Всего одна смерть

Последний Союз. Часть 1 «Мы должны поспешить. Каждый день приближает разгром Севера» (лорд Первин Росби королю Станнису Баратеону, 301 г. от З.Э.) «Лучше я выжгу все кладбища и получу за это отлучение от Семерых, чем исполню септонские хотелки сегодня и завтра буду разорван толпами восставших из могил упырей!» (лорд Эдмар Талли, 301 г. от з.Э.) «Как…» (последние слова Виктариона Грейджоя, 301 г. от З.Э.) «Я считаю, что мейстерам пора познать всю полноту ответственности» (лорд Лейтон Хайтауэр, 301 г. от З.Э.) *** Очень многие исторические книги, посвященные событиям Второй Долгой Ночи, называют фактическим днем рождения Последнего Союза не официальный день его основания, а тот момент, когда войско короля Станниса Баратеона начало переправу через Черноводную. Многие мейстеры и хронисты считают, что эта версия, как минимум, заслуживает право быть. Именно в тот момент люди, будь то высокорожденные лорды или простолюдины, впервые взявшие в руки копье, смогли забыть все обиды, претензии и разногласия, вызванные недавней войной — и пойти вместе сражаться с настоящим Врагом, угрожающим самой жизни во всем мире. Так все выглядит на бумаге. Реальность, если соскоблить с нее весь пропагандистский глянец, как всегда, оказывается далеко не такой радужной. Попробуем представить себе реакцию вестеросцев, живущих к югу от Перешейка, на те события, что происходили на Севере. В том числе реакцию самих северян, оказавшихся вдали от родных земель. Что они могли почувствовать, узнав о том, что Стена рухнула и появление Иных там, где они сейчас находились, из области «дойдут или не дойдут» перешло в «когда дойдут»? Панику? Ярость? Растерянность? Скорее всего, ничего из этого. Битва с нежитью, несмотря ни на что, оставалась чем-то, о чем можно было подумать завтра, а сегодня их заботило больше то, что мешало до завтра дожить. Это уже потом, спустя десятилетия и века, историки упражняли свой ум и щекотали нервы, строя теории на тему: «А что, если бы?» Что было бы, если Робб Старк погиб бы еще там, на Стене? Что, если бы Иные вообще не пошли штурмовать Стену и вместо этого переправились морем… ну, например, к бывшей Королевской Гавани? Что, если бы люди не объединились, забыв все свои разногласия — или сделали это позже, чем в реальности? Результаты этих умственных изысканий, как правило, оказывались красочными, жуткими и совершенно бесполезными — ведь история сослагательного наклонения не знает. Нет, в большинстве таких сюжетов все заканчивалось хорошо. Хуже, чем на самом деле — но жизнь все равно продолжалась. В реальности, как мы все прекрасно знаем, Станнис Баратеон, объединивший под своей властью всю южную часть Вестероса, немедленно бросился на помощь северянам со всей мощью Штормовых земель, Простора и подконтрольной ему части Дорна. Его знаменосцы и полководцы, включая даже тех, кто имел веские поводы не любить Север и Старков, не возражали. Хотя нашлись и те, кто выступил против — самым ярким примером среди них был сир Лорас Тирелл, но им двигала нелюбовь не к северянам, а к королю Станнису. Проще говоря, что бы тот ни предложил, Лорас почти наверняка был против, вне зависимости от характера самого предложения. И когда армия Станниса начала переход через Черноводную, ставшую фактической границей двух государств, Королевство Севера и Трезубца могло вздохнуть с облегчением… Вот только не все это поначалу понимали. Лорд Русе Болтон, которого король Робб оставил наместником того, что раньше называлось Королевскими землями (вернее, той ее части, что не ушла под власть Станниса Баратеона), сам не заметил, как оказался в положении жонглера, подбрасывающего в воздух острые ножи. Достаточно было один раз оплошать — и лезвие втыкается в твое тело. А следом за ним — и остальные. А пока ты еще успеваешь ловить ножи, кто-то со стороны услужливо подбрасывает новые, и тебе становится все труднее и труднее… Примерно в таком положении он и оказался, зажатый между враждебным (как он думал) королевством Баратеонов, также враждебным Браавосом, который уже заполучил хороший плацдарм в Черноводном заливе, и пока еще не враждебной Долиной. Всем им он вынужден был противостоять, опираясь на разоренные войной и обезлюдевшие земли, с очень скудным гарнизоном и несколько большим числом местных рекрутов, чья лояльность была в его глазах весьма сомнительной. Да еще и в условиях начавшейся зимы. И, вдобавок, о подкреплениях из Риверрана или из-за Перешейка не приходилось даже мечтать — напротив, король в приказном порядке забрал большую часть тех солдат, что у него еще оставались. И в Речных землях, насколько он знал, происходило примерно то же самое. Оставалось как-то вербовать местных. Лорд Дредфорта умел быть убедительным — и сумел вернуть в строй сотни бывших солдат, служивших ныне разбитым Челстедам, Роллингфордам, Блаунтам и другим домам Королевских земель. Он не стал скрывать от них страшную правду — даже те, что тайно мечтали о том, как придет король Станнис и вышвырнет проклятых северян-старобожников, поняли, что есть враг и пострашнее, когда им в деталях расписывали, что происходит на землях, занятых Иными. И тут лорд Русе получил весть с южной границы — Баратеоны переправляются через реку и идут на них. Взяв все войска, что у него имелись, наместник выступил навстречу. Несмотря на то, что погода к этому времени стала уже просто невыносимой, сиру Венделу Мандерли и другим его военачальникам удалось собрать около восьми тысяч мечей, из которых северян или речников было чуть больше двух тысяч — остальную часть составили местные жители, многие из которых не имели военного опыта. Они встретились в десяти лигах к югу от Дарри. Как мы все прекрасно знаем, сражаться между собой две армии не стали: быстро обговорив дальнейшие планы, они вместе двинулись на северо-запад. На защиту рода людского шли не только они. Весь континент собирался на войну. Лорд Эдмар Талли сразу, как только получил первые письма со Стены о том, что Иные вернулись, созвал знамена и приказал всем, кто может держать в руках оружие, собраться под командование его дяди Бриндена Черной Рыбы. Первыми туда, как ни странно, пришли Бракены и Блэквуды, в очередной раз презревшие свою многовековую вражду. Решив не дожидаться остальных, старые враги первыми двинулись за Перешеек, чтобы поскорее встретить Великого Врага. Сбор шел не только в Речных землях. Вскоре после призыва лорда Эдмара через перевал Золотого Зуба перешло войско лорда Рикарда Карстарка, в котором собрались все — железнорожденные из Утеса, западники из Эшмарка и, разумеется, северяне. Большую часть этого войска составляли наскоро обученные новобранцы, но сейчас им нужен был каждый меч. С набором добровольцев особых проблем не было — к этому времени снегопад накрыл практически весь материк, за исключением, разве что, Дорна и южной части Простора, высвободив множество рабочих рук, занятых в сельском хозяйстве. Отложив мотыги, мужчины взяли в руки копья, понимая, что если они этого не сделают, следующий урожай выращивать будет уже некому — и негде. Но вы же понимаете, что у лордов Речных земель оставалось чудовищно много проблем с отправкой людей на войну? И они не ограничивались тем, что всех добровольцев надо было чем-то кормить, во что-то их одевать и чем-то вооружать. Была и еще одна сложность, очень важная и практически нерешаемая, которой никто заранее не предвидел. Все знали, что Белые Ходоки могут поднимать усопших и заставлять их сражаться на своей стороне. Но мало кто представлял, в каких масштабах Королева Ночи может это делать. Если первое время люди думали, что достаточно быстро сжигать тех, кто погиб относительно недавно, то потом они на собственном горьком опыте поняли, что нет, недостаточно. Иным удавалось поднять себе «подкрепление» далеко в тылу противника — и они были способны сделать это с телом любой степени сохранности. Очевидцы утверждают, что среди наступавших на них толп нежити встречались голые скелеты. Именно тогда король Робб приказал выжечь все крипты, гробницы и кладбища во всех своих владениях — что само по себе было практически невыполнимо. Но даже если бы они смогли сжечь какую-то часть своих умерших… Это уже уменьшило бы число восставших мертвецов. Северяне, при всем своем уважении к предкам, выполнили этот приказ без колебаний — они лучше других видели, что представляет собой Враг. Вот только не все подданные Робба Старка были северянами и старобожниками. За Перешейком доминирующей религией оставалась та, которую в будущем станут называть ортодоксальным септрианством. Ее придерживалась большая часть Речных и Королевских земель (исключения, вроде Блэквудов, были большой редкостью), и септоны немедленно воспротивились королевскому указу, уверяя всех, что мертвый, погребенный в надлежащим образом освященной земле кладбища не может восстать, а осквернять могилы есть кощунство. И ведь нашлись те, кто с ними согласился! Но их было мало — большинство лордов и рыцарей Речных земель не забыли недавней войны и помнили о тысячах мирных людей, убитых Григором Клиганом и тому подобными головорезами. Сколько их тел было разбросано по лесам или зарыто в безымянных могилах? Когда западников выбили, воины Бриндена Талли собирали по разрушенным деревням сотни тел и хоронили их — опять же без всяких «защитных» обрядов… И ведь они успели похоронить далеко не всех! Естественно, лорд Талли, оказавшись между королем-племянником и септонами, не раздумывал ни мгновения, чью волю ему выполнить. Потом лорд Риверрана и священнослужители еще долго обменивались вороньими письмами, которые с каждым разом становились все более враждебными и откровенно угрожающими. Но приказ сжечь всех умерших Эдмар Талли старался выполнять, несмотря на обвинения в ереси и угрозы отлучения. Южане тоже не смогли обойтись без тройственного конфликта между двумя разными религиями и светской властью. Сир Ричард Хорп, на плечи которого внезапно свалилась власть над половиной континента, моментально оказался зажат между рглорианцами и септрианцами. Какое-то время вера во Владыку Света теснила конкурентов по всем направлениям, но потом настал момент, когда главные ее приверженцы в лице королевы Селисы и Мелисандры Асшайской умерли — и сторонники Семерых поняли, что это их шанс на реванш. Но оставалась еще сама природа, которая продолжала подталкивать людей к Красному богу: холод и безысходность открывали их сердца Красным жрецам и жрицам. До Великого Исхода из Волантиса еще оставалось время, но жрецы из Тироша и Мира уже прибывали поодиночке в Штормовой Предел — и у их проповедей находились слушатели, в основном из числа бедняков и простолюдинов. Еще больше их работу облегчало то, что сам король делал то, о чем говорили их доктрины — он ушел сражаться с тем, кого Владыка Света называл Великим Иным, своим вековечным врагом. Что до септонов… Они много говорили о традициях предков, о том, как надо жить и кем надо быть, но терялись, когда их спрашивали о том, что происходит прямо сейчас. Чего нельзя было сказать о рглорианцах — все их учение было построено на том, что люди видели в те дни собственными глазами. И самое главное — Красные жрецы, в отличие от септонов, могли не только рассказывать о силе своего Бога, но и показать ее — в глазах простого прихожанина ни одна проповедь, какой бы убедительной она ни была, не могла сравниться со свечкой, разожженной щелчком пальцев. А ведь у жрецов были трюки и помощнее… Однако… Семеро-что-есть-Один и их верные последователи так просто не сдавались. Помимо того, что в их распоряжении были долгие века, за которые доктрины Семерых прочно и глубоко вросли в души жителей Штормовых земель, у них нашелся и очень влиятельный сторонник на самой вершине. Мы говорим, конечно же, о королеве Маргери Баратеон, дочери Мейса Тирелла, для которой вера всегда была мощным рычагом воздействия на подданных — и она не собиралась позволить этому рычагу ослабеть, уступив каким-то выскочкам-огнепоклонникам. Пока на Севере разгоралась великая Война, в Штормовом Пределе потихоньку тлела другая война, тайная. Но в будущем она могла полыхнуть очень ярко. Но тогда у воссозданного Королевства Штормов были заботы посерьезнее религиозных распрей. Потеря такого важного опорного пункта, как Драконий Камень стала для военачальников серьезным ударом. Нет, они не рассчитывали использовать морские пути для снабжения ушедшей на север армии (тем более в разгар сезона штормов), но сам факт такого вероломного удара — и, особенно, то, насколько легко пал бывший замок самого короля Станниса… Единственным возможным ответом на такое вероломство была отправка всего флота на отвоевывание острова. Давос Сиворт лично возглавил операцию, которую до конца жизни считал главным провалом всей своей жизни, превзошедшим даже Первую битву за Королевскую Гавань, где погибли его старшие сыновья. Потому что флот Штормового Королевства совершенно не был готов к войне с Браавосом — и адмирал Сиворт прекрасно это понимал. Даже несмотря на то, что в его распоряжении было все, что оставалось от флотов Редвинов (какая ирония) и Хайтауэров, были опытные капитаны и моряки, два года воевавшие и побеждавшие в Войне Восьми Королей… Этого все равно было мало. Браавос превосходил на море Королевство Штормов и качеством, и количеством. А еще у них был Арсенал, крупнейшая в мире мастерская, которая могла построить с нуля корабль и спустить его на воду в течение суток. На это Семь Королевств не были способны никогда, даже во времена короля Роберта, когда верфи Королевской Гавани, Староместа и других крупных городов работали на полную мощь. При Роберте их страна имела три крупных флота, от которых к 301 году от З.Э. после Второго Восстания Грейджоя и Войны Восьми Королей остались лишь ошметки. Осознав, что он не в состоянии помериться силой даже с той эскадрой, что Браавос выделил для охраны Дрифтмарка и Драконьего Камня, сир Давос приказал повернуть обратно на юг — и одновременно распустить слухи о том, что на самом деле он шел бороться с пиратами Ступеней, которые в последние месяцы совсем распоясались. Таким нехитрым образом мастер над кораблями надеялся сохранить лицо… И заодно удержать хоть какие-то остатки ранее служивших вместе с ним лиссенийцев, дорнийцев, пентошийцев, волантийцев, тирошийцев и других, которые с каждым днем разбегались по своим гаваням. И вот, пока на Севере решалась судьба человечества, флот сира Давоса Сиворта шел в противоположную сторону. Но пока его суда двигались от Эстермонта к Кровавому Камню, навстречу ему от Апельсинового берега двигался другой флот — Железный. Двигался на всех парусах, преследуемый по пятам теми самыми лиссенийцами-дезертирами, что когда-то служили королю Станнису. Это и было подлинной причиной их ухода — магистры Лисса и Тироша больше не желали терпеть рядом с собой Виктариона Грейджоя, который, двигаясь в сторону дома, жег все на своем пути. Сир Давос и представить себе не мог, что он, уйдя от одной битвы, окунется в другую, не менее яростную. Но здесь у него хотя бы нашлись союзники. Когда на горизонте появились вестеросские корабли, лиссенийцы, даже несмотря на то, что превосходили Железный флот в численности, проигрывали бой. И неожиданно появившаяся подмога резко склонила чашу весов на другую сторону. Среди моряков короля Станниса было немало тех, кто воевал вместе с лордом Драконьего Камня в Первом Восстании Грейджоя — и тех, кто служил лордам Простора во время Второго. И сейчас корабли Давоса Сиворта, возглавляемые «Возрожденной Яростью», ударили по Железному флоту как раз вовремя. Железнорожденные, только что имевшие все шансы отступить на запад, теперь оказались в окружении. И им ничего не оставалось, кроме как сражаться насмерть. Но, несмотря на это, одной или двум ладьям, как потом оказалось, удалось уйти — их нашли брошенными на побережье Спорных земель, а их команды бесследно исчезли. Остальные же… Остальные по большей части даже не обратили внимания на появление нового противника — так сильно их поглотила битва. Союзники Виктариона со Ступеней дрогнули почти сразу и разбежались кто куда — в этом им помогла плохая погода и густой туман. А Железный флот погибал. «Железный поцелуй», «Белая вдова», «Плач», «Левиафан» и другие печально известные корабли один за другим тонули, брались на абордаж и расстреливались в упор. К тому моменту, когда солнце стало закатываться, на плаву осталась одна только «Железная победа», флагман самого лорда-капитана Виктариона Грейджоя, причинивший неисчислимые бедствия и горе всему миру. И лиссенийцы, и вестеросцы твердо решили, что в этот раз он живым не уйдет. На абордаж флагмана пошли сразу шесть военных кораблей, четыре из которых были лиссенийскими. И началось побоище, в котором на одного железнорожденного приходилось от восьми до десяти противников. Но те все равно не сдавались — и умирали с топорами в руках. Даже если кому-то удавалось перед этим отправить на тот свет одного, двух, трех абордажников, находился еще один, кто вонзал меч островитянину в спину. Те из них, что не носили тяжелых доспехов, погибали сразу. Те, что носили, умирали дольше и мучительнее, заливая палубу кровью. Но никто не отступил и не бросил оружия. Пока в живых не остался один Виктарион, окруженный десятками врагов. Его последний бой должен был стать таким, о которых потом долго пели бы барды. Но он не стал. Все знают, что у всякой магии есть своя цена. И у той, которой Красный жрец Мокорро лечил раны лорда-капитана, тоже была. Виктарион Грейджой успел поднять топор, открыть рот, чтобы что-то сказать… И рухнул на палубу. Его сердце остановилось раньше, чем он коснулся досок. Если остальных членов экипажа «Железной победы» просто побросали за борт, на корм рыбам, то тело Виктариона ждала иная участь. Его отвезли в Лисс, разрубили на множество кусков и раздали их в подарок самым богатым и знатным торговым домам этого города. И те скормили останки последнего лорда-капитана бывшего Железного флота питомцам из своих зверинцев, но среди них не было ни одного морского животного. Железный флот перестал существовать. Навсегда. И Давос Сиворт жалел о том, что он приложил к этому руку, до конца своей жизни. Не потому, что он, по сути, прикончил саму культуру Железных островов. И не потому, что теперь у него не было достойного противника… Совсем даже наоборот. Кто-то может сказать, что двадцать побитых драккаров все равно не оказали бы существенного влияния на ход дальнейших событий, даже если бы они добрались до Железных островов. Вот только после их уничтожения, рассеяния пиратов Ступеней и ухода в свои порты кораблей Вольных городов Узкое море на время стало спокойным и безопасным. И мы прекрасно знаем, кто этим воспользовался. Адмирал Сиворт потом много лет думал о том, как пошла бы история, если бы он тогда просто вернулся в Штормовой Предел? Тогда, возможно, бои вокруг Ступеней и Трех Дочерей шли бы еще долго. И это бы задержало прибытие в Вестерос Драконьей королевы. Пусть и ненадолго, но задержало бы… Продолжая череду судьбоносных событий начала 301 года от З.Э., нельзя забыть и о том, что произошло в Цитадели. После того, как жители Староместа, Хайгардена и прочих южных земель немного оправились после колдовских ужасов, насланных безумным Вороньим Глазом, а сам он отправился в пекло, лорды и простые люди невольно задумались: а откуда, собственно, Эурон все это взял? Долго искать им не пришлось. Сопоставив предшествующие события, взгляды просторцев обернулись к величественному зданию Цитадели Староместа. Которая после налета на нее эуроновских головорезов стала еще более закрытой для посторонних, а архимейстеры наотрез отказались говорить о том, какой урон они понесли и что пропало из их хранилищ. И вообще потребовали, чтобы лорд Лейтон никак не вмешивался в их работу. Зря они, конечно, так сделали. Лейтон, которого некоторые считали после разгрома живым трупом, был еще вполне себе здоров и активен. И его люди подкупили нескольких школяров и младших мейстеров, находящихся в родстве с великими домами, очень близкими Хайтауэрам, и имевших доступ во всякие интересные места — и те вынесли ему документы об инвентаризации складов и хранилищ. То, что в них содержалось… Оно превзошло все самые худшие ожидания. Если коротко — Эурон украл вообще все, связанное с магией и эзотерикой. И мейстеры очень старались это скрыть. Даже после того, как эти артефакты и знания были применены в деле. Терпение у лорда Хайтауэра лопнуло окончательно. Мобилизованная по тревоге городская стража и личная гвардия самого лорда Лейтона пошли на штурм Цитадели, арестовывая всех, кто попадался им на пути. Хотя… Арестовать удалось все-таки далеко не всех. Довольно большая группа школяров, возглавляемая дорнийцем-полукровкой по имени Аллерас (судя по тому, что он заранее знал о нападении, он, как минимум, имел отношение к утечке секретных сведений), устроила набег на библиотеки, вытащила оттуда все, что можно было унести, и сбежала из Староместа в неизвестном направлении. Уже много позже люди узнали, что все эти события были частью грандиозного плана одного великого человека — и что все их участники, включая Аллераса, архимейстеров и даже лорда Лейтона Хайтауэра были всего лишь пешками на игральной доске. А игрока звали, как нетрудно догадаться, Марвин. И он был одним из очень немногих, кто уже тогда понимал все последствия падения Ордена мейстеров. Впереди у него было еще много великих свершений — и кто знает, как далеко этот человек зашел бы, если бы загадочная во всех отношениях смерть не поставила в его планах жирную точку… Но это потом. На этом ярком фоне не все обратили внимание на то, что в те дни произошло у стен Близнецов. Хотя именно это событие оставило в истории самый глубокий след, который не стерся даже сейчас. Станнис Баратеон. Русе Болтон. Стеврон Фрей. Вендел Мандерли. Рикард Карстарк. Джейсон Маллистер. Бринден Талли. Семь человек принесли присягу объединить свои силы во имя спасения всего живого. Вместе с ними шли воины со всех концов Вестероса. Дорнийцы, просторцы, речники, штормовики, западники, железнорожденные, северяне и даже несколько сотен добровольцев из Долины, прислушавшиеся к словам Бронзового Йона. Всего около сорока тысяч. Против бесчисленных орд нежити. Все бывшие Семь Королевств снова были едины. Этот альянс был назван Союзом Последних Дней, но в истории он остался под более простым и емким названием — Последний Союз. А потом они пошли на Север, думая, что именно там состоится решающая битва. Они ошибались.