Всего одна смерть

Юг собирается на войну «Стена взывает о помощи — и мы ответим на зов» (король Станнис Баратеон, 300 г. от З.Э.) «Перед тем, как идти на Север, отправим в пекло всех железян, кому повезло попасть в наши руки живыми» (неизвестный воин из Простора, 300 г. от З.Э.) «Я слышал, что дорнийцы по-настоящему гордятся тем, что их наследственное право отличается от нашего. Так почему же они сами так легко на него плюют?» (король Станнис Баратеон, 300 г. от З.Э.) «Как только смолкнут трубы, атакуйте!» (сир Джастин Масси, 300 г. от З.Э.) «Да… Если бы я знал, что дорнийские принцы позволяют себе такое… Везет же кому-то!» (сир Джастин Масси сразу после взятия Длинного Стола, 300 г. от З.Э.) *** Когда на поле битвы у стен Хайгардена пал последний из железнорожденных, лорды Простора и Дорна начали один за другим приносить присягу королю Станнису. Сами, добровольно — никто их особо и не вынуждал. Почему они так поступили? Причин на самом деле много. Отчасти это было вызвано потрясением от тех ужасов, что принес в их землю король пиратов — и признательностью к тому, кто их от всего этого избавил. Лорд Уиллас и его знаменосцы не могли не признать, что без вмешательства двух королей они запросто могли проиграть сражение… А о том, что началось бы дальше в этом случае, даже думать было страшно. Если откинуть эмоции в сторону, у них, по большому счету, и выбора не было. Из восьми королей, начавших войну за престол, в живых оставалось только двое — и один из них не проявлял никакого интереса к продолжению военных действий, он решал какие-то свои дела далеко на Севере. Все остальные были мертвы. Последний из Таргариенов — мертв. Оба изменника с Железных островов, Бейлон и Эурон — мертвы. Оба претендента от Ланнистеров, Джоффри и Томмен — мертвы. А Ренли… про него никто давно и не вспоминал уже. Поэтому единственным, кому еще можно было присягнуть, был Станнис Баратеон. Но это не означало, что представителям Хайгардена и Староместа не оставалось ничего, кроме как смиренно сдаться на милость нового короля и принять все, что он им велит. Вовсе нет. Они долго обсуждали условия мира — и кое-что смогли выторговать. Прежде всего, согласившись выделить Станнису войска для его следующего похода, они оставили себе весь военный флот лорда Гарлана Тирелла и примерно четыре тысячи опытных солдат — чтобы с их помощью вернуть контроль над утерянными землями Простора, которые до сих пор продолжали грабить железнорожденные. Лорд Уиллас не стал уточнять, о каких именно «утерянных землях» он говорит, но поскольку владения Олдфлауэрсов его люди уже успели к тому времени отбить, их целью могли быть только Щитовые острова. И, возможно, еще и Железные — чтобы покончить с угрозой с моря раз и навсегда. Тем не менее, им со многими вещами пришлось смириться. Разложив на столе карту, король Станнис, не колеблясь, прочертил новую границу между Простором и Штормовыми землями по линии Горький Мост — Длинный Стол — Эшфорд. Точнее, к западу от этих городов. Тиреллы потеряли огромные территории — и ничего не смогли с этим поделать, что еще сильнее ударило по их репутации и уважению со стороны собственных знаменосцев. Удары по их авторитету продолжали лететь и на западной стороне новой границы. Специальным королевским указом обе ветви дома Фоссовеев, которых еще лорд Мейс объявил изменниками, были полностью прощены и им были возвращены все земли и титулы — Сидрхолл и Новая Бочка снова принадлежали «яблочному» дому. В действительности, как сейчас считают многие историки, автором этого документа был не сам Станнис, а его молодая супруга Маргери, для которой возвращение Фоссовеев было одним из условий их брака. Как и освобождение ее брата из заточения. Впрочем, сир Лорас, по свидетельству очевидцев, отреагировал на новость о конце войны, своем освобождении и свадьбе сестры весьма бурно — было видно, что он предпочел бы умереть, нежели увидеть такое. Тем не менее, многие сторонники последнего из братьев Баратеонов, считали, что Простор еще очень легко отделался — и имел шансы восстановить былое могущество уже в ближайшие годы. О том, что на самом деле ждало их в ближайшие годы, никто пока не догадывался. А вот Дорну, который толком и не успел повоевать, пришлось куда хуже. Когда юноша, провозгласивший себя Эйгоном Таргариеном, сыном принца Рейгара, высадился в Дощатом Городе и был коронован в Солнечном Копье, многие дорнийцы подумали, что вот он, шанс. Шанс на славу и богатство, шанс на возвращение благословенных времен короля Дейрона Доброго — и все это можно получить за весьма приемлемую цену. Рок королей убил эту надежду навсегда — но смертельная рана была нанесена ей еще в Штормовых землях. Лорд Дагос Манвуди и лорд Квентин Кворгил сгорели заживо в пламени Смертокрыла под стенами Хайгардена. Лорд Франклин Фаулер пал, отбивая последнюю отчаянную атаку уцелевших Железнорожденных. Самым высокопоставленным командиром оставшихся сил короля Эйгона к концу битвы оставался лорд Андерс Айронвуд — которому не оставалось ничего, кроме как преклонить колено перед королем Станнисом и отдать в его распоряжение все уцелевшие войска Дорна. А где-то рядом тем временем догорало тело Вороньего Глаза. Но плохие новости для жителей дорнийской пустыни, Красных гор и Солнечного Копья еще только начинались. Прежде всего, на сторону Станниса перешли далеко не все. Титус Пик, одним из первых перешедший на сторону претендента от Таргариенов, тоже пережил Битву за Хайгарден, поскольку покинул ее в самом начале (лорд Вирвел, также сменивший сюзерена, битвы не пережил). Он отступил на юго-восток с примерно восемью сотнями воинов из Простора и Дорна, не пожелавших преклонить колено перед королем-победителем — и уже в пути узнал о гибели Эйгона. Они сумели добраться до Звездного Пика… и лорд Титус с изумлением осознал, что его замок больше ему не принадлежит. Несколькими днями ранее твердыня Пиков открыла ворота перед лордом Ролландом Кароном. И у него не оставалось иного выбора, кроме как начать штурм своего собственного замка. На что, надо сказать, согласились далеко не все из тех, кто пошел вместе с ним. Зато к лорду Пику в его благородном начинании примкнул печально известный Герольд Дейн по прозвищу Темная Звезда. Шесть часов подряд воины Пиков штурмовали свои родные стены. Без подготовки, без отдыха, без плана и без надежды на победу. При этом сама крепость для обороны подходила если не идеально, то почти — даже самый неопытный командир мог удержать ее, не прилагая особых усилий. Во время третьего по счету штурма сам Ролланд с тридцатью всадниками пошел в контратаку — и уцелевшие дорнийцы побросали оружие и подняли руки вверх. Как вскоре выяснилось, прямо перед атакой неизвестный воин Каронов сбросил на голову лорда Титуса булыжник, который проломил ему шлем и череп под ним. И это стало для его людей последней каплей… почти для всех. Среди тех, кто погиб в этой последней атаке оказался и Герольд Дейн, который был заколот ножом в шею — и удар был нанесен сзади. Со слов пленных, этот человек до последнего пытался гнать их в новую атаку на стены, пока остальные либо отступали, либо лежали мертвыми под стенами Звездного Пика. Эта битва, оставшаяся в исторических хрониках под именем Безумия Пика, стала последней точкой в попытке Таргариенов вернуть себе власть в Вестеросе. Почти четыре сотни их сторонников пали, забрав с собой меньше двадцати противников. И в числе погибших был не только сам лорд Пик, но и оба его сына, так что единственным возможным наследником Звездного Пика осталась шестнадцатилетняя Серенна Пик, дочь лорда Титуса. Эта история стала одной из наглядных иллюстраций того, какие огромные потери понесли лорды Дорнийских марок в те годы. И это было еще далеко не все… Черный Приют, захваченный и разграбленный принцем Оберином еще в начале вторжения, до сих пор оставался в руках дорнийцев. И Оберин, уходя дальше на север, в качестве наместника оставил лорда Виля — никого лучше почему-то не нашлось. Мартелл отчего-то решил, что с удержанием Марок лучше всего справится тот, кто больше всего ненавидит марочников. Тот, чьи предки враждовали с ними на протяжении веков. Очевидцы потом рассказывали о том, что солдаты Вилей практически сразу принялись пить все, что пилось, и насиловать все, что шевелилось. Что стало приятным сюрпризом для Братства Шторма во главе с лордом Крейтоном Дондаррионом, который пришел отвоевывать свое родовое гнездо. Проникнуть в замок удалось без труда — большая часть дорнийского гарнизона была в тот момент не в состоянии даже стоять ровно, не говоря уже о том, чтобы сражаться. А еще на стороне атакующих были местные жители — зверства захватчиков оттолкнули от них решительно всех. И щадить никто никого не собирпался. Сам Оливар Виль был убит в бою лично лордом Дондаррионом, большая часть его людей тоже погибли, а немногих выживших приковали к скалам и оставили на милость стервятников. Тем, кто попал в плен с тяжелыми ранами, повезло больше всех — они умерли достаточно быстро. Но и на этом не закончился список поражений Дорна. Из Речных земель вернулся молодой лорд Эдрик Дейн, бывший оруженосец, сражавшийся сначала под знаменами Берика Дондарриона, а затем в рядах Братства без Знамен. После разгрома Братства он решил, что Горная Обитель по праву должна принадлежать ему. Но сначала для этого требовалось разобраться с Темной Звездой, который в его отсутствие натворил много грязных дел, граничащих между прямым саботажем и открытой изменой — и убийства эмиссаров Звездопада были среди них далеко не самыми бесчестными. Нельзя сказать, что у Эдрика было много сторонников — но противников в нужный момент оказалось намного меньше. Они как раз гибли под стенами Звездного Пика. И Горная Обитель была взята легко, быстро и практически бескровно. Новый лорд Эдрик быстро отыскал и обнародовал доказательства бесчинств сира Герольда, после чего объявил того вне закона (до Горной Обители еще не дошла весть о том, что Темная Звезда уже мертв), а земли мятежного рыцаря согласился передать Дейнам из Звездопада в качестве возмещения ущерба. Тем временем в самом Звездопаде леди Аллирия отправила почтового ворона в Штормовой Предел — в своем письме она присягала на верность законному королю Станнису из дома Баратеонов. Потеря обеих ветвей дома Дейнов стала еще одним тяжелым ударом по могуществу Мартеллов. Но худшее было еще впереди. В других обстоятельствах события в Красных горах и долине Быстроводной не могли не привлечь самого пристального внимания Солнечного Копья. Но у принца Дорана и без них было полно забот. Нужно было, например, что-то делать с постоянными морскими набегами капитанов Давоса Сиворта на побережье Дорнийского моря. Вскоре после того самого морского сражения адмирал Сиворт захватил Серую Крепость, которая служила дорнийцам тюрьмой, в которую они ссылали своих преступников вместо того, чтобы отправлять их на Стену. Если до этого момента знать Дорна еще надеялась на то, что Баратеоны, разбив их флот, этим и ограничатся, то теперь, когда у них появился такой плацдарм, вся береговая линия оказалась под их ударом. И флотоводцы Штормовых земель не ограничились набегами и грабежами. Бейлон Сванн, бывший королевский гвардеец, присягнувший Станнису, с десятью военными кораблями Сваннов и Баратеонов высадился в гавани Тора, захватил его и закрепился там, взяв при этом в заложницы Мирию, дочь лорда Джордейна и его наследницу. А еще был Длинный Стол. Который был осажден так давно, что новости о его осаде превратились в банальности в духе «Солнце встает на востоке». Некоторые события той осады сегодня кажутся почти анекдотичными — если не знать их двойного смысла. Так, например, сир Джастин Масси, командовавший осадой, мог в произвольно выбранное время дня и ночи приказать своим людям начать трубить в трубы — и после этого обычно отправлял к дорнийскому принцу гонца, который передавал одно и то же требование сдаться и каждый раз возвращался с одним и тем же ответом. Войскам короля Станниса, осаждавшим Длинный Стол, не хватало тяжелых метательных машин — у них имелось лишь несколько десятков легких катапульт и скорпионов, которые, в лучшем случае, могли сбивать стоящих на стенах лучников. Сами стены были практически неуязвимы для них. Поэтому Красный Змей мог не опасаться штурма. И в какой-то момент ему стало скучно… Даже осаждающие открыли от удивления рты, когда на двадцатый день осады из ворот замка вдруг выкинули — в буквальном смысле выкинули — самого лорда Ортона Мерривезера. Согласно официальной версии, лорд Длинного Стола задумал предать короля Эйгона и вместе с группой заговорщиков готовился сдать замок. Сам лорд Ортон, попав в теплые руки штормовых лордов, наотрез это отрицал и утверждал, что заговор, если и был, то против него — и тот факт, что он был выброшен из замка в полном одиночестве (и в последующие дни никто больше не последовал за ним), говорит в пользу этой версии. А еще по лагерю поползли слухи о том, что лорда Ортона из собственного замка выкинул не Оберин Дорнийский, а собственная жена, Таэна из Мира. И то, что произошло потом, сделало эти разговоры еще более правдоподобными. Баратеоновцы и сами понимали, что скоро смогут выяснить, насколько подобные слухи правдивы. Дело в том, что сир Джастин устраивал свои «концерты» не просто так, чтобы позабавиться — и даже не для того, чтобы не давать врагу отдохнуть. Он всего лишь пытался заглушить доносившийся из-под земли шум, где десятки человек рыли подкоп под внешней стеной Длинного Стола. Примерно через двадцать дней после Рока Королей, где Эйгон Шестой сложил свою голову, подкоп был готов — и воины сира Ричарда Хорпа и сира Джастина Масси под покровом ночи пробрались в замок. В распоряжении принца Оберина было почти четыре тысячи человек. Но никто не мог предположить, что двести врагов вылезут из-под земли — в прямом смысле — и ударят по ним изнутри. Пока они лезли, сир Джастин в очередной раз велел своим людям трубить в трубы… Только в этот раз он не стал отправлять гонцов (которые защитникам уже успели изрядно надоесть), а приказал начать штурм. В течение десяти минут те немногие дозорные, что еще сохраняли бдительность, были обезврежены. В числе тех, кто еще пытался сопротивляться, была Нимерия Сэнд, дочь Оберина, которая выскочила из своей спальни с двумя кинжалами в руках и успела зарезать минимум троих нападающих, прежде чем ее сбили с ног и связали. К счастью, она была одной из очень немногих, кто не бросил оружие сразу, как только враг ворвался в замок. Что до самого Оберина Мартелла… Он тоже был взят живым. Взят в постели Таэны Мерривезер, где они предавались любви с таким неистовством, что не замечали абсолютно ничего, что происходило за стенами комнаты. Причем в постели были не только они двое — помимо Красного Змея и неверной леди были схвачены еще минимум три наложницы. И участники нападения потом долго не могли объяснить простыми словами то, что им довелось увидеть в той спальне. Так слухи об обстоятельствах попадания в плен лорда Ортона, до сих пор казавшиеся похабными байками, внезапно оказались чистой правдой. Дорнийцы же не смеялись, узнав о том, что любовный пыл Красного Змея оставил далеко позади его ум и навыки в стратегии. Падение Длинного Стола стало финалом разгрома дорнийских сил к северу и западу от Красных гор. Теперь у короля Станниса больше не осталось врагов в его владениях — зато появились очень знатные заложники, в том числе из дома Мартеллов. Помимо Арианны, самого Оберина, его дочери и супругов Мерривезеров, в руках Баратеона оказался еще и Дейрон Вейт, лорд Красных Дюн. Лучшие воины и командиры дорнийской армии были убиты или пленены, казна Мартеллов была почти опустошена ради осуществления авантюрных планов короля Эйгона, их флот лежал на дне, а ведущие знаменосцы открыто говорили о законности претензий короля Станниса — и некоторые даже уже начали с ним переговоры о мире… Лорды Солнечного Копья и приближенные к ним люди считали, что хуже быть просто не может. Они ошибались. На третий день после того, как в столицу дома Мартеллов прилетел ворон с письмом, где говорилось о падении Длинного Стола, принц Доран лег вечером в свою постель — и уже не проснулся. Никого не было рядом в тот момент, когда душа покинула его больное тело. Казалось бы, уж этому-то удивляться точно не стоило. Почти половину жизни Доран был человеком, мягко говоря, не самым здоровым. А уж в последние годы… Однако момент для того, чтобы перешагнуть грань жизни и смерти, он выбрал, вне всякого сомнения, самый неподходящий. Согласно дорнийским законам, новым принцем должен был стать старший ребенок прежнего, вне зависимости от пола. То есть наследницей Дорана оставалась его дочь Арианна (даже несмотря на женитьбу — на момент смерти отца она была уже вдовой), если бы не одно «но»: она находилась «в гостях» у короля Станниса. Проще говоря, в плену. И прямо сейчас ехала в Штормовой Предел под усиленной охраной. И когда она могла вернуться в Солнечное Копье (и могла ли вернуться вообще) — этого никто не мог сказать. И еще — ложь о беременности королевы Арианны, придуманная ими ради воодушевления воинов, внезапно оказалась правдой. Она и в самом деле ждала ребенка. Следующим на очереди был ее брат Квентин — который некоторое время назад отплыл на восток, к Дейенерис Таргариен, которую должен был привезти в Вестерос. И с тех пор от него не было никаких сведений. Кое-кто даже считал его погибшим (и, как сейчас считают многие, лучше бы так оно и оказалось). Оставался Тристан, младший сын Дорана, который был последним, кого при жизни отца рассматривали на роль его преемника. И который неожиданно для самого себя оказался единственным претендентом на власть в Дорне. Решающим шагом, толкнувшим Тристана к этой самой власти, стало, как ни странно, то, что в Солнечном Копье далеко не все согласились с его кандидатурой. Среди тех, кто был против, самой значительной фигурой оказалась Тиена Сэнд, одна из многочисленных внебрачных дочерей принца Оберина, которая до этого уже пыталась убить принцессу Мирцеллу Баратеон — причем неоднократно — а теперь попыталась отравить и самого Тристана. Попытка, как мы все знаем, провалилась, Тиену арестовали, заперли в Башне Копья, приставили к ней самых надежных людей, которых она точно не могла подкупить или обольстить, а сам Тристан, приняв титул нового принца Дорна, в тот же день взял в жены принцессу Мирцеллу. Для дорнийцев, идущих на Север вместе со Станнисом (как в качестве союзников, так и в качестве пленников) эта новость стала настоящим шоком. Больше всего поражена была, конечно, сама бывшая королева Арианна. Но еще сильнее она была поражена тем, насколько легко другие дорнийские воины смирились с тем, что Солнечное Копье досталось не ей, а ее младшему брату. Никто из них не готов был бросить все и спешить обратно в Дорн, защищать ее права. Парадоксально, но единственным, кто по-настоящему был недоволен действиями Тристана, оказался сам король Станнис. Хотя, если верить историкам, причиной такой реакции была не утрата контроля над Дорном, где принцесса Арианна могла бы стать его марионеткой (такая женщина точно бы не стала), а само нарушение законов о наследовании — то, что в свое время запустило цепь событий, которая привела в финале самого Станниса на трон. Но даже это не заставило короля повернуть оружие на Юг и вернуть власть Арианне. По свидетельству очевидцев, когда несколько его знаменосцев пытались убедить короля начать полномасштабную кампанию против Дорна, тот сразу изменился в лице и выгнал их из своего шатра. А потом и вовсе запретил об этом даже говорить. Юг не интересовал короля Станниса. Его взор был обращен совсем в другую сторону. Он уже давно получал вороньи письма с Севера. И новости, которые они приносили… Многие до сих пор не могут дать однозначного ответа: в какой именно момент король Станнис понял, что все, что там было написано — правда? По версии некоторых историков, не сразу — и поход на Север был начат не затем, чтобы включиться в борьбу с Великим Врагом, а лишь для усмирения последнего соперника в борьбе за власть. И только в пути король, якобы, узнал правду. Против этой версии говорит, в первую очередь, то, с какой поспешностью готовился северный поход. Да, кое-кто из вассалов Штормового Королевства (это название начало постепенно входить в обиход уже тогда, хотя Семь Королевств по-прежнему считались единым государством — пусть и чисто формально) действительно верил до определенного момента, что воевать им предстоит против северян, а не с северянами против общего Врага. Но считал ли так сам король? Как показали дальнейшие события — вряд ли. В пользу этой версии говорит и то, с какой поспешностью в Длинном Столе прошло бракосочетание короля и Маргери Тирелл, вдовы его младшего брата и несостоявшейся невесты того, кто считался его племянником. Там же была организована структура власти фактически воссозданного Королевства Штормов. Причем — теперь это можно официально признать — организована с таким расчетом, чтобы королевство уцелело даже в том случае, если король не вернется с войны живым. Десницей короля, к удивлению многих, стал сир Ричард Хорп — он же был провозглашен регентом и старшим советником принцессы Ширен, которая стала леди Штормового Предела и наследницей престола. Новоиспеченная королева Маргери также осталась в Штормовом Пределе. Наместником Простора остался Ормунд Уайлд, который присматривал за территориями долины Мандера вместе с Уилласом Тиреллом. Наместником Марок стал Ролланд Карон. Доннел Сванн и Джастин Масси отправились вместе с королем на Север в качестве командующих. Давос Сиворт был официально назначен мастером над кораблями и сразу получил приказ прекратить все военные действия в Дорнийском море и перебросить все суда на север — до короля уже дошли вести о том, что браавосийская армада вышла из гаваней и движется через Узкое море. Мастером над монетой стал Эндрю Эстермонт. А сир Деван Сиворт, спасший жизнь короля в битве, стал лордом Длинного Стола. Все — включая его самого — были уверены, что выше ему уже не подняться. И все же — в какой момент людям стало ясно, с кем именно они идут воевать? Вероятнее всего, это случилось неподалеку от развалин Королевской Гавани, когда передовые отряды людей, идущих на Север, столкнулись с первыми толпами, стадами и стаями беженцев всех видов. Все молча смотрели на тучи птиц, летящих на Юг, и огромные массы животных, бегущих в том же направлении. И многие уже обратили внимание на то, что погода здесь куда холоднее, чем когда-либо ранее. И солнце показывается из-за черных туч все реже. И если такой холод стоял уже здесь… то что же творилось дальше к северу? Только самоубийца согласился бы идти дальше. В войске Станниса таких нашлось двадцать пять тысяч. Взяв с собой все, что могло их согреть, они как можно скорее двинулись дальше, навстречу холоду и Великому Врагу. Они очень надеялись успеть.