Всего одна смерть

Битва за Миэрин «Да скормите их драконам, и все дела!» (Виктарион Грейджой в ответ на вопрос командующего армией Безупречных, что делать с таким количеством убитых в Битве при Миэрине, 300 г. от З.Э.) «Поднимается алая заря. Наши мечи затупятся, и наши копья сломаются… Но не раньше, чем мы перебьем столько зеленников, сколько сможем!» (Виктарион Грейджой, 300 г. от З.Э.) «Да эти драконы вообще на нашей стороне или нет?» (неизвестный миэринский солдат, 300 г. от З.Э.) *** Когда историки упоминают о периоде, оставшимся в хрониках как Эссосапокалипсис, первым ключевым событием неизменно называется Битва за Миэрин, где, как в свое время написал архимейстер Марвин, «величайшая дурость противостоящей стороны позволила Таргариенам и их сторонникам уничтожить под ноль четырехкратно превосходящее их численностью войско». С таким лаконичным и предельно точным выражением почтенного архимейстера трудно поспорить. Вот и мы не будем. Коалиция рабовладельческих государств стянула к Миэрину огромные силы, которых, по их мнению, было достаточно, чтобы положить конец угрозе сложившемуся миропорядку, олицетворяемому Дейенерис Таргариен, Разрушительницей цепей и так далее. Новый Гис выделил для этого благородного дела шесть легионов (общей численностью почти тридцать шесть тысяч человек) и сотню полностью экипированных боевых слонов. Юнкай поставил в строй всех рабов, каких было не жалко — для надежности их сковали цепями между собой, чтобы никто не пытался сбежать — всего тридцать две тысячи человек. Еще юнкайские Мудрые Господа наняли отряд Диких Котов (еще три тысячи мечей), отправили вместе с ними тысячу лучших воинов Городской гвардии (тогда они считались лучшими в Эссосе воинами, почти сравнимыми с Безупречными, поэтому им доверяли защиту самих Мудрых Господ), восемьсот человек из отряда Длинных Копий, пятьсот Младших Сыновей и шесть тяжелых требушетов для разрушения стен. Кварт отправил сорок тяжелых военных галер, две тысячи наемных пехотинцев и полторы тысячи легендарных верблюжьих всадников. Элирийцы кое-как смогли завербовать две с половиной тысячи стрелков (желающих почти не было, поскольку резня обещала быть крайне жестокой) и выделили еще семь галер, которые присоединились к морской блокаде. Толос выделил полторы тысячи человек, в основном пращников, и три дюжины каракк. И, наконец, Мантарис прислал пять тысяч воинов и два десятка кораблей — половина из них изначально были военными, остальные представляли собой переделанные транспорты. Итого коалиция сторонников привычного порядка собрала в одном месте сто три военных и условно-военных корабля, чуть меньше восьмидесяти шести тысяч человек, сто боевых слонов и шесть тяжелых требушетов. Против них у Дейенерис и ее военачальников имелось десять тысяч Безупречных, еще примерно столько же миэринских ополченцев и городских стражников, именующих себя Медными Бестиями. Семь сотен наемников. Три боевых слона. И три дракона… Нет, теперь уже два. Мало того, что Матерь драконов неожиданно исчезла с поля сражения, она и раньше почти не контролировала своих детей. Поэтому уничтожить, например, вражескую армию с воздуха на марше или на кораблях было невозможно. И хуже всего было то, что этой огромной армией, осаждавшей Миэрин, мощь коалиции не ограничивалась. В тот момент в Миэрин из Волантиса плыл еще один гигантский флот, включавший в себя пятьсот сорок галер и девяносто два транспорта, несущих на себе свыше четверти миллиона человек. И когда эта армада прибудет в залив Работорговцев, всякие шансы Дейенерис на победу обратятся в пыль. Но при этом у коалиции городов и государств Эссоса был один большой враг, имя которому — разобщенность. Они так и не смогли выработать единой и общей для всех цели, кроме, собственно, избавления от «драконьей королевы». Хотя некоторые из наемников готовы были плевать даже на это и явились на войну исключительно ради грабежа. Других вполне устраивало принятие Дейенерис в общую политику Эссоса — если, конечно. она примет некие общие правила, в частности, право на владение людьми. Примечательный факт: сама Дейенерис поначалу готова была пойти на многие уступки. Ради мирного решения конфликта она даже взяла в мужья Хиздара зо Лорака, представлявшего «старый» режим. Именно эта готовность и послужила главным катализатором скорой резни, поскольку антимиэринская коалиция почувствовала свою силу — и стала выдвигать все новые требования. Как только Дейенерис принимала очередное условие, юнкайцы выдвигали новое, еще более унизительное и ультимативное. Они требовали вернуть рабство, заново открыть бойцовые ямы, восстановить власть Совета Господ с теми же участниками, которые были изгнаны из города, отправить в их лагерь заложников, и так далее, и так далее. Кое-что из этого списка королева Таргариен даже успела выполнить. Она и в самом деле хотела сохранить мир. И ей это удалось — пусть и на время. В день, когда вновь открылись бойцовые ямы, на королеву было совершено несколько покушений — их подробности по сей день остаются достаточно размытыми, но финал известен: Дейенерис улетела на драконе неизвестно куда, и в возникшей панике были убиты несколько представителей знатных юнкайских родов, что стало последним поводом для начала битвы. В первый же день «король» Хиздар был брошен в темницу, многие его сторонники отправились следом за ним, либо закончили свои дни на плахе. Управление городом и войском принял на себя изгнанный рыцарь Барристан Селми. Но в тот же день судьба еще раз дернула струны, определившие ход многих дальнейших событий. Уже ночью группа гостей из Дорна, поддерживаемых наемниками из отряда Гонимые Ветром проникла в пирамиду, где королева держала Визериона и Рейгаля и попыталась их освободить. Охрана у драконов была минимальной — все понимали, что ни одним доступным человеку оружием их все равно не убить (кроме, может быть, яда и тяжелых осадных машин). Возглавлял отряд принц Квентин Мартелл, который верил, что он сможет подчинить драконов себе. Даже тогда все понимали, что шансы на это ничтожно малы. Тем не менее, сам Квентин сумел спастись вместе с сиром Геррисом Дринкуотером, который в последний момент успел отдернуть его назад и оттащить к выходу из драконьего логова. Все остальные, включая сира Арчибальда Айронвуда и пятнадцать наемников сгорели заживо. Никто больше не мог помешать Визериону и Рейгалю вырваться на свободу. А уцелевших дорнийцев вскоре скрутили подоспевшие люди сира Барристана и отправили в ту же темницу, что и незадачливого супруга королевы. Битва тем временем еще только разгоралась. И началась она с того, что юнкайские командиры принялись закидывать город с помощью требушетов трупами людей, умерших от эпидемии бледной кобылицы, решив, что болезнь может избавить их от кровопролитного штурма. Сами они лишний раз старались не отходить от метательных машин, поскольку вырвавшиеся на волю драконы с завидной регулярностью нападали на небольшие отряды, отбившиеся от основных порядков. Так началась Великая битва за Миэрин, которой предстояло решить судьбу целого континента. Как только внутри стен появились первые очаги заболеваний, сир Барристан решил, что отсиживаться внутри все равно опаснее, чем наступать, даже несмотря на подавляющее превосходство врага. Его первая вылазка была нацелена на самые опытные наемные отряды — старый рыцарь трезво рассудил, что именно они представляют самую опасную угрозу. Юнкайцы к тому времени, узнав о судьбе своих эмиссаров, уже убили всех взятых ими заложников, среди которых были люди из ближайшего окружения королевы, включая ее кровного всадника Чхого, капитана Воронов-Буревестников Даарио Нахариса, капитана Гролео и других. В ответ Медные Бестии устроили резню среди миэринской знати, убивая всех, кого подозревали в любых связях с Сынами Гарпии. Настоящее сражение началось на рассвете — когда к Таргариенам прибыло подкрепление из числа тех, кого они точно не ждали. Это оказался сам Виктарион Грейджой и его Железный флот. Да, лорду-капитану удалось пройти от Арбора до залива Работорговцев с невероятной по меркам текущего сезона скоростью. И теперь тридцать девять тяжелых драккаров и пятнадцать трофейных кораблей Редвинов, набитых четырьмя с лишним тысячами головорезов атаковали осаждающих с тыла. Едва коалиция столкнулась с тем, чего они не могли предположить изначально, у них посыпалось сразу все. Несмотря даже на то, что у них до сих пор было в разы больше людей и кораблей, чем у противников. Но железнорожденные, в отличие от них, чуть ли не с рождения готовились к морским битвам, тогда как квартийские капитаны больше походили на зажравшихся аристократов, решивших пойти повоевать против ничего из себя не представляющего миэринского флота… И нарвавшихся вот на такое. Так что шок для них был очень жестоким. И островитяне не давали и не принимали пощады — как и на Щитовых островах, Арборе и в Староместе. Мантарисские и толосские корабли, первыми встретившие их удар, отправились на дно быстрее, чем успели подать сигнал о нападении. Остальные… Остальные показали себя немногим лучше. Сам Виктарион в тот день хорошо погулял и зарубил своим любимым топором массу квартийцев, гискарцев и волантийцев, не успевших убежать от него достаточно далеко… Или сдуру решивших, что одного громкого имени будет достаточно, чтобы остановить железнорожденного. Несколько стремительных таранных и зажигательных атак с помощью брандеров моментально превратили залив в огромный костер из сбитых вплотную друг к другу кораблей коалиции. Квартийский флот, считавший себя лучшим во всех известных морях, в полном составе ушел на дно, успев напоследок понять, что есть и получше. В последующие часы немногие уцелевшие суда из Кварта или Мантариса, все еще сохраняющие плавучесть, бежали прочь. А Железный флот, убедившись, что на воде противников больше нет, начал высаживать воинов на сушу, прямо в гущу чудовищной по своим масштабам битвы. Отчаянная атака пяти сотен всадников и пяти тысяч Безупречных, которых Барристан Селми возглавил лично, все-таки сумела опрокинуть юнкайский строй. Чему немало поспособствовала уникальная в своей нелепости структура их командования: возглавляли юнкайскую армию целых семнадцать человек, которые так и не определились, кто из них будет главнее. Вместо этого они договорились командовать поочередно, каждый день передавая власть следующему командиру. И одним из погибших в этой атаке оказался текущий командующий Горзак зо Эраз по прозвищу Кисель, который, по неподтвержденной информации, был убит лично сиром Барристаном во время соития в собственном шатре с группой юных рабынь и рабов. Когда он погиб, каждый из шестнадцати уцелевших командиров решил, что главный теперь он — и начал отсылать всем войскам приказы, которые друг другу прямо противоречили и привели к невообразимой путанице. В результате отряд Диких Котов остался удерживать текущие позиции, а Младшие Сыновья и Длинные Копья, оторванные от основного строя, были почти все перебиты Безупречными и миэринскими вольноотпущенниками. Гонимые Ветром, почуяв, куда ветер дует, в очередной раз сменили сторону, решив, что у миэринцев шансы на победу все-таки больше. А юнкайские боевые рабы, скованные между собой, гибли сотнями, не в силах нанести сколь-либо значимого урона противнику. Лишь легионеры из Нового Гиса смогли сохранить порядок и нанести врагу существенный урон, но остальные силы коалиции пребывали в таком хаосе, что Селми и его воины могли о них просто не вспоминать. Пять из шести тяжелых требушетов удалось сжечь почти сразу, а драконы, все еще кружащие в небе, время от времени прицельно жгли всех, кто им чем-то не нравился, не разбирая, кто за кого сражается. Что до слонов — они падали один за другим, истыканные стрелами и копьями. Именно в этот момент в тылу сил коалиции и высадились железнорожденные. И битва окончательно превратилась в разгром. До этого момента никто, кроме лазутчиков из бывших гладиаторов (уже разбитых) не угрожал тылам осаждающих. Но даже если бы и угрожал, огромная армия юнкайцев, новогисцев, мантарисцев и наемников нашла бы в себе силы сражаться на два фронта. Вот только не было у них уже этих сил. Потери, которые они несли, были даже не чудовищными — это слово звучало как сильнейшее преуменьшение. Толосские и элирийские войска были уничтожены полностью, а из наемников только закрепившиеся как следует Дикие Коты еще держались. Из шести легионов Нового Гиса пять уже втянулись в битву (а шестой, попытавшись сбить кружащего над ними Рейгаля, сгорел живьем). И хороший удар с тыла в таких условиях обещал стать по-настоящему смертельным. Обычно армия, оказавшись между молотом в лице сира Барристана и Безупречных и наковальней Виктариона Грейджоя принимала очевидное решение — отойти, оторваться от преследователей, зализать раны, восстановить силы… Но им отходить было уже некуда. Корабли, на которых они сюда прибыли, либо утонули, либо попали в руки железнорожденных. Их огромный лагерь был объят пламенем стараниями Визериона. И они, изначально имея численный перевес над обеими сторонами, оказались в окружении тех, кто уже не искал мирного решения. Юнкайские гвардейцы и оставшиеся наемники пытались бежать, затаптывая друг друга в беспорядке, только Дикие Коты и легионы Нового Гиса стояли насмерть… как когда-то стояли их далекие предки, сражавшиеся против колдунов и драконьих всадников Древней Валирии. Именно там железнорожденные и Безупречные заплатили самую большую цену за победу. Когда солнце над Миэрином склонилось к закату, легионеры все еще продолжали сопротивляться, хотя всем давно было понятно, что они обречены. Виктарион Грейджой, который чуть ли не впервые в жизни ощутил усталость от затянувшийся битвы, лично вел своих налетчиков в бой против строя легионов, а с другой стороны на них наступали ощетинившиеся пиками Безупречные, прикрывавшие слабо обученных вольноотпущенников. В опустившейся над ними темноте слышались крики последних новогисцев, так и не согласившихся сдаться или бежать. Так и закончилась Великая битва за Миэрин. Еще ни разу за последние две сотни лет Эссос не видел бойни такого размаха. Вся равнина перед величайшим из городов залива Работорговцев была усеяна трупами, и вся бухта до утра была освещена заревами пожаров над кораблями, палатками и требушетами. Кто-то, увидев такое, мог бы сказать, что именно так должен выглядеть конец света. Рабы и военачальники, слоны и кони — всех их объединила Смерть. И, к большому сожалению всех, кто выжил, это было лишь начало великих событий, навсегда оставшихся в истории. Это было не более чем предзнаменование Эссосапокалипсиса. Потому что далеко на севере уже собиралась армия небывалых размеров. И такой же чудовищно огромный флот с каждым днем приближался к заливу Скорби.