Всего одна смерть

Битва за Север. Часть 4 «ЗДЕСЬ МЫ СТОИМ! Держать позиции!» (последние известные слова леди Мейдж Мормонт, 301 г. от З.Э.) «Дом Мормонтов никогда не забудет этого дня» (леди Алисанна Мормонт, 301 г. от З.Э.) «Не давайте Белым Ходокам восстановить силы. Убивайте всех» (король Станнис Баратеон, 301 г. от З.Э.) «Теперь их будет убить еще труднее. Ну где весна, когда она так нужна?» (сир Джастин Масси, 301 г. от З.Э.) «В пекло ледяных драконов…» (сир Хостин Фрей, 301 г. от З.Э.) *** Примерно через половину луны после Второй битвы за Драконий Камень два враждовавших между собой короля, объединив силы, впервые сумели отбросить Иных назад, вынудив силы Зимы понести несоизмеримо большие потери, чем они сами. Сейчас, наверное, все понимают, как пошла бы история, если бы Королева Ночи действительно взяла город дома Мандерли и превратила его в гигантское кладбище. Можно только себе представить, как далеко продвинулись бы Иные и ожившие мертвецы в этом случае. Но этого не случилось. Героизм, самопожертвование и способность забыть все былые распри отбросили Врага от Белой Гавани. Теперь в этом месте собралось свыше пятидесяти тысяч воинов, среди которых были такие великие имена, как Большой Джон Амбер, сир Доннел Сванн, лорд Джейсон Маллистер, лорд Андерс Айронвуд и многие, многие другие. Это был день триумфа и радости… И горечи за то, что они все потеряли. Об этом думал едва ли не каждый, хоть и не говорил вслух. Три года назад один только Ренли Баратеон перед тем, как погибнуть у стен Штормового Предела, имел в своем распоряжении вдвое больше вооруженных людей, чем они все сегодня. И, вдобавок, это войско было разделено не между двумя претендентами на корону, а между двумя странами. А если представить, сколько мечей могли выставить единые Семь Королевств при Роберте, начнись Вторая Долгая Ночь всего на несколько лет раньше… Но чего, спрашивается, жалеть о том, что уже нельзя изменить? То, что встреча двух сторон произошла не где-нибудь, а у Белой Гавани, было по-своему символично. Лорд Виман Мандерли был как раз тем человеком, который понимал обе стороны сразу. На публике он по-прежнему держался бодро и старался воодушевить всех окружающих, но наедине с ближайшим окружением давал волю чувствам и открыто говорил, какой чудовищный ущерб уже нанесла Война. И что она ни в коем случае не должна была обернуться новым кровопролитием между бывшими врагами. Только он один за неполную луну потерял несколько тысяч человек, не считая тех, кого накрыло обстрелом ледяных орудий Врага, и, вдобавок, ему на голову свалилось множество беженцев со всех краев Севера, которые опустошали кладовые Мандерли с поразительной быстротой. И то, что судьба войны может решиться именно здесь, понимал не только он — это было ясно всем, вплоть до последнего ополченца. Потому что здесь собрались люди со всех бывших Семи Королевств: уроженцы Севера, Речных, Королевских, Штормовых земель. Просторцев и дорнийцев было поменьше, долинцев еще меньше, а жителей Запада и Железных островов буквально единицы. Но они были. И им надо было как-то договариваться друг с другом. Причем договариваться не только Северу и Югу, но и внутри себя — многие помнили, чем отличился покойный Лорас Тирелл и за что король отправил его с глаз долой в авангард. Нужно было как-то убедить людей сражаться под началом «чужого» короля, хотя не все готовы были выполнять приказы даже «своего». Впрочем, в оправдание поступков Хостина Фрея и Хораса Редвина можно сказать, что они действовали из благих побуждений, стараясь спасти жизни своих людей. А еще южане никак не могли выкинуть из головы то, что король Станнис перед началом марша на Перешеек подарил сиру Лорасу Черную Зарю — валирийский меч, оборвавший жизнь Эурона Грейджоя и считающийся проклятым, поскольку все, кто получал его в свои руки, очень быстро после этого умирали. Единственным, кто избежал проклятия, был лорд Деван Сиворт, бывший оруженосец короля, который сам отказался носить этот меч и получил взамен из рук Станниса взятый на поле Рока Королей Багряный Дождь, которым сражался один из железнорожденных капитанов. И теперь он взял — и отдал меч Рыцарю Цветов. И тот вскоре слег с лихорадкой, а потом был обезглавлен самой Королевой Ночи. Не на это ли рассчитывал король? Дополнительный вес этой точке зрения придавало еще и то, что два солдата Фреев, отыскавшие меч среди тел убитых, тоже ушли из жизни в течение буквально пары дней. Один от заражения крови, второй от обморожения. И после всего этого Станнис взял с собой Черную Зарю, отправляясь на первые переговоры с Роббом Старком. И отдал этот меч Королю Севера. Сейчас мы, конечно же, знаем, что Станнис Баратеон не собирался таким нехитрым способом избавиться от соперника. Потому что именно тогда происхождение Черной Зари наконец-то открылось. Этот меч был выкован из металла, оставшегося от переплавки Льда — другая его часть, из которой была изготовлена Волчья Лапа, уже вернулась в руки законного владельца и даже успела оборвать «жизнь» Короля Ночи. Вторая же прошла через много владельцев, принося несчастья всем, кто не был его законным хозяином. Что невольно заставляет вспомнить об еще одном легендарном мече, который в ту же самую эпоху прошел очень похожий путь… Но это уже потом. А тогда два короля встретились — и это можно с уверенностью назвать последним днем единого Вестероса. Баратеон и Старк официально признали королевства друг друга — хотя, конечно, границы между ними еще требовалось уточнить, и государства послевоенного Вестероса не ограничивались Севером и Югом… Но это опять же было потом. На тех переговорах, например, вообще не упоминалось имя Дейенерис Таргариен, поскольку оба короля пока не знали, что она высадилась на Драконьем Камне и готовится идти дальше. А еще именно Белая Гавань считается местом основания Последнего Союза, который де-факто уже существовал с момента встречи у Близнецов (или даже у Черноводной, как считают некоторые историки). Но именно здесь были произнесены клятвы королей, лордов, рыцарей и простых воинов, клятвы жизнью и Верой сражаться с Иными до последнего вздоха, забыв обо всех претензиях и обидах по отношению друг к другу. И меч, возвращенный Роббу Старку, был частью этой клятвы. Как и предложение поженить Брандона Старка и Ширен Баратеон (если, конечно, его удастся найти — и мы знаем, чем это закончилось на самом деле), и это был далеко не единственный пример — многие рыцари Севера и Речных земель, получившие наделы в бывших Королевских землях, сочетались браком с девицами из Штормовых земель и Простора. Еще одной насущной темой для Севера и Юга стало их отношение к государствам Эссоса — то есть, в первую очередь, к Браавосу, который находился в состоянии необъявленной войны с южанами и дружественного нейтралитета с северянами. О возвращении Дейенерис, как уже было сказано, никто пока не думал. Пока короли обсуждали государственные дела, воины отдыхали. Но передышка длилась от силы дня три — все понимали, что Королеву Ночи нельзя просто так отпустить, ее нужно было нагнать и уничтожить. На четвертый день объединенные войска выдвинулись в сторону моря. Для Иных этот театр войны был не единственным — пока Королева Ночи штурмовала Белую Гавань, на другом конце материка еще одно многочисленное воинство Иных начало новую сокрушительную атаку на Медвежий остров, ознаменовав начало третьей по счету одноименной битвы. И в этот раз люди ясно чувствовали отчаянное положение Врага, обрушившего на них все, что у него имелось. Там были и сотни мертвых птиц, и мертвые великаны, и звери всех видов… И трупы, трупы, трупы, многие из которых представляли собой голые скелеты. Ледовый залив был забит мертвой рыбой и тюленями — как и Черноводный некоторое время назад. А над всем этим кружила стая ледяных виверн. В этот раз удар был нанесен по шести направлениям сразу, не считая нескольких групп морского десанта, высадившегося с боевых айсбергов. Те немногие, кому посчастливилось это пережить, вспоминали о тех днях так: «Словно тьма надвинулась со всех сторон сразу». Вокруг действительно было совершенно темно, эту черноту нарушали лишь пламя факелов и горящие глаза надвигавшихся отовсюду вихтов, которых вели в бой Иные, чтобы людям было на кого тратить стрелы и горящее масло. Командующий Блейн и леди Мейдж в этот раз даже не пытались удержать противника на берегу, как в Первой битве или в лесах, как во Второй. Любой, у кого хватило бы глупости попытаться это сделать, продолжил бы сражаться уже на другой стороне. Если бы у них были все те, кто прямо сейчас отражал штурм Белой Гавани… Тогда да, возможно, они могли бы попытаться. Но у защитников Медвежьего острова были только они сами. И они понимали, что не имеют права проиграть. Что Иных остановить можно только здесь. Не под Темнолесьем, Торрхеновым Уделом, Барроутоном или Рвом Кейлин — только здесь. Нигде больше. Если остров падет, все Закатное море рухнет к их ногам. А потом, даже если люди победят, у них уйдет не одна сотня лет на то, чтобы переловить всю разбежавшуюся по лесам нежить. Поэтому они должны были выстоять, чтобы такого не случилось. Любой ценой выстоять. Или, по крайней мере, не встать после смерти и не пойти в бой против бывших сородичей-северян. Иные тоже понимали, что остров должен быть взят любой ценой. Поэтому пустили в первой волне великанов, следом за ними — хищных зверей, самых быстрых и ловких. А дальше шло целое море человеческой нежити. Не знающие страха, не чувствующие боли и не способные отступиться от поставленной цели — словом, лишенные всех слабостей живых и думающих. И все же среди людей нашлись те, кто встретил врага еще на подступах к стенам замка Мормонтов. Лес, который его окружал, казалось, был создан специально для того, чтобы бить в нем незваных гостей, кем бы они ни были. Возглавил эту группу тех, кому уже надоело жить, стюард бывшего Ночного Дозора по имени Далбридж, от рук которого пала не одна сотня вихтов за три сражения. А потом они пришли. Нежить нахлынула на стены со всех сторон сразу, подгоняемая ледяным дыханием виверн и воем снежных бурь. Защитники замка успели выкопать вокруг стен ров и насыпать из выбранной земли дополнительный вал, утыканный кольями, однако мертвецы моментально завалили первое препятствие своими телами и почти так же быстро перелезли через второе, которое рассыпалось под весом такого количества врагов. Знаменитые ворота крепости Мормонтов, на которых была изображена женщина, держащая в одной руке младенца, а в другой боевой топор, были буквально облеплены вихтами — и кто знает, как долго они могли продержаться. Но этот натиск стоил армии Зимы огромных жертв. Они не пытались заранее отыскивать ловушки и западни, они просто бросали в бой все новое и новое мертвое мясо, и счет потерям был чудовищным даже по меркам Иных. Если бы их командование хотя бы немного задумалось о последствиях своих действий, атака была бы немедленно остановлена, а любой командующий-человек в такой ситуации непременно получил бы массовый бунт в своих войсках. Иные бунта не боялись — и не думали о том, чтобы отступить, чтобы сохранить силы для более выгодных условий сражения. Они продолжали бросаться навстречу горящим стрелам, и их мертвые рабы все лезли и лезли на стены с помощью всех имеющихся подручных средств. Продолжали — пока у них, наконец, не получилось. И они даже смогли отрезать несколько групп защитников друг от друга. Но при этом сами оказались зажаты между отдельными отрядами людей — и ни один лучник не мог упустить таких легких целей. Когда воинам Мормонтов стало понятно, что конец уже близок, они применили последний довод, дернув за специальные рычаги и обрушив на головы нежити несколько лавин из камней, которые ни один требушет не мог бы запустить в полет и редко какой мамонт смог бы сдвинуть их с места. Обычно вихтов приходилось сжигать, чтобы они больше не вставали. Но, как оказалось, расплющивать тоже можно было. Там, где прошел камнепад, не осталось никого и ничего. Но и этого было недостаточно. Несмотря на огонь и камни, сталь и обсидиан, копья и стрелы, отвагу и стойкость, штурм не прекращался. Очевидно, ненависть ко всему живому затмила в душах Иных (если они вообще имелись) остатки здравого смысла. И падали с небес ледяные виверны. И валились наземь мертвые великаны, находя, наконец, долгожданный покой. К тому моменту, когда Враг, наконец, занял стены, свыше двух третей его мертвых воинов были уничтожены. Даже если бы они одержали полную победу… Не факт, что они смогли бы ей воспользоваться в полной мере. Когда ворота пали, уцелевшие Белые Ходоки лично повели в бой оставшиеся резервы, надеясь добраться до цитадели Мормонтов раньше защитников-людей — и раньше, чем они успеют пристреляться. Мало кто из Иных добрался до внутренней линии обороны, но у них все-таки получилось ее прорвать. Горящий и уже падающий с ног вихт-мамонт проломил баррикаду в последний момент своего существования. И в эту брешь тут же рванули другие поднявшиеся мертвецы. Они думали, что все-таки победили… Они были не правы. Даже несмотря на то, что один-единственный Белый Ходок мог перебить целый отряд воинов-людей, а в бою один на один был практически неубиваем… Там, на Стене, перед ними шли тысячи вихтов, которых противникам тоже приходилось как-то убивать. Сейчас они вошли в узкие темные коридоры замка Мормонтов, где в укромных местах прятались последние его защитники. С кинжалами из драконьего стекла. И ждали. В последовавшей за этим безумной рукопашной… люди полегли почти все. Но и Иные потеряли слишком многих. Бойня, в которой никто уже не надеялся уцелеть, продолжалась всего несколько минут. Но то, что произошло в эти минуты, никто не может передать простыми словами. В среднем за каждого Белого Ходока, которого удавалось уничтожить, люди платили от пяти до восьми жизней своих. И список павших был действительно удручающим. Далбридж. Вулл Убийца Полутысячи. Торр Вивернобоец. Эдд Губитель Льда. Леди Мейдж Мормонт… Свидетели тех дней уверяют, что леди Мейдж до последнего мгновения оставалась подлинной бурей смерти во имя жизни — по разным оценкам, на ее счету набралось не менее шестисот упокоенных врагов, прежде чем один из последних Белых Ходоков все-таки достал ее своим мечом. Трудно переоценить горечь дома Мормонтов, когда она пала. И по сей день ее наследники помнят и чтут ее память. Но гибель леди Мейдж не была напрасной. Все Иные, осмелившиеся зайти внутрь замка, пали. Все до единого. И когда последний из них получил обсидиановое лезвие в глаз, сопровождавшие их мертвецы начали падать или набрасываться друг на друга. Иные так и не угомонились. Пять или шесть особей, оставшихся в лесах Медвежьего острова, так и не решились присоединиться к обреченному штурму. Земля вокруг замка была в руках сил Смерти. Но сам замок выстоял, навсегда засев в памяти Королевы Ночи и ее приспешников как место, куда идти ни в коем случае нельзя. Так и закончилась Третья и последняя битва за Медвежий остров, после которой ни живые, ни мертвые больше не пытались нападать друг на друга. Потому что слишком мало осталось и тех, и других. От тех, с кем дом Мормонтов начал третье сражение за свою землю, осталась едва ли четверть — считая тяжелораненых и больных, которые больше не могли сражаться. Воины Короля Севера и Вольного народа понесли такие потери, что о каких-то попытках освободить остров от остатков нежити и речи не шло. От бывших братьев Ночного Дозора на острове остался один человек — это, как мы знаем, был командующий Блейн, которому больше некем было командовать. После гибели леди Мейдж управление оставшимися защитниками перешло к Робетту Гловеру, лорду Темнолесья, а кастеляном замка стала Алисанна, вторая дочь погибшей леди Мормонт. Вообще ее преемницей должна была стать Дейси, старшая дочь, но никто на Медвежьем острове не знал, где она находится и жива ли вообще. До возвращения осажденной в стенах Винтерфелла леди Дейси на родной остров оставалось еще несколько лет. Это было последнее крупное сражение между живыми и мертвыми на землях Севера. Дальше война окончательно стала позиционной и отметилась лишь рядом небольших стычек, в некоторых из которых людям удавалось одержать победу, а в других нет. Больше не было волн мертвецов, штурмующих замки, теперь они бродили по бескрайним ледяным равнинам, истребляя и разоряя все, что попадалось им на пути. Но люди и другие живые создания продолжали сопротивляться. В Северных горах и Волчьем лесу. В Одиноких холмах и на просторах Дара. Некоторым даже удалось дожить до освобождения — и рассказать, как все это было. Но их было мало. Очень часто, возвращаясь в свои родные земли, северяне не встречали ни единой живой души. И только на юго-востоке людям казалось, что они вот-вот добьются перелома в Войне. И здесь они ошиблись. Сир Хостин Фрей, который, казалось, не мог простить себя за то, что большая часть вверенных ему людей не добралась до Белой Гавани, очень хотел искупить «вину», перехватив отступающих Иных. И, кстати, у него нашлось очень много единомышленников, желавших того же — в основном, среди просторцев и речников. Только вот Королева Ночи не собиралась попадаться в их окружение. И устроила на пути авангарда сира Хостина несколько засад, пожертвовав для этого еще сотни вихтов. Каждый раз, когда людям казалось, что вот оно, еще чуть-чуть — и мы нагоним и перебьем всех Белых Ходоков… Каждый раз повсюду загорались синие глаза, а над головами проносился ледяной дракон и заливал очередной прорвавшийся отряд ледяным пламенем. Именно в такой западне погиб сир Рональд Вэнс, унеся с собой много отважных душ. И в целом соотношение потерь было далеко не в пользу людей. И чем дальше отступали Иные, тем больше они поднимали в бой свежих мертвецов и тем сильнее становились бураны, которыми они прикрывали свой отход. А пока люди погибали, пытаясь остановить их, армия Королевы Ночи грузилась на огромные айсберги и уходила прочь от обсидиановых лезвий объединенного войска Штормового и Северного Королевств. Никто и представить не мог, куда отправится этот самый странный флот в истории мира. Битва за Север… Она не закончилась. Угасла, но не закончилась. Все понимали, что если они хотят снова увидеть солнце, Иные должны быть уничтожены все до единого. Знать бы только, как это сделать… И где.