I fucking hate you, but I love fucking you

      — Это ты, не так ли? — требовательно спросил кто-то хрипловатым голосом.       Гермиона оглядела класс в неиспользуемой части пятого этажа. Её разум судорожно перебирал предметы, которая она сможет использовать в качестве оружия, если они заберут её палочку.       Они. Кто они вообще такие?       Её держали с двух сторон, но какое-то заклинание мешало Гермионе посмотреть на похитителей. Она не могла двинуть головой, но осознала, что сможет определить их личности, используя новообретённый острый нюх омеги.       — Я же говорил! — самодовольно воскликнул второй. — Грейнджер — омега.       Она принюхалась и пришла в замешательство от того, что почувствовала три запаха альф, хотя слышала только два голоса. Ответ был получен мгновенно: ухмыляясь, к ней подошёл не кто иной, как Драко Малфой собственной персоной.       — Так давайте выясним, — произнёс Малфой своим напыщенным высокомерным голосом. Но затем его тон полностью изменился: — Выпей это, омега.       Он посмотрел ей прямо в глаза, и почему-то она совершенно расслабилась. Гермиона была окружена его запахом — сандаловым деревом и мятой. Хватка двух альф ослабла.       — Вау, — прошептал один из них.       Малфой прижал к её губам фиал, и, хотя Гермиона понимала, что лучше бы ей сжать губы, она подчинилась внушению. И охотно открыла рот.       — Вот так, омега, — тихо произнёс он низким голосом.       Он наклонил склянку, и Гермиона послушно проглотила зелье. Она наблюдала за ним, ожидая, что он скажет ей делать дальше. Гермиона знала, что совершит всё, что прикажет Малфой.       Погодите-ка… почему?       С огромным трудом она потёрла лицо ладонью, нарушив зрительный контакт и на несколько секунд задержав дыхание. Каким-то образом этого оказалось достаточно. Она бросилась в другой конец комнаты и направила на них палочку.       — Что за зелье ты мне дал? — рявкнула Гермиона.       Малфой всё ещё ухмылялся, будто знал что-то, чего не знала она. Два его лакея, Нотт и Забини, встали позади него. Троица чистокровных альф выглядела совершенно собой довольными, и никто из них даже не пошевелился, чтобы достать палочки.       Что-то было не так, но когда Гермиона рванула к двери, три глубоких голоса произнесли похожие команды:       — Стой!       — Не шевелись!       — Остановись, омега.       Тело Гермионы замерло, и палочка выпала из ослабевшей руки.       — Блять, — прошептала она, внезапно осознав всю тяжесть ситуации.       Для несвязанной омеги находиться в обществе даже одного альфы было плохо, не говоря уж о троих. К тому же, это были три определённых альфы — чистокровки, которые сражались на другой стороне во время войны. Ничего хорошего из этого получиться не могло.       — Вы чувствуете это, ребята? — злорадно спросил Малфой. — Она боится.       — Но чего ей боятся? — вкрадчиво произнёс Забини. — Она окружена альфами.       Нотт шагнул вперёд и поднял её палочку. Выпрямляясь, он глубоко вдохнул её запах.       — Твою мать, — прошептал он и повернулся к друзьям. — Вы не поверите, но… Я думаю, что она девственница.       У Гермионы перехватило дыхание, и она зажмурилась. Она приказывала себе двигаться, но её удерживала на месте сила трёх могущественных альф. Большая часть её хотела следовать их указаниям, чтобы не разочаровывать их.       Малфой с Забини расхохотались, и Нотт подхватил смех. Затем он наклонился к её талии и сделал ещё один глубокий вдох. Совершенно потрясённая, она распахнула глаза и уставилась на него.       — Ммм, — застонал он. — Она пахнет как персик.       — Спелый персик, готовый к тому, чтобы его сорвали, — дразняще произнёс Забини.       — Дай мне понюхать, — скомандовал Малфой. Конечно же их лидером был он.       Нотт подмигнул ей, прежде чем сделал шаг назад, уступая Малфою место.       — Не шевелись, — произнёс Малфой — снова этим глубоким голосом.       И только тогда до неё дошло, что они использовали альфа-тон. Исходя из того, что она читала, альфа могли командовать омегами. Из-за подавляющих зелий, которые она принимала, Гермиона должна была в конце концов избавиться от внушения, как она сделала пару минут назад, но что-то казалось другим. Притупляющее ощущение, которое она испытывала от зелий, становилось всё менее и менее выраженным. Она словно просыпалась от сна без сновидений.       Её чувства обострились даже сильнее, чем до этого, и все они были синхронизированы со стоящими перед ней альфами. Гермиона окинула взглядом их фигуры — высокий рост, широкие плечи, мощные мышцы — и нашла их приятными глазу. До неё долетели их смешавшиеся запахи, и она успокоилась, глубоко вдохнув. Гермиона терпеливо ожидала следующих слов, готовая внимать.       — Тебя когда-нибудь касались, омега? — спросил Малфой.       Он сказал ей не шевелиться, так что она даже не моргнула, когда он поспешно скинул с неё мантию. Оставшись в школьной форме, она наблюдала, как его бледные пальцы огладили её бедро, скользнув под юбку. По телу прокатилась дрожь нетерпения: Гермиона хотела, чтобы её альфа коснулся её там.       Её альфа? Что?       — Не называй меня так, — сказала она, задохнувшись, когда он дотронулся до внутренней стороны бедра.       — Как тогда мне тебя называть? — Взгляд Малфоя пронизывал, словно он видел её насквозь, проникая до самой сути омеги. — Гер-ми-о-на?       Она никогда не слышала, чтобы кто-то произносил её имя так, будто лаская каждый слог. Гермиона вздрогнула, и он заметил. Малфой ухмыльнулся, медленно проведя пальцами по краю трусиков.       — Хватит, — прохныкала она. — Отпусти меня.       Он переключился на альфа-голос:       — Гермиона, тебя когда-нибудь касались?       Она знала, что не сможет соврать, но ей и не хотелось. У неё промелькнула мысль, что он может быть рад её ответу.       — Я девственница, если ты это имеешь в виду.       — Хорошо, — пророкотал Малфой. — Очень хорошо.       Гермиона чувствовала, что он доволен, и это доставило удовольствие и ей. Её альфа был так близко, и ей хотелось показать ему, какой хорошей — очень хорошей — она могла быть. Не успев осознать, что делает, она склонила голову набок и обнажила перед ним шею.       Всё это время Малфой продолжал пальцами дразнить место между её ног. Это совершенно сбивало с толку: чувствовать, как нарастало желание, стоя перед парнем, которого она презирает. Забини и Нотт продолжали глазеть на неё из другого конца комнаты.       — Малфой, я хочу уйти, — сказала Гермиона, отчаянно пытаясь восстановить контроль над телом.       — Нет, не хочешь.       Ей казалось, что её тело и разум развязали войну. Разум говорил ей бежать, но тело хотело остаться. Она хотела убраться от него подальше, но ей нужно делать что угодно, кроме этого.       Гермиона не могла игнорировать пульсацию между ног. Ей казалось, что у влагалища появилось собственное сердцебиение. То, что могло быть только смазкой, о которой она читала, уже текло по бёдрам. Наверное, Малфой почувствовал запах. Она неосознанно расставила ноги пошире.       Он ухмыльнулся.       — Ты никуда не уйдёшь, омега.       Она всхлипнула.       — Пусти меня, — сказал Забини. — Я хочу почувствовать тугую киску этой омеги.       Малфой ощетинился и оскалил зубы. В его глазах загорелся огонь, когда он обернулся к своему лакею.       — Нет, — прорычал он.       — Что значит нет? — фыркнул Забини. — Мы же договаривались, что поделимся!       — Только то, что ты — Малфой, не означает, что ты автоматически получишь право первого, — согласно добавил Нотт. — Я никогда не трахал девственницу.       Гермиона пришла в ужас от их слов, зная, что это значило для неё. Она в ловушке, из которой не видно выхода. Малфой втянул воздух и вынул палочку из кобуры.       — Что ты делаешь? — нервно спросил Нотт.       Малфой зарычал, словно зверь:       — Она моя.       Двое парней приняли защитные стойки, но оказались недостаточно быстрыми. Серия вспышек — и, прежде чем Гермиона успела прикрыться, она увидела, как Забини с Ноттом рухнули на пол. Она поспешно схватила свою палочку, которую уронил Нотт, но почему-то ей казалось, что та не понадобится.       Когда Малфой снова к ней повернулся, Гермиону окатила волна желания. Она ахнула от его яростного взгляда и почувствовала, что трусики намокли насквозь. И заметила, как натянулась ткань его брюк.       — Я отведу тебя в безопасное место, омега.       Она воодушевлённо кивнула и не стала протестовать, когда он подхватил её на руки, словно деву в беде. Малфой понёс её по коридору, и Гермиона видела, как он следил за окружающей обстановкой. Никогда раньше она не разглядывала глаза Малфоя, и только сейчас заметила, что они светло-серые — а не голубые, как она всегда думала.       У неё никогда не было возможности изучить его лицо вблизи. И уж точно не настолько близко. Когда он не хмурился, Малфой на самом деле был довольно привлекательным. Он облизал губы, и Гермиона не могла не заметить, какими полными и мягкими они выглядят. Она едва подавила желание провести пальцами по точёной челюсти и коснуться их.       Они дошли до ванны старост, и Гермиона вздрогнула, когда он пнул дверь вместо того, чтобы использовать пароль. Демонстрация грубой силы вызвала у неё дрожь. Он наложил на дверь запирающее заклинание, а затем осторожно поставил её на ноги.       — Спасибо, — на выдохе сказала Гермиона.       Малфой кивнул, оглядев комнату, словно выискивая угрозы, но ни на секунду не оторвал от неё рук. Она попыталась отстраниться, но между ними будто протянулась магнитная связь. Он провёл ладонями верх и вниз по её плечам, и Гермиона поняла, что расслабляется под его касаниями. Одну руку он поднял выше, огладив шею и откинув копну волос, чтобы затем мягко коснуться железы. Она содрогнулась всем телом и издала безошибочный стон.       — Омега, — выдохнул Малфой.       — Гермиона, — поправила она, сопротивляясь желанию своей омеги позволить ему называть её, как только захочет.       — Гермиона, — повторил он и склонился, чтобы поцеловать её.       Она смогла отстраниться, прежде чем их губы соприкоснулись, и ей показалось, что она унюхала его разочарование.       — Малфой, что ты делаешь?       — Шшш, — ответил он.       Малфой притянул её ближе, так, что теперь их тела полностью соприкасались. Животом Гермиона почувствовала его член и инстинктивно раздвинула ноги. Её разум медленно, но верно затмевала дымка, и думать становилось всё труднее.       Он опустил на неё полыхнувший желанием взгляд.       — Тебе нужен альфа, — сказал Малфой этим низким голосом.       Она попыталась поспорить, но ей удалось лишь слегка дёрнуть головой. Сердце бешено стучало, и Гермиона снова почувствовала пульсацию в животе. По бедру текла смазка.       Малфой облизнул губы и оскалился, открывая зубы. Она слишком поздно поняла, что снова подставляла ему шею.       — Пожалуйста, — сказала Гермиона, взглядом умоляя его не кусать.       Он дёрнулся вперёд, и она закричала, когда в шею вонзились зубы. Несколько секунд было невероятно больно, пока клыки не порвали кожу. Он вцепился в неё, удерживая, пока она содрогалась всем телом.       Внезапно Гермиону сотряс мощный оргазм. Ощущение было такое, словно всё тело разорвали на кусочки и снова собрали воедино. Из глубины пульсировало наслаждение, и она начала кричать от удовольствия, а не от боли.       — Альфа! — услышала Гермиона свой крик.       Малфой наконец-то подался назад; его губы были покрыты кровью. Он окинул её одним долгим взглядом, прежде чем вернуться к её шее. Гермиона приготовилась к очередной волне боли, но через несколько секунд, что он зализывал укус, рана начала исцеляться.       Она обмякла в его руках, не совсем понимая, что произошло. Хоть только что она и испытала лучший в жизни оргазм, Гермиона никогда не чувствовала себя такой возбуждённой. Вопреки всему она подумала, что только Малфой мог облегчить это состояние. Она попыталась потереться о его член, но он был слишком высоким.       — Альфа, — прохныкала она.       Малфой перестал вылизывать её рану и поцеловал в шею.       — Омега, — прошептал он ей на ухо.       Это должно казаться более странным, чем было на самом деле, — быть в руках Драко Малфоя. Но она больше не думала о нём как о парне, который всё детство доставал её и обижал, или как о том, кто наблюдал, как её пытали на полу его гостиной. Он просто… альфа. Он казался безопасным, он казался правильным.       — Идём, — произнёс он низким голосом.       Малфой провёл её через всю комнату, одной рукой обнимая за талию и взмахивая палочкой, изменяя пространство вокруг. Длинную лавку около душевых он трансфигурировал в кровать. Банные полотенца превратились в постельное бельё. Половина свечей погасла, погрузив ванную в полумрак.       Когда они проходили мимо зеркала, Гермиона остановилась, чтобы посмотреть на рану. Она видела место, куда её укусили: две отметки над железой, но кровь больше не шла. Малфой поймал её взгляд в отражении.       — Болит? — спросил он.       — Не здесь… — мягко ответила Гермиона, опуская взгляд между своих ног.       И правда, её промежность пульсировала от нужды. Она чувствовала себя очень горячей, почти горящей в лихорадке. Инстинктивно Гермиона знала, что ей требовалось — но какая-то упрямая часть её всё ещё боролась с импульсами омеги. Её взгляд метнулся обратно к его глазам, и она увидела в них отражение собственной потребности.       Малфой шагнул ей за спину и опустил лицо к железе. Замерев, она наблюдала, как мягко его губы прижались к месту укуса. Гермиону переполнило блаженство, распространившееся от метки. Она закатила глаза и так громко застонала, что по комнате прокатилось эхо.       Он схватил её, прижавшись эрекцией к её заднице. Гермиона двинула бёдрами, пытаясь обеспечить достаточное трение. Малфой потянул её голову назад и наконец-то смял губы в яростном поцелуе. Он был таким же звериным, как и их поведение, — неистово страстным для людей, которые презирали друг друга.       Малфой снова поднял её, стремительно неся к кровати. Уложил на кровать и забрался сверху, губами пробуя на вкус каждый дюйм доступной кожи. Она потянула за свитер, отчаянно желая почувствовать его. Гермионе пришлось вытянуть из брюк рубашку, чтобы запустить пальцы под ткань. Она жадно провела руками по его торсу, чувствуя кубики пресса и подтянутую грудь.       И тогда на них что-то нашло. Та часть Гермионы, что ещё была способна мыслить рационально, полностью исчезла, и на смену ей пришла омега. В Малфое тоже чувствовалась перемена. Он не то чтобы был очень нежен до этого, но теперь мягкие поцелуи стали грубее. Он ртом втягивал кожу и слегка покусывал её.       На них нахлынуло мощное ощущение того, что им необходимо раздеться. Потребность становилась всё сильнее с каждой секундой промедления. Они вцепились в одежду друг друга. Она слышала звуки разрываемой ткани, но ей было плевать.       Наконец-то перед ней предстал её альфа, и ей захотелось заплакать от того, каким он был красивым. Школьная форма слабо помогала оценить мужественное тело. На нём были шрамы, но и на ней тоже. Она поцеловала змею на его предплечье, даже не думая о том, как она там оказалась. Он сделал то же со шрамом, который оставила на ней его тётка.       Касаться его и чувствовать его касания было достаточно — до этого момента. Но прохладный воздух привлёк внимание к обжигающему жару между бёдер. Она развела ноги и опустила взгляд на его член.       — Пожалуйста, альфа, — взмолилась она.       Он низко зарычал, нависнув над её промежностью. Широко раскрытыми глазами она наблюдала, как он прислонил член к влажным складкам. Он был больше, чем она думала, оценивая масштаб, только увидев его рядом со своим миниатюрным телом. Если бы Гермиона была в здравом уме, то попросила бы его остановиться. Но сейчас она знала, что это — единственное, что могло удовлетворить её ноющую киску.       Совсем не нежно он в неё толкнулся. Она почувствовала, как его член порвал девственную плеву, растягивая её изнутри, и взвизгнула от того, как грубо её лишили девственности, но её омега успокоилась, стоило ему полностью в неё погрузиться. Её вагина приветствовала вторжение длинного, толстого члена. Она почувствовала, как расслабилась на кровати.       Это чувство облегчения исчезло, стоило ему сделать первый толчок. Она содрогнулась всем телом и подняла на него встревоженный взгляд. Он ухмыльнулся и сделал это снова. И снова. И снова.       Она захныкала, подумав, что он может разорвать её на части. И тогда он наклонился, чтобы поцеловать её, но поцелуй оказался почти таким же жестоким, как и то, что происходило между её ног. Его язык проникал в её рот с такой же силой, как и член во влагалище. Он схватил её за грудь, агрессивно покрутив соски.       Но она всё равно застонала ему в рот. Или закричала — она не была уверена. Её тело переполняли ощущения.       — Так хорошо, — пробормотал он ей в губы. — Такая хорошая омега.       Она всхлипнула от похвалы, от того, что порадовала своего альфу. Хоть где-то в глубине души она и знала, что не таким образом хотела потерять девственность, быть взятой своим альфой ощущалось просто греховно хорошо. Он взял её словно приз, вбиваясь в неё бёдрами, как отбойный молоток.       Это не дало ей времени подумать или засомневаться в происходящем; всё, что она могла — это чувствовать. Она чувствовала, как между бёдер двигался член, касаясь той части внутри неё, о существовании которой она даже не подозревала. Она чувствовала его губы на своей коже, поцелуи, обещающие ещё больше удовольствия. Она чувствовала, как его дыхание защекотало ухо, когда он склонился к месту укуса и облизал его. Она чувствовала, как по телу прокатывались волны и волны удовольствия, но едва соображала, откуда они брались.       — Альфа, — застонала она. Может, они исходили от альфы.       — Ты готова принять мой узел? — задыхаясь, спросил он.       Она распахнула глаза и бросила на него панический взгляд. Ужас вывел её из похотливого состояния омеги. Она посмотрела вниз на и так большой член внутри себя. Ей не удавалось осознать, как он мог стать ещё больше, хотя и вспомнила прочитанное описание того, что пенис альфы раздувается, пока не запирается внутри омеги.       — Не бойся, — успокаивающе произнёс он. — Я не причиню тебе вреда, омега. Ты была создана для этого.       Она попыталась найти в его словах утешение. Ей хотелось доверять своему альфе.       — Я подготовлю тебя, — прошептал он.       Он перестал с силой входить в неё и резко снизил темп. Приподнявшись на одной руке, второй он скользнул вниз по её животу к истекающей смазкой киске. Собрал пальцами влагу и переместил их чуть выше.       Она закричала от легчайшего прикосновения, стоило ему обвести пальцем клитор.       — Ох, альфа!       Он ухмыльнулся ей. Той же ухмылкой, которую она наблюдала годами, пока он издевался над ней, но сейчас ей казалось, что всё прощено. Он заставлял её чувствовать себя лучше, чем когда-либо прежде. Она не могла не улыбнуться в ответ.       — Вот так, — протянул он. — Хорошая девочка. А теперь ты кончишь для меня? Кончишь на моём члене?       — Да! О да!       Он снова быстро задвигал бёдрами, и она заметила, что шлепки стали более влажными. Теперь скользить внутри неё было легче.       — Хорошая, хорошая омега, — похвалил он.       Всё её тело напряглось, и она почувствовала, что сейчас взорвётся. Потерявшись в ощущениях, она зажмурилась.       — Посмотри на меня, — скомандовал альфа.       Она распахнула глаза — в тот же миг, когда распалась на тысячу частиц. Её альфа напряжённо наблюдал за её самым интимным моментом. Она знала, что он ей доволен, и выкрикнула его имя:       — Драко!       — Чёрт возьми…       Он кончил, заполняя её чем-то тёплым и влажным. Он хрипел и стонал, слегка на неё навалившись. Она цеплялась за его плечи, пока её оргазм продолжался и продолжался.       Он не закончился, пока внутри неё не образовался узел альфы, и она смутно вспомнила, как читала объяснение происходящему. Книги так отличались от реальности — бесстрастное объяснение суровой действительности. Его член быстро набухал, грозя разорвать её изнутри.       Она закричала от боли, и альфа попытался её утешить. Он облизывал метку, пока она не перестала сосредотачиваться на растяжении в нижней части живота. Он облегчил её боль движениями языка и губ, шепча на ухо похвалы. Это не остановило текущие по щекам слёзы, но немного помогло.       — Такая хорошая омега, так хорошо приняла мой узел.       — Мне больно, альфа.       — Я знаю, но скоро всё закончится.       Когда давление наконец-то ослабло, он сразу вытащил из неё обмякший член. Затем перевернул их обоих на бок и начал поглаживать её осторожными, утешающими движениями.       — Такая хорошая, — снова и снова повторял он. — Такая хорошая омега — моя омега.       Она заснула в руках Драко Малфоя, говорящего о том, какой она была идеальной.