Всего одна смерть

Олень и дракон. Часть 1 «Да здравствует Эйгон из дома Таргариенов, именуемый Шестым, король Андалов, Ройнаров и Первых людей, хранитель Веры, правитель Семи Королевств и Защитник Государства!» (принц Оберин Мартелл, 300 г. от З.Э.) «Надо же, еще один король объявился! Будем надеяться, что он проживет хоть немного дольше остальных» (лорд Петир Бейлиш, 300 г. от З.Э.) «Очередной узурпатор. Теперь еще и дорнийский» (король Станнис Баратеон, 300 г. от З.Э.) *** Появление юноши, называвшего себя Эйгоном Таргариеном, сыном принца Рейгара, на дорнийской земле было и остается одним из самых обсуждаемых событий Войны Восьми Королей, каждый момент которого рассмотрен и описан со всех сторон. И до сих пор никто не может дать однозначного ответа, действительно ли он был чудом выжившим принцем — или же самозванцем. До этого момента никто не сомневался в том, что жизнь маленького Эйгона оборвалась в 283 году от З.Э. в Красном замке, когда Григор Клиган разбил его голову о стену. И его труп Тайвин Ланнистер положил к подножию Железного Трона вместе с изрезанной ножом Амори Лорха принцессой Рейнис. Но теперь на берег Дощатого города высадился молодой человек, обладающий дорнийскими и валирийскими чертами лица — чего и следовало ожидать от сына Рейгара и Элии. Однако… Момент, когда он решился раскрыть себя, был, мягко говоря, не самым удачным. Уничтожение Королевской Гавани с помощью огромных запасов дикого огня, изготовленного и спрятанного в укромных местах еще при короле Эйрисе, напомнило каждому лорду, рыцарю и простому подданному Семи Королевств о том, что может натворить Таргариен на троне. Дому Дракона как-то сразу стали припоминать все накопившиеся за три сотни лет плохие вещи: зверства Мейгора Жестокого, бесчестные поступки Эйгона Недостойного… Вспомнили люди и о том, что в Восстании Роберта против Таргариенов поднялись все, кроме Тиреллов и Мартеллов — все прочие Великие дома сознательно и добровольно участвовали в свержении с Железного Трона потомков того, кто его выковал. И несмотря даже на то, что ни один из верховных лордов, участвовавших в Восстании, не дожил до того дня, их наследники и их знаменосцы не собирались мириться с возвращением в Вестерос знамен с красным драконом. Масло в огонь подливало и то, кто именно сопровождал человека, называвшего себя Эйгоном Таргариеном, и уверял, что он говорит правду и является законным королем. Их было двое. Оба они успели войти в число тех, кому ни в коем случае нельзя довериться — и оба они также считались до того момента мертвыми. Одним из них был Варис, бывший мастер над шептунами, который, как все до этого думали, сгорел в Королевской Гавани. Вторым — бывший лорд Грифоньего Гнезда Джон Коннингтон, когда-то бывший лучшим другом принца Рейгара. После поражения Таргариенов он бежал в Эссос, примкнул к Золотым Мечам, но несколько лет назад был оттуда изгнан и, по слухам, умер от пьянства в какой-то глуши. И то, что именно эти люди оказались ближайшими приближенными нового претендента на трон стало еще одной черной меткой на его деле. Варис служил нескольким королям — и почти все они были далеко не эталонами рыцарства. Коннингтон же презрел свою верность дому Баратеонов ради дружбы с принцем, а потом бросил и его — после поражения при Каменной Септе. Сейчас известно, что изначально Эйгон и Коннингтон предполагали высадиться в Штормовых землях, захватить там плацдарм и уже тогда начать искать поддержки у Дорна, чтобы вместе с ними начать наступление на врагов. Но Битва Четырех Воинств и ужасная погода, несколько недель назад сотрясавшая побережья Вестероса вынудили их изменить планы и переправить наемные армии в Солнечное Копье. И там их приняли… скажем так, неоднозначно. До сих пор Дорн воздерживался от вступления в войну, а после разгрома и полного вывода из войны Ланнистеров и их стороны преобладание сторонников мира стало подавляющим. Такие дома, как Айронвуды, Вейты, Ледибрайты и многие другие открыто заявляли, что воевать они не пойдут и не позволят залить Дорн кровью, как уже залило Речные, Королевские и Западные земли. И вообще им нечего делать за Красными горами — такая война не принесет им ни славы, ни богатств, только смерти и горе. «Партия войны», возглавляемая Оберином Мартеллом, смотрела на ситуацию в Семи Королевствах несколько иначе. С самого начала конфликта Оберин и его дочери, оставшиеся в истории под именем Песчаные Змейки, старались втянуть Дорн в противостояние, чтобы их соотечественники могли отомстить за тех, кто убивал их близких в прошлой войне. Но к ним мало кто прислушивался. До того момента, как в Вестерос не прибыл Эйгон и его воинство. Это событие моментально склонило чашу весов в пользу сторонников войны. Даже несмотря на то, что декларируемая Оберином «месть за Элию» к тому времени потеряла всякий смысл, поскольку все непосредственные виновники и зачинщики ее смерти (Тайвин Ланнистер, Григор Клиган, Амори Лорх, Джон Аррен, Эддард Старк и Хостер Талли) были мертвы. Единственным из тех, кто хоть как-то мог быть причастен к гибели принцессы Элии и разорению столицы, оставался Джейме Ланнистер, который находился в плену в Риверране. Но дорнийцев это не останавливало. Даже принц Доран Мартелл, всегда считавшийся человеком благоразумным и осторожным, осознавал, что сейчас противостоять разжигателям войны бесполезно и все попытки, скорее всего, закончатся его собственной смертью. Его люди жаждали крови — он понял это давно, еще тогда, когда на Мирцеллу Баратеон было совершено покушение и Тиена Сэнд, дочь Оберина, написала Серсее письмо с известием о гибели дочери. Написала еще до того, как узнала, что покушение провалилось и на самом деле погибла Розамунда, служанка принцессы, очень на нее похожая. Еще погиб сир Арис Окхарт, рыцарь Королевской гвардии, защищавший Мирцеллу. И после этого в замок Дорана явился еще один претендент на королевский престол. И он вынужден был признать Эйгона своим королем — хотя едва ли не все были уверены, что принц предпочел бы посадить на трон другого Таргариена, чьи претензии виделись ему более весомыми. Или, раз уж он погиб, хотя бы его сестру, за которую он планировал выдать своего сына. А сейчас, увидев, что основу армии Эйгона составляют Золотые Мечи, которые до этого на протяжении десятилетий поддерживали главного врага дома Таргариенов… Доран понял, что это добром не кончится. Принц Оберин принял командование всеми войсками Дорна — и колесо войны закрутилось. Множество добровольцев вливались в ряды армии и собирались у Костяного пути и Принцева перевала. А в Солнечном Копье в один день прошли две церемонии. Коронация Эйгона из дома Таргариенов, именуемого Шестым, и его женитьба на Арианне Мартелл. Надежды на сохранение мира в Дорне умерли окончательно. План короля Эйгона по завоеванию юга Вестероса историки часто описывают как слегка доработанную версию того, что использовал Дейрон Молодой Дракон. Что, по большому счету, не выдерживает никакой критики. Один король пытался захватить Дорн, используя для этого весь остальной Вестерос. Второй — подчинить себе весь Вестерос силами одного Дорна и наемников. Всего в распоряжении Эйгона Таргариена имелось десять тысяч Золотых Мечей, около пяти тысяч других наемников из Пентоса и Волантиса, а также двадцать две тысячи дорнийцев — в основном копейщиков и тяжелых всадников. У Дейрона, для сравнения, были десятки тысяч опытных рыцарей и пехотинцев, с которыми он вторгся в Дорн. Но была у двух королей и общая черта — они с самого начала решили разделить свои силы. Эйгон разделил свою армию на три части. Первой, включавшей четырнадцать тысяч дорнийских воинов, он командовал сам и планировал прорваться через Принцев перевал. Второй, из восьми тысяч дорнийцев под командованием Оберина Мартелла, он доверил наступление по Костяному пути. Все наемные части взял под свою команду Джон Коннингтон — они должны были переправиться в Штормовые земли морем и высадиться, отвлекая на себя внимание местных лордов и короля Станниса, пока Оберин не зайдет к ним с тыла, а армия Эйгона разобьет по частям войска лордов Марок и начнет наступление на Простор, где, по его представлениям, было много сторонников Таргариенов, только и ждущих момента, когда можно будет присягнуть истинному королю. Это был блестящий план — в теории. Он позволял выгодно сыграть на сильных сторонах дорнийцев и избавить Золотых Мечей от необходимости долго идти через пустыню с осадными машинами и боевыми слонами. Он учитывал и вражду между Станнисом и Тиреллами, и то, что основные войска просторцев сейчас стягивались к западному побережью… Но было в нем и много недостатков. Если принц Оберин был опытным военачальником, то сам Эйгон имел опыт управления войсками только теоретический, а Джон Коннингтон при всей его храбрости остался в истории как автор поражения в Колокольной битве, потерявший большую часть войска в Каменной Септе. Наступление по таким разным направлениям представляло собой удар растопыренными пальцами, где полководцы не могли никак координировать действия между собой или реагировать на противодействия противника достаточно быстро. Из тридцати семи тысяч воинов на конницу приходилось меньше пяти тысяч — остальное составляла пехота. И вдобавок, у Эйгона не было достоверной разведывательной информации об обстановке на юге Штормовых земель, поскольку Варис, будучи опытным интриганом и шпионом, оказался не слишком опытен в военной разведке и не всегда понимал, где и как Баратеоны и Тиреллы предпочтут дать бой. И самое главное, никто даже не подумал о том, что они будут делать, если наемников Коннинтона кто-нибудь из станнисовских капитанов встретит прямо в море. Этот вопрос как-то забылся на фоне пышной свадьбы Эйгона и Арианны. Многие говорят, что любой заранее составленный план можно бросать в огонь сразу, как только мечи покидают ножны. План Таргариенов следовало сжечь еще в процессе написания. Они не учли ни то, с какой скоростью Станнис повернет на юг, защищая своих вассалов, ни то, какую роль в войне может сыграть Эурон Грейджой, уже обрушивший на Вестерос свою ярость… Они много чего не учли. Как бы то ни было, мы все знаем, что было дальше. Эйгон Таргариен повел свои войска на то, что теперь уже официально называлось Войной Восьми Королей.