I fucking hate you, but I love fucking you

      Пятнадцать лет спустя       Гермиона стёрла с джемпера слюни и потёрла пульсирующую голову. Она была на ногах с трёх утра из-за режущихся зубок Ориона и ужасно хотела вернуться в постель до работы, но у неё не оставалось времени. Один из домашних эльфов протянул ей кружку кофе и исчез на кухне.       — Спасибо, Фрэнни, — крикнула она вдогонку. Ей явно следовало прибавить Фрэнни зарплату.       Гермиона добавила мысленную заметку к и без того длинному списку дел: у Кассиопеи скачок роста, и ей необходимы новые школьные мантии; Лире нужна новая метла для квиддича; Скорпиус вчера прислал письмо, на которое надо ответить; у Геркулеса урок фортепиано после школы; Паво нужно отправить к Поттерам играть с Лили; а Урса готова к первой стрижке. Также Гермионе предстояла встреча с заместителем секретаря министра и отчёт о путях миграции ирландских великанов.       О, и ещё кое-что: завтра у неё начнётся течка.       — Драко, — позвала она через наполненную хаосом гостиную.       Он замер, переворачивая визжащего Геркулеса, и взглянул на неё с лёгким раздражением. Но они всегда старались прилично вести себя перед детьми, так что он натянул улыбку.       — Да? — спросил Драко.       — Не забудь попросить родителей присмотреть за детьми сегодня и завтра.       Его лицо осветилось понимающей улыбкой, и он показал ей большой палец, прежде чем снова подкинул сына в воздух.       — Ещё! Ещё! — взвизгнул Геркулес.       Гермиона добавила в мысленный список противозачаточное зелье, а потом подумала ещё раз и схватила фломастер кого-то из детей. «ПЗЗ», написала она большими голубыми буквами на ладони. Она должна выпить его сегодня, иначе у них может появиться ещё один ребёнок.       Не то чтобы она не любила каждого из их семерых детей, но они не планировали так много. Скорее, причина была в их биологии. После рождения Скорпиуса Гермиона изучила семейные древа последних известных пар альф и омег и обнаружила, что у многих было не меньше пятнадцати детей. В то время это было нормально, но ей казалось, что дело было не только в этом.       Только один из их детей был запланированным — их драгоценный Паво. После того, как хорошо поладили Скорпи и Альбус, Гермиона хотела завести ещё одного ребёнка одновременно с Гарри и Джинни. Было весело переживать вместе беременности, но Поттеры были намерены остановиться на трёх.       Гермиона же была намерена остановиться на семи, но у альфа-живчиков Драко и её плодородной омега-матки могли быть другие планы. Она снова потёрла лоб: кажется, у неё начиналась мигрень.

***

      После Хогвартса Драко настоял, чтобы они переехали в ужасно огромный Малфой-мэнор. Они сошлись на компромиссе: Гермиона поселилась в западном крыле, а Драко — в восточном, и в одной спальне они ночевали только тогда, когда у Гермионы была течка.       Именно поэтому, выйдя из своей роскошной ванной комнаты, она обнаружила лежащего на кровати и ожидающего её мужа.       — О, привет, жена.       — Привет, муж, — вздохнула она. — Готов сделать это снова?       — Да, — ответил он, ухмыльнувшись. — На самом деле, я этого ждал.       — Правда? — немного удивлённо спросила Гермиона.       — Да, конечно, — нахмурившись, ответил Драко.       Наверное, в этом был смысл, подумала она, учитывая, что вне течек они больше друг друга не касались. Они были связаны больше пятнадцати лет, и период медового месяца давно прошёл. Иногда Гермиона думала о тех ранних днях постоянного секса, в одиночестве мастурбируя по ночам в спальне — но никогда о том, чтобы их повторить. Она была слишком занята, чтобы лапать мужа в любое время суток, и, к тому же, слишком уставала.       Гермиона забралась под одеяло рядом с Драко. Она вздрогнула, когда он обнял её и притянул ближе, прижимая к груди, и подняла недоумевающий взгляд.       — Привет, — сказал он.       — Привет… — повторила она.       — Ты здорово выглядишь сегодня, как-то по-новому уложила волосы?       Гермиона рассмеялась.       — Эм… у меня не было возможности вымыть их… где-то дня четыре. Так что это явно что-то новенькое.       — Оу, — нахмурился Драко. — Ну, выглядит неплохо.       Она с подозрением на него посмотрела.       — Что ты делаешь?       — Я не могу пообниматься с женой?       — Мы никогда этого не делали!       — Я бы так не сказал. Что насчёт того времени, когда мы каждую ночь делили постель?       — О, не напоминай, — застонала она. — Ты каждое утро будил меня, тыкая членом.       — Ага, и тебе это нравилось! — ухмыльнулся Драко.       — В твоих мечтах, — картинно закатив глаза, ответила Гермиона. — Что на тебя нашло?       — Я просто думал сегодня, вот и всё.       — Да? — спросила она, отстраняясь, чтобы лучше видеть его лицо.       Они были молоды, но напряжённая жизнь состарила их раньше времени. На его некогда фарфоровой коже появились постоянные морщины, волосы начали редеть. Тем не менее, Драко всё равно был раздражающе красив, и даже больше в такие моменты, как сейчас, когда он серьёзен и задумчив.       — Погоди, у тебя сегодня была встреча с целителем разума? — спросила Гермиона.       — Да, — кивнул он. — И я обрёл некоторую… ясность.       — О чём?       — О нас.       У Гермионы пересохло во рту. По какой-то причине её встревожили его слова.       — Что именно о… нас?       Ответ был медленным и вдумчивым:       — Между нами всегда была… стена, ты так не думаешь? Сегодня я выяснил, когда я воздвиг свою. Ты кое-что сказала очень давно, но это засело у меня в голове. Я больше не хочу, чтобы эта стена стояла.       — Я что-то сказала? Что это было?       — Ты сказала, цитирую: «Я чертовски тебя ненавижу, но обожаю тебя трахать».       — А, да, я помню, — сглотнула Гермиона. — Я как-то… обидела тебя?       Он склонил голову, будто задумавшись.       — Это задало тон. Было ощущение, что… ты всегда будешь меня ненавидеть, несмотря ни на что. Несмотря на то, что была моей парой, несмотря на то, что мы были связаны на всю жизнь.       — Ну, я… я была ребёнком, Драко, — сказала Гермиона, чувствуя себя виноватой.       — Я знаю, — успокаивающе ответил он. — Я не пытаюсь обвинить тебя. Просто я так себя чувствовал.       — Ну, полагаю, мне жаль? — неловко выдавила она.       Гермиона понятия не имела, куда это вело, но знала, что Драко стало лучше с тех пор, как год назад он начал посещать целителя разума. Она уже много лет советовала ему попробовать, так как её терапия была успешной. Они пережили немало дерьма в годы своего становления как пары, и этого бы хватило на годы терапии.       — Нет, я не хочу, чтобы ты извинялась, — сказал Драко. — Ты ничего плохого не сделала, но я хочу знать… ты до сих пор чувствуешь то же самое?       — До сих пор ли я ненавижу тебя? — спросила Гермиона, не совсем его поняв. Драко кивнул.       — Ну… у меня нет времени, чтобы тебя ненавидеть, — вдумчиво протянула она. — Мы растим семерых детей, и я работаю полный день.       — Здесь только мы, Гермиона. Подумай об этом. На самом деле подумай.       Она взглянула ему в глаза и попыталась найти какую-то ненависть к нему, но этот колодец давно пересох. Перед собой она видела просто своего партнёра. Отца её детей. Её альфу.       — Нет, я… я не ненавижу тебя, Драко, — честно ответила Гермиона. — Не думаю, что вообще когда-то тебя ненавидела.       Его затопило неимоверное облегчение, и лицо озарила яркая улыбка. Эти улыбки были редкими и заразительными. Гермиона поняла, что улыбнулась в ответ.       — Почему тебя это волнует? — рассмеялась она. — Мы связаны. Ты в любом случае не можешь от меня избавиться.       — В том-то и дело, — ответил Драко. — Я не хочу от тебя избавляться — никогда не хотел, даже в тот первый день, когда ты кричала на меня в ванной старост.       — Не могу сказать того же, — пробормотала она.       — Я знаю, — серьёзно сказал он. — Тебе пришлось несладко, это точно. И я никогда не признавал этого. Я виноват в том, что мы связаны, и ты этого не заслуживала. Прости меня за то, что я отобрал у тебя этот выбор.       Глаза Гермионы наполнились слезами.       — Но ты сказал… ты всегда говорил, что я просила этого.       — Так думал мой альфа… но я лучше знал, — признал он. — Или, по крайней мере, должен был знать. Мне понадобилось немало времени, чтобы это понять.       Она вытерла слёзы.       — Почему ты заговорил об этом? Почему сейчас?       — Как я уже сказал, я не хочу, чтобы между нами была стена.       — Какая стена?       — Та, которая не позволяет мне любить тебя, — выпалил он.       Гермиона замерла.       — Потому что я люблю, — продолжил Драко. — Я люблю тебя. Как я могу не любить? Я просто думал, что не мог. Я не думал, что ты мне позволишь, но теперь вижу, что это не имеет значения. Я влюблён в тебя и продолжу любить, несмотря на то, что ты ко мне чувствуешь. И если всё, что ты можешь дать мне в ответ, — это не ненавидеть меня, то этого достаточно. Я всё равно тебя люблю.       Он выжидающе на неё посмотрел. Гермиона открыла рот, но не знала, что сказать.       — Драко… что?       — Прости, что мне понадобилось так много времени, чтобы сказать тебе, — произнёс он, вытирая собственные слёзы. — Я был напуган, но больше не боюсь. И я не хотел, чтобы мы вошли в твою течку, пока я не расскажу.       — Я… я не знаю, что сказать, — признала Гермиона.       — Тебе не обязательно что-то говорить, — с грустной улыбкой сказал Драко. — Я понимаю. Я знаю, над чем мы работали все эти годы. Всё, что ты хотела, — это попытаться, и ты проделала чертовски хорошую работу. Ты удивительная, и тебе не нужно что-то говорить или делать, но ты можешь просто… позволить мне любить тебя?       — Хорошо, — тупо ответила она. — Да, это… хорошо.       Он кивнул и, к счастью, обнял её, так что Гермионе не пришлось видеть его разочарования. Она была ошарашена его признанием. Странно, но… ей никогда не приходило в голову, что он мог её любить. И она честно не знала, что сама к нему чувствовала.       Гермиона похлопала его по спине.       — Эм… спасибо, — неловко сказала она. — Думаю, мне надо немного времени, чтобы осознать, что ты сказал.       — Конечно, — ответил Драко, прочистив горло. — Давай тогда, эм, немного поспим?       — Ненавижу то, что никогда не знаю, во сколько начнётся течка, — пожаловалась она и палочкой погасила свечи.       — Ага, — уныло согласился он.       Кажется, свет погас и в нём тоже. Он перекатился на свою половину кровати, а она — на свою. Гермиона ждала, что он скажет что-нибудь ещё, но Драко молчал.       После долгих десяти минут она услышала, как он начал слегка посапывать. Гермиона сомневалась, что сегодня ей выпадет шанс выспаться. Она всё ещё не пришла в себя, без конца прокручивая в голове его слова.       Он любит её. Он любит её?       Этого никогда не должно было случиться! Теперь он извинился за то, что укусил её против воли и втянул в пожизненную связь и брак. Но ни одна из её книг, ни один достоверный источник, ни даже её партнёр никогда не упоминали любовь.       Гермиона подумала о том дне, когда сказала, что ненавидит его. Наверное, тогда она в последний раз использовала такое сильное слово, и всё же он так долго за него держался. Это было в тот день, когда они строили планы на жизнь и решили перестать поддаваться низменным инстинктам и попытаться сохранить себя. Они придерживались этого плана, хотя это и было непросто, но со временем стало легче.       Она подумала о том моменте, когда узнала, что беременна Кассиопеей. До мадам Помфри не дошло, что Гермионе требовалось специальное противозачаточное зелье для омег. Они с Драко предсказуемо разозлились и до жути перепугались.       Гермиона сказала ему, что хочет построить карьеру в министерстве, и Драко ответил, что останется дома с ребёнком, который скоро превратился в детей. Тем не менее, он никогда не запрещал ей работать, как и не возражал против того, чтобы быть её спутником на различных скучных мероприятиях, всегда зная, что шепнуть ей на ушко, чтобы рассмешить или придать уверенности.       Она подумала о своей последней течке и о том, что та была так же хороша, как и первая. Её никогда не беспокоило, что Драко был её первым и единственным мужчиной. Опыт альфы и омеги настолько силён, что она знала: любой другой померкнет в сравнении.       Гермиона подумала о том, как их связь выходила за рамки брачных отношений. Конечно, она до сих пор винила их связь за то, что её так тянет к нему, но она и правда наслаждалась компанией Драко. Ей хотелось рассказать ему о своём дне и услышать о его — то же самое касалось и проведённых врозь ночей. Гермиона наслаждалась их оживлёнными спорами по утрам о том, что они накануне прочитали в своих раздельных спальнях.       Она повернулась на другой бок и уставилась на спину своего альфы. Конечно, он просто сбросил на неё такую бомбу, а потом просто… заснул. Должно быть, он испытал облегчение, когда всё это выплеснул. До Гермионы дошло, что ему, скорее всего, было очень сложно говорить о своих чувствах.       Хотя она и испытывала вину за чёртово спасибо в ответ на его признание в любви, Гермиона до сих пор не могла понять, что чувствовала. Присутствовало знакомое магнитное притяжение и желание протянуть руку и коснуться его. Ей захотелось разбудить Драко и снова сказать, что она определённо его не ненавидела.       Это омега хотела делать все эти вещи или она сама? После всех этих лет Гермиона всё ещё думала о себе как о разделённой на две части. Но, может быть, не обязательно должно быть или-или; может, ей тоже следовало убрать свои стены.       Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула. Ей нужно перестать думать и просто чувствовать. В голове сами собой промелькнули моменты этих лет: большие и маленькие. Она не просто вспоминала их — она их чувствовала.       Тот случай, когда Драко попросил её родителей благословить их брак — после тщательного исследования магловских брачных традиций, во время их первой поездки в Австралию. Гермиона испытала огромное облегчение, когда они сказали «да», и была странно им горда.       Тот раз, когда он принёс коробку сахарных перьев в её кабинет, потому что знал, что она нервничала из-за презентации (на самом деле, такое произошло больше одного раза). Даже сейчас она чувствовала бабочек в животе при виде того, как он неожиданно заходит в её кабинет с пакетом из Сладкого королевства.       Тот раз, когда её течка закончилась, но она не сразу сообщила об этом, так что он просто продолжил трахать её до умопомрачения. Наверняка он понял, но ничего не сказал. Гермиона чувствовала себя только слегка виноватой, потому что была очень, очень удовлетворена.       Или когда вся семья отправилась в Норвегию, а там было холодно, ветрено и отвратительно, и он убрал волосы с её лица и наложил на всех согревающие чары, мгновенно поднявшие им настроение. Она улыбнулась ему, и он улыбнулся в ответ, и Гермиона могла поклясться, что почувствовала, как заклинание согрело её промежность.       Тот раз, когда они целовались под омелой, пока их дети издавали всевозможные звуки отвращения. Это их не остановило, более того, назло им они начали целоваться с языком. Она чувствовала себя игривой и счастливой, и ей не хотелось, чтобы зачарованное растение их отпускало.       И тут её поразило. Как удар под дых. Все эти моменты… Как она не поняла? Как она не могла дать этому названия?       Она любила его.       Конечно, чёрт возьми, она его любила! Ей понадобилось всего пятнадцать лет, чтобы осознать, и ему потребовалось обнажить душу, но её захватило осознание, заставляя сердце колотиться от радости. Он сказал, что нашёл ясность, и она наконец нашла свою.       Не сомневаясь, Гермиона протянула руку и постучала его по плечу.       — Драко? Драко, ты спишь?       — Ммм… Что? — застонал он. — Начинается?       — Нет, ещё нет! Я просто… Мне нужно кое-что тебе сказать. Повернись!       Он нехотя повернулся, потирая глаза.       — Что такое, любимая? — спросил Драко.       Всё её тело наполнилось теплом от того, что, скорее всего, это сорвалось с языка бездумно, но она не могла больше ждать ни секунды.       — Я люблю тебя, — с триумфом сказала Гермиона, хотя и не так выразительно, как собиралась. — Я имею в виду… я влюблена в тебя. То есть… я тоже тебя люблю!       Драко подскочил на кровати.       — Любишь?       — Да, — рассмеялась Гермиона. — Люблю. Очень сильно. И я думаю, что мы — идиоты, раз поняли это только сейчас.       Он взмахнул палочкой, зажигая все свечи в комнате.       — Я сплю? — спросил Драко.       — Нет, — ответила Гермиона. — Это по-настоящему. Я настоящая. Наш брак настоящий.       Его губы мгновенно оказались на её губах, и он притянул её через всю кровать в свои объятия. Драко целовал её словно впервые, но с опытом её партнёра и любовника. Гермиона снова начала плакать, чувствуя, как её окутывает то, что теперь она ясно могла определить как настоящую любовь.       — П-подожди, — остановился Драко. — Ты же не… Течка же ещё не началась?       — Нет, — рассмеялась Гермиона. — Как я и сказала, это по-настоящему. Я — это я, и я люблю тебя.       — Скажи ещё раз, — выдохнул он между пылкими поцелуями.       — Я люблю тебя, — сказала она. — А теперь ты скажи.       — Я люблю тебя.       Они продолжали в том же духе в течение постыдно долгого времени, словно влюблённые дураки — которыми они и были. В конце концов они остались без одежды, и разговоров стало меньше.       — Я собираюсь заняться с тобой любовью, — прошептал ей на ухо Драко.       Эта фраза вызвала какое-то неприятие, но Гермиона списала это на то, что он использовал её впервые. Впервые за многие годы у них был секс не во время течки, и это было похоже на начало чего-то действительно хорошего. Это не страстный из-за течки трах: Гермиона поняла, что именно любовью они и занимались.       Драко усыпал поцелуями её шею и ключицы, затем спустился ниже, утыкаясь в ложбинку между грудей. Он втянул в рот сосок и обвёл языком ареолу. Царапнул зубами затвердевший бугорок, поддразнивая, и сжал его пальцами. Затем повторил всё то же самое со вторым, уделяя время и безраздельное внимание каждой груди.       Это не отличалось от того, что, как он знал, сведёт её с ума, но ощущалось по-другому. Драко словно снова и снова говорил ей, что любит. Каждый поцелуй, каждое движение языка служили подтверждением, что он там, где и хотел быть.       Она безумно его хотела, но не торопила. Гермиона позволяла ему медленно продвигаться вниз, целуя растяжки, появившиеся после рождения семерых детей. Он ртом восхвалял каждую чёрточку, каждую ямочку, глядя на них с некой гордостью.       Наконец он достиг вершины её бёдер. Подняв на неё взгляд, Драко облизнулся, не сдерживая самодовольную ухмылку. Затаив дыхание, она ждала, когда он коснётся её пульсирующего клитора и влажного входа, но была вынуждена выдохнуть, когда вместо этого он заговорил.       — Я люблю тебя, — сказал Драко. — Каждую часть тебя, но эту — особенно…       Прежде чем Гермиона успела сказать ему (снова), что чувство взаимно, он опустил голову и широко лизнул. Одной рукой она ухватилась за простыни, чтобы сдержаться и не податься бёдрами вперёд, но не смогла остановить вторую, вцепившуюся ему в волосы.       — О, Драко! — застонала она. — Я тоже… ах!.. люблю тебя!       Он поднял её ноги и опустил себе на плечи, чтобы облегчить доступ. Ловкий язык и проворные пальцы работали в тандеме, пока смазка не потекла, как из-под крана. Если бы она не знала, то подумала, что течка уже началась. В конце концов так и произойдёт, но сейчас не железа делала её такой мокрой — это на сто процентов была заслуга Драко.       И он делал её всё более и более влажной каждым движением языка, каждым нежным посасыванием. Гермиона не понимала, как он настолько тщательно изучил её эрогенные зоны, поскольку во время течки любое прикосновение казалось греховно потрясающим. Сейчас, полностью осознавая себя, она понимала, что, скорее всего, он знал её тело лучше, чем она сама. После пятнадцати лет не было нужды в осторожных экспериментах: Драко точно знал, что делать.       Сначала он обхватил клитор губами и пососал. Затем пощекотал его языком, меняя скорость и давление. Её тело пело от наслаждения, и стоило Гермионе подумать, что она буквально может взорваться, как он опустился к половым губам. Там его язык стал нежным. Мучительно медленно он провёл линию между складками и подключил пальцы, дразня влагалище.       Она так сильно вцепилась в его волосы, что испугалась, как бы не ускорить процесс облысения. Драко продолжал, вылизывая, целуя и посасывая её так, как это делал бы альфа. Гермионе пришлось напомнить себе, что это и был её альфа: мужчина, которого она любила, и мужчина, с которым она трахалась последние пятнадцать лет, были одним и тем же человеком.       Удивительно, но кончила она не от того, как изогнулись внутри его пальцы или как оглаживал клитор язык, а от мысли, что её муж впервые занимается с ней любовью. Она напряглась всем телом перед вспышкой оргазма. Драко продолжал вылизывать её, заставляя удовольствие длиться и длиться, пока она не стала слишком чувствительной, чтобы чувствовать его рот.       Гермиона похлопала его по голове, и Драко в последний раз поцеловал её, прежде чем отодвинуться. Он посмотрел на неё с той же самодовольной ухмылкой, что и всегда, но теперь она видела в ней искреннее счастье, а в глазах — любовь.       — Драко, — пробормотала она, потянувшись к нему.       Он забрался на кровать и обнял её, наклонившись за поцелуем. Она ничуть не возражала против своего вкуса на его языке. Обхватив его голову руками, она излила в поцелуй всю свою благодарность и любовь.       — Гермиона, ты порядке? — прошептал он.       — Да, а что?       — Ты плачешь.       — Ой, — со смешком сказала она.       Драко вытер слёзы, стекающие по вискам. Секунду он казался взволнованным, но затем улыбнулся.       — Что? — спросила Гермиона.       — Ты счастлива, — ответил он. — Я чувствую, что ты счастлива.       — Я очень счастлива, Драко. Даже не знала, что могу быть настолько счастливой!       — Хорошо, потому что я тоже счастлив.       Она скользнула руками вниз по его груди к весьма заметной эрекции.       — Я вижу, — рассмеялась она. — Итак, ты собираешься закончить то, что начал?       — Да, — ответил он, накрывая её тело своим.       Склонившись, он поцеловал её, а затем прошептал на ухо:       — Я собираюсь сделать тебе ещё одного ребёнка.       Она сжалась всем телом.       — Нет! — вскрикнула она. — Нет, нет, умоляю, только не это!       Драко расхохотался, зарывшись лицом в её буйные кудри.       — Ты же пошутил, да? — отчаянно спросила Гермиона. — У нас и так целая квиддичная команда…       Он отстранился, чтобы посмотреть на неё, всё ещё широко улыбаясь, и пожал плечами.       — Ну, шутил наполовину? Просто подумал… Разве не было бы здорово зачать ребёнка в любви?       Её лицо смягчилось, и она положила ладонь на его щёку.       — Но в этом-то и дело. Они все были зачаты в любви, мы просто этого не знали.       Повернувшись, Драко поцеловал её пальцы.       — Ну, может быть… когда-нибудь?       — Может быть, — кивнула Гермиона. — То есть… было довольно весело, когда мы пытались с Паво.       Он ухмыльнулся, словно знал её секрет.       — Что? — спросила Гермиона.       — Это была интересная течка…       Она прочистила горло, но голос всё равно оказался неожиданно высоким.       — Была?       — Да, она продолжалась дольше, чем остальные, — ответил Драко, всё ещё ухмыляясь. — Есть идеи, почему так произошло?       — Ни одной, — серьёзно произнесла Гермиона, а затем ухмыльнулась собственной малфоевской ухмылкой.       — Мне следовало понять ещё тогда, — вздохнул он. — Я просто подумал, что ты всё ещё любишь трахаться со мной.       — Всегда, — подмигнув, сказала она. — А теперь мы можем продолжить?       — Эй, какая властная, это я тут альфа, — зарычал он.       Она толкнула его на спину и оседлала.       — Но, думаю, мы оба знаем, кто тут на самом деле главный.       Он выглядел позабавленным, когда она подняла его руки вверх и прижала их к изголовью. Он был полностью в её власти и, похоже, ему это нравилось.       — Да, альфа, — дразняще произнёс он.       Гермиона застонала.       — Кажется, это самая сексуальная вещь, которую ты когда-либо мне говорил.       — Пожалуйста, альфа…       Обхватив ладонью член, она направила его в себя. Они оба с облегчением вздохнули, соединившись, и это снова чувствовалось совершенно не так, как в течке. Она подумала, что разница может заключаться в возможности самим делать выбор.       Гермиона начала медленно двигаться. Драко встречал каждое движение её бёдер, подаваясь вверх. Прошло совсем немного времени, и она упала, потёршись твёрдыми сосками о его грудь, и отпустила его руки, чтобы удержаться.       Он схватил её за бёдра, направляя, но двигая не вверх-вниз, а так, чтобы клитор задевал его лобок. Каждое движение приносило ей удовольствие, и у неё слегка закружилась голова. Гермиона так громко застонала, что стала похожа на дикое животное — или омегу.       — Альфа, — всхлипнула она.       — Чёрт, — пробормотал он. — Мы спровоцировали течку?       — Я не… я не знаю.       Он сел, опёршись об изголовье, всё ещё удерживая её на коленях, и начал насаживать на член, двигая вверх и вниз. Каким-то образом дотянулся двумя пальцами до клитора, потирая его в такт толчкам.       Всё это было так приятно. Она зарылась лицом в его шею, целуя, пока сознание не заволокла дымка. Теперь она могла только стонать ему в ухо.       — Гермиона, ты в порядке? — спросил он.       — Я просто… просто… — задыхаясь, выдавила она. — Сейчас кончу!       Она содрогнулась всем телом, и он прижал её ближе, продолжая вбиваться. Ему понадобилась всего пара движений, чтобы тоже испытать оргазм.       Гермиона отстранилась, чтобы посмотреть на него. Драко выглядел немного глупо, когда кончал, но ей нравилось смотреть ему в глаза. И на этот раз она знала, что видит в них любовь.       Она осыпала его лицо поцелуями, пока он не остановил её, чтобы задать беспокоящий его вопрос:       — Так ты?..       — Нет, — ответила Гермиона, покачав головой. — Течка ещё не началась. Просто было… настолько хорошо?       Он широко ухмыльнулся.       — Я чертовски люблю тебя.       Драко притянул её для поцелуя. Он начался медленно и мягко, но быстро перерос в более страстный.       — Погоди, — выдохнула она.       — Что не так? — спросил он, быстро её оглядев.       — Я просто… кое-что хочу сказать. И хочу, чтобы ты это запомнил.       — Ладно… — нервно отозвался он.       — Драко, — сказала она, едва сдерживая широкую улыбку. — Я тоже чертовски тебя люблю. И… я люблю трахаться с тобой.       Слов больше не было, поскольку он целовал её до тех пор, пока наконец не началась течка. Она тоже ощущалась иначе, каким-то образом усиленная их только что осознанной любовью. «Странно», но эта течка длилась на целый день дольше, чем все предыдущие.       И когда она закончилась, даже маленький Паво заметил в них перемены.       — Мамочка, ты любишь папочку?       Сын не в первый раз задал этот вопрос, но Гермиона впервые ответила честно:       — Да, — легко сказала она. — Да, я чер…       Она замолчала, не успев выругаться.       — …я очень, очень люблю его.