I fucking hate you, but I love fucking you

      Гермиона думала, что связь с альфой погрузит её в состояние влюблённости. К сожалению, они с Малфоем, кажется, стали ненавидеть друг друга сильнее, чем когда-либо прежде.       Несмотря на подавляющие волю животные инстинкты принадлежности друг другу, они не испытывали проблем с борьбой с ними. Иногда они вообще беспричинно друг друга проклинали — хотя их магия и предотвращала по-настоящему серьёзные последствия. Они препирались подобно мужу и жене, что были женаты десятилетия. И, естественно, они больше не трахались.       Но Гермионе хотелось. Помоги ей Мерлин, очень хотелось.       Просыпаясь и ощущая утренний стояк Малфоя, она раздумывала о том, не оседлать ли его, чтобы облегчить собственное возбуждение. Гермиона не могла перестать наблюдать за тем, как он делал обычные вещи, и представлять его сильное тело, скрытое мантией. Теперь, трогая себя, она могла думать только о нём, чтобы кончить. То, что она не могла испытывать сексуальный интерес ни к кому, кроме своего альфы, сводило Гермиону с ума.       Наверное, именно поэтому её не беспокоила приближающаяся течка. Она попыталась небрежно сообщить друзьям, что пропустит уроки на следующий день, и Рон с Гарри уставились на неё огромными глазами.       — Гермиона, — тихо произнесла Джинни. — Ты уверена, что нет… ты… мадам Помфри может хоть что-нибудь сделать?       Гермиона не сказала им, что даже не спрашивала. Ей не нравилась их жалость, но она не переносила даже мысли об их отвращении.       Она неохотно вернулась в больничное крыло через несколько дней после первой течки. Мадам Помфри сообщила хорошую новость — после того, как Гермиона «выбрала» пару, проявления альф прекратились, но целительница снова не испытала ни капли сочувствия об отсутствии у Гермионы выбора.       Мадам Помфри даже зашла настолько далеко, что посоветовала ей не упоминать нападение Малфоя, поскольку у омег практически нет юридической защиты, и это только привлечёт ещё больше нежелательного внимания к её статусу. Получив результат диагностического заклинания и флаконы противозачаточного зелья, Гермиона ушла и больше не возвращалась.       — Нет, — ответила она Джинни, изображая грусть.       Тем же вечером за ужином Малфой сообщил друзьям, что на следующий день у него будет гон.       — Откуда ты знаешь? — спросил Нотт.       — Чувствую по запаху, — гордо ответил он.       Гермиона злобно на него уставилась. Она заметила, что Нотт с Забини начали принюхиваться в её направлении.       — Фу! Не будьте такими мерзкими! — прикрикнула она на слизеринцев.       На Гермиону с тоской посмотрела Пэнси Паркинсон, которая только-только перестала её игнорировать.       — На что это похоже? — спросила она.       Гермиона и Малфой переглянулись. Негласно считалось, что этот акт священен между ними, но она в любом случае не знала, смогла ли бы его описать. Он положил ладонь на её бедро, и Гермиона почувствовала тепло сквозь ткань юбки.       — Это называется секс, — ответил Малфой. — Посмотри в словаре.       — К слову о «посмотри»… — тревожно протянул Забини.       В Большой зал внезапно влетела огромная серая сова, сильно опоздавшая на доставку почты. Затем, как и ожидалось — потому что Гермионе не очень везло в последнее время — сова полетела прямо к слизеринскому столу и опустилась перед Малфоем. К её лапе был привязан маленький деревянный ларец с витиеватой резьбой.       — Спасибо, Максимус, — поблагодарил Малфой.       Он радостно встал, чтобы отвязать посылку, и снял заклинание уменьшения. Дав птице половину куриной грудки, он поставил ящик на стол. Гермиона удивилась, когда Малфой протянул ей конверт, прикреплённый к крышке.       — Что это? — спросила она.       — Подарок от матери, — ответил Малфой. — Свадебный подарок.       — Мерлин, — пробормотала себе под нос Гермиона.       Она открыла конверт и увидела короткую записку, подписанную Нарциссой Малфой. Почерк напоминал средневековую каллиграфию, и ей едва удавалось разбирать слова. Пожав плечами, Гермиона передала письмо Малфою, и он прочистил горло, чтобы зачитать его вслух.       Мой дорогой Драко,       Словами не передать, как я горжусь твоим последним достижением. Поздравляю со скреплением связи! Пусть она будет столь же благодатной, сколь оказалась удивительной для всех нас.       Пожалуйста, прими эти подарки и поделись ими со своей второй половинкой. Пусть она знает, что это — знак нашей готовности забыть о прошлом и обратиться к будущему. Я с нетерпением жду возможности узнать её получше, когда вы оба прибудете домой на Йоль.       С любовью, мама.       — Её «готовность забыть о прошлом»? — вспылила Гермиона. — Ты имеешь в виду то прошлое, когда вся твоя семья наблюдала, как меня пытали в вашем доме?       Она не могла поверить наглости матриарха Малфоев. Сначала она поздравляет сына с успешным изнасилованием и кусанием беззащитной омеги, а затем пытается сказать, что она готова простить и забыть об их непростом прошлом?! У Гермионы начала подрагивать правая рука.       — Ну, я был бы рад об этом забыть, — пожал плечами Малфой. — Давай хотя бы посмотрим, чем она намерена тебя подкупить.       Он откинул крышку ящика и ухмыльнулся. Гермиона неохотно посмотрела на подарки, но её взгляд прикипел к одному конкретному. Между созданными на заказ письменными принадлежностями, роскошными средствами для ванны и любимыми закусками Гермионы, прямо на блестящем постельном белье, явно сделанном из тончайшего шёлка, лежала книга, в которой любительница чтения моментально узнала первое издание своей любимой книги: «История Хогвартса».       — Да вы надо мной издеваетесь, — фыркнула она.       — Мама ничего не делает наполовину, — гордо сказал Малфой. — Примерно как и ты…       — Ну, я не хочу ничего из этого, — сказала Гермиона, хотя жадный взгляд выдавал её с головой.       Вокруг толпились слизеринцы, охая и ахая от содержимого. Услышав её слова, Пэнси сразу увидела возможность.       — О, могу я тогда взять этот крем? — спросила она. — У меня как раз закончился.       — Без проблем, — ответила Гермиона.       Малфой шлёпнул Пэнси по протянутой руке.       — Даже не думай, никто из вас, — низко сказал он. — Это для меня и моей пары.       Гермиона заметила, что он оскалился, и студенты быстро подались назад. Судя по всему, её альфа становился таким собственником не только из-за неё.       — Всё нормально, Малфой, — сказала она, похлопав его по плечу в попытке успокоить. — Давай просто отнесём это в нашу комнату.       Он кивнул, но не отвёл взгляд от других альф. Гермиона заклинанием подняла сундучок в воздух и заставила его следовать за собой. Ей пришлось обернуться, чтобы потянуть за собой Малфоя. Большую часть пути до подземелий они прошли молча, но, как только они завернули за угол перед их комнатой, Малфой её остановил.       — Ты рассказала своим родителям? — с любопытством спросил он.       — Нет, — лаконично ответила Гермиона.       Она возобновила шаг, но он удержал её за локоть.       — Почему?       Она подумала о бесчисленных часах этим летом, которые провела, помогая родителям восстановить воспоминания. У них ещё оставались пробелы, которые могут никогда и не восстановиться, но по большей мере они снова стали самим собой. Хотя и решили остаться в Австралии, ещё сильнее начав бояться магии. Она и представить не могла, как рассказать им о том, что случилось, да ещё и по почте.       Гермиона планировала сообщить им на каникулах, но, судя по всему, её свекровь думала иначе. Она решила, что пока лучше не говорить ревнивому альфе о том, что планировала улететь без него на другой конец света через пару месяцев. Гермиона решила остановиться на простейшем варианте.       — Я хочу рассказать им лично, — сказала она.       — Когда?       — Эм, наверное, в следующий раз, когда окажусь в Австралии?       Малфой хмыкнул и кивнул. Он выглядел озадаченным, но больше не задавал вопросов, и она не предложила ему больше ответов.       В тот вечер, когда они ложились спать, между ними возникла неловкость. Им всегда было как-то не по себе, когда они оказывались в общей спальне. Только на этот раз оба подозревали, что в какой-то момент ночью они потеряют рассудок и снова начнут трахаться.       — Ты в порядке? — спросил Малфой, когда она задула свечи.       — Да, — слишком быстро ответила Гермиона, забираясь в кровать рядом с ним, но оставаясь на расстоянии вытянутой руки.       Помолчав минуту, он продолжил:       — Я знаю, что нет. Я чувствую.       — Как? — спросила она, не удержав любопытства.       — С тех пор как мы… ну, ты знаешь… это словно… все мои чувства сосредоточены на тебе.       Гермиона вспомнила его слова о том, что он чувствовал её расстройство.       — Как в тот раз, когда у меня не было учебника, и ты знал, что я переживала?       — Да, но это лишь малая часть.       Она перевернулась на другой бок и посмотрела на него в темноте. Привыкнув, разглядела его очертания: он прикусил губу, что, как она знала, свидетельствовало о напряжённых раздумьях.       — Когда я не с тобой, я ощущаю притяжение… как от магнита, — мягко произнесла Гермиона. — Я чувствую, что если начну идти, то буду знать, куда двигаться, чтобы найти тебя.       — Я тоже это чувствую, — признал Малфой. — Но это как-то… некомфортно. Мне тревожно от того, что я не знаю, где ты. Вот почему я…       — …никогда не отпускаешь меня одну?       — Да, — рассмеялся он. — Уверен, тебя это достало…       — Нет, — прошептала она. — Не особенно. По крайней мере, моей омеге это нравится.       — Это странно, да? — спросил он. — Иметь часть себя, которую не можешь контролировать?       — Ага.       — И мы просто… застряли с этим.       Гермиона вздохнула.       — И застряли друг с другом.       — Да… застряли, — сонно повторил Малфой.       Гермиона не ответила, подумав, что он мог заснуть, но через пару минут Малфой снова заговорил.       — Ты правда думаешь, что я силой укусил тебя? — прошептал он.       — Это то, что случилось, — ответила она, не скрывая раздражения.       — Я это видел по-другому. Ты подставила мне шею. Ты открыла шею и сказала пожалуйста.       — А вы с дружками собирались изнасиловать меня, — холодно ответила Гермиона. — Вы дали мне зелье, чтобы сделать меня послушной, и использовали на мне альфа-тон. Так что я не думаю, что ты заставил меня, я знаю это.       Выдохнув, она перевернулась, отворачиваясь от него. Гермиона знала, что Малфой хотел что-то сказать, но он промолчал. Она заставила себя заснуть, пока не расплакалась.

***

      Около двух часов ночи Гермиона проснулась в лихорадке. Малфой почувствовал, как она вертелась, и подскочил на кровати.       — Началось? — хрипло спросил он.       — Да, — всхлипнула она. — Ты нужен мне, альфа.       — Я здесь.       Он успокаивающе положил руку на её железу, и от прохлады его ладони на горячей коже она задрожала. Он склонился, чтобы поцеловать её в темноте, но по ошибке коснулся подбородка. Он тихонько рассмеялся, и она застонала.       — Альфа, пожалуйста, — взмолилась она.       Кажется, после этого он стал серьёзнее. Бедром она почувствовала, как затвердел его член, и он поспешно раздел их. Ей было приятно находиться рядом с ним обнажённой — это чувствовалось правильно.       — Раздвинь ноги, — прошептал он.       Она облегчённо вздохнула, почувствовав прижатую ко входу головку. Расслабившись, она откинулась на подушки, наслаждаясь ощущением длинного члена там, где он и должен быть.       — Блять, ты такая мокрая, — застонал он.       Её альфа легко скользнул внутрь, заполнив её до конца. Она обхватила его ногами и вонзила ногти в его бёдра.       — Двигайся, — выдохнула она.       Следующие действия альфы можно описать только одним словом: он поглощал её. Его губы были повсюду, оставляли метки, впивались в кожу. Его пальцы ласкали соски и поглаживали клитор, заставляя её кричать от удовольствия. Его член скользил внутри, овладевая ею целиком каждым толчком.       Она кончила не один, не два, а целых три раза, прежде чем он к ней присоединился. Она едва не отключилась, но вздрогнула, почувствовав растущий внутри узел.       — Всё хорошо, малышка омега, — задыхаясь, выдавил он. — Ты справишься.       К счастью, на этот раз было не так больно. Она терпела — ради него.       Ради её альфы.       Ради Малфоя.       Ради Драко.       Вторая течка оказалась такой же напряжённой, как и первая, но на этот раз Гермиона знала, чего ожидать. Она позволяла ему изгибать своё тело в самых немыслимых позах и кормить её в промежутках. Он позволял ей взять контроль в любое время и иногда командовать им.       Они мало говорили — ни о чём существенном — но он, кажется, следил за каждым её словом. Были несколько минут, когда она была удовлетворена и не измотана, в течение которых она думала, что тоже могла иметь какое-то влияние на Малфоя. Она проверила эту теорию во время следующего раунда — после своего оргазма, но до его.       — Альфа, остановись, — произнесла она голосом, который посчитала голосом омеги. С придыханием и страстью — совершенно на неё не похожим.       Альфа мгновенно замер.       — Я сделал тебе больно? — спросил он, тщательно осматривая её тело в поисках проблемы.       — Нет, но ты собирался, — всхлипнула она. — Пожалуйста, не завязывай узел в этот раз.       Каждый раз, делая это, альфа подбадривал её и хвалил за то, как хорошо она принимала его узел — но в этот раз она не собиралась этого терпеть. Ей не нужно, чтобы он заявлял на неё ещё больше прав, и нашла в себе силы и достаточно разума, чтобы заявить об этом.       Он не двигался, похоже, ошеломлённый приказом. По его лбу, как трещины по фарфору, пролегли линии замешательства. Кажется, он не знал, что делать, ведь был в считанных секундах от того, чтобы в очередной раз излиться в неё.       — Эм, ладно… — озадаченно сказал он.       — Перевернись, я хочу быть сверху, — дала она следующий приказ, используя тот же голос.       Он легко перевернул их обоих из миссионерской позы, каким-то образом оставшись внутри неё, несмотря на торопливые движения.       — Очень хорошо, — промурчала она.       Она ухмыльнулась ему, ощущая перестановку сил. Он всё ещё выглядел обескураженным, но слушался и не задавал вопросов. Она скакала на нём, пока он не кончил, но затем течка снова затмила ей разум.       В следующий раз, трахнув её, он завязал узел.

***

      После второй течки они перестали притворяться, что не хотят друг друга. Гермиона сдалась и стала забираться на него сверху, когда по утрам чувствовала упиравшийся в задницу член. Иногда он утягивал её в чулан для мётел между уроками для быстрого перепихона. Возвращаясь в комнату по вечерам, они едва успевали закрыть дверь, прежде чем падали в кровать. Они исследовали друг друга дрожащими руками и неуверенными пальцами, пока не узнали, что именно им нравится — а, как оказалось, нравилось им довольно многое.       Единственное, из-за чего Гермиона чувствовала себя виноватой, — это то, что они проводили очень много времени, целуясь. Малфою было достаточно бросить на неё взгляд, и она тянула его за стеллажи в библиотеке, или подсобку с ингредиентами в классе зелий, или тёмный альков в замке — и наоборот. Их сексуальные отношения настолько её поглотили, что однажды Гарри и Рон послали ей сову, чтобы сообщить, что скучают по ней.       Ей было так хорошо с Малфоем, что она почти забыла о своей ненависти к нему. Так было до тех пор, пока однажды он не нашёл её в библиотеке за столом с друзьями и не приказал альфа-тоном пересесть за его стол. Гермионе пришлось приложить немало усилий, но она поборола принуждение, прибегнув к собственному трюку.       — Нет, — сказала она, используя омега-голос.       — Нет? — недоверчиво переспросил он.       Кажется, Малфой не понял, что у неё был собственный командный тон, и по какой-то причине она хотела, чтобы так и оставалось.       — Нет, — твёрдо повторила Гермиона. — Я сказала Гарри, что помогу ему с эссе по трансфигурации, а потом помогу Рону подготовиться к тесту по истории магии.       Малфой стиснул зубы и прищурился.       — Ты пожалеешь об этом.       — Уходи, — фыркнула она.       Тем вечером Гермиона едва переступила порог их комнаты, как он схватил её за руку.       — Что это было в библиотеке? — зарычал Малфой.       — Я была хорошим другом, — ответила она. — Убери от меня руки!       Гермиона оттолкнула его и опустила сумку на стол.       — Ты не послушала своего альфу, — сказал он тоном, опасно близким к альфа-тону.       Она закатила глаза и скрестила руки на груди.       — Ну, ты меня тоже не слушал!       — Я твой альфа.       — А я — твоя омега, и что теперь?       Малфой снова зарычал.       — Я преподам тебе урок.       Она фыркнула и скинула мантию.       — О чём ты вообще?       — Я твой альфа! Я тут главный!       Повернувшись, она увидела ярость в его глазах, но не отступила.       — Это смешно. Ты не можешь держать меня, как какого-то заложника! У меня есть друзья, у меня была целая жизнь до тебя.       — Но теперь ты моя, — сказал Малфой альфа-тоном.       Её глаза расширились.       — Хватит, — всхлипнула Гермиона.       — Моя, и я сделаю с тобой всё, что захочу, маленькая омега.       Его голос овладел ею, и на этот раз она не понимала, как с ним бороться.       — Мал… Драко, пожалуйста. Не заставляй меня…       — Будь послушной, Гермиона, — велел он.       Всё в ней стало покорным. Она ничего не могла с этим поделать. Гермиона льнула к нему, трепеща, словно один-единственный вздох мог притянуть её ближе.       — Встань на колени, — сказал Малфой.       Она согнула правую ногу и опустилась на пол. Повторила с левой. Её захлёстывал ужас одновременно с наслаждением от выполнения указаний своего альфы.       — Хорошо, — вкрадчиво произнёс он. — Очень хорошо.       Она выжидающе на него посмотрела, чувствуя прилив удовольствия от своего послушания. Она хотела сделать всё, что он скажет. Та часть, которая побуждала её использовать собственный властный голос, быстро затихла в глубине сознания.       Малфой сделал шаг вперёд и расстегнул ремень. Она и без слов знала, что последует дальше. Это стало очевидно, когда он вжикнул молнией на брюках и спустил их на бёдра. Ещё более очевидно, когда он вытащил член через прорезь в боксерах.       — Отсоси мне, омега. И сделай это хорошо, — сказал Малфой низким, угрожающим голосом.       Её голова дёрнулась вперёд, прежде чем она успела это осознать. Она широко открыла рот и втянула член внутрь. Поначалу он был довольно вялым, но быстро затвердел у неё во рту. По ней пробежала дрожь: она знала, что это её рук дело. Пока она ублажала своего альфу, её удовольствие тоже росло.       Она делала минет всего пару раз, и оба — своему альфе. Он не стеснялся давать ей указания: говорил ей лизать, сосать и брать глубже. Он похвалил её за то, что в этот раз у неё меньше рвотных рефлексов, чем в прошлый. Это заставило её почувствовать тепло где-то в глубине.       На глаза навернулись слёзы, когда он толкнулся глубже в горло. Это было неприятно, но альфа застонал громче, чем когда-либо прежде, так что она терпела, сколько могла. Уже практически отключаясь от недостатка кислорода, она похлопала его по бедру, давая понять, что ей нужен воздух, и он неохотно подчинился.       — Почти всё, омега, — простонал он. — Ты так хорошо справляешься.       Похвала зажгла огонь в её животе. Ублажать своего альфу было почти так же хорошо, как получать наслаждение самой. Ей отчаянно хотелось большего, и она удивилась тому, на что готова ради этого пойти.       Она робко помассировала мошонку. Его яйца потяжелели в её руках, и она нежно их обхватила. Он дёрнул бёдрами и издал несколько восклицаний, которые ещё сильнее её возбудили. Выпустив его член, она втянула в рот одно яичко. Рукой заменив рот, крепко обхватила твёрдый член.       — Блять, — простонал он, давая знать, что что-то она сделала правильно.       Она по очереди облизала каждое яичко и вернулась к члену. Почти дразняще погладила головку языком. Он потерял терпение и за волосы насадил её на член, скользнув глубоко в глотку, заставив её подавиться и закашляться. Он стал неумолимым, трахая её рот, словно это была вагина. Она попыталась расслабиться и просто принять его, стараясь быть послушной, как он велел.       Наконец он застонал и зарычал, словно дикое животное, и кончил ей в рот. Она глотала его сперму, как воду, чувствуя спускавшуюся по пищеводу тёплую жидкость. Он выпустил её голову, и она закашлялась, чувствуя, как в горле сперма поднималась обратно, и изо всех сил её сдерживая.       — Очень, очень хорошо, моя маленькая омега, — произнёс он этим глубоким, греховным голосом.       Она замерла от похвалы, почувствовав прилив влаги в трусиках. Она подняла на него пристальный взгляд и заметила момент, когда он почувствовал запах её возбуждения. Альфа прикусил губу и одобрительно застонал.       — Ты возбудилась, пока отсасывала мне, Гермиона? — спросил он.       Она воодушевлённо кивнула, надеясь, что альфа позаботится о ней. Он с обожанием посмотрел на неё, и она поняла, что сейчас произойдёт. Она легла на спину и развела ноги.       — Умоляй меня трахнуть тебя, — велел он.       Его член снова был твёрдым. Она провела рукой по декольте, спустилась по изгибу груди к животу. Достигнув промежности, через ткань помассировала набухший клитор и захныкала.       — Пожалуйста, трахни меня, альфа, — взмолилась она. — Мне нужен твой член.       Он одобрительно зарычал.       — Я знаю, что нужен. Покажи, где ты меня хочешь.       Она сдвинула трусики в сторону, раздвинула влажные половые губы и ввела внутрь два пальца.       — Прямо здесь.       Он склонился вниз и поднёс её пальцы ко рту, тщательно слизывая с них смазку. Её затрясло от желания. От потребности в нём.       — Пожалуйста, альфа, — попросила она омега-голосом.       Она увидела, как расширились его зрачки, и он быстро двинулся, прижимаясь к ней. Не смотря на дымку похоти, Гермиона поняла, что её голос снова на него подействовал. Ей потребовались все силы, чтобы произнести следующие слова:       — Альфа, остановись.       Малфой замер.       — Отвали, — борясь с собой, выдохнула она, — от меня… нахер.       Он послушно отстранился, делая большие шаги назад, пока не упёрся спиной в стену на противоположном конце комнаты. Гермиона нашарила палочку и наложила на себя охлаждающее заклинание, прежде чем встать с ним лицом к лицу. Ей хотелось заорать на него, но она смогла сохранить омега-голос.       — Ты просто охуительно отвратителен, — с придыханием сказала Гермиона. — Как же я, блять, ненавижу тебя.       Его глаза расширились. Малфой задрожал, словно её слова физически его ранили. Кажется, он не мог ответить, прижавшись к стене и сохраняя дистанцию.       — Ты хотел «преподать мне урок»? — спросила она. — Ну так вот твой: ты начнёшь относиться ко мне с блядским уважением. Во всех отношениях я — твоя жена, а не шлюха. Не смей больше никогда делать ничего подобного! Ты понял меня?       — Д-да, — всхлипнул он.       — Сегодня я останусь в гриффиндорской башне. Не иди за мной.       Гермиона не рискнула задержаться и собрать вещи, даже не схватила чистые трусики — просто сбежала так быстро, как могла. Всю дорогу до башни Гриффиндора она переживала, что он настигнет её, но Малфой этого не сделал. За ней не раздавалось эхо шагов, а глубокий голос не велел ей делать всякое.       Пробежав всю дорогу до портрета Полной Дамы, Гермиона расслабилась и поняла: она наконец-то одна.