Всего одна смерть

Тени Дорна «Сколько великих домов потерял Юг? Эта война забрала больше лордов и рыцарей, чем любая из тех, где мы сражались с Таргариенами… или против них» (лорд Уиллас Тирелл, 306 г. от З.Э.) «Многие дорнийцы отказываются преклонить колени. Что ж, как по мне, голова тоже сойдет…» (неизвестный житель Штормовых земель, 305 г. от З.Э.) «Пустыня. Одна огромная безжизненная пустыня. Это все, что я могу сказать» (лорд Крейтон Дондаррион, 307 г. от З.Э.) «Не зли змею, живущую в песке. Иначе твоя смерть придет незаметно, но будет долгой и очень неприятной» (дорнийская поговорка начала IV века от З.Э.) *** Когда почти всех Белых Ходоков изгнали обратно, за бывшую Стену, а Великий Совет в Сумеречном Доле определил границы новых государств — без кровопролития — мечи можно было вернуть в ножны и повесить над очагом. И многие действительно так сделали. Но не все. Оставалась еще одна земля в Вестеросе, где кровь продолжала литься. Эта земля называлась Дорном. Они продолжали воевать даже несмотря на чудовищные потери, понесенные в Войне Восьми Королей, войне с Иными и гражданской войне между сторонниками Арианны, Квентина и Тристана Мартеллов. Дагос Манвуди, Квентин Кворгил и Франклин Фаулер погибли в Роке Королей под Хайгарденом. Герольд Дейн — в битве за Звездный Пик две недели спустя. Оливар Виль был убит в собственной спальне в захваченном им Черном Приюте, когда Крейтон Дондаррион вернулся, чтобы отбить свой родовой замок. Жизнь Тремонда Гаргалена и Дейрона Вейта оборвалась в битве за Четыре Холма. И еще многие славные воины пали в Битве Последнего Союза — среди них был и сам принц Оберин. Да и что осталось от правящего дома? Практически ничего. Сам принц Доран, его брат и двое его старших детей не дожили до конца войны. Младший сын был изгнан и до конца дней никогда больше не ступал на земли Дорна. Единственной представительницей Мартеллов, способной принять титул леди Солнечного Копья, оставалась маленькая Тианна, дочь покойной Арианны, так и не ставшей королевой Вестероса. Официально гражданская война в Дорне считается завершенной после того, как баратеоновские солдаты пленили сира Риона Аллириона на берегу Зеленокровной, после чего остатки войск Тристана сложили оружие и разошлись по домам, а квентиновцы либо сдались, либо погибли, либо бежали за Узкое море. К тому времени люди Дейнов разбили тех, кого поставили в строй правители Песчаника и убили самого лорда Джулиана Кворгила, а над Пеклом развевались знамена Айронвудов. Проще говоря, все ключевые места Дорна были заняты либо солдатами королевы Ширен, либо верными ей вассалами. На деле все еще не закончилось. Дорнийцы испокон веков считались людьми крайне упертыми и неубеждаемыми — особенно когда их били. И эта война не стала исключением. Даже несмотря на то, что Джулиан Кворгил упал замертво, истыканный копьями, а Хармен Уллер с таким количеством стрел в теле больше напоминал дикобраза с герба одного вымершего дома в Королевских землях, у них еще оставались братья, сир Аррон и сир Ульвик, которые увели с собой часть людей и продолжали устраивать набеги на королевские войска из бескрайних дорнийских пустынь. И не только они устраивали. Дом Вилей по итогам наступления Дондаррионов был истреблен под корень, но осталось немало верных им воинов, которые ушли от разгрома и продолжали партизанить. То же самое было и с присяжными мечами Гаргаленов, Вейтов, Аллирионов, Фаулеров и прочих. Даже несмотря на то, что почти все они не слишком отличались в плане тактики и слаженности от обычных разбойников, с учетом того, в каком ужасном состоянии пребывал в то время Дорн, они представляли вполне реальную угрозу. И пока остальная часть Вестероса могла, наконец, вздохнуть с облегчением, дорнийцы вынуждены были укреплять гарнизоны и призывать в армию новых людей, пока остальная часть континента, напротив, разоружалась и восстанавливалась. Всего на тот момент, по разным оценкам, на территории Дорна действовало от двух до трех тысяч вооруженных мятежников и разбойников. Естественно, это никак не могло улучшить репутацию Дорна при дворе в Штормовом Пределе. Не говоря уже о том, что сложившееся за прошедшие века у лордов Дорнийских марок, Простора и Штормовых земель отношение к дорнийцам и так было ниже некуда. И слухи о том, что участники гражданской войны творили с взятыми в плен противниками никак не могли его улучшить. Слухи о пытках, ямах со змеями и скорпионами, отравлениях колодцев и прочих источников воды, вкупе с самой дорнийской землей, крайне неприветливой к чужестранцам, непривычным к сухости и жаре, лишний раз убеждали купцов и знатных людей в том, что сделать Дорн хоть насколько-то управляемым можно будет только после того, как последний его вероломный житель отправится в семь преисподних. К счастью, королева не придерживалась настолько радикальных взглядов. И все же продолжающийся мятеж и кровопролитие серьезно подкосили влияние Дорна в Большой Игре Престолов. Никто и не смел возразить, когда на Великом Совете бывшие владения Вилей было решено присоединить к территориям Марок, а сам замок, переданный Омеру Блэкберри, был переименован в его честь. Кто-то из дорнийских домов, правда, тоже остался в выигрыше — так, Горная Обитель была возвращена дому Дейнов за проявленную ими в столь нелегкие времена верность. Но таких нашлось очень мало. Возможно, если бы дорнийцы нашли в себе силы примириться хотя бы на время Великого Совета, чтобы соседи не съели их по кускам… Тогда, возможно, они бы отделались потерей Виля. Этого не случилось — и они за это поплатились. Никто из лордов Штормовых земель не готов был выступить за сохранение Дорна в прежнем его виде и ожидать новых бунтов в последующие десятилетия. Вот почему решение об упразднении титула «принцев Дорнийских» было принято при полном единодушии. Отныне Тианна Мартелл именовала себя «леди Солнечного Копья и защитница Дощатого города» — вернее, она могла получить этот титул через полтора десятка лет, по достижении зрелости. Династия, которую Морс Мартелл и королева Нимерия основали железом и кровью, оборвалась, немного не дотянув до тысячелетия. Но и этим дело не ограничилось. Всадники Дейнов и Баратеонов еще продолжали вылавливать налетчиков Уллеров и Кворгилов, пока в Сумеречном Доле владения Мартеллов расчленялись на куски. Даже участь разделенного Простора была лишь слабым подобием того, что было решено сделать с Дорном. Его разделили не на две части, а на три. Западная часть была выделена в новое владение, получившее название Быстроводных земель или Быстроводных марок — буферное образование в Красных горах между бывшим Дорном и землями вассалов Хайтауэров со столицей в Звездопаде. Верховным лордом Быстроводных земель был признан Эдрик Дейн, леди Аллирия получила Горную Обитель, леди Ларра Блэкмонт, не совершившая ничего предосудительного, сохранила за собой Черногорье (хотя в Штормовом Пределе еще долго раздавались голоса, недовольные тем, что так много дорнийских лордов «избежали заслуженной участи»). Морс Манвуди, принявший в союзе с домом Баратеонов участие в подавлении крупной банды, возглавляемой очередным Королем-Стервятником, был помилован и стал новым лордом Королевской Гробницы, а в 306 году от З.Э. женился на Обаре Сэнд, с которой сошелся во время той военной кампании. Леди Небесного Предела стала Джейн Фаулер. Здесь все прошло довольно просто — единственным серьезным вопросом была судьба владений Кворгилов. Штормовой Предел дважды отправлял туда «нового лорда» с сильным гарнизоном — оба раза закончились тем, что он погибал, так и не добравшись до Песчаника. Кворгилы никак не желали сдаваться, несмотря на огромные потери (которые, на самом деле, лишь ускорили поражение безнадежного бунта). В конце концов, решение было найдено. В 306 году от З.Э. Эдрик Дейн взял в жены Дженнелин Фаулер, и лорд-десница Ричард Хорп подписал указ, согласно которому земли, управляемые Песчаником, переходили под контроль Звездопада до тех пор, пока второй ребенок от этого союза не повзрослеет настолько, что сможет принять лордство. Это позволило, с одной стороны, еще больше укрепить влияние Дейнов, с другой — успокоить местных жителей, которые не желали признавать власть чужаков, с третьей — из здешних владений в казну, наконец-то, стали поступать налоги. В общем, все могли вздохнуть с облегчением. Кроме последних Кворгилов, конечно, но королеву Ширен и ее людей их мнение ни капельки не интересовало. Вторым куском, вырезанным из тела Дорна, стали так называемые Красные земли, которые в столице чаще называли просто «Пеклом», поскольку туда, по их мнению, были включены территории, наименее пригодные для жизни человека во всем Вестеросе. Сюда вошло свыше половины земли «старого» Дорна, от Песчаника до Дара Богов, от бывших земель Вилей до берега Летнего моря. За кое-каким вычетом — Серую крепость было решено передать Штормовым землям, и бывший остров-тюрьма превратился в крупнейшую базу королевского флота, каковой остается и по сей день. Новой тюремной колонией для всего Южного Королевства стал Солтклифф — ни у кого и в мыслях не было ссылать дорнийцев, например, на Ступени, где они моментально пополняли ряды пиратских армий и флотов. Тем не менее, Красные земли обещали играть в новом королевстве весьма значительную роль. Верховным лордом нового владения, к большому несчастью Мартеллов, стал Андерс Айронвуд, под рукой которого собрались Джордейны, Уэллсы, Вейты (которых возглавил кузен погибшего и так и не оплаканного лорда Дейрона), Уллеры, а также воссозданный дом Драйлендов, управляла которым Элия Драйленд, старшая дочь леди Элларии Уллер (ее тоже решено было узаконить вместе с четырьмя младшими дочерьми) и погибшего в бою с Иными Оберина Мартелла. Меньше трети бывшей территории Дорна осталось под властью Мартеллов. И даже ее решено было переименовать в Зеленокровные земли — почти на четверть века само название «Дорн» почти вышло из употребления во всех землях к северу и западу от Красных гор. Да, Зеленокровье оставалось самой богатой и густонаселенной частью бывшего Дорна, а такие дома как Сантагары, Толанды, Ледибрайты, Дальты, Аллирионы и другие остались вассалами Мартеллов. Но это было очень слабым утешением. Все они потеряли многих близких им людей, их земли были разорены и опустошены, и никакая красота Водных Садов не могла заставить их этого забыть. Не будет большим преувеличением сказать, что Дорн потерял в той войне целое поколение — без остатка. Были и такие места, где прежних лордов не пришлось свергать — вне зависимости от того, какие преступления они совершили. Потому что некого было больше свергать. К таким можно отнести, например, лордов Соленого Берега. Дом Гаргаленов был признан полностью вымершим — ни одного, даже отдаленного их живого родича найти не удалось. И не надо забывать еще и о том, что в 304-305 годах от З.Э., пока королева Ширен, вдовствующая королева Маргери, десница Ричард Хорп, сир Доннел Сванн и другие советники продолжали перекраивать Дорн и встраивать его куски в фундамент нового государства, партизанская война все еще продолжалась. Даже несмотря на то, что Ульвик Уллер и Аррон Кворгил ненавидели друг друга почти так же сильно, как и «узурпаторскую дочь», поэтому их хрупкий союз развалился в первые же дни и дальше они действовали каждый сам по себе. Да и внутри их банд единоначалия достичь так и не удалось — едва ли не каждый безземельный рыцарь имел свое видение относительно того, как им следует действовать дальше. Для Кворгилов врагом номер один оставались люди Дейнов, тогда как Уллеры стремились бить вообще всех, кто не разделял их абсолютной ненависти к Баратеонам. Спустя какое-то время от них откололась еще одна группировка, которая поставила себе грандиозную в своей невыполнимости задачу — выкрасть принца Тристана из Вольной Гавани, чтобы он возглавил все дорнийское сопротивление и вернул старые порядки. Узнав об этом, Тристан тут же увеличил в несколько раз свою охрану — и своей жены тоже. Обратно в Солнечное Копье? Нет уж, спасибо. И еще одна немаловажная деталь — воевать им приходилось исключительно на честном слове и подножном корме. Большая часть военных ресурсов Дорна была использована либо в походе Эйгона, либо в войне с Иными. В самом бывшем княжестве Дорнийском к 305 году от З.Э. от них остались жалкие крохи. Восстанию было банально негде получать припасы, оружие и новобранцев, а вот у королевских войск все это было. Никто из «последорнийских» верховных лордов не готов был оказывать им помощь — Дейны, Айронвуды и регенты при Тианне Мартелл общими усилиями охотились на них. И участвовали в этом в том числе ветераны Второй Долгой Ночи из Дорна и Штормовых земель. И это было еще не все. Помимо меча и булавы у королевы имелся и отравленный кинжал в лице Песчаных Змеек. Как прямо сказал регент Солнечного Копья Доннел Сванн, им еще повезло, что Нимерия застряла в Долине, а Сарелла зарылась в груду книг. Впрочем… Обары с Тиеной хватило за глаза. И они не брезговали испачкать руки в крови по самые плечи. Если старшая дочь принца Оберина привыкла действовать с прямотой копья и деликатностью боевого молота, то Тиена представляла собой нож во тьме — и многие предпочитали умереть на колу, лишь бы не встретиться с ней. Аррон Кворгил, очнувшийся в не самый прекрасный момент в яме, полной змей, как считают многие историки, был убит именно Тиеной. Какими бы жуткими и бесчестными ни казались подобные методы войны, результат они принесли хороший. К концу 305 года от З.Э. сопротивление Кворгилов было полностью подавлено, а разрозненные банды, ранее составлявшие войско Уллеров, разбежались по горам в районе истоков Плети. Спустя еще половину луны последние сторонники принцев Тристана и Квентина, которых к тому времени было уже невозможно отличить от «обычных» разбойников, покинули Дорн, либо сбежав на Ступени и в Спорные земли, либо отправившись на тот свет. Ульвика Уллера, а также нескольких его печально известных сторонников, включая «лже-септона» Уробоса и так называемых «Сирот греха» поймать так и не удалось, но их война все равно была проиграна. К началу 306 года от З.Э. набеги и стычки стали настолько малозначимыми и малочисленными, что корона официально объявила: война окончена. Тиена Сэнд за свои заслуги была провозглашена Тиеной Вайпер, леди Соленого Берега. Так и началась история одного из самых ненавидимых и пугающих великих домов, прославившихся во многих странах и землях. А люди из Штормовых земель, выполнив приказ королевы, наконец, смогли вернуться домой и насладиться победой. Если же среди них были те, для кого война была смыслом жизни — не вопрос, к их услугам всегда были начавшиеся на Севере Темные походы или, на худой конец, жизнь наемника. Но это уже другая история. А пока жители Быстроводных, Красных и Зеленокровных земель смогли, наконец, опустить оружие и начать налаживать мирную жизнь, растить урожай, строить дома и дороги, торговать и богатеть. Многие уже тогда обратили внимание на то, что разделение Дорна прошло в точности по границам между каменными, песчаными и солеными дорнийцами — чтобы максимально затруднить их воссоединение в будущем. И для этого же им всячески помогали найти «свой собственный» путь, отличный от соседского. Эта политика еще раз всколыхнула и без того нестабильный в те годы вопрос вокруг религии. Поначалу общее ослабление веры в Семерых почти не затронуло дорнийских прихожан. Дело в том, что еще задолго до того, как в Закатные Королевства прибыли Мелисандра из Асшая, Торос из Мира и прочие миссионеры Владыки Света, дорнийцы были знакомы с верой в Р'глора уже очень давно — и научились довольно неплохо сосуществовать в условиях разных верований. Верховный септон находился далеко и мало интересовался тем, что происходило в Солнечном Копье, да и Мартеллам не было никакого дела по поводу того, где сидит первосвященник — в Королевской Гавани, в Староместе, в Белой Гавани… Или в Волантисе. Удаленность играла им на руку — многие не слишком удобные указы септонов частенько «терялись» и «откладывались» — так уже при леди Тианне в архивах Мартеллов были найдены так и не подписанные и не обнародованные эдикты еще доэйгоновских времен. Но так было до того, как княжество Дорнийское распалось на части. И в каждом из них нашелся минимум один влиятельный проповедник, уверявший, что его устами говорят Воин, Отец, Матерь и все остальные. И вместе с ними подняли голову и другие религии, которые были совсем не прочь укрепиться в новом мире, в который внезапно вернулась магия. Дорну пришлось менять решительно все. И нет ни одной причины, почему религия должна была стать исключением…