***
Меня зовут Ли Бона, мне двадцать лет. Я учусь в университете, имея престижный статус отличницы. Всё свободное время провожу с бумажными друзьями, книгами. Их множество. Зато друзей среди людей можно пересчитать по пальцам одной руки. И то — три пальца останутся незагнутыми. Почему я предпочла судьбу интроверта? В отличие от людей, книги не предают и не бросают. Я выбираю только печатные версии, а не электронные. Меня манит запах новых страниц и краски. А если книга стара, то это щекочущий нос налёт пыли вкупе с характерным ароматом пожелтевшей от времени бумаги. Я должна чувствовать текстуру страниц под подушечками пальцев, чего не даст мне электронная книга. У бумажных книг есть душа, а электронные — мертвы. Читаю всё: от популярных авторов до малоизвестных. От романтики до ужасов, короткие рассказы и длинные поэмы. Мне интересно погружаться в новый мир с разными героями и их историями. Переживать вместе с ними горечь и радость, плач и смех, взлёт в бескрайние небеса и погружение в глубокие воды. Читая книги, я становлюсь свободной от рутинной жизни и полностью погружаюсь в рассказ, словно смотрю фильм. Но это не всё… Помимо написанной автором истории, я вижу и другую историю. Та, что не рассказана на страницах. Историю людей, которые читали книгу в преддверии меня. С самого рождения мне дана эта необычная способность. Сначала это казалось бесполезным и надоедающим, однако после даже забавным. Прикоснувшись к книге, я могла увидеть, как мама читала её своим детям, как крупный бородатый мужчина плакал над романом, или же горькие слёзы студентки перед отчислением из-за проваленного экзамена. Это словно некая рецензия перед прочтением. У меня даже появилось хобби — коллекционировать мини-истории других людей, расписывая их в своём личном дневнике.***
Заношу тяжёлые семестровые учебники в маленькую съёмную квартиру и, положив их на кровать, быстро мчусь в библиотеку. Я дочитала очередную книгу, и теперь мне нужны новые впечатления. — Бона, здравствуй. Быстро же ты справилась со сборником хокку . А сегодня какую книгу хочешь взять? — любезно поинтересовался библиотекарь. — Даже не знаю… Может быть, хоррор? — я облокачиваюсь на стойку и заинтересованно обвожу взглядом корешки книг, которые недавно вернули и не успели убрать на свои места. Моё внимание сразу привлекает книга Говарда Лавкрафта — «Хребты безумия». Я много слышала об этой повести в жанре ужасов и фантастики. Но привлекла она меня не своей популярностью, а внешним видом: слегка потрёпанная, со сбитыми углами и мрачной, почти стёртой обложкой. — А можете мне завернуть Лавкрафта? — неприлично ткнув пальцем в книгу, я вежливо улыбаюсь библиотекарю. Библиотекарь — мужчина пятидесяти лет с лёгкой проседью в волосах и синими поблекнувшими глазами. К сожалению, я не знаю его имени. Так случилось, что, когда он представлялся, я дотронулась до книги и увидела историю юноши, не услышав его имени. А переспрашивать было неудобно. И теперь, спустя три года библиотечного общения, мне как-то стыдно его уточнять. — Я сожалею, но эта книга идёт на списание из-за печального состояния. — Ну пожалуйста… Я давно хотела её прочитать. Можете её списать, когда я сдам? — Уговорила, — библиотекарь быстро сдался. Он посмотрел на меня и понимающе улыбнулся: ему нравилась моя страсть к книгам. Когда еще молодежь будет так тяготеть к книгам, как он в свою молодость? Мужичок быстро заполнил формуляр и ловко завернул книгу в гладкую крафтовую бумагу, пока я оставляла свою подпись напротив наименования книги. — Спасибо Вам большое! — выбегаю из библиотеки и торопливым шагом иду домой, предвкушая увидеть новую историю предыдущего читателя, а после погрузиться в рассказ. К чтению я подготовилась основательно: освободила широкий подоконник, вытащила тёплый клетчатый плед, налила в любимый полулитровый стакан с умилительной картинкой енота горячего какао и открыла пачку крекеров, за которыми успела заскочить в круглосуточный магазин перед домом. Взяв книгу в руки, я закрываю глаза. Тёмный, грязный переулок, повсюду которого валяются использованные шприцы. Мусорные баки переполнены, источая тошнотворный запах. Хочется закрыть лицо, лишь бы не чувствовать, как тяжёлый ком подступает к горлу, норовясь вырваться наружу. Монотонный дождь льёт как из ведра, словно пытаясь смыть всё это зловоние. Испуганная девушка с потрёпанной книгой в руках, обутая только в один кроссовок, бежит по мокрому асфальту, прихрамывая: её нога вся истерзана неровными полосами кровоточащих ран. Незнакомка постоянно оглядывается назад — в чёрную гнетущую пустоту, в попытках кого-то или что-то разглядеть. Её тушь растеклась по щекам — то ли от дождя, то ли от слёз — не разобрать. Но, несмотря на испорченный макияж и ссадины на лице, она очень красивая. Испуганные раскосые миндалевидные глаза, пухлые губы в форме сердца, тонкие скулы, прорезающие мягкий овал лица. Раскаты грома и рассыпавшаяся паутина молний в небе её, кажется, не беспокоят. Добежав до конца переулка, девушка застывает и вновь оборачивается. В её глазах читается не только животный страх, но уже и безысходность. Выхода нет. Впереди тупик, изрисованный неприличными граффити. Не отпуская книгу, она судорожно пытается что-то найти в кармане джинсовой куртки. Время вышло. От каменных стен стали раздаваться неторопливые тяжёлые шаги. Из темноты вышла фигура, чьё лицо скрыто под тяжёлым от дождевой воды капюшоном. В метаниях к спасению девушка попадает в его цепкие лапы. На асфальт падает книга и раскрывается порывом ветра на последней странице. Незнакомка тянется к ней, как к спасательной соломинке, и вырывает последний лист. Секунда… Вторая… Отбрасываю книгу в сторону, содрогаясь всем телом. Хочу избавиться от этого видения. В голове эхом раздаётся пронзительный женский крик и резко смолкает — так же, как появился. Пытаюсь прийти в себя, наблюдая в окно огни вечернего города: цепь фонарных столбов, россыпь включённых в квартирах ламп, отражение фар машин. Но вижу лишь своё отражение в стекле — заплаканная, трясусь как перепуганный кролик. Краем пледа вытираю слёзы и смотрю на злосчастную книгу как на вереницу змей, сплетённых в один большой клубок. На дрожащих ногах сползаю с подоконника и, обходя книгу, бегу к кровати. Хочу уснуть, чтобы забыться, но желанный сон не приходит. — Надо отвлечься. Достаю телефон и загружаю игру на логику. Незаметно для себя я заснула где-то ближе к утру. Но вскоре будильник оповестил, что пора вставать и собираться на занятия. Меня по-прежнему не отпускают вчерашние потрясения. Моя голова раскалывается на миллионы мельчайших частиц, тело лихорадит, и единственным решением становится отключить раздражитель и продолжить восстановление. Я и забыла, когда последний раз так долго спала. Проснувшись, чувствую себя на удивление неплохо. То ужасное состояние понемногу стало проходит, а в голове назревают теории. — Что это было? Настоящее преступление? Может, это были съёмки какого-нибудь фильма? А девушка — актриса, прочитавшая книгу, использовала её как реквизит. Успокоив свою разбушевавшуюся фантазию, беру личный дневник и записываю то, что видела. Моя коллекция пополняется. Закончив с записями, иду варить обеденный кофе и параллельно включаю телевизор, чтобы заполнить звенящую тишину. Внезапно слышу слова ведущей новостей, от которых кровь в жилах стынет:«Внимание! Розыск! Хван Исо, девятнадцать лет. Рост — сто шестьдесят пять сантиметров.
В момент исчезновения была одета в белую футболку, короткие джинсовые шорты, джинсовую куртку с вышитыми чёрными розами и белые кроссовки. Пропала ночью первого июля две тысячи двадцать второго года. Всех, кто владеет какой-либо информацией, просим сообщить по телефону…»
Задержав дыхание, смотрю на фото пропавшей из новостей девушки и понимаю, что это именно она была в моём видении. В ступоре застываю на несколько минут, пытаясь успокоить колотящееся в груди сердце. С фото на меня смотрит красивая девушка с мягким водопадом каштановых волос на плечах и милой, завораживающей улыбкой. Без ужаса на лице. И в голове всплывают воспоминания о последней секунде моего видения: Исо, мокрая, израненная и грязная, тянется к книге, а сверху к земле её придавливает человек. Его движения легки, как будто ему привычно валить людей наземь. Он достаёт из кармана замызганный носовой платок и пытается закрыть Исо нос и рот… Именно в тот момент я отбросила книгу. Мурашки табуном прошлись по спине. — Я видела настоящее преступление.