Всего одна смерть

Сумерки. Часть 1 «Куда приходят Иные, приходит и Смерть» (старинная браавосская поговорка) «Железнорожденные мертвы, но хотя бы один из их маленьких друзей выжил. Правду говорили: то, что мертво, не может уже умереть» (лорд Джейсон Маллистер, 301 г. от З.Э.) «Нет проблемы, которую нельзя было бы решить хорошим взрывом» (автор цитаты так и остался неизвестным, вестеросские историки приписывают ее Тириону Ланнистеру, эссосцы уверены, что она принадлежит одному из браавосских пиротехников) «Это будет бой с врагом многократно сильнее нас. С врагом, от которого нельзя ждать пощады. Все, чего я от вас прошу — бейте их, пока продолжаете дышать» (фрагмент речи адмирала Таариса перед последним боем, 301 г. от З.Э.) *** Три Сестры, острова Студеного моря, Персты — единственной их целью было заставить живых распылить силы, чтобы основной флот Иных мог ударить на главном направлении. Но этим направлением была не Долина и не Речные земли. Сражение, самое масштабное и важное из всех, готовилось на другом берегу Узкого моря. Поначалу Белые Ходоки недооценивали Браавос в общем театре военных действий. До сих пор численность эссосцев, сражавшихся на Севере с силами мертвых, ограничивалась несколькими тысячами, а их флот вплоть до Битвы в Студеном море исполнял исключительно транспортные функции. Но потом они познакомились с военными кораблями бравосийцев. Внезапно Королева Ночи и ее военачальники осознали, какую опасность для них несут появляющиеся на горизонте лиловые паруса. Следом за ними приходили корабли с сотнями воинов и новым оружием, которое оказалось очень опасным для порождений загробного мира. Решение, принятое ей, было очевидным: Браавоса быть не должно. Город нужно было уничтожить максимально наглядно в глазах остальных живых. Бросить на него поистине запредельную массу мертвой плоти и льда. И заодно создать на месте бывшего Браавоса плацдарм для завоевания Эссоса — он им в любом случае понадобится, когда в Вестеросе не останется живых. И множество айсбергов, облепленных шипящими и воющими тварями, повернули на восток, следуя командам колдунов-флотоводцев. Повернули в сторону Браавоса и одного из величайших сражений в истории этого мира. Если бы Иные знали, в какой капкан они готовились сунуть свои холодные руки… Как бы они поступили? Может, собрали бы больше сил. Может, наоборот, вообще не совались бы туда. За всю свою историю Браавос ни разу не склонялся перед завоевателями. Да им и в голову бы не пришло пытаться взять этот город. И на то были веские причины. Еще тогда, когда о его существовании никто не знал, Бастард Валирии успел построить знаменитого Титана и Арсенал, забитый оружием, некоторые образцы которого никто и представить себе не мог. К тому времени, когда город открылся миру, у него уже был гигантский флот, способный сжечь и утопить любого врага, который мог решиться атаковать Браавос. На суше город защищали плотные ряды сторожевых башен, утыканных баллистами, специально предназначенными для сбивания драконов — они стояли не сплошной стеной, а были разбросаны так, чтобы перекрывать перекрестным огнем все более-менее удобные перевалы. Естественные укрепления были усилены плодами умов лучших браавосских инженеров. Они изначально готовились встретить армию всего Фригольда с десятками драконов. Даже во времена Эйриса Безумного лорд Тайвин Ланнистер, когда браавосийцы потребовали вернуть занятые деньги, молча выплатил все из собственного кармана — с этими не хотел ссориться даже он. С ними не хотела ссориться и Валирия на пике своего могущества. Возможно, они смогли бы сжечь город с воздуха — но заплатить за это половиной всех своих драконов так и не решились. А ведь с тех пор прошло много лет. И гибель Валирии не заставила Браавос перестать наращивать мускулы. Возвращение в мир магии, или, по крайней мере, необходимости ее использовать вызвало в Браавосе недолгий, но мощный ренессанс религиозных культов, и в это время жрецы и колдуны получили самое мощное влияние в городе-государстве, созданном беглыми рабами. Пусть и ненадолго. Жрецы Р'глора могли жечь Врага огнем, туманные колдуны имели возможность управлять ветрами, варги… Ну, эти понятно, что могли. И, конечно, были баллисты, катапульты, скорпионы, требушеты всех размеров и форм. И лучники. Много лучников. Очень много. И наемники. Десятки самых больших и знаменитых отрядов, нанятых за баснословные деньги. Но и это было еще не все. Почему-то перед наступлением Иные не получили никакой поддержки с воздуха, если не считать нескольких мертвых воронов-наблюдателей, пролетевших над городом. Ледяные драконы в это время опустошали Персты и ближайшие к ним острова, а стаи ледяных птиц и жуткие виверны шли за флотом айсбергов, чтобы не предупредить браавосийцев раньше времени. Как будто они сами не знали, что их ждет. И когда лед сковал южное побережье Студеного моря, им стало окончательно ясно: началось. Все попытки Королевы Ночи воспользоваться эффектом внезапности пошли прахом. Браавосийцы заранее знали, что первыми в Эссосе битву примут именно они. С того самого момента, когда первый искалеченный корабль их огромного флота вернулся в гавань, они все и всех бросали на подготовку к обороне. Морской владыка Фрегар приказал как можно скорее восстановить уцелевшие военные корабли, ускорить строительство оборонительных сооружений и выпустить как можно больше всего, что могло делать немертвое мертвым. И когда стало известно о том, что Студеное море уже принадлежит Иным, все распри, вызванные последними выборами, моментально прекратились. Впервые за почти восемь веков со дня основания Браавос готовился сражаться за само свое существование. За Рассвет. Все горожане, не способные держать оружие в руках, отошли на возвышенности к востоку от Браавоса и спрятались в пещерах. Остальные взяли в руки мечи, луки, стрелы и обсидиановые ножи. А Титан… На нем снова загорелись огни войны. Потом пришла буря. И все тяжелым взглядом смотрели на море, откуда должны были появиться несметные орды чудовищ. И они появились. Ночь становилась все темнее и темнее, когда море стало замерзать. Они дожидались, когда лед станет достаточно прочным для того, чтобы выдержать, например, мамонта. В тот роковой день жители Браавоса, никогда не бывавшие за Стеной, впервые увидели и услышали зверей, которых никто никогда в Эссосе не видел. Бесчисленные голубые огоньки глаз разорвали тьму, возвестив защитникам города о том, что Враг уже пришел по их души. Браавосийцы готовы были их как следует встретить. И когда нескончаемая масса ходячих трупов всех видов подошла достаточно близко, раздалась команда — и разверзлись врата пекла. Сотни Красных жрецов одновременно произнесли огненные заклятья и тысячи зажженных стрел подожгли заранее заложенные во льдах сосуды с браавосским огнем. И лед, сотворенный колдунами Иных, не выдержал. Он раскалывался под ногами нежити, вздыбливался, перемалывая их между огромными кусками и заставляя проваливаться в холодную пучину. Теперь перед Титаном снова плескалось море, освободившееся от ледяных оков. По этому морю в свой последний бой пошли последние корабли с пурпурными парусами. Каждый, кто был на их палубах, от адмирала Таариса до последнего матроса, понимал, что живым из боя никто не вернется. Но они были готовы пойти на это — ради призрачного шанса отомстить за позорное поражение. И какое-то время им это даже удавалось. Лед продолжал отступать под их обстрелом, попавшие под огонь вихты либо сгорали, либо тонули, когда под ними ломалась твердая опора. Даже мертвые рыбы, которые до этого были почти неуязвимы для оружия тех, кто привык сражаться на суше, теперь сваривались «живьем» в кипящей под браавосским огнем воде. Но замешательство Иных не могло продолжаться вечно, а запасы зажигательных средств в трюмах кораблей не были бесконечны. И даже в Арсенале не были. И колдуны-пироманты уставали точно так же, как и другие воины, сражавшиеся мечами и копьями. Довольно быстро лед снова начал наступать, и вскоре корабли Браавоса оказались зажаты в ледяных тисках, а некоторые просто раздавило прорвавшимися вперед боевыми айсбергами. Матросы и артиллеристы, оставив свои снасти и скорпионы, теперь вынуждены были сойтись с лезущей через борты нежитью с тесаками и топорами в руках. Исход этой схватки был предрешен. Все ее живые участники либо пали, либо успели покинуть свои захваченные суда и добежать по льду до пока еще своей суши. Если, конечно, их не догоняли. А потом с берега все увидели колоссальной силы взрыв, который разнес как остатки флота, так и всех оказавшихся рядом оживших мертвецов. Некоторые очевидцы потом уверяли, что в последний момент перед тем, как во тьме ярко полыхнуло, адмирал Таарис, чей флагман был уже почти полностью захвачен, прыгнул в открытый трюм с факелом в руке. Ушел он, что и говорить, достойно. И забрал с собой столько врагов, сколько смог. Но с головы Титана было видно, что заледеневшее море было чернее, чем давно не видевшее солнце небо над их головами. Оно было черно от заполонившей его массы нежити. Теперь между ней и Браавосом не было ничего. Флота, которым так гордился Бастард Валирии, больше не существовало. И никто не знал, как можно остановить такую силищу. Но каждый из людей все равно попытался это сделать. Они начали стрелять сразу, как только враг оказался в зоне досягаемости. Зажигательные и пробивные снаряды, стрелы, камни, сосуды с горючей смесью… Только для того, чтобы перечислить все то, что применяли жители Браавоса в тот день, потребовался бы трехстраничный список. В какой-то момент Иным показалось, что на их всепоглощающую стихию Льда браавосийцы ответили такой же мощной силой Пламени, испепеляющей Смерть. От тех вихтов, что шли в атаку первыми, не осталось ничего, кроме пепла, который уже никак нельзя было оживить снова. Потом, когда масса наступающей нежити стала гуще, начали появляться те, кому удавалось пройти сквозь огненный вал — и этих участники обороны разрывали на куски, расплющивали и расчленяли, что, с одной стороны, не дарило им вечного покоя, с другой лишало возможности сражаться дальше. Орда, которая только что казалась неодолимой и неостановимой, редела чудовищными темпами, никто даже приблизительно не мог подсчитать числа жертв со стороны Иных. Ни один живой полководец не смог бы продолжать штурм при таких невероятных потерях. Но Иные оставались Иными. И битва продолжалась. Мертвые солдаты шли по их приказу в бой, гибли тысячами — и на смену им из-за горизонта с запада и севера продолжали подходить новые. И постепенно, шаг за шагом мертвая масса приблизилась к подножью Титана, охранявшего единственный морской вход в Браавос. И там Иным стало понятно: дальше они не пройдут. Потому что им встретилась непреодолимая преграда. А именно борона. Нет, не так. БОРОНА. Огромная решетчатая конструкция из лучшей стали, утыканная с одной из сторон множеством длинных шипов, была подвешена к Титану в районе пояса — и готова была по команде обрушиться вниз. Ее веса и силы удара хватало для уничтожения тяжелых военных кораблей. А дальше борону можно было снова поднять с помощью системы блоков и рычагов — и опять обрушить. Попробуйте представить, что такая махина могла сделать с толпой оживших мертвецов. Или даже со стадом мамонтов, которые ломились вперед и топтали своих же собратьев-вихтов. Браавосийсие инженеры сработали замечательно — механизмы подъема и опускания бороны находились вне зоны досягаемости любого агрессора, наступающего со стороны моря. Даже несмотря на то, что лезвия и острия этого орудия не были сделаны из валирийской стали, этот материал был продуктом труда лучших плавильщиков Вольного города. И тогда Иные с бессильной яростью осознали одну простую истину: пока стоит Титан, им не победить. И они отдали новую команду своим ордам — уничтожить каменного исполина и его защитников. Вихты перестали рваться в бухту — теперь они карабкались по ногам Титана… И это было далеко не так легко сделать, как нам произнести эти слова. Даже для живого человека, обладающего рефлексами и инстинктом самосохранения, попытка взобраться на символ Браавоса, скорее всего, закончилась бы падением на камни и неминуемой смертью. Нежить умереть во второй раз не могла, но это не делало их тела неразрушаемыми. И не стоит забывать, конечно же, о том, что люди, встречавшие противника наверху Титана и внутри него, не бездействовали, а продолжали убивать, убивать, убивать всех, у кого в темноте светились глаза. Они выпустили на волю длинные и острые фальшионы, которые рубили всех, кто вытался забраться выше. Тех же, кого щадил металл, доставало кипящее масло и драконье стекло. А водные плясуны, занявшие позиции на самом верху, не прекращали поливать всю землю перед собой огненными стрелами. Это все продолжалось и продолжалось, пока ноги Титана не оказались завалены трупами, многие из которых продолжали гореть. Со стороны эта картина могла показаться каким-то преддверием семи преисподних. Говорят, что крики живых и мертвых, раздававшиеся в тот день, были слышны даже в Пентосе. В какой-то момент натиск армии Смерти остановился. Должно быть, Белые Ходоки, наконец, вынуждены были признать, что у них не получится продавить этот рубеж массой. Да, боевую нежить было легко заменить… Но заменимой она была лишь до определенного предела. И этот предел, кажется, был ими достигнут. Любой нормальный полководец, оказавшись в такой ситуации, решил бы отступить и сразиться с врагом в другой день. Но Иные, как всегда, поступили иначе. Они бросили в бой вообще все, что смогли собрать. Теперь на Титана пошли десятки ледяных виверн, огромные стаи мертвых птиц, множество сумеречных котов, полярных львов, лютоволков и лютомедведей. Были брошены в бой все оставшиеся великаны и мамонты. И новые десятки тысяч мертвых людей. И создания из Земель Вечной Зимы, о которых человечество и думать забыло. И существа, которые в принципе не могли жить в этом мире. Это был самый тяжелый удар из всех, что пришлось принять браавосийцам. И если бы среди Иных нашлись те, кто спланировал бы атаку более детально, чем «взять всего побольше и послать вперед», у них наверняка были бы шансы прорвать оборону людей. Как бы то ни было, новая масса нежити шла в бой тем же маршрутом и на те же укрепления, что и все, кто был до них. Сначала они завязли в массе уже упокоенных тел. А затем сказали свое слово защитники Титана, которые были готовы ко всему. В первую очередь к лобовому удару, которые они отражали уже не раз и не два. Сильнее всего они страдали и гибли от ледяного дыхания летающих тварей, но камни и металл, из которых был сооружен Титан, давали защиту и от этого тоже. Люди гибли сотнями, но каждый павший забирал вместе с собой сотни противников, если не больше. Тогда Белые Ходоки, окончательно убедившись в том, что простым напором врага не сломить, вынуждены были вступить в битву самолично — хотя бы затем, чтобы улучшить управление армией нежити. И оказалось, что даже для них, считавших себя бессмертными, срок жизни на подступах к Титану исчисляется какими-то мгновениями. Белые силуэты с синими глазами на фоне темной земли и черного неба словно сами приглашали выпустить в них побольше стрел. А если кто и не решался подойти на расстояние выстрела из лука… Так у браавосийцев были и «игрушки» потяжелее. И у них было то, чем их заряжать. Например, горшки с черным итийским порошком, перемешанным с осколками обсидиана, добытого на Драконьем Камне. Каждый такой горшок мог убить сразу целый отряд Иных. Еще одним наглядным подтверждением того, какой накал приобрела та битва, стали внезапные перемены погоды в Браавосе, о которых вспоминают практически все выжившие. Это был результат столкновения двух магических стихий, единственным результатом которых (во всяком случае, в пользу Иных) стала приостановка работы бороны. Она и так уже готова была рухнуть от воздействия браавосского огня, ледяного дыхания виверн и огромной массы повисших на остриях шипящих и корчащихся оживших трупов. Оборона города постепенно поддавалась, но Иные осознали, что воспользоваться победой они, скорее всего, уже не смогут, поскольку их огромная армия вихтов… Ее больше не было. Если бы с ними была Королева Ночи, скорее всего, исход битвы был бы иным. Но ее не было — к несказанному счастью людей, у которых боеприпасы начали заканчиваться раньше, чем те, кто мог ими воспользоваться. Это означало, что все, что они успели заготовить, было потрачено с пользой. Даже если бы им и удалось отбросить Белых Ходоков, это не возместило бы безумных потерь, которые уже понес Браавос. Но им не удалось. Отряд ледяных колдунов, отступив к самому краю ледника, совершил некий ритуал, в котором каждый из них выпустил из рук лучи синего света и направил их вниз, в толщу воды. В первые минуты никакого видимого результата это не принесло — и браавосские солдаты радостно смеялись, веря в то, что их врагов теперь не спасет даже колдовство. Это была самая страшная ошибка, стоившая им всего. Откуда-то из-под земли (как им показалось) раздался утробный гул. Очень похожий на тот, что когда-то слышали защитники Щитовых островов как раз тогда, когда туда прибыл Вороний Глаз. А затем в том месте, где лед был тоньше всего — как раз рядом с Титаном — из воды, проломив полупрозрачную корку, вынырнул исполинский кракен, от одного размера которого сердце замирало в груди. Не нужно было даже гадать, на чьей стороне он пришел сражаться — достаточно было посмотреть в его яркие светящиеся глаза. И он устремился к Титану. Браавосские защитники успели выпустить в него все, что у них еще оставалось — но этого было мало. Большая часть тела кракена оставалась под водой и он двигался вперед, ломая ледяную корку. Вскоре его щупальца опутали борону — и оторвали ее одним движением. После этого он опутал ноги каменного гиганта. Лучники превратили символ погибшего дома Грейджоев в огромную игольницу, они даже выбили ему оба глаза и несколько других потенциально слабых мест… Все было тщетно. Морская тварь навалилась всем весом, и… Там, где десятки тысяч «простых» вихтов не смогли сделать ровным счетом ничего, один вихт-кракен справился в одиночку. Никто не издал ни звука, когда колосс начал заваливаться вперед. Как и Стена, Титан умирал в потрясенном молчании всех, кто это видел и пережил. Он умер не просто так — как Стена забрала у Королевы Ночи одного из ледяных драконов, так и Титан, падая, раздавил своей массой мертвого кракена и великое множество более мелких тварей. Но теперь ничто не мешало остальным ворваться в беззащитный и обреченный город. Случилось то, чего так боялись все военачальники Последнего Союза. Иные вывели Браавос из войны. Бесконечная ночь, накрывавшая Вестерос, теперь пришла и в Эссос тоже.