Всего одна смерть

Ветер перемен «Иббенийцы! Настало время вернуться домой! Настало время отомстить сынам Ваэс Дотрак! Идем с нами! Идем с нами, чтобы возродить славную державу волн и фьордов!» (неизвестный иббенийский вербовщик, 319 г. от З.Э.) «Пусть Сарнор воскреснет. Убивайте всех лошадников» (командир сарнорской армии перед битвой, 327 г. от З.Э.) «Дотракийцы уважали только силу. Стоит ли удивляться тому, что едва они обессилели, на них набросились сразу все?» (мейстер Талл, 345 г. от З.Э.) «Обычно говорят, что дотракийский народ умер в день, когда был уничтожен Ваэс Дотрак. Это не так. К тому времени их народ давно сгинул в небытие…» (неизвестный волантийский лекторий, 390 г. от З.Э.) *** Пожалуй, ни один из народов не получил так много благ от Рока Валирии, как дотракийцы. Лишившись угрозы со стороны драконов, которые могли жечь их с неба, варварские орды всадников опустошали одно царство за другим и обращали в руины цивилизации с тысячелетней историей. Сотни тысяч мужчин, женщин и детей были обращены в рабство. Целые культуры погибали и заменялись новой, простой и грубой, по которой привыкли жить они. Так было почти четыре сотни лет. Кхаласары продолжали расти, а Вольные города, осколки Древней Валирии, тряслись от страха, платя дань кхалам за то, чтобы те обходили их земли стороной. Огромные земли на востоке, где не осталось ни одного уцелевшего города, кроме Ваэс Дотрак, получили названия Великого Дотракийского Моря, которым правили сменяющие друг друга кхалы. Однако двух-трех столетий оказалось недостаточно для того, чтобы стереть древние государства в небытие. Уцелевшие потомки побежденных ждали своего шанса. Шанса отомстить за гибель трудов своих предков. Шанса покарать кровожадных варварских выродков. Шанса вернуть принадлежащие им по праву земли. Рок позволил дотракийцам набраться сил. И остальные народы ждали нового Рока, который их низвергнет. В начале IV века от З.Э. они наконец дождались. Наступила Вторая Долгая Ночь, драконы вновь вознеслись в небо. А дотракийцы первым же делом вцепились друг в друга. Ради собственного высокомерия. Ради добычи и рабов. Ради Драконьей королевы. Ради истощающихся запасов пищи. Причин, по которым кхалы начали эту бойню, было предостаточно. Точные цифры жертв этой резни трудно оценить — всем известна неграмотность дотракийцев и их презрение к знаниям. Но даже приблизительные подсчеты свидетельствовали о том, что из десяти крупнейших кхаласаров семь перестали существовать в первые же годы. Болезни и междоусобные конфликты внутри самих кхаласаров и безудержный натиск Матери драконов превратили уцелевших дотракийцев в жалкое подобие тех конных орд, что внушали страх всем соседям еще лет десять назад. И вскоре все соседи тоже это поняли. Всю свою историю дотракийцы основывали собственную культуру на культе силы. Сейчас эта сила ушла. Даже до Рока они не были так слабы. И у них не было никакой надежды не только на помощь извне, но и на вежливый нейтралитет. Все дотракийцы, проживавшие на территориях под властью Драконии, были окончательно ассимилированы к концу 320-х годов от З.Э. И если бы только их проблемы ограничивались одной Драконией… Первыми проснулись иббенийцы. Отплыв из Иба, их флот мелкодонок причалил в 318 году от З.Э. к руинам Иббиша, который дотракийцы переименовали в Ваэс Аресак. Через два года ими был занят Иб Кар, он же Ваэс Лэйси. По всему побережью, от Бивневого залива до гор Кразаадж Заска китобои, мореходы, рыбаки и торговцы возвращались на родину. Само собой, любого дотракийца, найденного вблизи поселений, в лучшем случае, истыкивали гарпунами и оставляли умирать. Древнее царство Иббен восставало из небытия. Случись это десятью годами ранее, такая наглость не осталась бы без последствий. И дерзкие иббенийцы получили бы в ответ ураган стали, крови и криков. Тем более, что лес и побережье, которые заселяли сейчас иббенийцы, находились слишком близко к Истоку Мира и Матери Гор — двум святыням, которые больше собственной жизни чтили эти налетчики. Во времена своей силы они легко собрали бы от пятидесяти до ста тысяч всадников и, забыв все распри между собой, показали бы своим врагам, что чужакам в таких местах они не рады. А потом выжившие стали бы их рабами. Но в этот раз… В этот раз они ничего не сделали. Потому что не было у них больше ни ста, ни пятидесяти тысяч конных воинов. Несколько уцелевших кхаласаров, держащихся поближе к Истоку Мира, насчитывали не больше пяти-шести тысяч человек, способных держать оружие. Слишком сильно их потрепали междоусобицы, болезни и нехватка всего, чего только можно. Лишившись дани от Вольных городов, дотракийцы почувствовали, что им попросту нечем воевать. Обычно они захватывали рабов-ремесленников, чтобы те помогали им готовиться к войне, но в последнее время едва ли не все битвы с их участием заканчивались поражением. И любой победитель практически всегда убивал всех попавших в его руки раненых и пленных. Шли годы. Иббенийцы продолжали расширять свои владения, а кхалы все никак не решались дать отпор врагу на севере. И, как будто этого было мало, в Великом Травяном Море у них образовались новые враги. Самым опасным из них была императрица Вейла Таргариен, всадница дракона Сиракса. Дотракийцы вынуждены были признать, что от драконов у них нет защиты еще при Дейенерис, которая заставила их подчиниться. В 323 году от З.Э. все повторилось, когда к востоку от Пестрых гор императрица сожгла с воздуха сразу три кхаласара, которые пытались потребовать от властей Волантиса продолжить платить им дань. Вместо ответа дракон Вейлы, поддерживаемый с земли двумя тысячами тяжелых катафрактариев, меньше чем за час истребил девять тысяч всадников. В следующем, 324 году от З.Э. они потерпели еще два крупных поражения. После этого все, абсолютно все народы Эссоса окончательно поняли, что могущество дотракийцев ныне не стоит ничего. А значит, настала пора поживиться землями, которые они больше не могли контролировать. Первым этим шансом воспользовался Квохор, сильно отодвинувший свои границы на восток. Но самым главным врагом для них стал возродившийся Сарнор, за спиной которого виднелась тень Нового Браавоса, сумевшего к тому времени снова набраться сил. Они были только рады поддержать чаяния саатских изгнанников и помочь им восстановить павшее некогда царство, которое могло стать для Республики очень ценным союзником. Лорат и Иббен тоже пришли к ним на помощь — и этого хватило сарнорцам для того, чтобы вернуть себе всю дельту Сарны, восстановить несколько фортов и крепостей в треугольнике между Саатом, Сарисом и Морошем и начать наступление на юг, вверх по течению. Такого дотракийские кхалы позволить точно не могли. Земли, некогда принадлежавшие Сарнорскому царству, были для них идеальным пастбищем — плодородным и богатым, где погода всегда была доброй и мягкой. Если земли, отобранные иббенийцами, они еще могли позволить себе потерять (и оправдать себя тем, что «не очень-то и хотелось»), то это… Эта земля была для них лучшим шансом когда-нибудь вернуть ту славу, что они носили от Кровавого века до начала похода Жеребца. В 327 году от З.Э. к берегам Сарны вышло пятнадцать тысяч всадников, готовых покарать Высокий народ. И враг, похоже, не спешил сражаться с ними. Сарнорцы встретили дотракийцев за стенами своих недавно отстроенных крепостей с лучниками и метательными машинами на стенах. Властелины Великого Травяного Моря сразу подняли их на смех — в прошлый раз сарнорцы тоже так поступили, надеясь победить. И табунщики были уверены, что их старая стратегия принесет им победу и сегодня. Они готовы были жечь поля, разорять деревни, травить колодцы и вообще делать все, чтобы на этой земле не осталось ничего, кроме зарослей густой травы. А выжившим сарнорцам, изголодавшимся и израненным, останется только уйти обратно на свой холодный север. Иначе и быть не могло. Конные варвары были настолько уверены в своем успехе, что не удосужились даже выставить нормальное охранение своих лагерей, ограничившись несколькими дозорными, пока остальная часть орды упивалась перебродившим кобыльим молоком, влив его в себя такие дозы, что даже привычные ко всякому желудки бывалых наемников вряд ли выдержали бы подобное. Протрезветь они так и не успели. За несколько часов до рассвета четыре тысячи тяжелых лоратских и браавосских пехотинцев, тайком выбравшихся из города, ударили по лагерю осаждающих. Если бы враг был к этому готов, все закончилось бы серьезным кровопролитием. Но перед солдатами здесь прошли сотни лазутчиков с короткими луками и длинными ножами, которые перерезали глотки всем, кто еще мог стоять на ногах и поднять, в случае чего, тревогу. А потом они вместе с солдатами начали резать коней, что привели с собой кочевники. Пока другие воины жгли шатры, освобождали рабов и погружали все, до чего дотягивались, в полный хаос. Это и боем назвать было трудно. Из тысяч дотракийцев лишь несколько десятков успели принять что-то, напоминающее боевой порядок. К этому времени у каждого сарнорца на поясе болталось несколько отрезанных кос с колокольчиками. Одних только кхалов погибло в тот день шесть человек. Эта ночь окончательно убедила весь Эссос в том, что безоговорочная власть дотракийцев над этими равнинами окончательно пала и никогда больше не вернется. Но это была лишь малая часть великой бури, готовой уничтожить этот народ кочевников. Сарнор. Иббен. Кваат. Триархия. Лхазар. Залив Драконов. У всех этих стран и народов были свои причины ненавидеть дотракийцев. Даже лхазаряне присоединились к всеобщему наступлению. Пусть их вера и не позволяла устраивать резню в отместку за все пережитое, они были такие одни. Остальные себя не сдерживали. Были, правда, в Эссосе народы, которые не имели на дотракийцев зуб. Например, те, кто жил за морем — тот же Новый Гис, до которого кочевники в принципе не могли дойти. Да и вообще понятие «фронта» и «тыла» дотракийцам было чуждо — каждый кхаласар представлял собой одновременно поселение, войско, рынок, где можно было купить и обменять все, включая рабов, и еще много чего. И все же царства, королевства, республики и империи по всему миру могли найти между собой общий язык и выработать какие-то общие правила — но с дотракийцами это было сделать практичеки невозможно. И чем сильнее сближались между собой части света, тем сильнее народ-кочевник выдавливался прочь. Что до военной доктрины… Нельзя сказать, что в защите дотракийцев была некая брешь. Тут речь идет скорее о том, что вся она была одной сплошной брешью — этот народ, несмотря на старания Кхала кхалов, так и не приучился ни к сложной военной тактике, ни к тяжелой броне и оружию. И никакой рост потерь в битвах не перевешивал в их умах настойчивого соблюдения традиций предков. Вместе с военной удавкой на шею крикунов из Великого Травяного Моря была наброшена и денежная. Квартийские купцы, от которых они привыкли получать все то, что нельзя было взять силой или изготовить силой пленных рабов, в одночасье многократно задрали цены для дотракийских эмиссаров. Затем началось истребление табунов диких лошадей, среди которых дотракийцы привыкли искать замену своим павшим скакунам. Параллельно с этим торговые компании за пределами Империи стали обзаводиться чуть ли не собственными армиями, которые пополнялись за счет оставшихся без работы (стараниями регента Миссандеи) наемников, чьи услуги резко подешевели. Теперь даже небольшой торговец мог приставить к своему каравану сотню тяжелых копейщиков или две сотни легких всадников. Когда-то дотракийцы были даже рады встретить их в степи — это было для них легкой разминкой. Но теперь уже нет. С каждым годом орды крикунов с длинными косами, некогда заставлявшие весь мир дрожать от страха, все больше превращались в тень самих себя. И добивало их то, что выжившие сыны Ваэс Дотрак до последнего отказывались это признавать. Теперь едва ли не каждый набег заканчивался тысячами смертей среди дотракийцев — а когда выжившие возвращались на стоянку, они обнаруживали, что их собственные рабы восстали и вовсю режут своих пленителей. И все же… Не может целый народ умереть в одночасье. Вестеросцы, глядя на железнорожденных, наверняка согласно кивнули бы на эти слова. Теперь свой пример получили и эссосцы. И не стоит забывать о том, насколько огромно в те годы было Дотракийское Море. Между Квохором и Матерью Гор может уместиться весь Вестерос — и еще останется свободное место для Летних и Василисковых островов. Да и не было какого-то общего антидотракийского фронта — имперцы, сарнорцы, браавосийцы, квартийцы, иббенийцы занимались своими делами и никак не могли выделить достаточно людей для завоевания такой обширной земли. И сами дотракийцы… Они хоть и истекали кровью, но все равно пытались огрызаться. Так, в 328 году от З.Э. иббенийцы, защищавшие Иб Баэл, были застигнуты врасплох, когда по их передовым постам нанес внезапный удар кхал Воро. Дотракийцы провели рискованный маневр, миновав сторожевые посты колонистов и пройдя в течение суток огромное расстояние. Для этого им пришлось бросить всех, кто не мог двигаться достаточно быстро — женщин, стариков, рабов, детей и прочих — на опушке леса. Лишь бы только получилось… Битва при Иб Баэле отличалась редкой жестокостью с обеих сторон — даже по дотракийским меркам. Несмотря на внезапность атаки, каждый из иббенийцев смог схватить копье, гарпун или просто подвернувшуюся под руки палку. Конники с аракхами наголо взлетели вверх по склонам холмов, окружавших форт… И уткнулись в бревенчатые стены со рвом, истыканным острыми кольями. Перепрыгнуть это препятствие верхом было невозможно. И если бы у иббенийцев нашлось достаточно лучников, это был бы полный разгром. Но у защитников дальнобойного оружия было мало, а вот у дотракийцев — достаточно. И они принялись кружить у стен, то откатываясь назад, то снова набегая — и продолжая поливать стены стрелами. Так продолжалось до тех пор, пока кто-то из иббенийцев не подстрелил самого кхала Воро. И его место не занял более, скажем так, здравомыслящий командир. К этому времени на кольях и пиках, а также со стрелами в разных частях тела этот мир покинули не меньше четырех тысяч налетчиков, и еще сотни были тяжело ранены. Против них вышло меньше полутора тысяч иббенийцев, и подавляющее большинство из них было недавно взявшими оружие в руки ополченцами. Но они стояли на укреплениях — и им было некуда отступать. И сдаваться было нельзя. Когда новый кхал это осознал, он отдал приказ отходить. Больше они в эту часть Иббена не совались. И, по слухам, вообще никуда больше не совались, поскольку кто-то из кровных всадников Воро зарезал «труса» вскоре после отступления, а следом за этим кхаласар распался на несколько частей, враждующих между собой. Но набеги продолжались. Вот только теперь соседи не желали с ними мириться и их ответные шаги были крайне жесткими. Каждый налет на любое соседствующее с Травяным Морем цивилизованное государство заканчивался карательным рейдом и уничтожением всего кхаласара. Чаще всего этот приговор выполняли драконы — согласно официально изданному императрицей Вейлой «Декрету Пламени и Крови». Никто не отрицает того, что квохорцы, имперцы, сарнорцы, кваатийцы и прочие тоже несли в этих военных экспедициях серьезные потери. Но там, где они просто теряли людей, дотракийцы теряли само существование своего народа. Вторая после Эссосапокалипсиса этническая чистка (первая, устроенная Дейенерис и квохорцами, уже нанесла катастрофический урон) стала для них смертельным ударом. А последним гвоздем в крышку гроба дотракийцев как народа стал всеобщий закон о запрете рабства на всем континенте к западу от Белых гор. Если раньше они еще как-то могли существовать благодаря негласной поддержке работорговцев, то теперь иссяк и этот ручеек. И когда в 380 году от З.Э. союзные сарнорско-иббенийские войска вошли в Ваэс Дотрак, этот народ уже давно был безнадежно мертв. Сегодня от пусть и варварской, но все равно по-своему великой дотракийской культуры не осталось и следа — за что стоит еще раз поблагодарить их презрение к знаниям и письменности. Какие-то ее остатки можно проследить в некоторых провинциях Империи… Хотя, честно скажу, в этом нет ничего выдающегося. Вера и культура народа-кочевника сгинула в небытие — как и само название этих бескрайних равнин. Они ушли, но мир на эти земли так и не пришел.