Всего одна смерть

Восход Империи. Часть 2 «Матерь драконов сотворила первую искру, из которой возгорелось пламя… А дальше настала наша очередь. Десятки тысяч рук воплотили в жизнь ее мечту — нашу мечту» (регент Драконии Миссандея, 314 г. от З.Э.) «Храмы. Сенат. Драконы. Слоны. Тигры. Люди и Божества со всех концов света. В Волантисе можно найти все. Кроме снега, наверное» (неизвестный вестеросец в столице Империи, 312 г. от З.Э.) «Знала ли Матерь драконов, во что превратится ее царство после ее ухода? Некоторые из тех, кого она оставила, говорят, что да. Но я лично сомневаюсь…» (запись последней лекции архиисторика Марвина Мага в Саммерхолле, датированная 315 г. от З.Э., ровно за пять дней до того, как этот великий человек отбыл в Ланниспорт, где скоропостижно скончался во время «семерения», ритуального совокупления с семью проститутками, изображавшими все лики Семи-кто-есть-Один — этот ритуал применялся ранними тирионитами в качестве символического отречения от веры в Семерых и перехода в тирионизм. Впрочем, уже тогда многие заподозрили, что Марвин был отравлен… Более подробно эту историю можно узнать в книге «Жизнь во грехе» леди Мириэль Ланнистер, где тема религиозной борьбы на заре истории Вестландии затронута очень глубоко) *** Бунт продолжался. Он был заперт внутри Черных стен — но он жил. По крайней мере, так считали волантийцы, когда отпрыски Старой Крови в ультимативном порядке потребовали встречи с «так называемым регентом». К тому времени один из двух триархов, повернувших оружие против остальных, был мертв, его сторонники рассеяны и разбиты, а второй был загнан в угол, его силы и богатства стремительно таяли — но остальные аристократы беднели и слабели еще быстрее. До сих пор Малассоса Борроро и его сторонников заставляла продолжать сопротивление уверенность в том, что драконов у Империи больше нет. Но даже если бы так оно и было… Новые власти заранее предугадали возможность бунта. И подготовились. В первую очередь, имперцы понимали, что время работает на них — собранные в одном загоне люди, считавшие себя единственными достойными преемниками Валирии, просто не могли не вцепиться друг другу в глотки в бессмысленных распрях за власть, которую никто из них не мог бы получить. Никогда. И дракон у них все-таки был. Вести о смерти всех трех «детей» Драконьей королевы, провозглашенные Борроро, оказались… слегка преждевременными. И они в полной мере это осознали, когда Визерион приземлился на глазах у остолбеневших «переселенцев», готовых к отправке на восток. Никто в результате этой демонстрации силы не пострадал, но ветераны Эссосапокалипсиса и Второй Долгой Ночи смогли нанести самообладанию своих врагов смертельный удар. Некоторые из осажденных, правда, успели заметить, что на спине дракона не было наездника — и пытались сделать из этого вывод, что бояться им нечего. Но их товарищи понимали, что регенту и не нужен дракон для того, чтобы раздавить их безнадежный бунт. Конечно, им стоило больших трудов вытащить Визериона из уединенной пещеры на Драконьем Камне с помощью людей, верно служивших его пропавшей госпоже. Но даже если бы и не удалось, что бы это изменило? Дворцы Старой Крови были заброшены и захвачены, их капиталы были истощены, их слуги разбежались или примкнули к победителям, а запасов еды едва хватало на то, чтобы протянуть еще один лишний день. С драконом или без, их участь была предрешена. И регент тоже это понимала. Вот почему, теперь уже открыто, она выдвинула условие сдачи — переселение в бывший залив Работорговцев и восстановление Астапора и Миэрина собственными руками. Если бывшие рабы или простолюдины могли считать такой приговор по-настоящему милосердным, то аристократы, на протяжении многих поколений не пятнавшие свои руки черной работой… О, для них это было сильнейшим унижением. И местью за такое оскорбление могла быть только кровь проклятой Императрицы… …Если только они найдут убийц, готовых убить ее в долг. Или просто за идею. А потом республиканцы узнали о том, что их враги нашли в захваченных ими закромах драконье яйцо. И подарили маленькой Императрице. И оно уже проклюнулось. Каждая следующая новость была страшнее предыдущей. И им все сильнее хотелось убивать, даже если это будет стоить им собственной жизни. И тот легендарный последний бой старых порядков с новыми… он так и не состоялся. Потому что Черные стены вовсе не были неприступными. Были в них тайные ходы, о которых не знала даже правящая верхушка — но знали некоторые из особо наблюдательных и любознательных рабов. Которые не отказались поделиться этими знаниями с таргариенским режимом. Если Саэна Лавенир склонялась к тому, чтобы позволить своим врагам утонуть еще глубже — в назидание потомкам, то Миссандея решила прекратить мучения своих врагов и отправила на их уничтожение сотни солдат-добровольцев. Тогда она еще не знала о масштабной кампании террора, который уже планировали оставшиеся в Черных стенах республиканцы, но сумела пресечь ее в самый последний момент. Малассос Борроро, к его чести, сумел вырваться из кольца окружения, зарубив несколько человек и потеряв правую руку, после чего свалился от потери крови. Но таких было мало. Большинство его сторонников были взяты, что называется, со спущенными штанами. Так и затихла последняя агония старого мира. По крайней мере, последняя внутри Волантиса. К большому разочарованию республиканцев, у них вообще не оказалось сторонников за Черными стенами, и никто не желал им победы в противостоянии с Визерионом (которого, кстати, так и не случилось). Однако теперь условия сдачи, предложенные регентом, были уже не такими мягкими, как раньше. Выживший Борроро вместе со всеми своими сторонниками и противниками был признан виновным в нарушении ряда фундаментальных законов новосозданной Империи и приговорен к пожизненной каторге на землях того же залива Драконов. Многие уловили насмешливую иронию — потомки владык Фригольда вынуждены были надрываться до конца дней своих, восстанавливая те самые земли, что разоряли их предки. Но означает ли это, что после этого старый мир наконец-то уступил место новому? Конечно же нет. Только активная фаза противостояния продолжалась, как минимум, до конца десятилетия. В 307 году от З.Э. в Нар Мелле, небольшом городе, чье население сокращалось год от года, образовалась целая мятежная армия, называвшая себя Сынами Скорби. Ее костяк образовали оставшиеся не у дел наемные отряды, а командовали ими уцелевшие представители старой аристократии. Кроме них, в землях Верхней Ройны за последующие три года прогремело пять крупных восстаний, и у регента и её советников были серьезные подозрения в том, что оружием, людьми и деньгами мятежников снабжают Квохор и Норвос, которым сильно не нравилось установление власти Таргариенов по соседству с ними. С другой стороны активизировался Мир, который после очередной победы над Лиссом и Тирошем всерьез претендовал на роль гегемона всего юго-запада Эссоса — и уже даже позволял себе нанимать «вышедшие из подчинения командованию» (согласно официальной версии) отряды, устраивающих набеги на имперские аванпосты. Были и проблемы на востоке — сотни оставшихся без работы наемных отрядов грабили все дороги между полуразрушенным Мантарисом и пока еще не восстановившимся до конца Миэрином. Было и море, где продолжали пиратствовать недобитые капитаны гискарцев и прочих стран бывшей антимиэринской коалиции — их вечные противники в лице обитателей островов Василиска именно в это время почему-то притихли и совсем не подавали признаков жизни. Все эти угрозы нужно было ликвидировать — и как можно скорее. Вот почему, в отличие от государств Вестероса, которые сразу после победы над Иными начали переход к мирной жизни, Империя еще многие годы держала в строю множество солдат, что создало крупную дыру в экономике, зато помогло создать с нуля новую армию — примерно такая же ситуация была в И-Ти, но они об этом, разумеется, не знали. Мирийцы очень быстро узнали, что в игру под названием: «Ой, а мы не знаем, кто это сделал» можно играть и вдвоем — когда несколько их военных лагерей, где «мятежные командиры» спокойно вели военную подготовку, не опасаясь репрессий со стороны командования, попали под набег взявшегося из ниоткуда крупного кхаласара. Десятки тысяч наездников, возглавляемых неким «кхалом Мако» прокатились по территории Трех Дочерей, немного пограбили, немного поубивали, но почему-то никого не поработили — наоборот, освободили уже имеющихся рабов и вывезли их на территорию Империи, где их следы потерялись. А потом скрылись неизвестно куда. Мирийские послы, отправленные в Волантис, потребовали объяснений, на что таргариенские дипломаты ответили примерно следующим образом: «Мы вам искренне соболезнуем, но, увы, все наши военные силы направляются на охрану своих границ, а не чужих, хотя, если магистры не в состоянии защититься сами, мы всегда можем разместить у вас гарнизон… Добровольно, конечно, вы не думайте…». Это были не пустые слова. Восстание Сынов Скорби было растоптано легионами, расквартированными в долине Волейны — многие из этих земель в прошлом принадлежали сторонникам триархов-изменников и теперь нуждались в передаче новым владельцам, поэтому регент и решила на всякий случай разместить там побольше солдат. Именно тогда и случился первый массовый набор бывших наемников в имперскую армию, которая отличалась, во-первых, постоянной готовностью, во-вторых, регулярным жалованием, выплачиваемым из казны Волантиса. Некоторые крупные отряды вливались в армию целиком, переформировываясь в качестве легионов с присвоением существующим командирам соответствующих воинских званий и так далее. Империя, в отличие от Вольных городов, не была заинтересована ни в существовании нерегулярных воинских соединений на своей земле, ни в работе с ними по старым порядкам, когда любой, у кого было золото, мог перекупить солдат себе. Да, в тот момент казна Таргариенов была самым большим кошельком в западной части Эссоса, но регент и ее приближенные не могли не понимать, что это временно. Остальные пока еще независимые от Империи Вольные города тоже развивались и восстанавливались. И им совсем не хотелось позволить легионерам наниматься к их возможным врагам. Творцом новой военной доктрины Империи был генерал Серый Червь, который взялся за дело сразу, как только оправился от ран, полученных на войне в Долине. Прежде всего, он ясно дал понять, что прежняя практика наемничества будет искоренена. Каждый свободный гражданин (а свободными отныне были все) мог носить оружие для самозащиты, но имел право участвовать в любом негосударственном вооруженном формировании или нанимать других людей для защиты в частном порядке. Важным сановникам было разрешено держать при себе вооруженную охрану, но для всех семей, за исключением императорской, был установлен лимит — не более сорока наемников при полном соблюдении всех законов Империи и своевременной уплате налогов. Именно Империя Таргариенов первой внедрила безоговорочную монополию государства на законное насилие, которая в дальнейшем распространилась на все остальные государства. Отныне единственной влиятельной вооруженной силой в стране была регулярная имперская армия. А наемники и нерегуляры могли либо вступить в ее ряды, либо сменить род занятий, либо эмигрировать — пока еще было куда. В восточных провинциях новый закон был принят сравнительно легко. Генерал-губернатор Миэрина Скахаз мо Кандак к этому времени успел перебить практически все вооруженные отряды, а собранное им ополчение из бывших рабов «подтянулось» до уровня регулярных войск. Совсем иная картина была в окрестностях Ройны, в землях, тесно связанных с печально известными Спорными землями. Здесь, можно сказать, целые города жили одной лишь войной. На протяжении трех сотен лет мастеровые и торговцы жили в системе обеспечения многочисленных наемных армий, оплачиваемых из казны магистров и архонтов. Бесконечное кровопролитие поддерживало в них жизнь — за все время после Рока перемирия редко продолжались дольше двух-четырех лет, и именно эти годы были временем подлинного процветания, когда бывшие враги активно перевооружались. А потом наемников вдруг не стало. И вся сложившаяся система в одночасье рухнула. Проигравшие Лисс и Тирош были слишком обескровлены и готовы были пасть перед любым врагом. Норвос и Квохор заменить их никак не могли, они были слишком далеко — и у них были свои собственные источники пополнений, вооружений, припасов и прочего. И если Империя не согласится нанимать их людей в легионы в достаточном количестве, многим грозила голодная смерть, ведь одна «провалившаяся» отрасль моментально утягивала за собой и остальные. Да, если крестьяне и торговцы продовольствием могли не бояться оказаться без гроша в кармане и крыши над головой (пища нужна была всем, а не только солдатам), то оружейники, инструкторы, вербовщики и прочие такой возможности не имели. Кузнецы еще могли как-то удержаться на плаву за счет изготовления земледельческого инвентаря (тем более что регент как раз начинала программу освоения целинных и изъятых у прежних хозяев земель, куда переселялись бывшие рабы), но многие другие, на протяжении поколений работавшие только на войну, потеряли источник средств к существованию. Закономерно, что очень быстро регион вспыхнул чередой восстаний, самым запоминающимся из которых стала Война Серебряных Принцев, которые смогли дать легионам Серого Червя несколько сражений, прежде чем были окончательно разбиты. Тем не менее, Империя выстояла — ни одна из попыток дестабилизировать эти земли настолько, чтобы разрушить новое государство, так и не достигла успеха. Никто не говорит, что оно рождалось легко. Рождение, как и всегда, проходило в крови и боли. Были у Таргариенов и враги, некоторые из них продолжали сопротивляться на протяжении многих лет. Но ни один из них не смог предоставить простым гражданам, многие из которых в прошлом были рабами, Идею с большой буквы, которая могла посчитаться достойной альтернативой имперской. Для этих людей одна только отмена рабства перевешивала все свалившиеся на них беды. А ведь это был далеко не единственный указ регента Миссандеи, их было еще много — и каждый из них делал жизнь среднего гражданина чуть лучше, а их бывшим угнетателям, напротив, становилось хуже. И это тоже радовало. Когда мятежи были подавлены, в долину Ройны хлынули тысячи вольноотпущенников — и вскоре уровень жизни и развития экономики этого региона превысил доимперский и продолжал расти дальше. Легионы и гарнизоны, верные подрастающей Императрице, продолжали расти, строились новые каналы для орошения и судоходства — самым известным таким проектом стал тот, что был проложен в окрестностях Сар Мелла, он наконец-то позволил покончить с регулярными наводнениями в дельте Ройны. Резко возросшее число небольших землевладений увеличило урожаи, активно осваивались Спорные земли, откуда были изгнаны наемники и пираты, а верфи спешно восстанавливали потерянный во время недавних войн флот. Тогда же Саэна Лавенир начала свой долгий проект по освоению ранее слабозаселенных земель к северо-востоку от Волейны — это решение в последующие годы принесло ей невероятную прибыль, и потом еще несколько веков Лавениры считались одной из самых могущественных семей Империи, уступающей разве что Таргариенам. В общем, к 310 году от З.Э. даже самым упорным скептикам стало ясно, что Дракония просуществует еще долго — и неважно, как много умных голов ранее предсказывало ее скорую гибель. И уже тогда раздавались голоса, утверждающие, что четыре сотни лет после Рока когда-нибудь станут называть «Переходным периодом» между великими эпохами Фригольда и Империи. Был и еще один очень важный вопрос — что делать с дотракийцами? В особенности с теми, кто стал служить Империи. Справедливости ради стоит отметить, что уроженцы восточных степей, прожившие в окружении потомков валирийцев достаточно долго, очень сильно отличались от своих «исконных» сородичей. В основном… Как только военные действия пошли на убыль, многие имперские граждане стали смотреть на вынужденных союзников совсем другими глазами. И никто не хотел забывать о том, кто же был самой главной угрозой для их земель в последние века перед пришествием Дейенерис Таргариен. Даже верные сторонники нового порядка из Волон Териса и других городов, охотно принявшие отмену рабства, не горели желанием сосуществовать с дотракийцами, которые успели прославиться полным презрением к жизни — что к чужой, что к собственной (если посмотреть статистику потерь любой битвы с их участием, выходящей за рамки набега на беззащитных жертв). Раньше они не брезговали использовать тактику выжженной земли, на что имперские власти при подавлении очередного восстания закрывали глаза (доходило до того, что враги предпочитали сводить счеты с жизнью, лишь бы только не сдаваться безжалостным кочевникам). Но теперь с ними надо было что-то решать. И было решено расселить дотракийцев в малоосвоенных пограничных территориях и платить им жалование как солдатам имперской армии — за то, чтобы ближайшие к границам поселения и земли никто не грабил и не разорял. А как они будут этого добиваться — это уже их дело. Если для этого придется немного поразорять сопредельные территории — пусть будет так. Лишь бы свои жили спокойно. Регент не забывала о том, что далеко не все кхалы присягнули Матери драконов. И что многие из тех, кто сейчас терпел поражения в Великом Травяном Море, могли броситься на юг и юго-запад. А кто лучше всех знает, как победить дотракийца? Только другой дотракиец. Не все, конечно, согласились с тем, что представителей этого народа поселили на землях Империи и даже платили им (некоторые сановники воспринимали эти выплаты как дань, а не как жалование за работу), но, как показала история, в тот момент решение было безусловно верным и актуальным. Это уже потом, когда граница стала отодвигаться, пришлось придумывать что-то новое… Но это потом. А тогда нужно было как-то решить и вопросы религии. Но тут Миссандея не стала ломать голову и просто-напросто скопировала идею северо-западного соседа, издав в начале 310-х годов от З.Э. свой знаменитый декрет «О свободе тела и свободе души», в котором разрешила исповедовать на территории Империи абсолютно все религии известного мира. За одним исключением — культ Гарпии был запрещен сразу и навсегда. И этот указ действует до сих пор — и, скорее всего, будет действовать всегда, поскольку Макаросский инцидент 395 года от З.Э. показал, что некоторые раны время совсем не лечит. Еще одно заимствование было сделано из Закатных Королевств — следом за Мейгором Таргариеном Миссандея запретила религиозным иерархам создавать какие бы то ни было вооруженные силы. Даже Красные Руки — и те были распущены сразу после отмены рабства. Тогда же, вскоре после Больших Выборов 311 года от З.Э., регент и новосозданный Сенат основали организацию, которая просуществовала много веков, сменив несколько названий и больше всего прославилась под именем Коллегии Паракратика. Пожалуй, это был первый опыт по превращению магии в полноценную профессию и индустрию, а не придаток правящего дома или господствующей религии, как раньше. Раз уж она и в самом деле существует, почему бы и нет, в самом деле? Прошло еще одно десятилетие — и подросшая Императрица смогла принять на себя всю полноту власти.