Всего одна смерть

Война приходит в Долину. Часть 3 «Власть Арренов нашла свою смерть в Чаячьем городе» (архимейстер Марвин, 304 г. от З.Э.) «Покинутая Леди моя. Если мой брат хочет ее заполучить, пусть возьмет из моих холодных рук!» (сир Лин Корбрей, 300 г. от З.Э.) «Орлиное Гнездо неприступно для штурма, да. А против драконов? Против осады и голода? И что толку от неприступной крепости, если ее защитники все мертвы?» (лорд Йон Ройс, 300 г. от З.Э.) *** Если леди Аррен надеялась на то, что резня, устроенная Ройсами и Уэйнвудами в Чаячьем городе, заставит их сторонников ужаснуться и лорды Долины сплотятся вокруг нее против безжалостных мятежников… Она сильно ошибалась. Поражение и разгром этого города окончательно сломили боевой дух ее собственных союзников — теперь уже никто из них не верил в то, что победа в итоге останется за ними. После падения Графтонов многие сторонники леди Лизы — которые сами уже открыто называли ее Безумной вдовой — дезертировали или даже перешли на сторону врага. А с той стороны… Разгром Графтонов позволил Ройсу и его союзникам направить все силы против Орлиного Гнезда. Мелколмы из Старого Якоря, второго по значимости портового города Долины, а также Муры примкнули к коалиции Ройсов-Уэйнвудов, что стало еще одним тяжелым ударом по делу Роберта Аррена, поскольку раньше эти два дома считались нейтральными. Дом Муров не представлял большую силу, но потеря Старого Якоря фактически отрезала от Арренов все земли вплоть до Длинного Лука. Но и на этом плохие новости не закончились. К стенам Фитилей подошел лорд Хортон Редфорт с двумя тысячами воинов. Эдмунд Ваксли, ставший лордом Фитилей после недавней смерти своей леди-матери, пытался договориться миром, но не смог. Лорд Хортон требовал, чтобы Ваксли отрекся от Арренов, а взамен предлагал всего лишь сохранение того, что лорды Фитилей и так уже имели. Лорд Эдмунд, естественно, ответил отказом, считая, что его замок сможет выдержать долгую осаду. И у него были на то причины — стены Фитилей были высокими, а оборонительные башни крепкими. А еще он имел доступ к Крабьему заливу, откуда можно было подвозить припасы, даже если бы его полностью окружили. Нет, он знал, что замок не взять без большого войска и осадных машин — а их у Редфорта не было. Чего уж точно не ожидали ни лорд Эдмунд, не сам Редфорт, так это того, что все их планы разрушит ошеломляющей силы разгром Чаячьего города. Защитники Фитилей полагали, что Чаячий город выстоит против любого агрессора и тем самым восточное побережье Долины останется верным Арренам. И даже если город будет окружен со всех сторон, сторонники Ройса не получат от этого ничего, кроме бесполезной траты людей, занятых осадой. Но когда в Фитили пришли пять сбежавших из павшего Чаячьего города кораблей… Вместе с ними открылась совсем другая история. Город пал практически сразу. И гарнизон замка пришел от этого известия в полный ужас. До сих пор они были уверены в том, что Аррены просто обречены победить, и те, кто следует за ними, в накладе не останутся. В основном, это было достигнуто благодаря мудрости и опыту ныне покойного Джона Аррена… Которые ушли в небытие вместе с ним самим. Тогда лорд Эдмунд снова предложил Редфорту переговоры. Он и сам уже готов был согласиться на прежние условия — только ему их больше никто не предлагал. Через несколько дней произведенный из простолюдинов рыцарь по имени Роберт Грейстоун посреди ночи открыл ворота осаждающим. Как потом оказалось, в заговоре, помимо него, участвовала едва ли не четверть всего гарнизона. Фитили пали — причем относительно бескровно. Когда тебя из постели вытаскивают закованные в броню воины, мало кто решается сопротивляться. Да и не горели желанием солдаты дома Ваксли умирать за Лизу Аррен. Выскочившего из своей спальни лорда Эдмунда тут же сбили с ног — и он пришел в себя уже в цепях в окружении редфортовских стражников. Ему снова предложили выбор — и он выбрал меньшее, как ему тогда казалось, из двух зол, согласившись надеть черное. А новым лордом Фитилей стал молодой Микель Редфорт, младший сын лорда Хортона, недавно женившейся на Исилле Ройс. Но и это было еще не все. Лорд Лионель Корбрей, наконец, получил убедительные доказательства того, что за множеством нападений в придорожных лесах стоит его собственный брат — и что это были не просто «чудачества» соскучившегося по войне головореза, а долгоиграющий план, целью которого было его собственное свержение. Чтобы присягнувшие ему рыцари задумались: «Раз уж лорд Дома Сердец не в состоянии навести порядок в своих владениях, зачем вообще нужен такой лорд?» Вот тогда и должен был появиться сам Лин, скинуть его с вершины власти и занять его место. Как все прекрасно знают, ничего у него не вышло. Через две недели после Битвы при Чаячьем городе сир Лин Корбрей и две дюжины всадников под его началом были окружены тремя сотнями воинов лорда Лионеля, которые приказали им сложить оружие и сдаться. А самого Лина открыто обвинили в измене. Из двадцати пяти человек ни один не согласился опустить меч — пришлось сражаться. При таком соотношении сил (и лучниками в засаде) исход был предрешен, единственным шансом сира Лина на спасение было бегство, но погода, как назло, была в те дни совершенно ясной, что не давало ему возможности скрыться. Оставалось только драться насмерть. И он дрался — по свидетельству выживших, из сорока пяти убитых воинов лорда Лионеля свыше тридцати забрал именно хозяин Покинутой Леди. Но даже он в конце концов пал, истыканный стрелами и пронзенный несколькими ударами мечей. Вместе с ним полегли и все его люди. С военной точки зрения это сражение с семьюдесятью убитыми с обеих сторон мало что изменило. С политической же… Уже после стычки выяснилось, что сир Лин, помимо всего прочего, вступил в сговор с лордом Линдерли, а также несколькими крайне сомнительными личностями из Чаячьего города — судя по всему, именно они убедили его попытаться таким образом стать новым лордом Корбреем. А после того, как Покинутая Леди вернулась в стены Дома Сердец, Корбреи, не раздумывая, встали на сторону Ройсов. Что до лорда Линдерли, который до этого момента не только успешно отбивался от ближайших противников, но и сам успешно вел наступление на замок Колдуотеров, то он вынужден был спешно свернуть наступление и стянуть силы к Змеиному Лесу для отражения возможного нападения с юго-запада. Хантеры, которые до сих пор были связаны соседством с ними, осмелели, разбили оставшихся сторонников Арренов в восточных землях и тоже начали набеги на территории Линдерли — который таким образом получил войну даже не на два, а сразу на три фронта. И только чудо теперь могло спасти лорда Джона Линдерли от поражения. И все же судьба войны решалась не здесь. После того, как Илшемы с Сосцов и Прайоры с Галечного острова примкнули к делу Йона Ройса, основное внимание обеих сторон сместилось на запад, к Лунным Вратам. Именно там произошло первое крупное столкновение с кланом Обгорелых, возглавляемых кровожадным Тиметтом, сыном Тиметта, Красной Рукой. И у него были все шансы на победу, ведь он вел за собой почти девять десятых воинов своего клана и вдобавок сумел дойти от Кровавых до Лунных Врат совершенно незаметно, либо обходя ройсовские патрули, либо истребляя их раньше, чем они успевали предупредить кого-то. Однако Врата были готовы к нападению, пусть и не тех, кого они ожидали, поэтому на стенах даже ночью горело множество факелов — и, вдобавок, как назло, в тот момент, когда Тиметт подошел к замку, стояло полнолуние. Поэтому Обгорелых заметили задолго до того, как первый из налетчиков добежал до основания стен. Но то, что их обнаружили, ничуть не смутило воинов самого бесстрашного из кланов Лунных гор. Они, как потом вспоминали некоторые участники той битвы, даже обрадовались этому… В их племени существовала традиция в качестве обряда посвящения в мужчины приносить какую-то часть своего тела в жертву огню. На свой выбор. Просто чтобы доказать свою храбрость и выносливость. Но, как оказалось, от зажженной стрелы в живот эта традиция не спасала. Как не помогали прочные доспехи, подаренные за свое освобождение Тирионом Ланнистером и снятые с трупов на полях сражений, в которых они участвовали. К тому же горцы презирали андальских переселенцев и все, что было так или иначе с ними связано, включая лекарское дело и мейстеров — вот почему любой воин в походе, получивший достаточно серьезную рану (а болт из скорпиона в любом случае был раной серьезной) почти гарантированно умирал. И это все равно не мешало им продолжать карабкаться наверх, на стены, откуда лилось кипящее масло, камни, стрелы и еще много всего. Они продолжали штурм несколько часов, неся огромные потери, пока, наконец, не решили отступить. Защитники тоже понесли серьезный урон: почти треть их были мертвы или искалечены до такого состояния, что больше не могли сражаться, сам лорд Нестор Ройс получил легкую рану, но их обнадеживало то, что каждый воин Долины, отправившись к предкам, забрал с собой минимум двух врагов. И что дальше их будет только больше, потому что об их раненых есть кому позаботиться, а вот Обгорелых спасать никто не будет. Нормальный полководец в таких условиях решил бы отступить. Все равно эффект внезапности был безнадежно потерян. И Доннел Уэйнвуд (которого Лиза Аррен приказала схватить и бросить в темницу сразу после гибели Гарри-Наследника) уже шел из взятого Чаячьего города к Лунным Вратам, надеясь зажать горцев в клещи. Тиметт, узнав об этом, принял совсем другое решение. Раз враги сами идут к ним, да еще со всех сторон, это же просто замечательно! Вот всех их и убьем, и не нужно будет потом их ловить по лесам. А потом еще и Кровавые Врата возьмем. Стоит ли говорить о том, что почти все выжившие горцы, не принадлежащие к клану Обгорелых (в основном, Багровые Кузнецы и Раскрашенные Псы) смотрели на своих собратьев как на полоумных. Потому что Уэйнвуд привел почти вчетверо больше людей, чем было у них всех, вместе взятых. И если горцам каким-то чудом и удалось бы выиграть это сражение… Сколько их при этом останется в живых? В этом случае фразу «слишком дорогая победа» в мейстерских книгах стоило иллюстрировать именно этим событием. Но Обгорелые умели быть убедительными, если хотели. Особенно если подкрепляли слова топорами и мечами — или просто тяжелыми кулаками, сталкивающимися с черепами соперников. Все закончилось тем, что план Тиметта был осуществлен. Главной причиной поражения и разгрома Обгорелых стало не их незнание тактики. Ей стала банальнейшая недооценка численности противника. Даже когда сир Доннел остановился буквально в нескольких часах пути от входа в долину, где должно было состояться сражение — просто чтобы подтянуть отставшие резервы — Тиметт не удосужился послать элементарную разведку, чтобы хотя бы определить число врагов. Войско сира Доннела задержалось на двое суток — и этого времени хватило на то, чтобы к нему подошло еще около тысячи человек из резерва, оставленного Йоном Ройсом. Вместе с ними у Уэйнвуда насчитывалось почти две тысячи человек. А у Тиметта — всего сотни две от силы. И даже это не помешало им атаковать первыми. И в первые же секунды боя перебить почти две дюжины застигнутых врасплох рыцарей Долины. В чем Тиметту нельзя отказать (помимо, конечно же, храбрости, доходившей до безрассудства) — так это в том, что он выбрал просто идеальное место для того, чтобы встретить численно превосходящего врага. На этом все преимущества горцев и закончились. Воины Долины, противостоящие им, тоже были ветеранами, прекрасно знающими местность. И как только начался бой, они немедленно выстроились плотным строем, ощетинившимся копьями — им было приказано ни в коем случае не сходиться с горцами один на один. Первый удар Обгорелых по позициям сира Доннела был страшен, но второго уже не было, а первый не дал возможности Красным Рукам убить командующих. А еще у горцев почти не было лучников и совсем не было арбалетчиков, тогда как у сира Доннела было предостаточно и тех и других. Схватка продлилась меньше двух часов, в течение которых рыцари Долины смогли отойти на более удобные позиции и нанесли контрудар, после которого сам Тиметт и почти все его соратники остались лежать мертвыми на залитых кровью камнях. Уйти удалось немногим, и их преследовали долго — как потом выяснилось, уцелело менее дюжины Обгорелых, сумевших принести в свои жилища весть о поражении. Уэйнвуд и его люди понесли относительно небольшие потери, но, несмотря на это, Битва за Лунный перевал открыла множество проблем. Все это время Лиза Аррен продолжала слать Нестору Ройсу письма, требуя вмешаться, наконец, в противостояние и сделать то, что казалось самому лорду Нестору полным безумством. В одном из сохранившихся до наших дней посланий она требовала убедить Йона Ройса немедленно явиться к своему сюзерену, лорду Роберту Аррену, по очень важному и неотложному делу, причем одному и без охраны… Возможно, среди писем были и более абсурдные, но их, увы, история не сохранила. Итак, сражение с горцами закончилось в пользу сира Доннела, после чего они вместе с Нестором Ройсом публично заявили о своей поддержке лорда Йона. И все же леди Лиза, даже сидя взаперти в Орлином Гнезде и тихо сходя там с ума, предвидела этот шаг — и заранее блокировала Каменные Врата, замок, который удерживал под контролем единственную дорогу к Гнезду. Так она и оказалась заперта вместе с сыном и немногочисленными сторонниками, все еще верными знамени с соколом. А погода становилась все холоднее с каждым днем. Тем не менее, даже сейчас Нестор Ройс не отвернулся от дома Арренов окончательно и бесповоротно. Он присоединился к своему родственнику с единственной целью — вытащить молодого лорда Роберта из цепких рук матери (хотя, возможно, он уже тогда догадывался, что спасать мальчика слишком поздно), но ему так и не удалось убедить своих новых союзников идти на Орлиное Гнездо и начинать кровопролитнейший штурм. Вместо этого лорд Йон предпочел перекрыть все подходы и ждать, пока голод и холод заставят защитников Орлиного Гнезда сдаться — по его расчетам, на это должно было уйти недели две, не больше, с учетом того, что зимой этот замок вообще не был пригоден для жизни. А летняя резиденция Арренов уже была в руках восставших. Они верили, что гражданская война в Долине скоро закончится. И уже начали делить «освободившиеся» земли. Так, лорд Нестор Ройс был официально провозглашен лордом Лунных Врат, прихватив вместе с этим владением чуть ли не треть бывших земель Арренов. Сир Доннел Уэйнвуд был провозглашен рыцарем Кровавых Врат. Сир Уоллес Уэйнвуд, помолвленный с Мирандой Ройс, стал новым лордом Чаячьего города, которому предстояло потратить массу времени и средств на разбор обломков и захоронение погибших. И многие ждали следующего шага, который в те дни казался очевидным. Пока Семь Королевств трещали по швам, а власть дома Арренов практически рухнула, ничто, по большому счету, не мешало Йону Ройсу самому провозгласить себя королем. Но он не стал этого делать. Легендарный воин, рыцарь и полководец, известный под именем Бронзового Йона ограничился тем, что присвоил себе титул лорда-протектора Долины — что может свидетельствовать о том, что он, как минимум, старался сохранить существующий порядок вещей, по крайней мере, пока лорд Роберт Аррен был жив, а гражданская война еще продолжалась, хотя и шла на убыль. Впрочем, если вспомнить, что здоровье единственного живого сына Джона Аррена даже летом оставляло желать лучшего, мало кто верил, что он переживет хотя бы текущий месяц. А его союзники… К тому времени под знаменем Арренов сражались лишь вассалы Змеиного Леса и разбросанные по Узкому морю остатки графтонского флота. И это было все. А дом Ройсов — он восставал из небытия спустя многие века после Битвы Семи Звезд. И возвращал себе Долину. Тогда еще никто не представлял, надолго ли. Будут ли Ройсы править своей землей так же долго, как Старки правили Севером… или же их власть окажется такой же скоротечной, как и у Робара Второго, последнего из Бронзовых королей.