***
— Вот теперь босс начнет драться в полную силу. Заявление весьма ошарашивает всех присутствующих в лазарете, но все равно не заставило отвести завороженные взгляды от экрана. Солнышко Варии пришел не только «проводить Реохейчика», который по собственной глупости после четверти часа их непрерывного спарринга захотел пробить его щиток на колене, за что и поплатился вывихом кисти и раздробленными костяшками. Где ж ему было знать, что босс головорезов лично напитывал своим пламенем железяку при ее создании? Но это был лишь предлог. Луссурия дожидался Урагана Вонголы по личной просьбе босса. Вряд ли кто-то из мед персонала знает ее секрет. А что для опытного гея определить все на глаз? Поэтому как бы Хаято не бледнела и краснела, она вынуждена была признать их дальновидность. Сейчас, лежа с перебинтованным торсом в новой футболке и рубашке — овраг с сюрпризами от принца, чтоб ему икалось, оставили множество ран — она с жадностью впитывала в себя любую мелочь, жалея, что не может видеть в живую. Сбоку раздался приглушенный вздох. — Чувствую, наш босс присоединиться к нам. — Ламбо сидел на стуле рядом с кроватью Дождя, на что тут же словил на себе взгляд задумчивых карих глаз. — Что? — Он настолько силен? — Беззаботной улыбки нет и в помине, лицо серьезно, отображая мыследеятельность шестеренок в голове. — Не то слово, Такеши, — тихий шепот разрывает звенящую тишину. — Не то слово.***
— Маленький ушлепок. Жгучий итальянский темперамент выражается в запалах пламени, что никак не попадут в шатенистую вихрастую голову. В дрожащем свете лицо Занзаса, покрытое шрамами, как и проступившие кровоточащие раны на белой рубашке, казались еще более пугающими в ночном небе. Тяжелый взгляд — или все же изучающий? — и столь разительно отличающийся кровожадный оскал не столь вводили в панику, как реакция на пламя. — Ай-яй-яй, — Тсунаеши цокает языком и хищно щуриться. — Какой острый язычок. Буду тебя перевоспитывать. — Держи карман шире, — ответное рычание. Зарядить пулю пламенем — и снова мимо. Перевести дыхание… И резко замереть. Напротив него горят два сияющих янтаря. Лицо в опасной близости от его. Завораживает. Слишком близко. Неправильно. Обжигающе. Жарко. Горячие дыхание опаляет лицо, а разбитые губы кривятся в презрительной усмешке. — Какой ты дерзкий, — язык облизнул разбитую губу, снова приковывая внимание. — От этого я мокрею в самых нескромных местах. От сказанного сознание затопила вновь вернувшаяся ярость, из груди брюнета вырвался звериный рык, и тут же прервался из-за полученного хука справа. Шатен затаил дыхание, увидев молнии, которые были в потемневших от гнева глазах. Если бы Занзас мог убивать взглядом, то Тсунаеши бы превратился в пепел. Он не понимает, зачем это сказал. Но все естество поет от одного вида его ярости. Пламя завораживает, пламя пьянит. Пламя заставляет провоцировать. Не конкретная ярость, не сила, а то, что великий ужас всея Италии странно реагировал на его пламя, и его просто вело от него. Как наркотик… Пламя, что может обратить все в пепел. Это чрезвычайно разрушительная сила, как у Первого, ведь он единственный, кто использовал в бою кулаки. Оно появлялось, только когда он был в ярости. Поэтому его прозвали «пламя Ярости», вместо Посмертной воли. В семье Вонгола боссы использовали всевозможные боевые стили. Седьмой — единственный, кто использовал пистолеты. Он выбрал пистолеты, исходя из своих умений и свойств пламени — среди всех боссов его пламя было наислабейшим. В их обоймах пули Посмертной воли, модифицированные им. Его пламя поглощается оружием — пули посмертной воли могут поглощать и хранить это пламя - даже слабое, собранное и выпущенное разом возрастает по силе. В отличие от Седьмого пламя будущего Десятого очень разрушительное пламя Ярости, если его собрать и высвободить в одну точку, у него будет невероятная разрушительная и пронзительная сила. Занзас умеет здраво оценивать соперников, ни приуменьшая, и не преувеличивая. Так что пора бы показать умения, которые далеко не так нежны, как звучат названия. Если он в него попадет — оскал появился на его лице — эта зарвавшаяся зараза очень сильно пострадает. — Bocciolo di Fiamma!***
Наблюдать за тем зрелищем, что разворачивается высоко в небе — небезопасно для жизни. Вокруг повалены многие деревья, пламенем ярости пробит укрепленный бетон, в земле воронки, оставленные упавшим на всей скорости телом, с неба то и дело прилетают оранжевые и желтые всполохи, поднимая пыль. Пахнет гарью. Все это понимают, но никто не двигается с места — в первых рядах можно разглядеть все детали. Туманы любезно ставят щиты. — Тайчо~, — зеленая макушка свесилась с ветки, заставив сидящего рядом Принца-Потрошителя дернуться с места. — Вы видите тоже, что и я? Серые глаза облокотившегося об дерево мечника внимательно отслеживают, как двое сделав полукруг, оставляя за собой шлейф своего пламени, снова сталкиваются, то опускаясь вниз, то набирая высоту. — Тсуна намеренно выводит из себя Занзаса. — Заметив, что никто отвечать не собирается, хмыкнул Дино, краем глаза замечая заинтересованный взгляд невдалеке стоящего Хибари. — Притом сам до сих пор дерется даже не в пол силы. — Ку-фу-фу, Франни, малыш, — только появившийся из тумана парень трезубцем отбил полетевшие в него стилеты. Разноцветные глаза лукаво прищурились и обратили свое внимание, куда прикованы взгляды прочих. — Ты ведь не об этом спрашиваешь, не так ли? — Ананаа~совая фея, какое разуу~мное предположение. — Сообразительность нынче в моде, ма… Договорить ему не дал очередной пламенный вихрь, снесший Занзаса, который с его подачи пробил стенку. Проводив его взглядом, все снова посмотрели на совершенно спокойно парящего босса Варии. — У-у-у, — протянул Фран, наколдовывая всем попкорн. — Капитан, как думаете, нам надо отсюда убираться? Деланно никого не замечая, Скуало вздохнул. Как же его достали все эти клоуны. Но вопрос мелочь задала хороший. Босс явно вывел бой на новый уровень. А значит, они могут попасть под раздачу.***
«Сильный мусор, черт возьми», — откидывая тяжелую балку, брюнет сплюнул кровь. Кулачный бой проверки «чье пламя сильнее» наглядно показал, что его убеждения по поводу выжигания пламенем Ярости Посмертную волю лишь обычный фарс, несмотря на то, что у него намного разрушительней сила. «Слить какому-то…» — он с раздражением скинул остатки своего плаща, отмечая потрепанную, но все равно целую одежду шатенистой заразы. Он просто задохнулся, когда его обдало жаркой волной чистого пламени Неба. Эта сила пьянила, кружила голову и заставляла думать совсем не о том, о чем нужно в данный момент. Он в упор смотрел на него, изучая. От озорного, но одновременно серьезного взгляда горящих глаз было не по себе даже ему — они гипнотизировали и затягивали. Наклоненная в задумчивом жесте голова открывала вид на тонкую шею, а расстегнутые пуговицы давали обзор на ключицы, где отчетливо виднелась родинка, ровно, как и непозволительно хрупкие на вид руки из-под закатанных рукавов для парня. Хотелось коснуться гладкой молочной кожи и ощутить ее шелковистость подушечками пальцев, провести вдоль позвоночника, вызвав дрожь, нежно, почти невесомо провести дорожку вдоль бьющейся венки и прикусить кадык, чтобы судорожный вздох утонул в жарком поцелуе. Зарыться в мягкие волосы, увидев, как взгляд стал еще на пару тонов темнее, и зрачок расширился, затопив собой всю радужку… И окончательно потерять контроль. Брюнет замер. «Что, черт возьми, происходит?» Ни минуты больше не давая странным мыслям прийти в голову — он уже за спиной шатена и нацелил пистолет в повернувшееся к нему лицо. И, наконец-то, выстрел пробивает защитный щиты пламени. Не дать противнику опомниться — новый заряд. — Colpo di Addio! В атаку заложено в два раза больше пламени, чем обычно, в итоге получая огненный вихрь, что снесет все на своем пути. Вот только боссом орды психов зовут не за красивые глазки — а может и за них тоже — Занзас воочию видит одну из легендарных техник Второго. Прорыв точки нуля адаптированный. А следом еще более выбивающее из-под ног почву: — X-burner!***
Пламя. Из-за него что-то происходит вокруг, что двое абсолютно не могут понять. Поток пламени иссяк, лишь завеса пыли, поднятая с земли, кружиться по полю. Но ждать исхода приходиться не долго. Занзас сидит на коленях и тяжело дышит, наблюдая, как взъерошенный Савада, который так же прерывисто дышит, с гордой осанкой приземляется невдалеке. От такого было трудно отвести взгляд. Скайрини не к месту отмечает, что он непозволительно красив, непростительно строптив, и очень наглый. Тсунаеши скользит взглядом по коротким черным волосам, по шрамам, что лишь добавляют шарма, по перьям и бусинам, что вплетены вместе с хвостом енота в волосы. Диковатый, но эффектный. Глаза в глаза. Взгляд алых глаз западает в душу раз и навсегда. В них полыхает дьявольские огоньки, превращаясь в дьявольское пламя, в самый настоящий пожар. Сделать шаг навстречу. Жарко, слишком жарко. Вокруг словно пожар. Кажется, что кровь в венах превратилась в самый настоящий огонь. Тело горело так, будто его обожгли раскаленным металлом. Глаза затягивают, как омуты, в которых опьяняющий туман. Хочется вновь ощутить чужое дыхание на лице и втянуть носом аромат возбужденного тела, поддаться иррациональному желанию скинуть окровавленную, подпаленную и такую ненужную сейчас рубашку, запустить руки в черные волосы и впиться в разбитые губы жадным поцелуем, чтобы ощутить вкус крови. Потом еще… И еще… Пока не услышать глухой стон и углубить поцелуй. Со вкусом облизав нижнюю губу и укусить верхнюю. Коснуться неба, проведя по ровному ряду зубов. Встретиться с его языком, чтобы напрочь вышибло из реальности. Обнять крепче за шею и сойти с ума, позабыв обо всем мире и о тех, кто находился невдалеке и у мониторов. Чтобы языки сплетались, руки дергали волосы и гладили плечи, блуждали по накаченному телу, ласкали спину, зубы кусали ключицы, а влажный язык обвел нервно бьющуюся жилку. Чтобы губы сомкнулись на коже, заставляя закатить глаза. Чтобы задохнуться от горького наслаждения и нарастающего возбуждения… «АХУЕЕЕЕЕТЬ!» Ахреневший вопль шокированной интуиции заставил спуститься на грешную землю и немного прийти в себя, и Тсунаеши замечает, что возвышается над объектом мыслей — когда только успел подойти? — а он в ответ смотрит с жадностью, крылья носа раздуваются, дыхание снова сбилось. Он встает, окидывает фигуру стоящего напротив отстранено-задумчивым взглядом затуманеных глаз. — Что, все-таки нравлюсь? — хищный оскал в ответ на вспыхнувший алый огонь. — А ты сильнее, чем кажешься. — Хриплый баритон вызывает мурашки вдоль позвоночника и трепет внутри. — Ты просто заигрываешь, — протянул шатен под озверевшим взглядом. Сделав шаг и оказавшись впритык, он дернул за вплетенный брелок, заставляя того наклониться и снова опалить горячим дыханием лицо. Увидев, как Скайрини непроизвольно посмотрел на его губы, Тсунаеши резко выдохнул: — В следующий раз я не буду сдерживаться, учти. Запах мужского одеколона перемешался с запахом пота и крови, жаром пламени. От этого не хило сносило башню, и заставляло внутренности скручиваться. Набрав полные легкие воздуха в последний раз, он развернулся на каблуках и под охреневшие взгляды направился в свою комнату, где у него находится бар, пытаясь привести мысли в порядок. Слишком сильное искушение узнать каковы на вкус его губы, чтобы увидеть расширившиеся от шока глаза. Испытать неодолимое желание вцепиться в него и приласкать, а главное — ощутить этот жар… этот жар… Почувствовать внутри жаркий взрыв. Прилив тепла. «Да что происходит?!» Выпить. Определенно, сегодня он напьется. А там уже и язва всей его жизни подвалит, чтобы рассказать, как оно все было со стороны.