Всего одна смерть

Битва за Волантис. Часть 2 «Не становись между драконом и его яростью» (старинная волантийская поговорка, по другой версии, сочиненная в позднее время знаменитым бардом Уиллиром Лейкспиром) «Мы должны чтить и тщательно оберегать права всех наших граждан, вне зависимости от их происхождения. Мы должны помнить, что любое угнетение, любая несправедливость, любая ненависть — это клин, вбиваемый врагами в фундамент нашей цивилизации наследников Древней Валирии!» (триарх Саэна Лавенир, 300 г. от З.Э.) «Это еще не конец! Мы будем сражаться с ними на стенах, мы будем убивать их на улицах, мы будем устраивать засады в их домах и святилищах, мы будем пускать им кровь на берегах Ройны и залива! Наше дело правое! Враги Владыки будут разбиты! Победа будет за нами! И мы никогда не…» (одна из версий последних слов Верховного жреца Р'глора Бенерро, 300 г. от З.Э.) *** Несмотря на то, что это случилось в полдень и погода в тот день была ясная, никто в Волантисе не видел солнца из-за затянувшего весь город дыма. И дракона, летящего с юга, также никто из противоборствующих сторон не увидел. Потому что ветер как раз дул с севера и уносил огромное облако дыма в Летнее море. В решающий момент оно накрыло блокирующий гавани волантийский флот, поэтому они и не смогли ни предупредить своих, ни подготовиться к отражению атаки с воздуха. Однако… Никакой атаки не случилось. Дракон не собирался сражаться на стороне восставших. Но и за лоялистов он тоже не готов был воевать. Он явился сюда, следуя не командам хозяев, а простейшему из инстинктов, присущему любому живому созданию. Его вел один лишь голод. А сгоревший Волантис, так похожий на подножья кальдер Четырнадцати Огней, заваленный обгорелыми трупами… Можно ли было представить более подходящее место для гнездования молодого дракона? Читатель, слабо сведущий в истории, может спросить: как так получилось? Чтобы ответить ему, нужно отмотать время на несколько дней назад. После Битвы в Пламенном Море, где большая часть военного флота Волантиса была уничтожена, меньшая захвачена и лишь ничтожно малая сумела спастись, лорд-капитан Виктарион Грейджой, только что одержавший величайшую в своей жизни победу, внезапно обнаружил, что его ручной (как он думал тогда) дракон, которого он выпустил на врага, чтобы тот мог как следует полетать, пожечь и поесть человеческого мяса, почему-то не желает возвращаться обратно и лезть в клетку. Даже если бы Визерион был самым ручным и послушным драконом на свете (а он им не был), он оставался драконом — крылатым огнедышащим ящером, способным за полдня сжечь дотла город среднего размера. И он только что вкусил крови, смерти и пламени, которые распалили драконью натуру так, что он просто не мог не рвануть изо всех сил удерживающие его магические удила. Нет, они его все-таки удержали. Двоим жрецам-рглорианцам пришлось пожертвовать собой, прежде чем Мокорро и остальные их братья по вере совместными усилиями сумели вернуть дракона под власть рога — а затем и в цепи в трюме одного из кораблей. Только теперь никто в Железном флоте не знал, надолго ли — в то, что дракон будет слушаться их всегда, не верил уже никто. Сейчас они надеялись лишь на то, что Визерион не начнет буйствовать раньше, чем они успеют добраться до Волантиса, где их уже должен был ждать Бенерро и целая армия единоверцев. У них бы обязательно получилось, если бы это была не историческая хроника, а какой-нибудь героический эпос для юных слушателей, где конец обычно оказывается счастливым. Реальная жизнь не подчиняется законам жанра. И реальная жизнь загнала железнорожденных в крайне тяжелые условия. После битвы — пусть даже и победоносной — у них не оказалось в этой части света ни одной удобной гавани, где можно было отдохнуть, починить корабли, подлечить раненых и пополнить запасы перед очень трудным прорывом сквозь Дымное море или долгим плаванием в обход него. Возможность получить припасы в Новом Гисе или на островах Василиска пресекала идущая — вернее, летевшая — по их следам королева Дейенерис, жаждущая вернуть одного из своих «детей». Да и не дали бы им гискарцы или пираты Василиска просто так подойти к своим землям. И еще у них был дракон, который в любой момент мог снова выйти из-под контроля. Оставалось прорываться на запад, сквозь руины Валирии, где останавливаться было сродни самоубийству — и молиться Утонувшему Богу, чтобы он дал им время дойти до Волантиса. Визериону, как и Смертокрылу, управляемому братом Виктариона, очень не нравилось, когда его удерживали на магической цепи. Еще хуже ему было из-за того, что эта цепь держала его в темном корабельном трюме. И, вдобавок, его почти не кормили — потому что нечем было его кормить. Последних немногочисленных пленников дракону отдали сразу после битвы, чтобы он хоть немного успокоился — и Железный капитан понимал, что надолго этого не хватит. Он надеялся, что они успеют. Но они не успели. Примерно за три дня до прибытия в Волантис ярость и голод, нараставшие с каждым часом, пересилили магические узы, которые, напротив, ослабевали. Большая часть команды судна, везущего Визериона, погибла раньше, чем успела понять, что происходит. Насытившись их плотью и окрепнув, дракон взмыл в небо и полетел туда, куда вели его инстинкты, не оглядываясь на тлеющие на воде обломки своей плавучей темницы. Неизвестно, предугадал ли Мокорро такой исход, но именно в этот день он покинул корабль с драконом и переправился на «Железную победу», чтобы обсудить с Виктарионом дальнейшие действия. Остальные Красные жрецы остались там — и сгорели заживо. Остался только он один. И это сильно повлияло на дальнейшие планы Виктариона Грейджоя. По мнению большинства историков, повлияло не в лучшую сторону. Возможно, именно это, наряду с почти истощившимися запасами провианта и пресной воды заставило Железный флот атаковать Волантис с ходу, без разведки, без согласования действий с местными союзниками и без информации о том, что сейчас происходит в городе. И без дракона, само собой. Потому что иначе их бы ждала мучительная смерть посреди моря от голода и жажды. Усугубляло проблему то, что не все бунтовщики знали о том, что их путь лежит обратно в Волантис — город, где к беглым рабам относились, мягко говоря, не лучшим образом (это не Браавос, в конце концов). В лучшем случае, им просто рубили головы и выставляли на пиках на видном месте. Куда чаще беглецов ждало, например, распятие. Для тех же, кто был в курсе их плана, неприятной новостью стал ход восстания, обернувшегося кровопролитнейшей гражданской войной с неясным исходом. Но самой плохой новостью стал, конечно, Визерион. Плохой не только для восставшего флота, но и для воинства Красного Бога. Когда дракон появился над городом, Красные жрецы уже готовы были ударить по подошедшему подкреплению триархов. Но… при виде дракона Бенерро отменил атаку — он был уверен, что Визерион сейчас зальет противника огнем, а им останется только добить уцелевших. Они ждали, не двигаясь с места, почти целые сутки — и только потом, поняв, что дракон не собирается им помогать, Верховный жрец отдал команду. Он упустил драгоценное время, которого волантийским солдатам хватило на то, чтобы подтянуть резервы, закрепиться на позициях, выдвинуть и замаскировать метательные машины (они тоже думали, что дракон вот-вот нападет, поэтому торопились, как могли) — словом, подготовиться как следует. Исход столкновения был более чем предсказуем. Красные жрецы в узких городских улочках были практически неостановимы, но в открытом поле… Хороший лучник мог подстрелить колдуна-пирокинетика дальше, чем тот мог его поджечь. А стрелок, управляющий скорпионом — и того дальше. И магия крови, напитывавшая сторонников Владыки с начала восстания, за несколько дней уже начинала истощаться. Чтобы иметь какой-то шанс нанести врагу урон, колдуны вынуждены были подходить к ним слишком близко, под прицел четырех тысяч лучников и шести десятков метательных машин. И им не приходилось надеяться на то, что в рядах волантийцев кто-то обратится на их сторону, как это было в городе. После двух часов резни мятежники окончательно сообразили, что задавить врага числом, поддержкой Красных жрецов и опытных воинов, перешедших на их сторону, не выйдет. Они стали отходить обратно к городу — и отступление быстро превратилась в беспорядочное бегство. На поле битвы осталось лежать двадцать восемь тысяч слуг Владыки Света, ушедших к Нему — и намного, намного меньше их врагов. Лоялисты не преследовали бегущих. А зачем, спрашивается? Зачем бежать в горящий город, представлявший собой лабиринт, в котором многие проходы и тупики были известны только рабам, где их будут резать поодиночке? К тому же у восставших, несмотря на потери, оставался подавляющий численный перевес. И они могли даже не дожидаться, пока враг распылит силы, а встретить и окружить его уже у ворот. В эту петлю лезть никто не хотел. Как показали дальнейшие события, волантийские командиры приняли совершенно правильное решение, хотя и не знали всех деталей. На следующий день после вылазки погода резко переменилась. На Волантис обрушились дожди, которые сумели потушить пожары, уже опустошившие город. А еще на следующий день явился Виктарион с Железным флотом и захваченными кораблями Армады. И сразу ударил по волантийскому флоту, блокировавшему гавань. Верховный жрец Бенерро решил, что это его шанс — и отдал приказ повторить вылазку. Но в этот раз он послал не сотни тысяч едва обученных бунтовщиков, а только тех, кто уже имел за плечами опыт реальной войны. И они не стали заваливать врага собственными телами — ударили раз-другой, поняли, что противник за двое суток не утратил желание сражаться, и отступили. Это был всего лишь отвлекающий маневр… который не достиг своей цели. Основной удар планировалось нанести на море — но теперь они не могли надеяться на измену внутри флота Волантиса. Сомневающиеся уже погибли или сбежали, остались только самые опытные, решительные и удачливые. И они во время блокады смогли починить свои корабли — и накопить побольше ненависти к мятежникам, много дней подряд бессильно глядя на горящий город, который когда-то был их домом. А еще их было попросту больше — несмотря на все потери, остатки волантийского флота превосходили все, что привел капитан Железного флота, примерно вдвое. И надо же было такому случиться, что именно в этот момент железнорожденные потеряли еще один свой козырь. Они и сами давно замечали, что после встречи с Мокорро с их лордом-капитаном случилось нечто странное. И эти странности не ограничивались его черной, словно обугленной рукой и тем, что он начал поклоняться Красному Богу. Очевидно, что Красный жрец наложил на него еще какие-то заклятья, которые не проявлялись так откровенно. Но любое заклинание рано или поздно проходит. Прошло и это. В какой-то момент «прежний» Виктарион Грейджой, разбойник и головорез, несущий ужас всем своим врагам, снова проснулся внутри «нового» — и прямо спросил у измученного жреца, как он собирается вернуть дракона и что вообще будет делать дальше. Когда Мокорро не смог дать вразумительного ответа, его окровавленный труп полетел за борт «Железной победы», следом за ним отправились и его сторонники, а затем Железный флот поднял якоря и на всех парусах пошел на Апельсиновый берег и далее к Ступеням, бросив волантийских мятежников на произвол судьбы. Когда флот восставших был разбит наголову, волантийские моряки высадились на берег, разбив лагерь за стенами города. И для тех, кто продолжал сражаться с Триархией, все стало совсем плохо. Мало того, что теперь город был окружен со всех сторон. Мало того, что они так и не смогли взять Черные стены — и даже добить окончательно сохранивших верность триархам городских стражников… Им теперь еще пришлось как-то сосуществовать с диким драконом, прочно усвоившим то, что каждый человек в красном — враг и угнетатель, который делает больно и морит голодом. И все это в городе, который после многих дней пожаров, сменившихся ливнями, превратился в одни сплошные дымящиеся руины. А вот дракону такое место жительства пришлось вполне по душе. У него была вода, чтобы пить, мясо, чтобы есть, и гнездо, чтобы жить. Огромный храм Владыки Света вполне годился на роль этого самого гнезда. Тех жрецов, что пытались выгнать его из святилища, Визерион сжег и сожрал. Остальные разбежались. Теперь у восставших даже не было своей крепости. И он не собирался сидеть все время в гнезде. Под разрушенными арками Длинного моста погибали целые семьи. Огромные торговые кварталы, некогда полные голосов и смеха, пребывали в полном запустении, где можно было найти лишь трупы и крыс. Жизнь продолжалась только внутри Черных стен. Только и она уже не была прежней. Жаль, не все успели это понять. После того, как ход войны переломился, аристократы расслабились — они были уверены в том, что скоро мятежники перемрут или сдадутся, и все вернется на круги своя. Они были также уверены и в том, что Черные стены неприступны и ни один бунтовщик их не преодолеет. Почему-то никому в голову не пришла простая мысль о том, что они заперты по эту сторону стен точно так же, как их враги — по ту. Как и то, что «эта» сторона представляет собой огромную змеиную яму, где все распри временно отступили лишь благодаря общему врагу. И когда враг лежал на земле, истекая кровью, «победители» посмотрели друг на друга совсем другими взглядами. Триархи, которые в момент неминуемого, как им казалось, триумфа, видели себя владыками всего и вся, так и не успели этого осознать. Белико Стегон погиб первым — очень иронично погиб, свалившись в вольер с тиграми и не успев оттуда выбраться. Через пару часов следом за ним отправился Ниэссос Вассар — он погиб за тем занятием, какое любил сильнее всего на свете. Четыре его жены и их сторонники, войдя в его покои в разгар очередной безумной оргии, зарезали триарха вместе с большей частью приглашенных. А Малакво Мейгир… Старейший из «тигров», достигший высшей власти, он попытался объявить, что в условиях военного положения не стоит начинать новые выборы и он готов возглавить их великую страну единолично. Был ли он тем, кто стоял за убийствами двух других триархов, или же оказался такой же жертвой заговора наемников (также чувствовавших себя победителями и жаждавших большего), других «старых» родов или окончательно озверевшего от бесчинств аристократии «второго сословия» — однозначный ответ мы вряд ли когда-нибудь получим. Факты говорят сами за себя — практически сразу несостоявшегося узурпатора схватили, выволокли на центральную площадь, привязали за руки и ноги к четырем слонам, а затем погонщики одновременно отдали команду животным идти вперед. Гибель всех триархов в течение суток стала началом грандиозной резни, охватившей Старую Кровь. Сразу после того, как Мейгир испустил дух, на него и его сотоварищей было решено повесить всех собак. И нельзя сказать, что незаслуженно — многие их решения привели Волантис на край пропасти. И так получилось, что большинство сторонников Стегона, Вассара и Мейгира погибли при штурме храма или в последующие дни на улицах города. А те, кто шли им на подмогу, не испытывали никакой лояльности к этим людям. Больше всего во время бойни погибло именно старых консерваторов, выступающих за сохранение существующих порядков. Это продолжалось около десяти часов, пока чудесные дворцы, помнящие еще Древнюю Валирию, заливала кровь. И да — пока в центре шла резня, периметр держался так же стойко, как и всегда. Никто из огнепоклонников воспользоваться суматохой в тылу врага так и не сумел. Когда кровь перестала литься, лицо Волантиса было уже совсем другим. На вершине оказались те, у кого было больше мечей и ножей, чем у соперника, но оставаться там они не собирались — они предложили провести новые выборы триархов. Во второй раз за год. Эти выборы — последние в истории Волантиса — запомнились, в первую очередь, тем, что кандидатов выдвинулось крайне мало. И среди них совсем не было древнейших и знатнейших фамилий — они не без основания опасались, что их отправят следом за предшественниками. Кто выиграл те выборы — это знает, наверное, любой, кто худо-бедно изучал историю. Малассос Борроро, Эрос Содерро и Саэна Лавенир. Оказавшись на вершине, эти люди первым делом принялись «освобождать» город — и добивать оставшихся противников внутри Черных стен. Осадные орудия не прекращали обстреливать занятые Красными жрецами кварталы ни днем, ни ночью, а со стороны моря свое слово добавляли корабельные артиллеристы. Подкрепления, подошедшие из Волон Териса, Валисара, Селориса и Спорных земель успешно отбили внешние стены и уже продвигались к центру, рассекая позиции восставших и громя их по частям. И вскоре осада Черных стен была снята, триархи получили безопасные коридоры, ведущие наружу — и, чтобы лишить врага оставшихся сторонников, предложили мятежникам (кроме Красных жрецов) возможность сдаться в обмен на отречение от Р'глора. Желающих оказалось куда больше, чем они сами ожидали. Верховный жрец и его стремительно тающее войско отступали по всем направлениям. Кольцо окружения постепенно сжималось вокруг храма — где, как мы помним, поселился дракон, сжигавший всех, кто рисковал подойти слишком близко. И когда Триархия уже готовилась к завершающему удару… К Черным стенам прискакал всадник из дозора, охранявшего восточные подступы к Волантису. Он сообщил, что по Дороге Демонов движется огромное войско. И над ним летят еще два дракона. Дейенерис Таргариен, на которую так надеялись восставшие рабы волантийцев, наконец-то прибыла. И рев ее драконов возвещал конец эпохи.