***
О том, что языку змей можно научиться, в книгах не было. Зато там нашлась информация о том, что змееусты уже несколько веков считаются огромной редкостью, а сам Слизерин — опасным темным магом, свернувшим с праведного пути. Тома и Гарри этот факт слегка смутил, но только потому, что везде было сказано, что дар змееуста врожденный и передаётся по наследству, и было совершенно непонятно, откуда он мог взяться у Тома, чьи родители даже не были волшебниками. В остальном же, они оба искренне не поняли, почему умение разговаривать со змеями — это плохо, а в книгах никаких оснований этому не приводилось. Просто ставили перед фактом — Слизерин был плохой и был змееустом, поэтому теперь все, кто владеет таким же даром — плохие. — Типичный пример дискриминации, основанной на историческом заблуждении, — сформулировал Ник в ответ на заданные детьми вопросы по этому поводу. — Стереотипы и предубеждения — извечная проблема любого общества, и волшебники, в этом плане, видимо, ничем не отличаются. Впрочем, я не могу этого утверждать, поскольку очень плохо знаком с материалом. Лучше вам будет задать эти вопросы кому-то из преподавателей в Хогвартсе. А ещё лучше — нескольким. И чем больше людей вы спросите — тем более объективную картину получите. Никогда не принимайте чью-то одну точку зрения за истину, насколько бы авторитетным не был этот человек. И сверяйте факты. Без фактов любое мнение — просто слова, это я вам как юрист говорю. Ник вообще на удивление легко принял существование волшебства и необходимость обучения в Хогвартсе. Возможно, потому что в силу профессии был более рационален и прагматичен, чем его жена. Нора же по прежнему переживала, так и не смирившись с тем, что ей придётся отпустить любимого сына на целый семестр. И вскоре, случайно услышав ее разговор с соседкой и по совместительству лучшей подругой Элизабет Грант, Гарри поняла, почему. — Я тебя понимаю, дорогая! — говорила тогда Элизабет, сидя на террасе вместе с Норой. — Отпустить своего ребёнка в закрытый пансионат — это настоящий подвиг для матери, но ведь ты заботишься о его будущем! Если есть возможность обучаться в школе для одаренных детей, ее обязательно нужно использовать! Закрытая частная школа для одаренных детей, куда можно попасть только по приглашению, — была легендой, сочиненной Морганами для соседей и прочих интересующихся. Они жили в маленьком городке, где все друг друга знали, и внезапное исчезновение детей на большую часть года скрыть не представлялось возможным. — Да, образование — это очень важно, — голос Норы слегка дрожал, хоть она и пыталась улыбаться и делать вид, что счастлива за детей, перед которыми открылись такие прекрасные перспективы. — Ты все правильно делаешь, — Элизабет ободряюще накрыла ее ладонь своей, а затем вздохнула. — Хотя, конечно, это очень тяжело. Я ведь помню, как ты мечтала о ребёнке! Не отчаивалась, даже когда все вокруг говорили, что ситуация безнадежная. А уж сколько по врачам бегала!.. Из этого их разговора Гарри и узнала, что появление Тома в семье Морганов было чудом, в которое уже никто не верил. Николас и Элеонора познакомились в институте, где он учился на юриста, а она на лингвиста. Обыкновенная, хоть и весьма романтичная история — студенческие вечеринки, свидания, совместные путешествия на каникулах и, в лучших традициях «хэппи-энда» — свадьба сразу после выпуска. Вот только для новоиспеченной семьи Морганов, в отличие от героев сказок и мелодрам, после свадьбы сложности только начались. Нет, они были счастливы. Конечно, иногда ругались, не сходились в каких-то взглядах, притирались характерами, но в целом были очень гармоничной и любящей парой. В силу молодости, первые несколько лет брака отсутствие детей их не слишком огорчало, хотя они оба и были бы рады превращению своего дуэта в трио. Но ближе к тридцати Нора забеспокоилась всерьёз и начала активно пытаться выяснить, в чем же проблема. Многочисленные врачи, обследовав всеми возможными способами и ее, и Ника, только разводили руками — оба абсолютно здоровы. Пейте витамины, следите за календарём, наслаждайтесь супружеской жизнью, и будет вам родительское счастье, потом ещё знать не будете, куда от него деваться. Нора со свойственной ей аккуратностью и увлеченностью исполняла все предписания докторов вплоть до запятой, отслеживала лунные циклы, правильно питалась, глотала витамины, много гуляла и занималась спортом, но желанная беременность все никак не наступала. — Вам нужно расслабиться, миссис Морган, — советовал доктор, после очередного осмотра. — Это частое явление, когда женщина очень сильно хочет ребёнка, ничего не выходит, но стоит отпустить ситуацию — и вуа-ля! Нора честно пыталась следовать этим советам — изобретала себе различные хобби, перепробовав, кажется, все: от вышивания и вязания до кулинарии и садоводчества. Устроила дома небольшой детский садик, присматривая за ребятишками соседей. Даже статьи для местной крошечной газетенки писала с советами по уходу за собой. В итоге всей этой бурной деятельности она научилась превосходно готовить, одарила всех родственников и знакомых вязаными вещами, в газете ей выделили отдельную колонку, а соседи, получившие возможность на несколько часов в день избавиться от ненаглядных чад, и вовсе ее боготворили. Особенно Джейн Грейвуд — счастливая мать трехлетних мальчишек-близнецов. Но к заветной цели Нору все это не приблизило ни на шаг. — Милая, ну не расстраивайся, — утешал жену Ник, когда бог-знает-какой по счету визит к врачу снова не принёс долгожданных новостей. — У нас обязательно будет ребёнок, вот увидишь! Да что там, у нас будет много детей! А пока… хочешь, собаку заведём? Тебе будет не так одиноко, пока я на работе. Нора только глаза закатила. Боже, ну при чем тут вообще собака? — Ты в церковь сходи, деточка, — посоветовала ей как-то миссис Харди — сухонькая старушка-одуванчик с соседней улицы. — Свечку Деве Марии поставь, помолись, она услышит, поможет. Религиозным человеком Нора никогда не была — трудно всерьёз верить во Всевышнего, когда знаешь о существовании настоящего волшебства. Но в церковь все же сходила. Мало ли. А потом, решив использовать все доступные варианты, ещё и к знахарке-травнице, жившей на окраине Гилтфорда и слывшей среди местного населения городской сумасшедшей. Ни молитвы, ни мудреная настойка не помогли. И где-то через год Нора, отчаявшись, уже всерьёз начала задумываться над тем, чтобы усыновить ребёнка, но не успела вплотную заняться изучением этого вопроса, как вдруг… то самое долгожданное чудо наконец произошло. Это было необъяснимо. Невозможно. Но проснувшись утром десятого ноября семьдесят девятого года, Нора поняла, что беременна. Она понятия не имела, откуда эта уверенность, никаких симптомов не было, было только четкое, кристально-ясное знание. А спустя положенные девять месяцев на свет появился здоровый, красивый мальчик, по какому-то наитию названный Томом. — Все-таки тебе очень повезло, — качала головой Элизабет. — И сын талантливый, спокойный, не то что мои сорванцы! И девочку вы хорошую взяли, гляди-ка, тоже одаренная оказалась! — Да, кто бы мог подумать, — вздохнула Нора. — Такой сюрприз… «Сюрприз», подслушивающий из кухни, задумчиво фыркнул себе под нос и поспешил ретироваться, пока его не засекли. Нора как раз собралась заварить новую порцию кофе.***
Первого сентября Морганы привезли детей на вокзал Кингс-Кросс, откуда, по словам МакГонагалл, отправлялся Хогвартс-экспресс. Тот факт, что дети поедут на поезде, а не, скажем, полетят на мётлах или бог знает, чем ещё, немного успокаивал. — Умоляю, будьте осторожны! — раздавала последние наставления Нора, норовя то поправить воротник куртки Тому, то пригладить волосы Гарри. Она явно нервничала. — Сэндвичи и сок в чемодане Тома, если проголодаетесь в пути. Я сделала побольше, вдруг вы с кем-то подружитесь в поезде и захотите угостить. Только обязательно воспользуйтесь влажными салфетками! — Мама, — Том выразительно посмотрел на неё. — Да-да, извини, — Нора улыбнулась. — Конечно, вы взрослые и сами все знаете. Я просто… — Мы напишем, — пообещала Гарри. — Как только доберёмся, сразу сообщим. — Обязательно! — воскликнула Нора. — И вообще пишите хоть каждый день! По крайней мере, точно не реже раза в неделю, иначе я сама явлюсь в этот ваш Хогвартс, и… — Дорогая, не драматизируй, все будет в порядке, — притормозил жену Ник и посмотрел на билеты, которые держал в руке. — Платформа девять и три четверти, ну надо же! Все у этих волшебников не как у людей! Эта заместитель директора говорила, что нужно пройти через барьер между платформами 9 и 10, но… — он огляделся. — Где именно? Здесь несколько вариантов… — Там, — неожиданно сказал Том, указав рукой нужное направление. — Почему ты так решил? — удивилась Нора. — Просто… — он замер на мгновение, словно прислушиваясь к себе. — Знаю. И не обратив внимания на предостерегающий возглас матери, уверенно толкнул свою тележку с вещами прямо в сплошную стену. Мгновение — и он исчез, пройдя сквозь барьер. — Том! — растерянно крикнула Нора. — Как же… Даже не… И тут он вновь появился из стены, вызвав у родителей облегчённый вздох. — Так и есть, — спокойно сказал он. — Вход здесь. И поезд, к слову, уже на месте. Прощались долго. Нора все никак не могла заставить себя отпустить сына, да и Ник, хоть и делал вид, что все в порядке, тоже переживал. Наконец, заверив взрослых, что все знают и помнят, Гарри и Том уже вдвоём прошли сквозь барьер и оказались на переполненной людьми платформе. Здесь были дети и подростки в школьной форме, их родители в разноцветных мантиях или старомодных костюмах, со всех сторон доносилось кошачье мяуканье, уханье сов и разноголосые крики людей. — Тревор! Бабушка, он опять удрал! — сокрушался пухлый черноволосый мальчик. — Сьюзен, не ешь слишком много жирного на пиру! — наставляла круглолицую девочку со смешными косичками ее мать. — Фред, Джордж, а ну прекратите дурачиться! Лучше помогите брату с чемоданом! — вопила звонким, нервным голосом полная рыжеволосая женщина, окружённая целой толпой таких же рыжих детей. Рядом с платформой, пуская клубы белого дыма, стоял ярко-алый поезд с табличкой «Хогвартс-экспресс. 11-00». Осторожно лавируя между людьми, тележками, чемоданами и клетками, Том и Гарри пробрались ближе к хвосту поезда. Довольно быстро им удалось найти свободное купе и спустя минут пять, затолкав вещи на полки, они уже сидели на мягких сидениях, наблюдая в окно за суетящимися на перроне пассажирами. — Интересно, в этой семье все учатся на одном факультете или на разных? — пробормотала Гарри, глядя вертящуюся волчком рыжую женщину, пытающуюся одновременно запихнуть в поезд старших детей и удержать рядом с собой младшую дочь. — Я читал, что чаще всего в волшебных семьях дети поступают на тот же факультет, где учились их родители, — ответил Том, внимание которого привлекла другая семья. Высокие мужчина и женщина — оба платиновые блондины в явно дорогих темных мантиях — что-то говорили своему сыну, судя по всему, тоже первокурснику. Такой же блондинистый мальчик с не слишком довольным выражением лица ждал, когда его наконец отпустят из-под родительской опеки. Его отец, сжимавший в руке длинную трость с серебристой рукояткой, в какой-то момент повернул голову в сторону, и Том чуть заметно вздрогнул. — Малфой, — вырвался у него тихий шёпот. — Что? — переспросила Гарри, отвлекшись. — Нет, ничего, — Том тряхнул головой. — Задумался. В дверь постучали, а затем она отъехала в сторону, и в купе заглянул мальчик с очень светлой кожей и пушистой шапкой каштановых волос. — Привет, к вам можно? Похоже, везде уже занято… — Конечно, без проблем, — Гарри улыбнулась и подвинулась ближе к окну. В этот момент поезд издал громкий гудок и, дёрнувшись, медленно тронулся с места. — Меня зовут Терри. Терри Бут, — представился мальчик, пристроив свои вещи на полку. — Я Гарри, это Том, — она заметила, что брови мальчика слегка приподнялись, и пояснила. — Гарри — это сокращение от Маргарет. — А! — понятливо кивнул Терри. — Очень приятно, — он посмотрел на них обоих по очереди и вдруг улыбнулся. — Том и Гарри… Почти как Том и Джерри! — Ты смотрел этот мультфильм? — Том слегка прищурился. — Тоже рос в обычном мире? — Нет, мои родители волшебники, — пояснил Терри, — но мама магглорожденная, и я часто бывал в гостях у бабушки и дедушки в обычном мире. А вы? — Мои родители обычные, — спокойно сказал Том. — Хотя о магии мама знала, ее прадед был из рода Маккиннонов, но его прокляли, и он лишился дара. — А я про своих родителей пока ничего не знаю, — добавила Гарри. — Меня оставили в больнице, когда мне было два года. Но, возможно, они были волшебниками. — Два года? — задумчиво повторил Терри. — Знаешь, тогда была война. Мой отец работает в министерстве, он рассказывал, что в то время многие пытались спрятать своих детей у магглов. Чтобы Сами-Знаете-Кто до них не добрался… Том и Гарри переглянулись. — Кто не добрался? — нахмурилась Гарри. Терри закусил губу. — Ну, тёмный волшебник, который хотел захватить Англию. Он был настолько страшный, что его имя никто не хочет произносить лишний раз. — В книгах его имя тоже не упоминалось, — медленно сказал Том. — Я искал информацию, но везде либо «Тот-кого-нельзя-называть», либо Тёмный лорд. — Говорю вам, все боятся называть его по имени, — закивал Терри. — Но ведь его победили, — с некоторым недоумением заметила Гарри. — Так чего бояться? Терри вздохнул и пожал плечами. — Многие думают, что его имя проклято. Он ведь сделал столько ужасных вещей… Гарри фыркнула. — Гитлер тоже, но о нем рассказывают в школе на уроках истории. — Гитлер? — Терри явно не понял ее сравнения. Видно, дальше мультиков и бабушкиных пирогов его познания о мире магглов не заходили. — А ты тоже так думаешь? — Том посмотрел на мальчика неожиданно пристально, будто искал что-то. — Что имя того волшебника проклято? — Не знаю. Вообще темные маги могут зачаровывать свои имена, но после смерти чары все равно рассеиваются. Так что, на мой взгляд, с тех пор, как Орден Феникса одержал победу, волноваться не о чем. Если хотите, я… Внезапно дверь купе с грохотом отъехала в сторону, заглушив слова Терри. — Вы не видели жабу? — раздался звонкий деловитый голос. — Мальчик по имени Невилл потерял жабу! — Привет, Гермиона, — поздоровалась Гарри. — О, привет! — та улыбнулась, узнав их, но тут же испуганно дёрнулась, услышав откуда-то сверху сердитое шипение. — Ой, у вас змея! — она поморщилась при виде питона, очевидно, разбуженного ее громким появлением. — Мы в курсе, — холодно сказал Том, смерив ее нечитаемым взглядом. — Жабу не видели, мальчика тоже, ещё вопросы есть? — Э-э… нет, наверное, — Гермиона под его взглядом как-то стушевалась и поспешила ретироваться, не забыв захлопнуть за собой дверь. А Терри, тоже только что заметивший необычного попутчика, посмотрел на Тома с интересом. — Твой? Как его зовут? — Салазар, — ответил тот и тут же добавил: — Нет, не в честь Основателя, так случайно совпало. Терри, сообразив, что развивать тему не стоит, понятливо кивнул и переключился на разговоры о школе и предстоящей учебе. Ему явно нравилось делиться своими знаниями с другими. Так что к концу поездки Гарри уже знала по именам почти всех преподавателей Хогвартса, основные школьные правила, байки о факультетских привидениях и множество других фактов, о которых не было написано в прочитанных за последний месяц книгах.***
— Первокурсники, все ко мне! — Кажется, насчёт великанов Нора в точку попала, — пробормотала себе под нос Гарри, глядя на огромного косматого человека с фонарем в руке, темной горой возвышавшегося над всеми остальными. — Не бойтесь, — сказала проходившая мимо светловолосая девочка лет пятнадцати. — Это Хагрид, школьный лесник. По традиции, первокурсники плывут к замку на лодках, а все остальные едут в каретах, — она весело подмигнула ребятам и добавила: — И, кстати, он только полу-великан. Полу-великан Хагрид выглядел жутковато, но при ближайшем рассмотрении оказался весьма дружелюбным. Он заботливо рассадил всех детей по лодкам, и они поплыли по гладкому, отражающему звездное небо темному озеру. — Вон он! Я вижу! — закричал кто-то. Гарри увидела тоже. Огромный древний замок со множеством шпилей, башен и переходов, словно вырастающий из чернеющего впереди холма, приветливо мерцал тёплым светом окон на фоне ночного неба. — Как здесь красиво, — не сдержала восхищенного шепота Гарри. — И не говори! — согласился оказавшийся с ней рядом в лодке Терри. — Я, конечно, видел Хогвартс на колдографиях, но вот так, вживую… Том молчал. Он смотрел на приближающийся замок расширившимися, застывшими глазами, то ли как на чудо, то ли как на самый страшный кошмар. Гарри не стала его ни о чем спрашивать. Все равно ведь не расскажет. Вместо этого она принялась разглядывать Хогвартс, который по мере приближения увеличивался, открывая все новые и новые детали. Ощущения при этом были такие, будто она и в самом деле попала в самую настоящую волшебную сказку.***
В замке их встретила уже знакомая профессор МакГонагалл. Поблагодарив Хагрида, она собрала всех детей вокруг себя и произнесла приветственную речь, суть которой сводилась к тому, что сейчас им предстоит принять ответственное решение. Выбрать факультет, на котором они будут учиться следующие семь лет. — Профессор, но разве на факультет распределяет не Шляпа? — робко спросила девочка со смешными косичками, которую, кажется, звали Сьюзен. — Все верно, мисс Боунс, — кивнула МакГонагалл. — Однако Шляпа всегда учитывает мнение студентов при распределении. И очень часто именно оно играет решающую роль. Дальше она кратко рассказала обо всех четырёх факультетах, при этом Гарри невольно отметила, что дольше всего она описывала преимущества Гриффиндора, без особых эмоций отметила Хаффлпафф и Рейвенкло, а Слизерин и вовсе едва упомянула. И сразу после этого высокие двери, перед которыми они стояли, распахнулись, впуская их в просторный зал с четырьмя длинными столами под разноцветными знамёнами и пятым — преподавательским — у противоположной стены. Та самая знаменитая Шляпа лежала на высоком трёхногом табурете и внешне напоминала обыкновенную ветошь. Но стоило детям приблизиться, как она вдруг зашевелилась, распрямилась и, шевеля прорезью, чем-то похожей на рот, запела песню об истории основания Хогвартса, себе самой и четырёх факультетах. Откровенно говоря, пела Шляпа ужасно — скрипучим, как несмазанные дверные петли, голосом, да, к тому же, изрядно фальшивя. Поэтому Гарри старалась отвлечь себя, разглядывая людей за преподавательским столом. В самом центре на роскошном золотом троне — по другому не скажешь — сидел директор. Альбус Дамблдор — выдающийся волшебник с кучей титулов, если верить письму, и аж двумя победами над тёмными колдунами за спиной. Внешне он был безумно похож одновременно на Гэндальфа и на волшебника из детской книжки сказок, которую в глубоком детстве читала ей одна из опекунш. Длинная седая борода, темно-фиолетовый колпак с золотыми звёздами и сверкающие бликами очки-половинки. Образ доброго дедушки-сказочника совершенно не вязался у Гарри с должностью директора, но впечатление производил определенно положительное. Место по правую руку от него пустовало, очевидно, его позже займёт МакГонагалл. Дальше сидела женщина — невысокая и кругленькая с румяными щеками и шапкой седых волос, а за ней ещё две, но на вид помоложе. С краю — старик с жуткими шрамами на лице и, кажется, без одной руки. Взгляд Гарри скользнул влево. Там расположились — крохотный человечек, чем-то смахивающий на гоблина, улыбающийся пожилой мужчина в темно-зелёной мантии, Хагрид, молодой человек в костюме-тройке и… Гарри отвлеклась, обнаружив, что песня Шляпы наконец закончилась, и МакГонагалл начала по одному вызывать первокурсников к табурету. — Аббот, Ханна! Симпатичная девочка с каштановыми хвостиками вышла вперёд. — Хаффлпафф! Ученики, сидевшие за столами, зааплодировали. — Боунс, Сьюзен! — Хаффлпафф! За столами снова захлопали. — Бут, Терри! Терри, ободряюще улыбнувшись Гарри и Тому, отправился на встречу со Шляпой. Та думала недолго. — Рейвенкло! Терри, явно довольный вердиктом, побежал за свой стол. — Браун, Лаванда! — Гриффиндор! И вот тут зал буквально взорвался бурными аплодисментами, к которым добавились еще и одобрительные выкрики. Гарри даже вздрогнула от неожиданности. — Булстроуд, Миллисента! Крупная девочка с квадратным подбородком и длинными чёрными косами не успела, кажется, даже надеть шляпу, как та завопила: — Слизерин! Послышались сдержанные хлопки. Наблюдая за тем, как Энтони Голдстейна распределили на Рейвенкло, Грегори Гойл отправился на Слизерин, а Гермиона Грейнджер на Гриффиндор, Гарри поняла, что первое впечатление ее не обмануло. Гриффиндорцы получали гораздо больше внимания и оваций, чем Хаффлпафф и Рейвенкло, не говоря уже о Слизерине, который хлопал своим почти в одиночестве, да и то не весь. Впрочем, возможно такое впечатление складывалось потому, что гриффиндорцев было просто больше. Их стол был забит буквально под завязку, между тем как слизеринцы занимали едва ли больше половины. Любопытно. — Малфой, Драко! — произнесла тем временем МакГонагалл, и вперёд вышел тот самый светловолосый мальчик, который стоически выслушивал нотации родителей на перроне. «Малфой, — вспышкой мелькнуло в голове у Гарри. — Кажется, Том назвал эту фамилию, когда наблюдал за ними. Но откуда…» — Слизерин! — истошно завопила Шляпа, едва коснувшись его волос. С довольной ухмылкой Малфой отправился за свой стол. — Морган, Томас! Том, стоявший рядом с Гарри, вышел из толпы, а она, провожая его взглядом, внезапно почувствовала, как сердце пропустило удар. Дамблдор, прежде наблюдавший за распределением с благодушной улыбкой и легким любопытством, вдруг заметно подался вперёд. Улыбка исчезла с его лица, а выражение стало точь-в-точь, как у мистера Олливандера при первой встрече. Пораженное, недоверчивое, будто он видел то, чего не могло быть. «Да что с ними со всеми такое?» Гарри быстро пробежалась взглядом по остальным профессорам, но больше никто не выглядел удивленным или испуганным. Между тем Том сел на табурет, и МакГонагалл привычным движением опустила Шляпу ему на голову. Обычно решение о распределении принималось быстро, в среднем, секунд за десять, не больше, но тут… что-то явно пошло не так. Том прикрыл глаза. На его бледном — даже сильнее, чем обычно — лице не отражалось никаких эмоций, а Шляпа и вовсе замерла, отчего стала походить на самую обычную — не волшебную. Десять секунд. Тридцать. Минута. Над столами поползли недоуменные шепотки. Первокурсники переминались с ноги на ногу, не понимая, в чем дело. МакГонагалл нахмурилась, а Дамблдор, с лица которого схлынули все краски, так и замер, напряжённо вглядываясь в фигуру сидящего на табурете мальчика. Шляпа молчала. Спустя еще полминуты МакГонагалл сделала шаг к табурету, то ли собираясь снять шляпу, то ли что-то спросить у неё, но в этот момент Том резко распахнул глаза, а Шляпа, снова ожив, закричала на весь зал каким-то надтреснутым голосом: — Рейвенкло! Взбудораженные заминкой студенты зааплодировали громче обычного. МакГонагалл выдохнула, что-то пробормотав себе под нос, и сняла шляпу с головы Тома. Тот спокойно, как ни в чем ни бывало, направился к столу под бронзово-синими флагами. Дамблдор, снова откинувшийся на спинку своего трона, провожал его внимательным взглядом. Распределение потекло своим чередом. Теодор Нотт и Пэнси Паркинсон отправились на Слизерин, Падма Патил на Рейвенкло, а ее сестра-близнец Парвати на Гриффиндор, туда же, под громкие вопли старших братьев, убежал и Рон Уизли. И наконец… — Эванс, Маргарет! Порядком устав топтаться на месте, Гарри рванула к табурету чуть ли не бегом. Однако, уже находясь у подиума, вдруг почувствовала на себе острый взгляд, и подняв голову, обнаружила, что теперь белобородый директор смотрит на неё почти так же, как до этого смотрел на Тома. «Или это он просто выражение лица не успел сменить?» Но в этот раз долго наблюдать за ним не получилось. Гарри села на табурет лицом к залу и ощутила тёплую тяжесть Шляпы на своей голове. А затем прямо в ее сознании, минуя слух и прочие органы восприятия, зазвучал голос: — Так-так! Маргарет, значит… Что тут у нас? Хм… Любопытство. Наблюдательность, острый ум… С трудолюбием и усидчивостью не очень, конечно, но зато отличная обучаемость и тяга к познанию нового! И амбиции, конечно… А наследственность-то гриффиндорская! — Наследственность? — вздрогнув, подумала Гарри. — Не отвлекай меня! — цыкнула на неё Шляпа. — Нет, все же Гриффиндор не для тебя. Хаффлпафф тоже мимо. Остаются два варианта, но… Да, пожалуй, все-таки… — Рейвенкло! — проорала она уже вслух, заглушив отчаянные попытки Гарри задать вопрос. А уже через мгновение МакГонагалл сняла Шляпу с ее головы и унесла куда-то. Распределение завершилось.