Всего одна смерть

Восход Империи. Часть 1 «Пятнадцать оборотов песочных часов — ровно столько сегодня живет человек в Волантисе, если он не может покрыть свои долги» (последние слова неизвестного банкира, 303 г. от З.Э.) «Хочешь поднять бунт? Вспомни Волантис — и поймешь, как это делать не надо» (распространенная во многих государствах Эссоса поговорка, появившаяся в начале IV века от З.Э., вскоре после Волантийского Восстания) «Драконы. Нам нужны драконы. Без драконов управлять такой огромной Империей невозможно…» (неизвестный представитель Эссоса на Великом Совете в Сумеречном Доле, 303 г. от З.Э.) *** Жители южного и юго-западного побережья Эссоса избежали сомнительного счастья встретиться с одним из двух Великих Врагов рода людского. И все же, когда мечи вернулись в ножны и их хозяева вздохнули с облегчением… Обитатели Волантиса и прочих Вольных городов, оглядевшись вокруг, не заметили особой разницы между картиной опустошения северного Вестероса — и тем, что видели они сами. И это было сотворено не только подавленной Красной революцией и войной против Матери драконов. Винить в этом Иных было нельзя. Виноваты были они сами — и все, что они натворили после того, как королева Дейенерис отправилась в свой последний поход на запад. Тогда ведь многие верили в то, что всеобщей амнистии участников недавнего кровопролития, выборов новых триархов с новыми взглядами на жизнь и масштабного комплекса реформ будет достаточно, чтобы сохранить (ну, в основном сохранить) старые порядки. Первые же несколько недель показали тщетность всех этих надежд. Массовое кровопускание выпустило наружу весь копившийся столетиями гной. Как-то внезапно оказалось, что отпрыски Старой Крови и бывшие рабы, торговое сословие и наемники, наследники Драконов и простые обыватели больше не могут ужиться между собой. Военное командование, временно взявшее в свои руки большую часть власти, как могло, старалось сгладить острые углы, но оно не могло быть везде и всюду. Еды в городе было достаточно, чтобы избежать голода (тем более что число едоков после недавних событий сильно уменьшилось), но недостаточно для того, чтобы правящее сословие перестало жаловаться на то, как хорошо было раньше и как плохо сейчас. И продолжала литься кровь на улицах и в домах Волантиса. Каждую ночь умирало несколько бывших рабов и их бывших хозяев. И главы знатнейших фамилий тоже умирали, пуская пену изо рта после того, как получали отраву в кубке с вином, взятым из рук лучшего друга или излишне честолюбивого сына. И находились мертвыми хозяева обширных земельных угодий — причем зачастую так, что даже волантийцы предпочитали не упоминать, при каких обстоятельствах они умерли. Слишком много обид накопилось между людьми… И не все они решались «привычным» способом, через взятки и связи. Очень многие «небожители» во время беспорядков лишились своих богатств и положения, и падение в мир простых смертных (пусть они и жили по-прежнему намного благополучнее среднего волантийца) оказалось для них крайне болезненным. Так к старым обидам добавилось еще и желание найти себе место получше, пока старые устои уже рухнули, а новые еще не сформировались. Вот почему 301-302 годы от З.Э. остались в истории Волантиса как эпоха, в которую доносили все и на всех. Судьи, арбитры и городская стража в то время работали буквально на износ — и по мере того, как из пепла старого мира начал расти новый, число предательств, измен и манипуляций возросло десятикратно. Вот в таких условиях и начал свой «великий переворот» триарх Эрос Содерро. На самом деле, он не один намеревался это совершить. Желающих свергнуть «королеву-тиранку, поправшую все мыслимые законы», было предостаточно, но Эрос выделился среди них тем, что у него и в мыслях не было разрушать власть Дейенерис над городом. Он намеревался избавиться от всех остальных на вершине власти — и тогда у королевы не останется иного выбора, кроме как довериться ему одному. И он сможет править городом от ее имени так, как посчитает нужным. Просто, как и все гениальное, согласитесь. Дело было за малым — убить всех несогласных. И вообще всех, кто мог ему помешать. К большому своему сожалению, Содерро забыл учесть очень многие вещи. Например то, как отнесутся к его идеям представители Волон Териса, Валисара, Селориса и других городов, получивших долгожданную независимость от Старшей дочери Валирии. Или то, что два других триарха не догадаются завербовать соглядатаев в его окружении. Да и не только они — вольноотпущенники, пришедшие вместе с Дейенерис, быстро организовали целую сеть информаторов. И одного не слишком умного, но достаточно жадного сторонника Содерро было достаточно, чтобы распутать весь его «гениальный» план. Сторонники Малассоса Борроро ударили первыми. Решительно и безжалостно. Один из первой десятки самых влиятельных аристократов Триархии лично повел толпу своих людей (за которыми с легкой руки горожан быстро закрепилось прозвище «Бешеных Тигров»), прокатившись вместе с ними по основным позициям заговорщиков, которых удалось раскрыть. До самого Содерро тоже добрались и потребовали отречься от должности триарха, на что тот ответил категорическим отказом. За это его слегка побили, заковали в цепи и решили провести позорным шествием на глазах у всего города. Так и провалилась последняя возможность предотвратить будущее кровопролитие. Потому что всех деталей своего заговора Эрос Содерро не доверял никому, а основные схемы держал исключительно в собственной голове. Сейчас, конечно, нам известно, что он планировал контролировать как сторонников королевы Дейенерис, так и ее противников — через запутанную сеть посредников, не знающих друг о друге. Поэтому раскрыть сразу всех его приспешников не удалось. И на пути шествия их уже поджидала засада подпольщиков, готовых бороться с властью Дейенерис Таргариен. Их ядро составляли уцелевшие каким-то чудом Сыны Гарпии, сбежавшие из городов залива Работорговцев, ныне переименованного в залив Драконов. Столкновение получилось быстрым, но весьма кровавым — и завершилось в пользу людей Эроса Содерро. Теперь уже он сам вел наступление на гарнизоны, присягнувшие его противнику. И по мере того, как два триарха втягивались в драку между собой, они все меньше внимания обращали на то, как к их грызне относились остальные волантийцы. А относились они, мягко говоря, плохо. Там, где какие-нибудь дотракийцы просто дождались бы определения победителя и пошли бы за ним, жители Волантиса, напротив, увидели, насколько низко пала Старая Кровь. Абсолютное большинство горожан не поддержало ни Содерро, ни Борроро. И каждая стычка в переулке все больше отвращала их от обоих претендентов на власть. Стычек, кстати, было много — ни у одной из сторон не было значительного численного превосходства, позволяющего закончить войну быстро и решительно. Эрос собрал около четырех тысяч сторонников — включая тех, кого удалось привезти из его земель в долине реки Волейны. У Малассоса, который собирал пополнение из демобилизованных после перемирия в Спорных землях солдат, людей было больше — но не настолько, чтобы гарантировать ему победу. Поскольку в этом противостоянии на карту было поставлено решительно все, оба триарха не скупились на обещания. Каждый из них старался, как мог, привлечь на свою сторону оставленный королевой гарнизон: Содерро пообещал командиру Безупречных по имени Крепкая Стена золото в три раза больше его собственного веса, пока Борроро вел агитацию среди вольноотпущенников из залива Работорговцев, обещая им очень хлебные места после победы и очень щедрую плату сейчас — взятку в виде золота и драгоценных камней он для пущей убедительности привез на слоне. Ни один из них своей цели так и не добился. Это были поистине золотые дни для наемников. История не знает других примеров, когда солдаты продавали свои услуги за такую умопомрачительную плату — если рассчитывать соотношение между тем, что платил наниматель, и тем, что он получал. На сторону триархов перешли буквально единицы, остальные предпочли сохранить верность Разрушительнице цепей — или просто не желали бросаться с головой в водоворот городских боев. А те, кто желали, предпочитали делать это во имя королевы и нового порядка. Именно тогда и были переловлены и перебиты последние из Сынов Гарпии — освобождение Эроса Содерро стало для них последним актом неповиновения. Вскоре после этого командиры гарнизона объявили обеим противоборствующим сторонам: любого человека, поднявшего оружие в поддержку одного из триархов и пустившего его в ход ждет то же самое. Кто-то может спросить, кому все это было выгодно? Ответ прост — банкирам и ростовщикам. Потому что сторонники Борроро и Содерро очень быстро обнаружили, что их карманы совершенно пусты, а сотням наемников, завербованным по баснословным ценам, нужно было чем-то платить. Вообще Волантис привык получать денежную подпитку извне, но сейчас это было невозможно — эссосцы слишком боялись вызвать гнев Драконьей королевы. Да и если бы не боялись… Лисс, Мир и Тирош как раз запустили новый виток войны в Спорных землях и не обращали внимания ни на что другое. Вот почему триархам приходилось сражаться не только друг с другом, но и с цифрами в своих бухгалтерских книгах, которые с каждым днем уходили все дальше в минус. Торговцы и финансисты видели это — и смотрели голодными глазами на то, как Старая Кровь Волантиса тонет в долгах. Кто бы из этих двоих ни одержал победу, этот долг должен был лечь на него непосильным бременем. Малассос и Эрос были отрезаны друг от друга, их сторонники один за другим либо погибали, либо попадали в темницу. И еще больше было тех, кто просто бежал. Последним актом этого бунта стала стычка между людьми Содерро и солдатами Дейенерис Таргариен в торговом квартале, где продавалась экзотическая живность. Триарх попытался оседлать слона, чтобы пойти на нем в бой (по другой версии — чтобы сбежать), однако непрочно затянутая подпруга поставила точку в его борьбе. Эрос Содерро сорвался вниз и сломал себе шею. Есть и другая версия — согласно ей, триарх был еще жив, когда взбесившийся слон растоптал его. Гибель Содерро стала гибелью и его фракции, где едва ли не все держалось на его личности. И моментально налетели со всех сторон кредиторы и истцы, требующие компенсации ущерба и исполнения данных когда-то триархом Эросом обещаний (сколько из них было подлинных, а сколько просители придумали сами — этого мы уже не узнаем). В ближайшие сутки было арестовано больше людей, чем за всю предшествующую неделю, а все движимое и недвижимое имущество Содерро и его людей, имеющее какую-либо ценность, было конфисковано и изъято. Итак, Малассос Борроро мог считать себя победителем. Потому что новости о смерти соперника и исчезновении королевы Дейенерис пришли к нему практически одновременно. Он избавился не только от конкурента, но и от королевы-узурпаторши. И от ее драконов. Два из них пали, третий бежал, поселился в пещере на Драконьем Камне и никого к себе не подпускал. Совсем еще недавно они опасались того, что любой мятеж будет подавлен морем драконьего огня. А что теперь, когда не осталось ни драконов, ни их Матери? Что могло помешать им вернуть старые порядки? Едва ли не все дома Старой Крови, которые до сих пор не решались даже пикнуть, моментально подняли головы. Многие месяцы те, в чьих жилах текла кровь Древней Валирии, вынуждены были говорить с бывшими слугами и даже рабами едва ли не как с равными… До каких пор это могло продолжаться? Сколько можно было терпеть подобные надругательства над самыми основами порядка? Так что одного избавления от королевы-тиранки и ее указов им было мало. Следующим шагом должно было стать искоренение рглорианцев и всех прочих, кто мог сплотить низшие сословия и поднять восстания против высокородных. В те дни вершина волантийского общества буквально кипела. Они понимали, что должны вернуть себе власть любой ценой. Именно тогда Малассос Борроро провозгласил себя Первым Триархом новосозданной Волантийской Республики — и это стало сигналом к новому витку кровопролития. Высокопоставленные заговорщики так и не научились прислушиваться не только к себе подобным, но и к низшим классам, в которых они по-прежнему видели лишь пыль под ногами. Они и понятия не имели об общем настрое населения. Которому совсем не хотелось возвращения порядков, где девяносто с лишним процентов богатств Волантиса находились в руках одного процента его жителей. Не все волантийцы испытывали любовь к Дейенерис Таргариен и тем, кто пришел вместе с ней. Никто не говорит, что во время освободительного похода по Эссосу ее войско везде встречали радостными криками, открывали ей ворота без малейшего сопротивления и осыпали лепестками роз. Но это оставалось намного меньшим злом по сравнению с возвращением рабства, унижений, тяжелого труда и полной безнадежности… И еще Старая Кровь как-то позабыла о том, что триархов на самом деле было не двое, а трое. Пока Эрос и Малассос резались между собой, Саэна Лавенир, третий триарх, как-то ушла в тень и выжидала, пока эти двое как следует обескровят друг друга. По крайней мере, сторонние наблюдатели были уверены в том, что она только этого и ждет. Это была фатальная ошибка. Потому что Саэна, как потом стало известно, на протяжении нескольких лет поддерживала прочную связь с Драконьим Камнем, отправляя туда донесения и эмиссаров. Именно ее люди поддерживали Миссандею на Великом Совете. И именно она первой узнала об отречении Дейенерис, провозглашении Империи и скором прибытии в Волантис ее регента вместе с маленькой императрицей, многотысячным войском — и указом о запрете рабства на вечные времена. Узнала — и начала готовиться. Госпожа Саэна не только первой решилась порвать со старыми порядками, но и увлекла вместе с собой минимум пять влиятельных семейств. Когда Малассос и его сообщники осознали, в какой западне они оказались, было уже поздно — тысячи воинов Дейенерис Таргариен входили в город. И против семи-восьми тысяч человек на их стороне регент и Саэна выставили тридцать пять тысяч. При полной поддержке жителей города. Осознав свои околонулевые шансы, республиканцы моментально отступили за Черные стены. Понятно, что никто из них не рассчитывал сохранить независимый от Империи Волантис, но так они надеялись хотя бы выторговать приемлемые условия, когда имперцы утомятся держать осаду. Особенно если их будут бить и на других землях. Эти надежды тоже быстро разбились вдребезги. Селорис, Телос, Волон Терис и другие подчиненные Волантису города были только рады избавиться от ярма. И не спешили идти на помощь тем, кто веками смотрел на них свысока. И да — никто и не собирался штурмовать Черные стены. Или даже осаждать их. Регент Миссандея и триарх Лавенир, по сути, даже признали Республику, ограниченную этими стенами — и превратившуюся в карикатуру на независимое государство. Протянули вдоль периметра пограничную полосу, этим и ограничились. В остальном на территории Волантиса продолжалась обычная мирная жизнь — и уличные артисты, жонглеры и акробаты не уставали высмеивать сумасшедших тиранов, запертых в собственных дворцах. И при этом границу можно было вполне официально пересекать — причем в обе стороны! По мере того, как ситуация становилась все более нелепой, число побегов на «имперскую» сторону только росло. Нет, республиканцы все еще надеялись выжить. У них сохранялась возможность торговать с сопредельными (и не только) странами и вести с ними переговоры — и они активно этим пользовались. Естественно, никто не отказал себе в удовольствии продавать Республике необходимые вещи по многократно завышенным ценам. И те покупали — у них не было иного выхода. Пытались они и найти союзников, чтобы отбить хотя бы город. Именно тогда с Севера и пришло то самое послание, в котором волантийских мятежников «искренне» поблагодарили за казнь Джораха Мормонта… И, собственно, все. Письмо сильно разозлило обе стороны — имперцы считали Мормонта героем, а республиканцы ничего не получили, кроме «Спасибо». Говорят, Первый Триарх Борроро порвал письмо в клочки с нечеловеческим ревом, а потом плакал от отчаяния несколько часов подряд. Итак, шансов у мятежников не было никаких — вопрос был лишь в том, когда они сдадутся и на каких условиях регент согласится принять их сдачу после того, как остатки их богатств и связей рухнут. Или нет — они еще могли выбрать того, кому сдаться. По крайней мере, так они думали. В выборе между старым врагом и новым — между интриганкой Лавенир и маленькой девочкой, полжизни прожившей в рабстве… Выбор казался вполне очевидным. Эта ошибка стала для них последней. Возможно, если бы они потерпели еще немного, Империя тоже стала бы испытывать неудобство от того, что им приходилось держать в строю такое большое войско — да и у Селориса опять начались беспорядки с участием дотракийцев… Но они решили не тянуть — и пошли на переговоры с Миссандеей. Та и предложила им два варианта на выбор. Или изгнание из пределов Империи (например, в Лисс или Кварт) — или присяга на верность новой власти и получение новых наделов в полную и неотъемлемую собственность. Если бы они только знали, о каких «наделах» идет речь… Те, кто сделал выбор, поняли это лишь тогда, когда их привели в порт, выдали строительные инструменты и начали грузить в трюмы кораблей. Корабли следовали к тому месту, где раньше стоял Астапор. Регент «милостиво» разрешила им поселиться в этом городе — после того, как они его отстроят собственными руками. Один из переселенцев оказался достаточно смел (или глуп, как считают некоторые историки), чтобы бросить лопату под ноги и крикнуть Миссандее: «Ты не дракон!» Небеса как будто услышали его слова. И где-то вдали раздался знакомый рев, открывший мятежником пугающую истину: они и здесь просчитались.