Всего одна смерть

Эссосапокалипсис. Часть 2 «Хорошо, что война настолько ужасна. Иначе слишком многие полюбили бы ее» (сир Барристан Селми, 300 г. от З.Э.) «Если у железнорожденных есть выбор, можно быть уверенным в том, что они выберут наихудшее решение» (король Станнис Баратеон, 300 г. от З.Э.) «Никто, кроме валирийцев, никогда не мог управлять драконами. Эта способность была у них в крови, и большая часть их тайн умерла вместе с ними, когда на Валирию пал Рок» (архимейстер Марвин, 300 г. от З.Э.) *** Назвать картину у стен Миэрина после битвы как «апокалиптическую» было бы самым точным определением того, что происходило по всему континенту в 300 году от З.Э. и после. Когда пожары были потушены и мечи выпали из усталых рук, перед глазами участников битвы предстали все ужасы понесенных потерь. Из двадцати тысяч человек, которых вел в бой сир Барристан Селми в тот роковой день, четыре с лишним тысячи вольноотпущенников и три с половиной тысячи Безупречных погибли на поле битвы. Погибли все до единого бывшие гладиаторы из бойцовых ям. Вороны-Буревестники и Гонимые Ветром, перешедшие на другую сторону в самом начале сражения, видели, как большая часть их боевых братьев тонет в крови. Все три боевых слона Таргариенов прожили очень недолго. Пали командующие Вольных Братьев и Крепких Щитов — Саймон Исполосованный и Таль Торак, убитые новогискарцами. Даарио Нахарис, командующий Воронами-Буревестниками, был казнен в самом начале сражения, а принявшие командование после его смерти Вдовец и Джокин погибли, когда гискарцы пустили вперед боевых слонов. Принц-Оборванец так никогда и не увидел своего родного Пентоса, он стал одной из многих жертв квартийских верблюжьих всадников. Вместе с ним погибли такие успевшие прославиться личности, как Кагго Трупоруб и заместитель Принца Дензо Д'хан. Медные Бестии, которые так и не вышли за стены города, все равно понесли огромные потери от рук Сынов Гарпии и обстрелов метательными машинами. Сир Барристан отделался несколькими легкими ранениями — и именно тогда он произнес свою легендарную фразу: «Хорошо, что война настолько ужасна. Иначе слишком многие полюбили бы ее». Никто из командующих антимиэринской коалиции не смог бы ему в этом возразить — даже если кто-нибудь дожил бы до этого момента. Но никто не дожил. Из легионов Нового Гиса битву пережило несколько сотен воинов (из тридцати шести тысяч) — они же оказались одними из немногих, взятых в плен живыми. Все они были рядовыми солдатами. Юнкайских солдат-рабов просто разорвали на куски, убив двадцать тысяч человек и пленив около трех тысяч. Никто из семнадцати их командующих не дожил до конца сражения. Остальные, избежавшие гибели или плена, бежали на юг, к Юнкаю, отбросив прочь все мечты о взятии Миэрина. Три тысячи Диких Котов, включая их командира, легендарного мясника и убийцу Кровавая Борода, погибли в битве — этих в плен никто брать не желал. От отрядов, посланных Мантарисом, Толосом, Элирией и Квартом осталось несколько пленных, остальные остались лежать перед стенами города. Из Длинных Копий осталось около пятидесяти человек, и Гило Регана среди них не оказалось — его сжег Рейгаль. Младшие Сыновья, попавшие под удар Виктариона Грейджоя и его морских волков, понесли огромные потери — почти пятьсот убитых, включая всех командиров. Бурый Бен Пламм и Каспорио Коварный тоже оказались в числе убитых, разбросанных по всей равнине. Что касается флота, из ста трех кораблей уцелело всего восемь — этого было достаточно, чтобы разнести по всему Эссосу весть о величайшей катастрофе. Иначе это назвать было нельзя. Величайшая катастрофа на памяти живущих. Из восьмидесяти семи с половиной тысяч собранных почти со всего Эссоса воинов уцелело всего девять тысяч пленных и какое-то количество разбежавшихся. Остальные же просто погибли. И все боевые слоны тоже. Архимейстер Марвин, лично посетивший поле битвы, оценивает число жертв в пятьдесят четыре тысячи только убитых — и всё ради сохранения сложившихся эссосских устоев. Главной причиной такого разгрома хронист называет потерю командования в самом начале сражения. Около двадцати тысяч спасшихся были рассеяны на территории, сопоставимой с тогдашними Штормовыми землями, и утратили всякое сходство с единой военной силой. Юнкай остался совершенно беззащитным. И надежды на спасение у них не было. Тем не менее, у городов, включившихся в коалицию рабовладельцев, еще было время все изменить. Дейенерис, как уже было сказано выше, пропала, и в ее отсутствие Миэрином управляли три человека — Скахаз мо Кандак, Барристан Селми и Серый Червь, командир Безупречных. И эти два бывших раба и один вестеросский изгнанник мало того, что должны были сохранить какой-то порядок в городе и заменить кем-то погибших военачальников и сановников, им еще предстояло как можно скорее избавиться от десятков тысяч трупов, чтобы предотвратить новые вспышки заболеваний, в довесок к уже гуляющей по Миэрину бледной кобылице. А еще они должны были решить, что делать с неожиданно появившимися союзниками с Железных островов. Если смотреть на это событие с позиции цифр, именно железнорожденные заслужили называться главными победителями, поскольку они показали лучший результат с точки зрения соотношения убитых врагов и погибших своих, добытых трофеев и так далее. И это при том, что сами они были одной из самых малочисленных сторон в этой великой битве. То, что Железный флот, многократно уступавший флоту коалиции, не был разбит подчистую, уже было чудом. Но то, что им удалось победить… И то, какой ценой была достигнута эта победа… Тут очевидцы не могли подобрать подходящих слов. Да, на их стороне была внезапность, опыт, решимость, бесстрашие и любовь к кровавой резне. И этого хватило. Пусть тысяча двести человек из четырех с лишним тысяч в этот день отправились к Утонувшему Богу и восемь кораблей Железного флота ушли тем же курсом или были выброшены на берег в непригодном для ремонта состоянии. Пусть. Железнорожденные могли себе такое позволить. Виктарион Грейджой чувствовал себя победителем… …До того момента, когда он узнал, что Дейенерис Таргариен, ради которой он проплыл почти полмира, здесь нет. Подавляющее большинство миэринцев, искренне полюбивших Королеву драконов, впали в ярость, услышав, какими оскорблениями и руганью сын Квеллона Грейджоя поливает их освободительницу у подножия Великой пирамиды. Если бы не оказавшийся рядом Барристан Селми и его верные люди, за Первой битвой за Миэрин запросто могла последовать вторая, уже между вчерашними союзниками. Но даже такой человек, как Виктарион Грейджой, понимал, насколько плохой была идея начинать новую битву с войском Безупречных, которых, несмотря на потери, все еще было больше, чем его налетчиков. И это если вынести за скобки прочих защитников Миэрина. Но это не означало, что капитан Железного флота собирался ждать у моря погоды. Одним из его спутников был волантийский Красный жрец по имени Мокорро, неизвестно как оказавшийся на борту флагманского драккара «Железная победа» по пути сюда. Вероятнее всего, именно он убедил лорда-капитана в том, что раз уж Королевы драконов он не нашел, можно обойтись и самими драконами. Перед отплытием король Эурон подарил своему брату драконий рог, найденный на останках Древней Валирии. Пришло время испытать его в деле. Два дракона, отъевшиеся, размявшиеся и немного успокоившиеся, сидели на крыше одной из пирамид — и никто не рисковал к ним подойти. Никто не мог ему помешать. И удача продолжала сопутствовать Железным людям. Виктарион, возможно, не знал, что рог берет великую цену за свою силу, но, как минимум, предполагал это. Поэтому трубить в него заставили юнкайских и новогискарских пленников. И он вряд ли мог знать о том, что даже после принесения сотни жизней в жертву рогу он не сможет подчинить себе больше одного дракона. То, что было дальше… Это нельзя назвать иначе, чем кровавым жертвоприношением. Виктарион и Мокорро заставляли пленных солдат-рабов одного за другим трубить в рог, а затем резали их и орошали волшебный инструмент их кровью. По всем тогдашним законам войны это было чем-то немыслимым. Но… У них получилось. Визерион, один из двух оставшихся драконов, подчинился воле Грейджоя. И это была последняя хорошая новость для железнорожденных. Миэринцы, которые, наконец, поняли, что творят вероломные «союзники», бросились к ним, чтобы прекратить кровавый ритуал, оскорбляющий саму память их королевы. Пленные эссосцы, осознав, что сейчас будет (Виктарион, подчинив одного дракона, не прекращал ритуал, надеясь забрать обоих), попытались продать свои жизни подороже и тоже накинулись на пленителей. Тогда Виктарион, не желая терять того, что уже было добыто, велел уходить из города и отступать обратно к кораблям. И это оказалось, надо сказать, непросто. Некоторые из пленников сумели освободиться из цепей и освобождали других, создавая дополнительную неразбериху. Да и Рейгаль начал проявлять пугающее беспокойство… Кроме того, некоторые из его боевых товарищей, решив, что раз битва закончилась, можно и расслабиться, были сильно пьяны и шарахались по Миэрину в поисках новых развлечений. Многие из них так увлеклись пьянством и кувырканием с доступными девками, что даже не обратили внимания на начавшийся бой. И приходили в себя уже связанными по рукам и ногам. Или вообще не приходили. Только двадцать два драккара и примерно две тысячи человек сумели покинуть Миэрин вместе с Виктарионом и Визерионом. Остальные корабли были захвачены Безупречными, а их экипажи перебиты или пленены. Главной ошибкой лорда-капитана Железного флота было не то, что он потерял половину своих людей и захватил всего одного дракона, а то, о чем сейчас знает каждый ребенок: Дейенерис Таргариен не погибла. Вовсе нет. Улетев за тысячи лиг вглубь Великого Травяного Моря, Королева драконов уже готовилась к возвращению. Первыми, кто на нее наткнулся, были воины кхала Чхако — чему очень удивились как они, так и она. Больше всех удивился, конечно, сам Чхако — тот самый человек, который изнасиловал служанку Дейенерис, после чего отдал ее своим людям и приказал убить. Это случилось сразу после смерти Дрого. И единственным оправданием этого человека было то, что он имел право ее покрыть по праву победителя, но Дрого забрал его добычу из-за капризов своей беловолосой жены. Тогда она поклялась отомстить, чего бы это ей ни стоило. И вот, они снова встретились. На то, чтобы превратить кхаласар Чхако в рассеянную толпу, Дрогону потребовался всего один заход, испепеливший сотни всадников. Остальные бежали прочь, некоторые из них на скаку рубили себе косы, признавая поражение и покорность. Сам Чхако и его кровные всадники, бросившие кхала Дрого при первом же шансе, оказались в безвыходном положении. Стрелы и аракхи ничего не могли сделать с драконом, который по воле своей наездницы сожрал кхала живьем вместе с большей частью его приближенных. Причем его он поедал медленно, отрывая кусок за куском. После такого уцелевшие дотракийцы сразу согласились следовать за бывшей кхалиси, заполучившей меньше чем за час пятнадцать тысяч воинов. Это был только первый ее шаг в создании своей новой армии. Она еще долго летала над Травяным Морем, отлавливала кочующие по нему кхаласары и нападала сверху. За несколько недель она присоединила к своей орде еще восемь, убив их кхалов и собрав тем самым пятьдесят пять тысяч конных воинов. И только тогда решила возвращаться в Миэрин вместе с подкреплением и драконом. Скорее всего, дочь Эйриса ждала иной встречи. Она думала, что город осажден врагом и тут она появляется с подмогой и переламывает ход битвы… Она и подумать не могла, что битва окажется выигранной без нее, гигантских размеров флот уйдет на дно залива, а один из ее драконов будет украден. Тем не менее, кое-какие последствия сражения еще виднелись — миэринцы до сих пор сжигали трупы погибших (или скармливали Рейгалю, на худой конец). Такого приема она точно не ожидала. И это окончательно разрушило все надежды на мир в Эссосе. Когда над Великой пирамидой занялся рассвет, Дейенерис Таргариен поклялась, что найдет и вернет своего пропавшего дракона. Даже если для этого придется сжечь весь мир…