Hellfire

– Какой идиотизм! – в который раз сокрушённо воскликнул дроу и осторожно перелистнул страницу. Дейган на мгновение едва заметно нахмурился но ничего не ответил. Он взял следующую заготовку для стрелы и стал осторожно обтачивать её ножом. Дождь за окном лил сплошной стеной с самого утра, поэтому следопыт остался сегодня дома. Вокруг эльфа почти физически ощущалась неприятная аура, словно холодность и отчуждение окутали его тягучими липкими нитями. Он никогда не пытался от этого избавиться. Так было всегда. За исключением того, что сейчас у Дейгана были причины для подобного настроения. Беззвучно выдохнув, следопыт повертел в руках уже почти готовое древко и бросил его на тлеющие угли. Наблюдая, как его пожирает пламя, он не чувствовал сожаления. Стрелы предназначались крестьянам для праздника Ярмарки Урожая. На празднике, где медовуха льётся рекой, никто и не подумает вспомнить о балансировке, натяжении и поправке на ветер. Вероятность победы будет обратно пропорциональна количеству выпитых кружек. Дейган поморщился и взял в руки следующую заготовку. Он не имел права понижать планку. Даже если испытание меткости превращалось в фарс. По крайней мере, не он один это понимал. Следопыт поднял глаза на своего приёмного сына. Тот сидел у окна, смотря в книгу с таким видом, будто она нанесла ему личное оскорбление. – Какой смысл в том, чтобы держать у себя... – дроу оторвался от книги и задумчиво пожевал губу, – ...насекомых? Ладно, существ, которые в общем-то не несут за собой никакого практического применения, но убийство или даже принесение неудобств которым карается смертью. В то время как даже самый распоследний раб может принести гораздо больше пользы, но его всё равно убивают, за то, что он оскорбил паука, – Кай’Ринн резко замолчал, и его взгляд на несколько секунд остекленел. – Оскорбил. Паука. Он осторожно закрыл книгу и положил её на край стола. Дейган вскользь бросил на него взгляд, вновь привлечённый внезапно наступившим затишьем. Его приёмный сын сидел, безвольно уронив руки на колени и уставившись в одну точку. Дейган сделал глубокий вдох. – Смысл не в этом, – следопыт слегка поморщился, будто делая над собой усилие, чтобы продолжить. – Убийство паука оскорбляет религию, которая составляет основу власти в обществе тёмных эльфов. Дроу моргнул. Следопыт чрезвычайно редко уделял внимание его комментариям. Он даже не был уверен, что тот слышит, когда он что-то говорит, не обращаясь непосредственно к нему. Это открытие его несколько ошарашило. – Но всё-таки это не разумно, – продолжил Кай’Ринн чуть более осторожно. – Пауки ведь могут символизировать Ллос точно так же, как, в общем-то, и сами дроу, и при этом вторые будут более полезны. Я не спорю, сделать своим символом чудовище, демона, в которого превратили Ллос – тогда ещё Араушни – при свержении в Абисс, было очень... изящным ходом. Но на её месте я бы всё-таки поразмыслил насчёт приоритетов. Следопыт устало потёр переносицу: – Ллос – богиня Хаоса. Кай’Ринн помрачнел. – Именно поэтому я не понимаю, кому вообще могло прийти в голову поклоняться богу с подобным количеством внутренних противоречий. Взять хотя бы драйдеров… – Кай’Ринн… – …какой смысл использовать превращение в драйдера как наказание, если, следуя её же логике, одно существо начинает сочетать в себе именно всё то, чему благоволит богиня – паука, тёмного эльфа, силу, безжалостность и абсолютное подчинение жреческой власти? В то время как считается вознаграждением, когда богиня посылает в дар своему слуге якобы разумного паука, который из-за малейшего подозрения, – дроу выделил последнее слово интонацией, – убивает своего владельца. Это же абсолютная ерунда. Тем более, что… – Кай’Ринн. Следопыт не повышал голоса, но в его тоне было то, что заставило дроу прерваться на полуслове. Молча выпрямившись, Дейган спокойно подошёл к сыну. Дроу тяжело дышал, распалённый своей прерванной речью, и, слегка наклонив голову, выжидающе смотрел на своего отца. Следопыт давно отметил про себя, что, несмотря на поразительное внешнее сходство, Кай’Ринн был не похож на свою мать ни поведением, ни образом мыслей. Но это не было для Дейгана удивительным. Юноша не был ему родным по крови, он был его сыном. Так было правильно. В конце концов, между самыми близкими людьми не должно быть кровных уз. Лесной эльф почувствовал в себе иррациональное желание дотронуться до атласно-чёрной кожи, чтобы в единственном прикосновении выразить, как много юноша для него значит, но усилием воли подавил в себе этот порыв. Он не делал подобного слишком давно и делал раньше слишком редко. Едва ли сейчас подобное проявление эмоций будет понятым и уместным. Молчание затягивалось, и от этого Кай’Ринн чувствовал себя несколько неловко. Он ощущал на себе взгляд отца, но не мог понять, что скрывается за этим взглядом и скрывается ли вообще. Кай’Ринн видел в его глазах только своё отражение и преломлённый тусклый дневной свет. Тишина ощущалось ещё более остро. Наконец Дейган произнёс: – Большинство рас с поверхности ненавидит твоих сородичей. За их извращённые идеалы, ничем не оправданную жестокость, склонность к предательству и страсть к грязным интригам, – эльф сделал паузу. – И они правы. Кай’Ринн судорожно сглотнул и почувствовал, как начинают шевелиться волосы на затылке. Усилием воли дроу заставил себя не делать преждевременных выводов из его слов. Вопреки этому, на краю сознания начали возникать самые мрачные предположения, но дроу со злостью осадил себя, не позволив им сформироваться в конечную мысль. – Когда ты отправишься в Невервинтер, каждый, кто встретит тебя, будет судить о тебе, исходя из этих предубеждений, – эльф устало вздохнул. – Даже в стенах Академии. Кай’Ринн облегчённо перевёл дыхание. Отец впервые сам поднял эту тему. – Я знаю. Но я не собираюсь давать им повод продолжать так думать. Следопыт прикрыл глаза рукой. – Твоя внешность – уже более чем достаточный повод, – Дейган вздохнул. – Не говоря уже о твоём... таланте, – он помолчал, давая возможность понять смысл его слов. Дроу несмело сделал шаг вперёд и заговорил чуть мягче: – Никто не узнает о том, что я чернокнижник. Те, кто будут проверять меня, смогут увидеть во мне только наличие магического дара, и ни одной причины отказаться от такого студента, как я, – Кай’Ринн самодовольно улыбнулся, и Дейгану не понравилась эта улыбка. – Я буду осторожен, – юноша помедлил, и осторожно коснулся пальцами его плеча. – Правда... пап. Следопыт не шелохнулся и не изменился в лице. Кай’Ринн расценил это по-своему. Сделав глубокий вдох, он шагнул вперёд и осторожно обнял своего отца. Почти сразу он ощутил, как напряглись мышцы на его спине, но следопыт не оттолкнул его. А Кай’Ринн не собирался отпускать. В конце концов, после того, как он поступит в Академию, они смогут увидеться только через несколько месяцев или даже лет. До этого самое большее он не видел отца по нескольку недель, когда тот уходил на охоту. Но ему самому ещё ни разу не приходилось покидать его надолго. Он будет скучать, дьявол побери. Дейган чувствовал жар, исходящий от тела своего сына даже через ткань его туники. Кай’Ринн всегда был горячим. Это ощущалось даже тогда, когда тёплым был окружающий воздух. Так, как сейчас. Поколебавшись несколько секунд, Дейган позволил себе осторожно обнять его в ответ и почувствовал, как тот затаил дыхание. Шум дождя был единственным звуком в спокойной тишине. Стена из водяных капель мягко окутывала их дом, и без того отрезанный от прочих, приглушая внешние звуки. – Когда ты уходишь? – наконец нарушил тишину эльф, разнимая объятия. Он чувствовал, что знает ответ, хотя Кай’Ринн не говорил ему этого. – «Перед тем, как начнётся время, когда грязь забивает дороги, а дождь превращается в снег», – процитировал он, улыбаясь. – Я отправлюсь сразу после Ярмарки Жатвы.