Всего одна смерть

Последний Союз. Часть 3 «Да, если подумать… Мы могли бы успеть дойти до Лунных Врат и объединить силы с лордом-протектором и его знаменосцами. К тому же, Лунные Врата укреплены куда лучше Кровавых. Я не могу ничего возразить против этого, но… Послушайте, милорды, а что мы будем делать, если нас разобьют не здесь, а там? Полетим, махая руками? Потому что иного способа покинуть ущелье у нас уже не будет» (лорд Рикард Карстарк в ответ на вопрос о том, почему он не пошел дальше Кровавых Врат, 301 г. от З.Э.) «Послушайте, лорд Рикард, то, что у нас сейчас есть — это не войско. То, что у нас осталось — это горючая смесь тех, кого раньше объединяла ненависть к Ланнистерам, а сейчас объединяет ненависть к Иным. И как только Иные так или иначе перестанут представлять угрозу, все тут же вцепятся друг в друга… Я просто хочу, чтобы вы об этом не забывали» (лорд Гарлан Тирелл, 301 г. от З.Э.) «Я же предупреждал, что от Красного Змея всего можно ждать!» (десница короля Ричард Хорп, 301 г. от З.Э.) «МАССИ! РОТ ЗАКРОЙ!» (большинство воинов Последнего Союза, 301 г. от З.Э. и не только) *** Когда Королева Ночи отступила от Белой Гавани и увела ядро своего войска морем, многие командующие вестеросцев — из Долины, Штормовых земель и даже с Севера — ощутили неодолимое желание догнать ее и добить, завершив дело, начатое Тирионом Ланнистером. Но возобладали в итоге более сдержанные и мудрые — и это спасло Север от участи Браавоса. Что бы ни происходило сейчас на суше, в море у Врага было намного больше преимуществ. И не факт, что Последний Союз даже в полном составе выдержал бы хоть одно большое сражение. Раз уж Браавос, чей флот единогласно признавался самым лучшим и сильным в Узком море, закончил вот так… Чего ждать от нескольких десятков намного худших по сравнению с ними кораблей Мандерли и других северных домов? Облегчение закончилось сразу, как только Иные, бежавшие от битвы на Севере, высадились в Долине. А из членов Последнего Союза через Пасть сумела прорваться лишь малая часть — остальным либо не хватило кораблей для переправы, либо они просто не рискнули выходить в море в большом количестве, опасаясь привлечь внимание ледяных драконов. Северные земли Долины, как известно, в те годы были местностью слабозаселенной и труднопроходимой, особенно в зимних условиях (по большому счету, они остаются такими и сейчас) — и это позволило отряду Джона Сноу, с которым отправилось всего-то человек двести, уйти от преследования Врага. Но там, где кое-как прошли две сотни воинов (нам до сих пор неизвестны все подробности этого марша по горам, что еще раз показывает, насколько суровыми были условия в тех местах), о переходе еще десятков тысяч, с обозами и осадной техникой, и речи идти не могло. Оставался единственный вариант — опять идти через Перешеек, только в этот раз в обратную сторону. И как можно скорее, надеясь добраться до Кровавых Врат раньше Иных. Иначе встречать их придется уже в Речных землях. Или Королевских. Если бы только защитники Долины продержались достаточно долго… На словах все было просто. На деле же… Мы помним, с какими трудностями столкнулась армия Баратеонов, несмотря на поддержку местных лордов. Теперь им и их союзникам-северянам приходилось пережить это снова. Или даже худшее — со времени перехода Станниса через Перешеек погода испортилась еще сильнее. Да и сами воины не успели как следует отдохнуть после предыдущего марша и сражения. А уж каким это было кошмаром для интендантов и людей, обслуживавших метательные машины… Чтобы проникнуться как следует тем, что испытывали воины Последнего Союза, лучше отложить в сторону ура-патриотическую литературу поздних времен и, особенно, «Жизнь и судьбу Джастина Масси», несмотря на то, что автор этого произведения был участником событий. Та часть, где сир Джастин описывает второй марш через Перешеек, наполовину состоит из совершенно не связанных с текущими событиями размышлений, в которых он предается мечтам о том, как он прославится после победы над Долгой Ночью, а наполовину — из воспоминаний о собственных успехах в прошлой войне. Все понимали, что путь будет долгим и трудным. Вот почему сразу же, как только армия Последнего Союза выступила в поход, вперед нее понеслись конные гонцы и почтовые вороны, несшие один-единственный приказ: всем идти к границе с Долиной и закрепиться в самом неприступном из их замков (после Орлиного Гнезда, конечно). Так было приказано всем, без исключения. И Робб, и Станнис понимали, что дальше держать какую-то часть войск в резерве бессмысленно. Если Иные ворвутся в Речные земли, они сразу заполучат сотни тысяч «новобранцев» из числа жертв недавней войны. А следом за Речными к их ногам рухнут и Королевские, и Штормовые земли, и Простор… И единственным рубежом, на котором они смогут хотя бы попытаться остановить Врага, будет река Черноводная. Дальше их вряд ли удастся остановить до самых Красных гор. Поэтому они должны были сделать все, чтобы этот кошмар не стал явью. Не допустить прорыва Королевы Ночи из Долины — любой ценой. Двум королям очень повезло, что у них нашлось достаточно войск, находившихся значительно ближе к границе с Долиной, чем их основные армии. Речь, конечно же, идет о третьем эшелоне подкрепления, собранного из обеих королевств. Южане во главе с Гарланом Тиреллом находились в Сигарде — именно оттуда был отправлен морем отряд Серой стали, который (о чем Король Севера пока еще не знал) сумел прорвать блокаду Винтерфелла. Эта группа состояла в основном из просторцев, рекрутов Маллистеров и Фреев, а также эвакуированных жителей Железных островов. Другая часть войска Речных земель сосредоточилась в Риверране под командованием сира Бриндена Талли. А северяне, которыми командовал Рикард Карстарк… Они как раз подходили к Дарри, откуда можно было добраться до Кровавых Врат всего за половину луны — даже в зимних условиях. Карстарк и его люди уже миновали Стоунхедж и двигались к Перешейку, когда получили послание от лорда Уолдера Дарри. В нем говорилось о том, что замок захвачен, что королева верхом на драконе требует присягнуть ей и что она идет на Риверран. Тогда лорд Рикард и приказал поворачивать на восток. Замок Дарри встретил их не в самом лучшем состоянии — как и сам лорд Уолдер, который сообщил, что Драконья королева не стала оставлять здесь гарнизон, а наоборот, забрала с собой всех, кто согласился служить ей, а также большую часть содержавшихся в темницах пленников, оставленных здесь королем Станнисом. Но часть из них, включая Оберина Красного Змея, до сих пор скрываются в лесах. Вернее, скрывались — на второй день после прибытия войска Карстарка, в котором, кроме северян, было полно уроженцев Западных земель (часть из них присягнули Аддаму Марбранду, часть — Аше Грейджой, кто-то воевал в Братстве Пса, а кто-то до сих пор хранил верность дому Ланнистеров), Оберин сдался сам, выторговав за это обещание не выдавать его Баратеонам. А когда еще через несколько дней Торрхен Карстарк принес отцу полученное им письмо с приказом немедленно идти к Кровавым Вратам, брат принца Дорана сказал, что готов сражаться вместе с ними. Почему он не отправился на войну раньше, вместе с дочерью и королевой, которая освободила его — это так и осталось загадкой. Они должны были достичь границы между владениями раньше всех — и довольно долго оставались бы на позициях совершенно одни. Без основной армии Долины, без главных войск Последнего Союза и даже без других подкреплений из Речных земель. Гарлан Тирелл, получивший приказ одновременно с ними, должен был идти аж из Сигарда, Бринден Талли — из Риверрана, а местом сбора южан, идущих из Штормовых земель, должен был стать Девичий Пруд. Лорд Вендел Мандерли был к этому готов — собрав все рыболовные суда и баржи, которые в былые времена кормили весь город, он соорудил из них понтонные мосты, через которые резервная армия Баратеонов могла переправиться через устье Трезубца достаточно быстро. Но и этим не ограничивались будущие участники великой битвы. Ко всем, кто был перечислен выше, добавились те, о ком никто до этого момента и не думал. Из лесов вдруг начали выходить заросшие оборванцы с ржавым и затупившимся оружием — остатки разбитых еще под Риверраном армий Тайвина и Джейме Ланнистеров, прятавшихся несколько лет и перемешавшихся с извечно прячущимися в тех же лесах разбойниками, промышлявшими на Королевском тракте. Они выходили и говорили, что тоже хотят сражаться за Царство людей. И все как один повторяли о том, что им явился сам Воин в белых доспехах и с золотыми волосами. И велел идти на восток и защищать Долину — и тогда все их прегрешения и проступки будут прощены. Против божественной воли никто не пошел. И некоторые из раскаявшихся дезертиров уверяли, что Воин, услышав их согласие, сам привел в порядок их оружие — оно снова становилось новым и острым. Само по себе. Не все, конечно, в это поверили, но немногочисленные присутствовавшие при этом событии септоны (их и так оставалось в Речных землях не очень много) тут же провозгласили это подлинным чудом Семерых. И предзнаменованием того, что следующая битва решит исход всей войны. Это был один из редких моментов, когда точка зрения ортодоксов и реформистов полностью совпала. В дальнейшей истории таких примеров будет все меньше. А из окрестностей Божьего Ока из небытия вынырнуло считавшееся давно разгромленным Братство без Знамен. И тоже изъявило желание сражаться за Царство людей. Гибель — в этот раз настоящая — лорда Берика Дондарриона, как оказалось, не стало гибелью Братства, хотя от него ушли очень многие (Эдрик Дейн — далеко не единственный пример). Оставшиеся сплотились вокруг нового лидера, Тороса из Мира, который прославился не только как славный воин, но и как жрец, маг и проповедник. Под его началом Братство из партизанского отряда превратилось в подобие религиозного ордена, где все теперь поклонялись Красному Богу и старались обращать в эту же веру местных жителей. Причем обращали исключительно добрым словом, а не доброй сталью. И еще немного чудесами, которые через них являл Владыка Света. И сейчас, когда небеса становились все темнее, а воздух все холоднее, желающих последовать за ними было предостаточно. Помимо более-менее организованных отрядов, к ним прибивались и небольшие группы, и одиночки: кузнецы и их помощники, которые нужны были в любой армии, оруженосцы, потерявшие тех, кому они служили в Войне Восьми Королей, простые крестьяне, лишившиеся домов, семей и желания жить — и радующиеся возможности зарубить пару упырей перед тем, как воссоединиться с любимыми за гранью жизни и смерти… И просто те, кто не желал влиться в орду нежити, когда Иные доберутся и до их земель. На то, чтобы дойти до Кровавых Врат, лорду Карстарку и его людям потребовалась не половина луны, а почти вдвое больше. Едва они ступили на Высокую дорогу, сама природа, казалось, пошла на них войной: в некоторых местах им приходилось пробираться через сугробы выше человеческого роста, да еще в метель, не дающую убрать снег со своего пути. И когда командующий третьей очередью подкреплений Королевства Севера и Трезубца все-таки добрался до цели, он… Он не был этому рад. Совсем не был. Любому, кто имел хоть какое-то представление о военном деле, было понятно, что в таком состоянии Кровавые Врата не смогут сдержать даже толпу восставших крестьян или десяток горских налетчиков, чего уж говорить об армии Смерти. Хотя бы потому, что защищать это место было некому. Сир Доннел Уэйнвуд, недавно назначенный Рыцарем Ворот вместо уехавшего в родной Риверран сира Бриндена Талли, как только получил письмо от лорда-протектора с просьбой выделить «всех, кого только можно» для войны с наступающими с севера Иными, выделил действительно всех. И отправил, не оставив при себе почти никого. Вскоре после этого к Кровавым Вратам закономерно явились горцы с топорами — но не затем, чтобы пограбить. Они просто попросили их впустить и пообещали, что будут сражаться вместе с долинцами. Сир Доннел не смог ответить отказом, поскольку у него к этому времени оставались лишь больные, калеки и несколько вытащенных из темниц преступников, которым тоже раздали оружие. Потому что больше некому было. Зато теперь у Рыцаря Ворот хотя бы появились глаза — вместо того, чтобы сидеть в стенах крепости, горцы регулярно устраивали вылазки по собственной инициативе и приносили оттуда не только трофеи от зарубленных ими мертвецов, но и ценные сведения относительно того, где сейчас находится Враг и что он собирается делать. Эта крепость, по мнению лорда Карстарка, имела очень много общего с Рвом Кейлин. Она тоже когда-то отделяла королевство от соседей с более многочисленной армией и могла, в случае чего, сдержать натиск многократно превосходящего противника. Но в нынешнее время пришла в упадок от многовекового запустения. И самое главное — ни на Перешейке, ни в Лунных горах не предполагали, что им когда-то придется сдерживать наступление врага с противоположной стороны. Точно так же, как Ров Кейлин всегда прикрывал Север от Юга (а не наоборот), Кровавые Врата строились с расчетом на то, что наступление будет идти от Трезубца на Долину. А сейчас Враг находился между Длинным Луком и Орлиным Гнездом — с этой стороны Врата не прикрывало абсолютно ничего. А еще оттуда валом валили беженцы. Тысячи людей, спасавшихся бегством от Иных. И как только в Кровавых Вратах появился лорд Кархолда, они тут же набросились на него, требуя, чтобы северяне, западники и остальные немедленно шли на помощь долинцам, пока они еще могут сопротивляться силам Зимы. И никого не заботило ни то, что к Кровавым Вратам успело подойти всего около семи тысяч человек, ни то, что они были утомлены тяжелым маршем и сейчас вместо отдыха занимались укреплением рвов, валов и стен… Это никого не волновало. Один из купцов, бежавший из Фитилей, прямо назвал лорда Рикарда трусом, который прячется в горах, пока настоящие воины льют свою кровь, сражаясь с ледяными чудовищами… Имя этого человека затерялось в веках — несколько историков предлагают несколько вариантов того, как звали дерзкого торговца, но правильное имя мы вряд ли когда-нибудь узнаем. Зато хорошо известно то, как отреагировал лорд Рикард Карстарк на подобные обвинения. Он и раньше отнесся к «нейтралитету» Лизы Аррен в войне против Ланнистеров (несмотря на то, что они опустошали владения ее семьи) с плохо скрываемой враждебностью. Впрочем, то же самое можно было сказать о большинстве лордов Севера. Они были уверены в том, что узы дружбы и чести, завязанные между Старками, Талли и Арренами, просуществуют не одно поколение. И то, как они были разорваны в одночасье меньше чем через двадцать лет… Это было очень тяжело видеть. Никто не забыл и о том, как леди Аррен поступила с послами Королевства Севера и Трезубца, поправ все законы гостеприимства. Не забыли они и о том, как мало долинцев присоединилось к армии Последнего Союза. Они до последнего избегали участия в войне с Иными — пока Иные не пришли к ним сами. Ответ Рикарда Карстарка известен, наверное, каждому: «Я не бездействую — и вы не будете». Сразу после этого купца и его спутников вывели на позиции и раздали кирки с лопатами, чтобы они строили укрепления вместе с воинами северян. Оружие обещали выдать потом — когда появится Враг. Когда на место битвы прибыл Гарлан Тирелл, он одобрил решение своего лорда-союзника — как и выбранное им место встречи с армией Иных. Он тоже считал, что сражаться на подготовленной и укрепленной позиции (даже такой) в любом случае лучше, чем вслепую наступать по чужой земле, пока над их головами будет летать Холод и убивать людей сотнями, сам оставаясь при этом недосягаемым для их стрел. Гарлан знал, что говорил — он помнил, в каком состоянии и в каком количестве вернулись добровольцы, отправившиеся убивать Смертокрыла. А здесь… Даже горцы, рискнувшие углубиться на территорию Долины и вернувшиеся живыми, не могли дать ответа на вопрос, где сейчас находятся основные силы Белых Ходоков. Кругом была одна только нежить. Но ее было много. Причем по обе стороны Кровавых Врат. И вскоре они начали «прощупывать» оборону живых, ежедневно устраивая атаки сначала десятками, а потом и сотнями особей одновременно. Небольшим отрядам, оказавшимся в неподходящий момент слишком далеко от укреплений, требовалось поразительное мастерство и море удачи, чтобы пережить встречу с такой толпой мертвецов. Вот почему число желающих «выйти посмотреть, где там Иные» очень быстро приблизилось к нулю — даже среди бесстрашных горцев. И все же оборона продолжала укрепляться. Обновлялись каменные стены, выкапывались рвы, прибывали новые люди — и привозили с собой запасы драконьего стекла, добытого на Драконьем Камне и побережье Крабьего залива. Что до идеи наступать на Врага самим, ее на самом деле защитники Врат не похоронили, просто «отложили до лучших времен». Лучшие времена, по их мыслям, могли наступить после того, как прибудут оба короля. Оставалось молиться о том, чтобы Королева Ночи не явилась раньше них. Или, что еще хуже, не воспользовалась каким-нибудь обходным путем и не вторглась сразу в Королевские земли. Или даже в Штормовые. И нельзя сказать, что им было скучно сидеть в старых промерзлых стенах. Каждый день им приходилось встречать и принимать сотни человек, пришедших на подмогу. С одной стороны, это было замечательно — с каждым новым человеком Кровавые Врата превращались в крепкий и почти неприступный бастион на пути нежити. Вот только качество большинства новых союзников оставалось… Ну, не очень хорошим, откровенно говоря. Иные тоже не сидели без дела. Ежедневные атаки становились все чаще — вскоре им приходилось отражать по три, четыре или пять нападений в день, и каждая атака включала до пятисот голов нежити. И все чаще далеко-далеко внизу зоркие глаза дозорных замечали слабо светящиеся в темноте силуэты Белых Ходоков, которые пока не атаковали сами, но уже самим своим существованием вселяли страх в сердца людей и запрещали даже думать о том, чтобы спуститься в Долину — если, конечно, кто-то не хочет сменить сторону в этой войне. Еще одной встряской для гарнизона Кровавых Врат стало прибытие ставшего уже легендарным отряда Красных жрецов, печально известных под именем Гробовщиков, Смертоносцев и Хранителей Рока. Вернее, запомнились даже не они, а тяжелый стальной ящик, отдаленно напоминающий гроб, в котором они несли нечто очень, очень, очень ценное. Точнее, все прекрасно знали, что именно они несут. И в первый же час после их появления в крепости пошли потери — среди тех, кто ощущал в себе кровь героев и решил испытать удачу, дотронувшись до содержимого того самого «гроба». Естественно, как и все прошлые разы, истинных владельцев волшебного меча не нашлось, и после череды смертей (южные историки утверждают, что погибло семь человек, тогда как северяне обычно называют намного большие цифры) поток желающих утих сам собой. Как всегда. По слухам, странствуя по Речным землям, меченосцы-огнепоклонники в некоторых замках вытаскивали из темниц узников и говорили им, что вся замковая охрана идет воевать, поэтому всех преступников либо вооружат и отправят вместе с ними, либо казнят. Но им предлагается возможность избежать виселицы, попробовав себя в роли Азор Ахая. И прекратилась эта практика лишь после того, как заключенные на вопрос «меч или петля» все как один стали выбирать петлю. Как они, находясь в заточении, узнали о том, что происходит с выбравшими меч, так и осталось загадкой. Это был не единственный пример тлеющего конфликта внутри такого разного гарнизона. Очень многие смотрели волками на прибывших из-под Старого Дуба последних Ланнистеров, вспоминая все обиды, нанесенные в последние годы их родичами. Лорды Речных земель так же смотрели на Тороса и его Братство без Знамен, западники и железнорожденные — на Сандора Клигана… Но больше всего косых взглядов получили, конечно же, уроженцы Железных островов. И почему-то Оберин Мартелл. К удивлению многих, Красный Змей и Дочь Кракена очень легко нашли общий язык… И не только язык, судя по тому, какими взглядами они обменивались, случайно встречаясь друг с другом. Впрочем, северяне, похоже, не имели вопросов ни к нему, ни к ней. Леди Аша сама присягнула на верность дому Старков и до сих пор не давала повода обвинить ее в нарушении этой присяги. Что до принца Оберина — да, кто-то мог обвинить его в том, что он служил сразу двум Таргариенам, но с Королевством Севера и Трезубца он не воевал, клятв ему не давал и, следовательно, не нарушал. У Севера претензий к нему не было. Чего нельзя было сказать о Гарлане Тирелле и его знаменосцах. Конечно, Дорн теперь считался частью Штормового королевства, как и Простор — и они могли забыть как их поддержку дома Дракона, так и гражданскую войну. Но он прекрасно видел, что сама попытка запрячь в одну повозку Штормовые земли, Простор и Дорн, где каждый из участников «связки» имел массу неприятных вопросов к двум другим… Это уже само по себе было нелегким испытанием. Чего уж говорить о включении в эту упряжку западников… или железнорожденных. Если Оберина еще как-то можно было считать союзником — тем более, он был другом самого лорда Тирелла — то островитяне… Никто не забыл и не простил того, что творил Вороний Глаз с Арбором, Староместои и Хайгарденом, который готов был спалить дотла. Вот почему среди просторцев нашлось немало тех, кто требовал немедленно посадить Оберина и его людей в темницу, а остальные камеры забить железнорожденными. И эту разобщенность и враждебность, несмотря на все старания, погасить никак не удалось. И только бесконечные нападения оживших мертвецов удерживали людей от того, чтобы поднять мечи друг против друга. А нежити было уже столько, что они толпами ломились сквозь огненные заслоны, не заботясь о собственной сохранности. И для всех лордов, рыцарей и воинов, уже сталкивавшихся в бою с Белыми Ходоками, это был очень, очень плохой знак. Если владыки Зимы вернулись к излюбленной тактике заваливания противника мертвым мясом, это означало, что у них этого мяса более чем достаточно. Опять. А потом откуда-то с севера и востока стало доноситься очень знакомое эхо. И время от времени в темном небе виднелись синие вспышки — когда вьюга ослабевала. И все знали, что это такое. Враг нанес удар — но не на них, не на Кровавые Врата. Где-то в другом месте другие люди сейчас смотрели на то, как на них надвигается целое море нежити. А над их головами ревут свои боевые кличи драконы. Живые и мертвые сошлись в битве за Соколиный трон.