить пытаешься, чтобы твоё хрупкое эго не пострадало? — медленно встала с места девушка, замечая гнев в глазах брата. Кажется, вот-вот случится ссора. — Ты меня с собой не равняй. Решение родителей задевает твоё самолюбие, потому ты пытаешься выделиться, выскочка, — глаза Пагсли на секунду блеснули нехорошим зелёным огоньком, и Уэнсдей напряглась. В случае чего она всегда готова защититься. — Единственный, кто выскочка здесь — ты. Постоянно пытаешься скомпрометировать меня в их глазах, так как чувствуешь, что я серьёзный соперник, — она подошла ближе, и Пагсли напрягся. Только он собрался что-то сказать, как раздался голос отца. — Вельзевул, нам пора. — Тебе повезло в этот раз, — шикнул он, быстро покидая спальню. Уэнсдей пару мгновений ещё стояла, глядя на свою дверь, затем раздражённо развернулась и подошла к окну. Нужно отдохнуть, проветриться, подышать. Этот говнюк умеет испортить и без того хреновое настроение. Сначала захотелось пойти посоветоваться с матерью, однако Уэнсдей решила остаться в комнате. Она знала, что скажет Мортиша. Одно дело общаться и флиртовать, но совсем другое — пытаться строить нормальные отношения со смертным. Это попросту невозможно, непозволительно. От этого внутри всё крутилось из-за негативных эмоций, ведь её внутреннее желание совершенно разнилось с тем, что положено делать. Уэнсдей схватила подушку и, крикнув от беспомощности и злости, швырнула её в стену, на мгновение глаза сверкнули янтарным. Чёрт возьми! Что делать-то ей?!       До самого конца недели она ходила задумчивая и отстранённая, игнорируя Ксавьера и с трудом фокусируясь на всём вокруг. Уэнсдей в самом деле тяжело воспринимала происходящее, ведь впервые за многие годы ей удалось кем-то увлечься. И почему только это случилось в момент, когда грядут серьёзные изменения в её судьбе и, вероятно, всего Ада?! — Эй, ты как? — раздалось над её ухом, и Уэнсдей вздрогнула, резко оглядываясь назад. Ксавьер стоял рядом и улыбался, глядя в её глаза. — Задумчивая последнее время. Мне совсем на сообщения не отвечаешь. — Тебе и одному в диалоге неплохо, — сразу же отозвалась девушка. Торп удивился, ведь теперь он совершенно не понимал ничего. Что происходит? Всё же было хорошо в Рождество! Что изменилось за несколько недель?! — Что-то не так? Когда мы ходили гулять, то всё было отлично, а теперь ты снова колючая, — Ксавьер склонил голову набок. Внутри закипало некоторое волнение. Уэнсдей резко посмотрела в его глаза и встала с подоконника, оказываясь больше чем на голову ниже его. — Ты хочешь отношений со мной? Сблизиться? — она сделала шаг вперёд в его сторону, а Торп — шаг назад. — Это — опрометчивое решение. Ты не готов к тому, с чем мог бы столкнуться. Ты меня совершенно не знаешь, Ксавьер Торп. И тебе не следует меня узнавать. Прекрати попытки, это глупо. И оставь меня.       Уэнсдей развернулась и собралась было уйти, однако Ксавьер неожиданно схватил её за руку, заставив остановиться и посмотреть на него снова. В зелёных глазах плескалось непонимание и разочарование одновременно. — Если ты думаешь, что я так легко всё отпущу, тебя в том числе, то сильно ошибаешься, — он поджал губы, отводя взгляд в сторону. — Ты боишься, но даже не рискнула попробовать. А я, между прочим, готов рискнуть всем, чтобы попробовать. Мне неважно, как именно ты попытаешься меня отшить. Я не остановлюсь. — Безрассудный, — лишь сказала Уэнсдей, вырывая руку и уходя в сторону своего кабинета. Ксавьер остался в коридоре, задумчивый и печальный. Он искренне не понимал, почему именно Уэнсдей так с ним поступает. Проведя ладонью по волосам, он вздохнул, развернулся и поплёлся на занятие по искусству. Как же с ней тяжело в самом деле!

***

— Я схожу с ума, — сама себе шептала Уэнсдей, сидя возле центра искусств на лавочке. Возле неё стояла виолончель, на которой почему-то совершенно не было желания и сил играть. Энид сидела рядом, приобняв подругу за плечи. Прошла целая неделя, и Уэнсдей попросту не понимала, что же ей сделать. Ксавьер так и не прекратил попытки общаться, чем ещё сильнее смущал и путал бедную девушку. — Чего именно ты боишься? — поинтересовалась Энид. Аддамс нахмурилась. — Любые связи — это слабость. Ариох показал это в полной мере, заметно ослабив меня, как только Ксавьер оказался рядом. — А ты не думала, что связи со смертными могут приносить пользу? — вдруг проговорила Синклер, и Уэнсдей на неё оглянулась. — Какую ещё пользу? Они даже догадываться не должны о том, кто мы есть. А если сблизиться, то это неминуемо. — Никогда ведь не знаешь, к чему могут привести отношения. Даже если и с таким парнем, как он. Ты не можешь знать будущее наверняка. Лишь предполагать, — Энид заметила смятение в глазах подруги, потому заулыбалась. — Не переживай. Такое мизерное решение не сможет перевернуть ход событий. Это же жизнь смертного. — Ты… Я знаю, что ты совершенно не права, — вдруг проговорила Уэнсдей, затем выпрямилась и вздохнула. — Но я всё равно поступлю так, как мне хочется. Надоело быть послушным запасным вариантом. — Так держать! — улыбнулась Энид. — Это моя девочка! — Прекрати паясничать, — ответила Уэнсдей, хотя улыбнулась уголками губ. Неожиданно из-за угла вывернул Ксавьер, взъерошенный и запыхавшийся. Энид быстро оглянулась на подругу и встала, продолжая улыбаться. — Ладно, мне пора. Увидимся в понедельник!       Девушка убежала прочь, оставляя двух молодых людей наедине. Ксавьер проследил, чтобы Энид ушла подальше, и затем сразу же обернулся на взбудораженную Уэнсдей. Во всех её действиях было видно напряжение и тревогу. — Мне уже это надоело. То ты отвечаешь мне, то снова отталкиваешь. Уэнсдей, я совершенно не знаю, что ты хочешь?! Я уже не понимаю! — он встал напротив сдержанной Аддамс, которая молча сидела с идеально прямой спиной и ладонями на коленях. — Почему ты снова молчишь? Поговори со мной, скажи как есть! — Как есть? — вдруг строго проговорила девушка, встав в полный рост. — Хорошо. Дело в том, что мы друг другу не подходим. Мы слишком… разные. Этот союз не имеет будущего. — Ты не пробовала, а уже ставишь крест, — Ксавьер выглядел опечаленным, но вместе с тем сдержанным. Держался, чтобы не сорваться. — Я уже говорила, что ты совершенно меня не знаешь и то, во что ввязываешься, — Уэнсдей сжала ладони в кулаки, однако Торп осторожно взялся за одну её ладонь, пальцами проводя по коже. — Я знаю достаточно, чтобы быть уверенным в своём желании. И я вижу, что ты сама не против, — он тяжело вздохнул, мельком посмотрев на её лицо. Уэнсдей нахмурилась, но в груди бушевала такая буря, что хотелось ответить взаимностью незамедлительно. Однако что-то всё же её сдерживало. — Ксавьер… — начала было она, но голос дрогнул, выдав её с потрохами. — Я не могу согласиться, ты многого не знаешь и не узнаешь. Если что-то случится, то я… — Не случится, — проговорил Ксавьер, наклонившись к самому её лицу и замечая потерянность с паникой в чёрных глазах. — Ты пытаешься бороться с собой, но чувствуешь, что хочешь другого. Но если ты сейчас скажешь мне в глаза, что не хочешь быть со мной, то я тебя оставлю.       Повисла звенящая тишина, так что Уэнсдей даже могла слышать его неровное сердцебиение. Некоторое время Ксавьер ждал, затем понимающе кивнул и отпустил её ладонь, разворачиваясь. Только он собрался было уйти, как Аддамс неловко взялась за рукав его куртки, но взгляд был опущен в землю. Торп не торопился к ней поворачиваться, так как хотел услышать от неё. Уэнсдей знала это, она читала в его мыслях всё, о чём только он мог подумать. — Я совершаю роковую ошибку, — начала она, заметив, как Ксавьер развернулся к ней лицом вновь. — Ты прав, Ксавьер. Я в самом деле хочу шагнуть навстречу, но вместе с этим принесу хаос в твою жизнь. К которому ты, к сожалению, совершенно не будешь готов. И всё же… — И всё же ты согласна быть со мной, — заулыбался Торп, шагнув к ней ближе. Уэнсдей подняла голову, ощущая дрожь от волнения во всём теле. Пальцы подрагивали, а взгляд едва ли мог сфокусироваться из-за переживаний. Ксавьер сам выглядел не менее тревожным, однако всё же взял себя в руки и осторожно коснулся ладонью её щеки, наклоняясь ближе. Уэнсдей закрыла глаза, ощутив наконец на губах лёгкое касание его губ. Торп почти сразу же стал напористее, в груди был целый пожар от эмоций, которые он испытывал. Уэнсдей впервые почувствовала, как немеют её ноги. Казалось бы, Архидемон, могущественная герцогиня Ада, а млеет от какого-то поцелуя со смертным. Пожалуй, слишком долго она жила среди людей. Отстранившись, Ксавьер заулыбался, всё ещё не открывая глаза. — Видишь, ничего страшного в этом нет. — Наверное… Посмотрим, к чему это вообще приведёт, — шепотом ответила девушка, рассматривая его расслабленное лицо. Всё же, она пошла на ужасный риск, когда согласилась на отношения со смертным. И теперь не только она под угрозой, но и Ксавьер. Ничего, Уэнсдей приложит все силы, чтобы с ним ничего никогда не произошло.