Всего одна смерть

Рок Королей. Часть 1 «Ты не дракон, мальчишка!» (король Эурон Грейджой, 300 г. от З.Э.) «Никакое рыцарство не спасет от драконьего пламени! Ложись!» (лорд Уиллас Тирелл, 300 г. от З.Э.) «Мне не нужны пленные. Убивайте всех железнорожденных, кого встретите на поле боя» (король Станнис Баратеон перед атакой, 300 г. от З.Э.) *** Еще до того, как битва, оставшаяся в истории под названием Рока Королей, началась, просторцам стало понятно, что она будет особенно кровопролитной. Хотя бы потому, что в ней участвовал Эурон Грейджой, который выпускал на них одно адское колдовство за другим, постепенно теряя рассудок, и никто из тех, кто пережил Ядовитое Поле или просто видел, как воюют железнорожденные, не питал иллюзий относительно собственной судьбы в случае победы Вороньего Глаза. Были вещи, о которых страшно было даже думать — защитники Хайгардена понимали, что в этом случае у них никакого завтра уже не будет. Хайгарден, к огромному их сожалению, не входил в число замков, способных выдержать войну с использованием драконов. Если бы войны выигрывались за счет красоты… Тогда Простору, готовому ослепить врага тысячами цветов и белым мрамором везде, где только можно, и в самом деле не было бы равных. Но там, где все решала сталь… Бывшая твердыня Гарденеров не могла сравниться с такими крепостями, как Винтерфелл или Штормовой Предел. Этот замок был построен явно не для того, чтобы отбивать приступы врага и вынуждать его вести долгую осаду. Да, он мог вызвать трепет у гостей дома Тиреллов — но вызывался он прекрасными фонтанами, мраморными колоннами, за которыми как-то не виднелись реальные недостатки оборонительных укреплений. Были, конечно, и положительные стороны, в том числе удачное расположение Хайгардена, стоящего на возвышенности, откуда можно было увидеть врага издали. В теории. На практике множество фруктовых садов и цветочных полей, окружавших замок, служили железнорожденным отличным укрытием. Несколько лучше мог помочь знаменитый Терновый лабиринт от подножья холма до второй стены, вот только запутанный лабиринт из колючек и лоз служил исключительно для развлечения, а не для обороны в качестве западни по дорнийской моде. В итоге лабиринт никак не смог помочь защитникам: во-первых, он был совершенно открыт сверху, во-вторых, очень хорошо горел. Обе вещи прекрасно решались с помощью дракона. И король Эурон прекрасно это знал. И велел своим командирам не высовываться из укрытий, пока предместья Хайгардена будут выжигаться с воздуха. Но, если быть реалистами, у Вороньего Глаза других вариантов-то и не было. Пробиваться через леса и зеленые лабиринты, окружавшие Хайгарден, уступая врагу численностью в несколько раз, не имея никаких осадных и метательных машин — и потом взять три стены подряд? Нет уж, пусть дракон сначала немного облегчит их задачу. Пасмурная погода и темные ночи позволили налетчикам подойти к Хайгардену, уйдя от внимания просторских дозоров. И когда Смертокрыл обрушился на их головы на рассвете, для них это стало настоящим шоком. Островитяне дожидались, пока дракон прожжет для них брошь в обороне. И он это сделал — в первые же минуты вокруг внешней стены горело почти все, что могло гореть. Но воины Тиреллов, к их чести, не растерялись и не испугались. Они сработали так, как привыкли на тяжелых тренировках, которым их подвергали командиры лорда Уилласа. Меньше чем через минуту после появления в небе порождения темного колдовства все они уже заняли свои позиции — и в сторону врага готовы были устремиться тысячи стрел и прочих снарядов. Подготовка солдат действительно впечатляла. Но не спасла, поскольку внешняя стена Хайгардена не имела никаких укрытий от угрозы с воздуха. Около двух тысяч воинов, успевших занять свои места, были сожжены в несколько заходов, вместе с орудиями, из которых они должны были стрелять. А внизу зеленые лабиринты и леса с мечущимися там просторцами превратились в преисподнюю, где со всех сторон был лишь огонь. Но это не значит, что у дракона и его хозяина получилось все так, как они того желали. Пока защитники внешней стены погибали, не успев даже выстрелить хотя бы раз, их смерть позволила гарнизонам двух других стен подготовиться — и обрушить на дракона волну стрел и болтов. И когда Смертокрыла накрыло этой волной… Он окончательно перестал слушаться драконьего рога. И не решился лететь вперед и жечь самое сердце замка — потому что там было нечто, способное дать отпор. Некоторые из орудий и в самом деле могли пробить даже драконью чешую. А пока просторцы пытались отбиваться от Смертокрыла, король-пират решил разобраться с другой частью их армии. Все свои оставшиеся силы он бросил на расквартированных к югу от Хайгардена дорнийцев. Он еще накануне велел большей части своего войска тайком переправиться через Мандер, оставив на северном берегу только лазутчиков и дозорных, и надеялся на эффект внезапности. Напрасно. Между их укрытием и позициями воинов Эйгона было слишком большое расстояние, которое предстояло пройти по совершенно открытой местности. А повторить опыт Ядовитого Поля они не могли — большая часть колдунов, создавших тот страшный туман, либо умерли в процессе, либо превратились в утративших разум существ, лишь отдаленно напоминающих людей. К тому же дорнийская пехота славилась своими талантами к позиционной обороне. В чем успели убедиться самые храбрые и кровожадные капитаны, бегущие в атаку впереди всех. Да, дорнийская фаланга, конечно, не дотягивала до уровня тех же Безупречных, но этого было достаточно, чтобы убивать врагов, неся несоизмеримо меньшие потери. Андрик Неулыба, легендарный капитан-налетчик, провозглашенный Эуроном лордом Южного Щита, погиб одним из первых, налетев на три пики сразу. Хото Горбун, кузен Родрика Харлоу, израненный и обессиленный, был найден в куче трупов своих соратников дорнийским солдатом и обезглавлен. Квеллон Ботли умер, получив копьем в глазницу шлема. В первые четверть часа сражения потери достигли такого уровня, что железнорожденные начали спасаться бегством — паника охватила даже бесстрашных налетчиков, переживших множество битв и набегов. Пробить стену копий в лоб было невозможно, попытки обойти вражеский строй с фланга тоже не удались, у островитян было слишком мало людей, чтобы быстро организовать обходной маневр, зато дорнийцы успевали при необходимости развернуть строй в любом направлении. Зеленая равнина покраснела от крови железнорожденных. Когда король Эйгон увидел, что враг дрогнул, он понял, что пора. И лично возглавил решающую конную атаку правого фланга противника. И бойцы Эурона, совершенно забывшие о том, что у врага есть еще и конница (пусть ее было всего тысячи две на двадцать тысяч пехотинцев), вынуждены были отражать новую атаку на совершенно открытой местности. И если до этого момента Эурону и его верным капитанам еще удавалось поддерживать какую-то дисциплину, то теперь… Одни налетчики выбегали из строя навстречу приближающимся всадникам — их сметали сразу. Другие бежали в обратную сторону, спасая свои жизни. Третьи стояли на месте, не зная, куда им двигаться, и их тоже сметали. Наемники из Эссоса, поняв, что ничего хорошего от этой войны они не получат, тоже побежали. Лорд Гермунд Ботли, свалившись с коня, был попросту затоптан бегущими, а лорда Доннора Солтклиффа убили свои же воины, которых он пытался остановить и вернуть в бой. Дорнийская пехота, воодушевленная лихой конной атакой на фланге, начала медленно наступать, что еще больше усилило панику в рядах железнорожденных. Воины Гудбразеров, удерживавшие центр, перемалывались подобно зерну под жерновами, а их боевые рога и призывы о помощи так и остались неуслышанными. Это был полный разгром — везде, где бледное солнце освещало поле битвы, железнорожденные и их союзники, решившие поживиться в Просторе, погибали или бежали прочь. У короля Железных островов больше не было армии. У него осталась лишь бегущая толпа. Тысячи человек мчались со всех ног, спасаясь от гнева короля Эйгона и сотен его рыцарей, преследующих их по пятам. И Эурон Грейджой… Он решил выложить на стол последнюю карту. Даже сейчас он все еще надеялся спасти положение. Он подозвал к себе одного из последних пленников и велел протрубить в драконий рог. До этого сражения все шло по плану: Смертокрыл жег стены Хайгардена и его защитников, не давая Тиреллам прийти на помощь союзникам. Хорошее имя своему дракону выбрал Вороний Глаз — везде, где он пролетал, оставалась только смерть. Но теперь меньше чем за час от его войска осталась едва ли половина — считая бегущих. Что можно было сделать в этой ситуации, кроме сигнала к оступлению? Если они уйдут по реке, дорнийцы, не имеющие лодок, не смогут их преследовать… Но Эурон решил сражаться насмерть. И Смертокрыл услышал его зов — хотя король и сам уже понимал, что чем взрослее становится его дракон, тем менее охотно он подчиняется зову древнего артефакта. И еще раз в этом убедился, когда прилетевший с севера дракон обрушил струю пламени… на толпу бегущих островитян. Задело, конечно, и всадников Эйгона, которые догоняли и рубили их, и Эурон мог бы сказать, что это тоже было запланировано… Но нет, яростный рев Вороньего Глаза ясно показывал, что такого он не ожидал. В первом же заходе дракон заживо сжег почти триста железнорожденных и их союзников — и меньше двухсот преследующих их дорнийских всадников. Воины Дорна застыли на месте, шокированные появлением дракона. Стоит ли их в этом винить? Нет. Особенно после того, какое опустошение устроил Смертокрыл на правом фланге. Эурон воспользовался шансом — и лично возглавил контратаку, взяв последние две сотни человек, которые оставались у него в резерве. Король Эйгон и его всадники, пережившие налет дракона (кто-то благодаря мастерству, кому-то просто повезло), резко отвернули в сторону, когда стена пламени отрезала их от отступающего врага. А еще они внезапно обнаружили, насколько сильно отдалились от основной части своей армии. Это была еще одна ошибка молодого короля — Эурон воспользовался и ей тоже. В жесточайшей схватке погибли почти все дорнийские и просторские рыцари, среди которых был сам сир Ролли Дакфилд, которого историки называют первым и последним рыцарем Королевской гвардии Эйгона, именуемого Шестым, Короля-которого-не-было. Все они пали, защищая своего короля, убив при этом Элдреда и Лукаса Коддов, Дениса Драмма и других уцелевших предводителей железнорожденных. Но ничто не могло помочь им победить самого Вороньего Глаза. О его черную броню ломались все мечи и копья. И король-пират, чувствуя себя неуязвимым, прорубался сквозь просторских и дорнийских рыцарей: именно он сразил в том бою лорда Вирвела, лорда Манвуди и еще многих знаменитых воинов. Наконец-то два короля сошлись в бою друг с другом. Эурон Грейджой, пеший и с одноручным мечом. Эйгон Таргариен, верхом на коне, с легендарным Черным Пламенем в руке. Назвать этот бой легендарным и заслуживающим остаться в веках… Было бы ложью. Эйгон хорошо владел мечом, но ни разу не сражался за собственную жизнь, пока не ступил на землю Вестероса. Зато Вороний Глаз пережил бесчисленное множество налетов, абордажей и битв по всему известному миру. Бой продолжался меньше минуты. Сначала Эурон убил коня своего соперника, а потом… Потом он все-таки пропустил удар. Черное Пламя сумело-таки пробить неуязвимую, казалось бы, броню — лезвие отсекло Эурону два пальца на правой руке. Но, к большому сожалению противников железнорожденных, на этом успехи короля Эйгона закончились. Эурон словно бы и не заметил раны. И через секунду схватил меч соперника прямо за лезвие латной перчаткой. Затем он резко ударил головой в лицо юного Эйгона. А потом одним движением, о котором потом со слезами на глазах будут петь барды на протяжении веков, срубил Таргариену голову его собственным мечом. Схватив отрубленную голову, Вороний Глаз с торжествующим ревом поднял ее над собой. И множество его верных воинов поддержали радостный крик. Глядя на ошеломленных дорнийцев, только что потерявших своего короля, Эурон смеялся так, как не может смеяться человек. Так может смеяться, наверное, только демон из преисподней. Но его смех быстро сменился яростью, как только взгляд единственного уцелевшего глаза задержался на русле Мандера. Вниз по течению шло множество кораблей и барж, многие из которых уже высаживали десант. И эти люди отрезали железнорожденным путь к отступлению. Высадившийся одним из первых человек обнажил меч — и он загорелся. И раздался крик тысяч людей, от которого даже Смертокрыл, казалось, вздрогнул: «ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОРОЛЬ СТАННИС!!!» Брат Роберта Баратеона явился на битву как раз вовремя, чтобы превратить поражение в победу. Теперь резня стала абсолютной: на земле, на воде и в воздухе.