12.01.2004 18:15 Пациент #3427
— Запись идет? — Да. — Отлично. Добрый вечер. Я ваш психотерапевт, и мы будем проводить с вами регулярные беседы для того, чтобы проследить за эффективностью терапии. Наши сеансы будут записываться, вы не против? — невысокий мужчина в белом халате присел на стул, обращая взгляд на собеседника. — Нет. — Отлично. Для начала представьтесь, пожалуйста. — Ойкава Тоору, — парень уверенно произнёс слова, окидывая взглядом комнату и останавливаясь на докторе. — Прекрасно, Ойкава. Сколько вам лет, полных? — Двадцать семь. — Хорошо. Замечательный возраст, я бы сказал, ты ещё молод и есть время поменять все, но при этом за плечами уже много опыта и риск оступиться, кажется, сводится к нулю. Что вы думаете на счет этого? — Наверно, — безучастно произнёс парень, продолжая сверлить глазами дырку в мужчине. — Вы считаете, что в силах изменить сложившуюся ситуацию, Ойкава? — Я, — шатен приподнял брови и раздраженно цокнул. — Я не знаю. Как видите, я сижу здесь, значит сейчас навряд ли смогу справиться сам. — Хорошо. Как вам первые впечатления от этого места? — Ощущения не очень приятные. — Какие именно? Попробуйте описать тремя словами. — Тоскливо, уныло и гадко, — Тоору скрестил руки на груди и отвел взгляд в сторону. — Вы ожидали иного? — Нет. — Вы можете сказать, что эти прилагательные подходят не только к обстановке, но и к тому, что вы чувствуете? — Думаю, да. — Ага, — врач взял папку со стола и с важным видом пролистал бумажки, прикрепленные к ней. — Скажите, а сейчас, помимо тех ощущений, вы чувствуете тревогу? Может быть, злость? — Не думаю. — Вы уже говорили с вашим лечащим врачом? — Я понимаю политику психологического сеанса, и правило «не называй диагноза», поэтому можете не стесняться и задавать нормальные вопросы, — шатен устало потер лоб и исподлобья глянул на мужчину. — Это облегчит мне работу. А если не секрет, вы уже давно наблюдаетесь у психолога, потому знаете? — Нет, я просто на него учился. — Надеюсь, вы не переживаете по этому поводу. Зачастую люди, которые оказывают помощь, не всегда замечают своих проблем. — Ну, я бы не сказал. Панические атаки у меня уже давно, и пока я не поступил в универ, я не понимал, что это такое. — То есть вы помните, как страдали этим в детстве? — Ну, — парень опустил свои шоколадные глаза вниз, нервно сжав длинными пальцами край больничной рубашки. — Как я уже сказал, я не понимал, что это были они. — Возможно, у вас было какое-то дикое стремление или желание добиться чего-то, и страх не получить это вас волновал больше всего? — Хах, а разве не каждый подросток страдает юношеским максимализмом? — Такое есть даже у взрослых, однако, может, это было лишь просто какое-то атрофированное гипервосприятие, которое постепенно переходило в страх. — Это не было похоже на страх…***
Удар за ударом парень пробивал мячи в стену. Не чувствуя ни ладони, ни руки, ни тела, он раз за разом с новой силой повторял подачу. Его техника совершенна настолько, что даже с отключенным разумом шатен делал это великолепно. — Ойкава! Прекрати! — резкий толчок со спины вывел из равновесия парня, отчего ноги подкосились и он обессилено рухнул на пол. — Ты совсем сдурел? Оказывается, Хаджиме уже не первый раз звал его, практически вплотную стоя рядом и крича его имя, однако со стороны парня был лишь тотальный игнор. Тело Тоору истомно дрожало, а грудь с шумом вздымалась, наполняя легкие кислородом. Он перекатился на спину, закрывая лицо руками, чувствуя теперь, как с него практически ручьями льется пот, отчего одежда так неприятно прилипла к нему. — Ойкава, с тобой что? — в глазах друга загорелась искра тревоги. Он быстро присел рядом с шатеном, видя как его до этого красное от жара лицо вдруг побледнело. — Воды! Макки! Быстрее! — крикнув в сторону сокомадников, Ивайзуми с силой убрал чужие руки, которые истошно пытались закрыть глаза. — На меня смотри! Шоколадной радужки практически не было видно из-за аномально расширенного зрачка, отчего сердце Хаджиме сделало практически кульбит. К этому моменту подбежал Макки с бутылкой холодной воды, которую парень тут же вылил на лицо и голову капитана. Ойкава, наконец, хоть что-то почувствовал: прохладные струи воды затекали под одежду, собирая с собой горячий пот. Насилу сделав один очень глубокий вдох после непрекращающихся коротких, на гране хрипа, резких выдохов, парень осознанно посмотрел в полные ужаса зелёные глаза лучшего друга. — Ты слышишь меня?! — уже не зная, как докричаться, парень придерживал ладонью затылок, поворачивая голову Тоору в свою сторону. — Ива-чан, ты сейчас мне голову свернешь, — еле слышно произнёс шатен, обхватывая чужое запястье своими дрожащими пальцами. Все тело гудело от предела физического напряжения, которое решил на себе испытать Ойкава. — Очень хочется, — прорычал в ответ Хаджиме, но все равно помог придать сидячее положение товарищу, подхватив его за поясницу. От смены положения голова шатена будто превратилась в колокол, который не прекращал звенеть эхом, так что он не мог разобрать ругательства друга, находящегося в двадцати сантиметрах от него. Тоору помассировал виски в надежде хоть немного угомонить эту раздражающую пульсацию. Ладонь Ивайзуми, лежащая где-то между лопаток, поднялась вверх, охватывая шею сзади некрепким кольцом. Чувствуя, как пальцы мягко массируют болевые точки, плечи шатена расслаблено опустились. — Ойкава, может, ты полежишь немного? — настороженно спросил Хаджиме, видя потерянное и бледное лицо капитана. — Ива-ча-а-ан, ты будешь классным заботливым бойфрендом, если у тебя когда нибудь появится девушка, — хихикнув, Тоору мягко улыбнулся и поднял глаза на собеседника. — А ещё я буду потрясающим убийцей своего друга, Дерьмойкава. — Лучше умереть от твоих рук, чем так, — парень развел руками, указывая на своё ненадлежащее состояние. — Ладно, Ива-чан. Не злись. — Я в раздевалку, жду пятнадцать минут. Показав пальцами знак «ОК», парень наигранно улыбнулся, отчего схватил оскал Хаджиме. Да, тот не любил, когда Ойкава натягивает фальшивую улыбку, словно ничего не происходит. Наконец придя в себя, шатен устало побрел в душевую, где мог позволить себе расслабится. Теплые струи воды мягко окутывали тело, забирая из мышц накопленное напряжение. Однако ничто не вечно, и спустя пять минут блаженства, Тоору направился в раздевалку, где его ждал Ивайзуми. Больше никого не было, они всегда уходили последними, чтобы закрыть все помещения самостоятельно. — Ива-чан, я уже соскучился, — пропел шатен, вытирая мокрые волосы. — Заткнись, Ойкава. Твоя инфантильность меня в гроб заведет, — уже одетый в повседневные вещи, Хаджиме метнул злой и одновременно тревожный взгляд в сторону лучшего друга, отчего тот резко остановился. — Прости, — тихо, но искренне сказал шатен. Конечно, он осознавал, что в этот раз переборщил, и это стало причиной недовольства Ивайзуми, однако в моменте он и вправду потерял контроль, что для капитана крайне не свойственно. — Скажи, что произошло. Ты меня не слышал, от слова совсем, — парень развернулся к виновнику и обеспокоенно нахмурил брови. Сейчас Ойкаве, если честно, хотелось напомнить, что если он продолжит хмуриться, то к тридцати у него будут морщины, но побоявшись, что эта колкость будет неуместной в сложившейся обстановке, шатен устало прикрыл глаза и сел на лавочку рядом. — Ива-чан, если бы я знал. — Ойкава, ты не представляешь, как я испугался. С момента твоей травмы прошло всего ничего, а ты тут со своим полуобмороком. Спорт нужен, чтобы физически развиваться, а не калечить себя. Ты уже и так работаешь на пределе, тупо насилуя организм. Собрался школу в инвалидной коляске закончить? Тоору привык, что его постоянно отчитывает Хаджиме, все-таки они лучшие друзья. И кто, если не он, остановит его маниакальную жажду тренировок? — Завтра не смей приходить. Я скажу тренеру, что ты приболел, — Ивайзуми поднялся со скамьи, чтобы закрыть шкафчик. — Нет, Ива-чан, я в порядке, — в одном полотенце, подлетев к товарищу, шатен намертво вцепился пальцами в чужую толстовку, испуганно таращась на друга. — Да ты совсем больной Тоору, — резким движением юноша практически пригвоздил Ойкаву к ящикам, отчего раздался неимоверный грохот. — Успокойся, блять! Ты помешанный идиот! Ты думаешь, если будешь убиваться на тренировках, это даст результат?! Нет! Ты останешься в лучшем случае калекой! Ты можешь... — Нет, не могу! — истошно заорав в ответ, Ойкава громко всхлипнул. Глаза парня были полны слез, а губы предательски задрожали. — Я не могу, Хаджиме! Я не могу смириться! Когда... Когда... — шатен коротко задышал, и сделав более менее глубокий, но быстрый вздох, продолжил. — Когда тренер сказал, что я уже достиг предела своих способностей, несмотря на то, что мои техники, тело и разум несовершенны. Одаренные от природы люди будут отличатся от меня, потому что они родились такими, и это невозможно превзойти, как бы я не тренировался и сколько бы сил я не прикладывал, какие бы стратегии не использовал, мне не обогнать ни Кагеяму, ни гребаного Ушиваку. Видите ли, Тобио имеет прирожденный талант связующего, и все его действия интуитивно правильные. По факту, чтобы догнать до его точности в пасах, мне нужно сделать сто таких бросков! Понимаешь? Ивайзуми поражено смотрел в покрасневшие глаза друга, из которых уже безостановочно лились слёзы. Он чувствовал, как тело парня снова начало дрожать и сползать вниз, опираясь на колени. Хаджиме моментально выпрямил травмированную недавно ногу Ойкавы. Шатен закрыл лицо руками в надежде, что это как-то спасет его униженное и беспомощное положение. Тремор не унимался, а сердце, казалось, сейчас разорвется от перенапряжения. Впервые Ивайзуми не знал, что делать, и испуганно прижал парня к себе. Раньше Ойкава забывался, мог не замечать окружающих, срываться и язвить, плакать, но это был словно неконтролируемый приступ. — Успокойся, тише, — парень аккуратно гладил ещё влажные волосы шатена, другой рукой сжимая его трясущиеся плечи. — Когда я видел... Увидел Кагеяму, я не мог поверить, что он так вырос. Его пассы, они... Им нет равных во всей префектуре. — Дерьмойкава, прекрати говорить такое! Однако парень как будто не слышал, не замечал друга и продолжал бормотать несуразные вещи. Через секунд тридцать Тоору, наконец, замолчал, а всхлипы потихоньку стихли. Ойкава обхватил спину Хаджиме, сжимая плотную ткань толстовки. — Прости, прости меня, Ива-чан, — хрипло произнёс шатен, зарываясь в изгиб шеи друга. Он сам впервые столкнулся с таким состоянием, словно через тело прошло несколько разрядов, а в голове как ком накручивались мысли, о которых он старался не задумываться, оставляя где-то в потемках сознания, и сейчас они просто неконтролируемо захватили разум. К горлу снова подступил ком, однако теперь Тоору проникся чувством ужаса и страха, от незнания происходящего. Хаджиме продолжал держать в объятиях молодого человека, пребывая в недоумении и растерянности. Для них это было словно гром среди ясного неба, проблема не имеющая решения, потому что ни Ивайзуми, ни сам Ойкава не могли найти смелость признать это.***
— Вы считаете, что это была ваша первая паническая атака? — врач внимательно смотрел на парня, который аккуратно перебирал край хлопковой уже выцветшей больничной рубашки. Наклонив голову, шатен пытался мысленно прийти в норму, после недолгого рассказа. — Ойкава? Вы в порядке? — Д-да, — сделав глубокий вдох, Тоору выпрямился и перевел взгляд на взволнованного доктора. — Все нормально. — Не переживайте, мы можем продолжить завтра. — Не стоит, — Ойкава сложил руки в замок, шумно сглатывая, чтобы уменьшить спазм в горле. — Вы что-то сказали про паническую атаку? — Это был ваш первый приступ? — врач жестом указал рядом сидящему медбрату на стакан с водой, чтобы тот подал его пациенту. — Спасибо, — Тоору сделал глоток и поставил стакан на колени. — Нет, не первый. Когда я был в институте, мне, конечно же, было интересно разобраться с этим, и могу сказать, что они начались ещё раньше, чем упомянутый ранее. — Тогда почему вы вспомнили именно этот? — Я не знаю, просто... — шатен закусил губу. — Просто вспомнилось это. Это было не как какие-то навязчивые мысли, а как реальная бесконтрольная внезапная паническая атака. — Вы говорите о том, что не понимали, что это было. Тогда вам было страшно? — Конечно, но страшно было не из-за мыслей, а из-за физического состояния. — Ойкава ненадолго задумался и продолжил. — Я боялся, что такое может повториться на матче каком-нибудь. Но это только тогда, к настоящему времени мне уже все равно, где падать и кататься по полу в истерике. — У вас это так сейчас проявляется? — Хм-м, ну в целом, да, — кареглазый покачал головой, скептически расценивая свои недавние приступы. — Вот как, — доктор нахмурил брови и снисходительно посмотрел на пациента. — Что вы ждете от стационара? — Наверное, уменьшить симптомы, потому что вылечиться я уже не смогу. — Надо верить в лучший исход. — И как он выглядит по вашему? — шатен иронично закатил глаза и сложил руки на груди. — Люди в бессознательном состоянии попадают сюда, чтобы найти место в обществе, а осознанные, чтобы поменять жизнь. В какой-то момент Тоору хотел рассмеяться, бросив вдогонку какую-нибудь нелепую фразу, но мысль неожиданно оборвалась, заставляя сменить насмешливую улыбку на напряжение. — Впереди долгая работа, поэтому надеюсь на вашу осознанность и готовность работать не только со мной, но и уделять этому время вне сеансов. Тогда, думаю, ваше «освобождение» не заставит себя ждать. Ойкава лишь взволновано сжал челюсти, смотря в пронзительные серые глаза врача. Фраза о том, что он должен уделять этому дополнительное время, не внушала уверенности, словно это неверный путь, который приведет к неожиданным последствиям…