Всего одна смерть

Гражданская война в Дорне. Часть 2 «В этой войне проиграли все» (десница короля Ричард Хорп, 302 г. от З.Э.) «Непреклонные… Несгибаемые… Несдающиеся… Девочки мои…» (последние слова принцессы Арианны Нимерос Мартелл, 301 г. от З.Э.) «Что…» (предполагаемые последние слова принца Квентина Мартелла, 301 г. от З.Э., подлинность не подтверждена) «Мири, любовь моя, ты была когда-нибудь в Тироше? Я слышал, там очень красиво…» (принц Тристан Мартелл своей жене Мирцелле, 301 г. от З.Э.) *** Гражданская война, бушевавшая на дорнийской земле, пока большая часть дорнийских воинов сражалась с ледяной нежитью далеко на Севере, была явлением, вне всякого сомнения, очень любопытным. Едва ли не все не заинтересованные в том или ином исходе наблюдатели сходились во мнении, что знаменосцы Солнечного Копья должны были отложить все разногласия до лучших времен, как это сделали все остальные лорды и леди. А дальше нередко оказывалась так, что к проблеме, кажущейся вечной и нерешимой, больше и не возвращались — либо потому, что решение находилось само, когда бывшие враги становились соратниками, либо по причине гибели одной из противоборствующих сторон. Дорн, как всегда, поступил по-своему. И начал воевать сам с собой. Кворгиловские стрелки пытались отразить набеги конницы Дейнов, наступление войск дома Уллеров на север захлебнулось сразу же, как только Айронвуды провели новую волну набора в армию. Только треугольник между Вилем, Айронвудом и Звездопадом оставался относительно спокойным, поскольку эти земли уверенно держали дома, присягнувшие Штормовому Пределу, усиленные гарнизонами штормовиков — тех немногих, что не отправились воевать за Рассвет. Но была еще такая земля, как долина Зеленокровной. Самая густонаселеная часть Дорна — и самая желанная для всех враждующих сторон. Потому что она изобиловала тем, что в пустыне ценилось сильнее всего: питьевой водой. Случись эта война в разгар лета, она закончилась бы намного быстрее, поскольку солдаты отказались бы идти куда-то по жаркому пеклу через пустыню. Но, как назло, именно в это время погода стала прохладной и дождливой, более типичной для какой-нибудь Долины или Речных земель, а не для Дорна. Само небо словно благоволило выходить из домов и разжигать пламя войны. Они выходили и разжигали. С востока шло войско принца Квентина Мартелла, ядром которого были пятьсот Безупречных, лучших воинов Эссоса. Их сопровождали две тысячи волантийских и гискарских вольноотпущенников и семь тысяч дорнийцев, в основном отступников, нарушивших приказы своих лордов и перебежавших на его сторону. Их подготовка, мягко говоря, оставляла желать лучшего. Но они хотя бы были. С противоположной стороны наступали пехота и конница Аллирионов, Гаргаленов и Вейтов, среди которых было и немало рыцарей. И все же каких-то четыре года назад эти дома могли без особого напряжения выставить на поле битвы свыше десяти тысяч человек. Сейчас они кое-как наскребли восемь тысяч, из которых всего тысяча с небольшим имели лошадей — и все знали, что это далеко не лучшие воины дорнийской земли. Военная подготовка у многих откровенно хромала, не хватало даже надлежащего военного снаряжения. Таким образом, ни у Тристана, ни у Квентина не было явного преимущества перед началом битвы, не говоря уже обо всей войне. Тем временем все выше поднимали голову сторонницы пленной принцессы Арианны — в основном среди домов, расселившихся вдоль южного побережья, от Лимонной Рощи до Звездопада. Братья это видели — и понимали, что противостояние между собой надо закончись как можно быстрее, пока в войну не вмешался Давос Сиворт или кто-то еще из военачальников Штормового Королевства. Тогда у них точно не останется никаких шансов. Армии встретились у маленькой и ничем не известной до этого дня деревушки под названием Четыре Холма — где-то на середине пути между Дощатым городом и Даром Богов. Оба брата лично участвовали в сражении, но ни один из них не размахивал мечом в общем строю и не отдавал приказы своим командирам. От них требовалось только присутствие — не более того. Командование они переадресовали другим. Квентин выбрал командующим Безупречного по имени Красная Нога — что было принято его сторонниками-дорнийцами далеко не лучшим образом. Мало кто из них соглашался слушать приказы бывшего астапорского раба. Но они все равно выполняли их, пусть и со скрипом. Со стороны Тристана все обстояло гораздо хуже — там командующего не было вовсе. Вместе с войсками на поле битвы прибыли сразу три очень влиятельных лорда — Рион Аллирион, Тремонд Гаргален и Дейрон Вейт. Ни один из них не испытывал к другим никакой симпатии и тем более не готов был подчиниться кому-то из них. И каждый управлял своей частью войска так, как считал нужным, напрочь игнорируя что положение других командующих, что слова самого принца Тристана. Который и не пытался особо вмешиваться в командование битвой. И вообще, судя по тому, как он себя вел, больше всего ему хотелось оказаться где-нибудь подальше. Первая часть битвы свелась к фланговым маневрам, обстрелам из луков, «пробным» конным атакам и тому подобным типично дорнийским приемам ведения войны. При этом тристановские командиры не переставали спорить между собой за то, кто из них главнее — и кто за какое направление будет отвечать. Результат этих споров не устроил никого, но наименее недовольным оказался все-таки лорд Тремонд Гаргален, которого Тристан, разозленный надоевшими ему спорами, своим «решительным» словом назначил командующим. После этого дело сдвинулось с мертвой точки: Рион Аллирион возглавил левый фланг, Дейрон Вейт — правый, а резервы принц оставил при себе и поручил их управление советникам из Солнечного Копья, сбежавшим вместе с ним. И вот, наконец, две армии столкнулись между собой под серым зимним небом, под которым лишь тусклый свет солнца сквозь густые тучи показывал, что наступило утро. Это сражение, в отличие от тех, что гремели в Войну Восьми Королей, обошлось без глубоких конных маневров и окружений. Но не потому, что дорнийцы не имели понятия о воинском искусстве, вопреки мнению некоторых глубоко предвзятых источников. Причина была совсем в другом — обе стороны стремились свести потери к минимуму, поскольку понимали, что победителю придется еще бороться за престол в Солнечном Копье с третьей стороной. Если вспомнить то, что произошло дальше… Это прозвучало едва ли не насмешкой. Красная Нога решил разместить Безупречных по центру, вольноотпущенников поставил слева, а дорнийцев справа. То есть армия Тристана имела сильный центр и слабые фланги, а у Квентина, на первый взгляд, получилось наоборот — если, конечно, кто-то решит, что пятьсот Безупречных слабее семи тысяч едва обученных дорнийцев. Первый удар нанесли солдаты лорда Гаргалена, который решил, что беспокоящие атаки конных лучников в сочетании с пехотной фалангой смогут опрокинуть численно уступающий им отряд Безупречных. И первые же минуты после столкновения показали, что он кардинальным образом ошибся. Длинные и тяжелые пики Безупречных выкашивали врагов словно траву — прямо на глазах у принца Тристана и лорда Тремонда первые ряды их войска гибли один за другим. Что до стрел, пущенных из легких кавалерийских луков, то они просто отскакивали от щитов и панцирей боевых евнухов, не причиняя им никакого вреда. А вот на флангах дела обстояли с точностью до наоборот. У Тристана, как уже говорилось выше, было очень мало конницы, но у Квентина ее почти не оказалось — и когда ему доложили о прорыве на правом фланге, старший сын Дорана Мартелла, по версии некоторых историков, грязно обругал самого себя за то, что не догадался попросить у своей королевы хотя бы пару легких дотракийских кхасов. Пусть они и были кровожадными дикарями, зато здесь само их появление наверняка остудило бы горячие головы конников Аллирионов и Вейтов, которые сейчас безнаказанно обходили и окружали его пехоту с двух сторон, несмотря на их численное превосходство. Но у Квентина еще оставались его Безупречные. И они гнали пехоту Гаргаленов прочь, приведя ее в полное замешательство. Уже почти треть вражеских солдат либо погибла, либо умирала… Десятки дорнийских воинов были задавлены своими же, которые напирали сзади, не давая отступить, а спереди наседала стена щитов Безупречных. Кого-то затоптала собственная конница. Кто-то поймал союзную стрелу. Кое-кто из новобранцев решил, что навоевался на всю оставшуюся жизнь, и бежал, бросив оружие. Оказавшись на грани поражения, лорд Тремонд приказал бросить в бой все резервы, несмотря на то, что битва шла всего лишь второй час. А еще лорд Соленого Берега забрал себе всю оставшуюся конницу и сам повел ее в обходной маневр, надеясь обойти Безупречных с правого фланга. Если бы ему это удалось, сражение закончилось бы быстрее и с меньшими потерями… Вот только вынужденные подчиненные лорда Гаргалена почему-то не спешили его поддержать, хотя на их направлениях обстановка была куда лучше. Стоит также отметить, что сир Рион мог просто не знать о трудностях, испытываемых Гаргаленом, поскольку он оторвался от основного места битвы достаточно далеко, преследуя отступающих волантийцев. Его конница загнала таргариенских вольноотпущенников за ближайшую горную гряду, окружила и принялась рубить — из этого места не было видно, что происходит на поле сражения. Зато Дейрон Вейт… Он с неприкрытым издевательством игнорировал все призывы о помощи и продолжал сражаться с бывшими товарищами, перешедшими на сторону Квентина. Помогать солдатам Гаргаленов он не собирался — по крайней мере, до того, как Безупречные насадят на копье голову лорда Тремонда. Красная Нога и сам был не прочь так поступить. Конная атака лорда Гаргалена едва не расстроила плотные ряды Безупречных, но когда их первый напор завяз и дело дошло до мечей… Гаргалена, как потом удалось установить, убил кто-то из своих — он свалился из седла, да так и не успел подняться, прежде чем его растоптали копыта коня, на котором ехал в бой один из его верных мечей. И как только все узнали о гибели командира, центр армии Тристана рухнул окончательно. В других обстоятельствах это обернулось бы гибелью командующего и разгромом. Но коалиции враждующих между собой дорнийских лордов, собравшихся вокруг принца Тристана, удалось разбить большую часть оставшихся войск противника. И Безупречные, не знающие ни местности, ни стиля боя местных жителей, внезапно оказались в кольце врагов. А кроме них, у принца Квентина никого, по большому счету, и не осталось. Когда Безупречных осталось в живых всего триста человек (а они все еще продолжали наступать), по ним с тыла ударил вернувшийся в битву Рион Аллирион. Да и лорд Вейт тоже сообразил, что ссоры ссорами, а проигрывать всем вместе тоже не хочется. И присоединился к разгрому. Только вот упомянутые выше отряды тоже понесли серьезные потери, лишившись едва ли не всей организованной пехоты. Волантийцы, даже отступая, сумели отрезать ее от конницы и разбить. Те из них, что избежали окружения, бросались в Зеленокровную и тонули или исчезали в пустыне. И если бы здесь был хоть один дотракиец, он наверняка сказал бы, что атаковать конницей Безупречных, тем более тех, которым некуда отступать — самый быстрый способ покончить с собой. Но их не было. Здесь были только двести пятьдесят астапорских солдат, сражавшихся за Квентина, против восьми сотен тристановцев, из которых почти четыреста были всадниками. После трех кровопролитнейших атак последние Безупречные, включая Красную Ногу, погибли. Но победители заплатили за их жизни поистине чудовищную цену. Вейт остался лежать на окровавленной земле, пробитый копьем в сердце, Аллирион уцелел, но получил две тяжелые раны в правую ногу, которую вскоре пришлось отрезать, чтобы спасти ему жизнь. Всего под знаменами принца Тристана к концу битвы осталось меньше двухсот человек — и почти все они были ранены. Раненых вообще было очень много — они были, кажется, повсюду, и никто не разбирал, кто за кого сражался. Принцу Квентину было уже все равно. Несмотря на то, что он не погиб в последней стычке, он остался почти совсем один и вынужден был спасаться бегством от преследующих его всадников Вейтов. На третий день после битвы Квентина нашли у берега Зеленокровной лежащим лицом в воде. Очевидно, все произошло следующим образом: переправившись на северный берег и решив, что он все-таки оторвался от погони, принц спешился и подошел к воде, чтобы напиться. И не заметил, как сзади вылез из засады вражеский разведчик, который и метнул ему в спину копье. Прохладная вода Зеленокровной окрасилась в красный цвет. Так и закончилась жизнь одного из претендентов на верховную власть в Дорне. Квентина Мартелла современники не считали ни особо умным, ни особо убедительным, ни слишком честолюбивым, но, тем не менее, это он разжег пожар войны, навсегда изменившей сложившиеся дорнийские уклады. Именно он — и никто другой. Можно ли считать Тристана победителем в этом сражении и заявить, что он мог вернуть себе Солнечное Копье? Скорее нет, чем да. Почему? Потому что у него не осталось армии. Остались лишь разбитые и неорганизованные отряды, лишенные командования. Он потерял двух самых могущественных своих союзников, а третий в тяжелом состоянии лежал на операционном столе. Формально принц Тристан и принцесса Мирцелла одержали победу. На практике они никак не могли ей воспользоваться. И чем дальше, тем хуже становилось их положение. Среди тех, кто сражался в те дни на берегах Зеленокровной, не было людей, что жили войной и любили войну. Это были воины второго или даже третьего набора: самые лучшие ушли вместе с Эйгоном, часть их погибла в море вместе с немногочисленным дорнийским флотом, часть осталась лежать в Штормовых землях, часть пала от рук железнорожденных и безумного Вороньего Глаза, часть осталась служить Станнису Баратеону и теперь воевала под знаменами Последнего Союза… Участники гражданской войны набирали в свои войска всех, кто попадался им под руки. Набрали, положили в первом же крупном сражении… И чья-то светлая голова предложила устроить четвертую по счету мобилизацию. Даже несмотря на то, что разозленные крестьяне и без того все чаще брались за мотыги и разбивали головы налетчикам, разорявшим земли сторонников «вражеского» принца. И почти все понимали, что такой приказ моментально превратит разрозненные бунты тут и там во всенародный пожар, который сожжет всех — и, возможно, похоронит само верховенство дома Мартеллов. Но даже если бы этого и удалось бы избежать каким-то волшебным образом… Кого, спрашивается, они собрались призывать? И откуда? Сразу же после того, как две враждующие стороны истребили друг друга, что называется, под корень, третья сторона перешла в наступление. Почти не встречая сопротивления. Дорнийцы и глазом моргнуть не успели, когда половина их территории — все, что находилось к западу и северу от владений разбитых Кворгилов и Уллеров — оказалось под властью Баратеонов. И они готовы были так же легко проглотить и вторую половину тоже. Но тут судьба в очередной раз сделала поворот и положение стало из безнадежного просто тяжелым. В Дощатый город и Солнечное Копье, которые после битвы за Четыре Холма остались практически беззащитны, начало прибывать подкрепление из-за моря. Если бы эти города просто сдались, все еще могло закончиться лучшим (для Дорна) образом. Все могло вернуться в старое русло, пусть и не сразу. Теперь возврат к прошлому был окончательно закрыт. Серый Червь, командующий армией Безупречных, решил прислать Квентину подкрепления. Даже несмотря на то, что Драконья королева сама в них отчаянно нуждалась. Даже несмотря на то, что Браавос, обещавший переправить их всех в Вестерос, нарушил свое обещание и отвел все корабли на защиту своей собственной столицы. Каким-то образом сторонники Таргариен смогли надавить на правителей Тироша, кого-то запугали, кого-то подкупили — так или иначе, какое-то количество кораблей они нашли. Но почему-то начали переправляться не на Драконий Камень, а в Дорн. Возможно, потому, что из Тироша так было попросту ближе. Если вспомнить, каких солдат Дейенерис отправила на помощь Квентину… мнения историков в вопросе о том, что именно привело ее к такому решению, разошлись. Некоторые до сих пор считают, что королева с самого начала была уверена в том, что дело Квентина обречено — и сама таким образом старалась избавиться от тех, кого считала ненадежными и неверными. По другой версии, все было с точностью до наоборот: Дейенерис верила в то, что старший Мартелл справится и без ее помощи, но символическое подкрепление в четыре тысячи мечей (которых было не жалко) все равно послала. Просто чтобы обозначить свое участие в освобождении Дорна. Как бы то ни было, результат остается прежним. К тому моменту, когда первые эссосские воины высадились в Дощатом городе, Квентин уже был мертв. Пусть на тот момент это были всего лишь слухи, но жители портового города встретили «подмогу» с плохо скрытой враждебностью, которая пришельцев из-за моря очень удивила. Еще даже до того, как принц Квентин погиб, многие из тех, кто поначалу согласился его поддержать, изменили свои взгляды: узнав молодого человека поближе, они увидели в нем не наследника Дорана, а тряпичную куклу, управляемую чьей-то рукой из-за Узкого моря. И это еще до того, как Квентин доказал, что не может поддержать на территории Дорна мир и порядок… Особенно отличились в деле разжигания сопротивления Квентину его двоюродные сестры, Тиена и Обара Сэнд, дочери Красного Змея. Положение Тристана, на самом деле, было ничуть не лучше, чем у его старшего брата, но он их пока не волновал. Восстание началось еще до того, как первый солдат Дейенерис Таргариен добрался до Солнечного Копья. И справиться с ним было некому — большую часть своих немногочисленных верных сторонников принц Квентин повел на Зеленокровную, а те, что остались, никак не могли сопротивляться таким толпам возмущенных горожан, срывающих знамена с драконами и выкрикивающих имя Арианны Мартелл. Единственными, кто еще попытался подавить мятеж, были посланные Серым Червем дотракийцы. Как будто массовая бойня могла убедить дорнийцев покорно склонить головы… После того, как голова последнего конника с колокольчиками в волосах была насажена на пику, оставшиеся капли преданности жителей Дорна к покойному принцу Квентину высохли, подобно капле воды на раскаленном камне. Пришельцев из Эссоса теперь ненавидели абсолютно все. И каждый, кто мог держать в руках копье, взял его, чтобы показать чужакам, что никому никогда не удавалось привести Дорн к покорности с помощью драконов и мечей. Волантийские и тирошийские добровольцы, поняв, во что они влезли, стали торопливо отступать к кораблям, некоторые из наемников повернули оружие против них, а самые рьяные сторонники Матери драконов повисли в тесных клетках над ямах со змеями. Что до Тристана… Несмотря на то, что он был совсем еще юным, младшему Мартеллу хватило мудрости на то, чтобы понять: у него нет шансов занять Солнечное Копье и править им. Вместо этого он, взяв с собой Мирцеллу и нескольких слуг и охранников, которым мог доверять, тихо исчез из своего лагеря под покровом ночи. И это было самое удачное решение всей его жизни. На второй день, когда дорнийцы еще продолжали искать пропавшего принца, с севера подошло многочисленное войско Баратеонов, возглавляемое сиром Бейлоном Сванном. Сражение было недолгим и, можно сказать, односторонним. Последние солдаты принца Тристана были убиты или пленены, командующего ими (чисто формально) Риона Аллириона, который так и не успел оправиться после прошлой битвы, заковали в цепи и отправили в Тор вместе с двумя сотнями пленников. Так и закончилась гражданская война в Дорне. Война, в которой проиграли все. Кто-то может сказать: ну как все могли проиграть, ведь сторонники Арианны одержали победу! Но она не могла порадоваться своему успеху. Она до этой победы не дожила. В Дорне пока еще никто не знал о том, что за несколько дней до последней битвы в Штормовом Пределе остановилось сердце старшей дочери принца Дорана, умершей от послеродовой горячки. Она сумела подарить жизнь двум чудесным дочкам-близняшкам, но заплатила за них своей собственной. Они были похожи друг на друга как две капли воды, но очень скоро их судьбы должны были разойтись навсегда. И каждой из них предстояло оставить очень глубокий след в истории. Первой на свет появилась Тианна Мартелл, будущая леди Солнечного Копья. Через несколько минут родилась Вейла Таргариен, первая императрица Драконии. Их мать, которая так и не смогла стать настоящей принцессой Дорна, еще успела подержать их на руках перед тем, как покинуть мир живых. Череду событий последнего года: смерть мужа, смерть отца, предательство братьев, долгий плен... она все-таки не выдержала. Это означало, что Дорну теперь понадобится регентский совет… Но это потом. Сначала жители Штормового Королевства и всего остального Вестероса должны были сделать так, чтобы это «потом» наступило. Чтобы Ночь когда-нибудь сменилась Рассветом.