Веселые секс-похождения Валориса и Тэй.

      — Всего этого можно было избежать, Шепард! Твою мать, почему ты не связалась со мной раньше, почему не рассказала!       Гаррус рычал на нее в первый раз в жизни. Она вообще не знала, что он умеет это делать. Тэй сжала зубы, поглаживая гребень Кенни, вцепившегося в ее ногу и не отпускавшего знакомую тетю. Тэй не знала, что было худшим решением — оставить ребенка одного в пустом доме или сопровождать Гарруса при осмотре деревни вместе с напуганным, безмолвно трясущимся от ужаса малышом, и выбрала второе. Валорис в это время ушел копать могилы для практически всех своих родных.       — Чтобы ты и сюда с автоматом приперся порядки наводить, Гаррус?       — Давно пора было этим заняться. Сколько тут жителей было?       Точная цифра была ей неизвестна. Около пятидесяти, но лучше знал Валорис, который черта с два будет отвечать на вопросы «поганого имперца». Тэй подозревала, что именно Гаррус и произвел тот выстрел, который чуть не оборвал жизнь Кирида тогда, в лесу. Найти небольшую уязвимость в броне и попасть в нее на полном ходу — на такое был способен только один известный ей стрелок и, по всей видимости, хватки он не потерял.       Тэй отрицательно покачала головой, не обладая достоверной информацией, а Гаррус потер лоб и произнес то, что заставило ее встрепенуться:       — Деревню из-за этой девочки вырезали, вернее, из-за того, что у нее внутри было.       Почему мысли о растерзанном маленьком тельце ранили больше, чем все остальное вместе взятое, она и сама не могла сказать. Тэй не будет об этом пока думать. Только не сейчас, иначе захлебнется.       Усилием воли она вернулась в настоящее, и ступор сменился сумбурным поглощением случайной информации. В глаза ей бросилось то, что ускользнуло ночью, после перестрелки — шрамы Гарруса почти закрылись, и новые клановые метки легли так хорошо, что увечий почти и не заметно было. Пластины стали чуть шире и массивнее, а целом — это был все тот же милый Гаррус. Но теперь не «ее милый Гаррус», а строгий начальник гарнизона в серой броне с форменными оранжевыми катафотами. Он тяжко вздохнул и попросил рассказать еще раз, где, как и при каких обстоятельствах они ухитрились найти «живой контейнер».       Ее веселые похождения недельной давности теперь таковыми не казались, и Тэй начала с самого начала:       — Утром после нашей встречи я отправилась на заставу по делам.       Вызвать аэрокар было той еще задачей. Деревня располагалась прямо на залежах нулевого элемента, насыщенных настолько, что гражданская связь здесь глохла напрочь. Когда-то давным давно поселок закладывался, как часть горнодобывающей компании, которая так и осталась исключительно в амбициозных планах, ибо в первый же год зараза выкосила половину бравых колонистов, среди которых были такие нужные для этого доброго начинания турианцы: инженеры, супервайзоры, специалисты-горняки, врачи и даже учителя для детишек.       С возвышенности, где связь была более-менее приемлемой, Тэй осмотрела остатки былого великолепия — крепкие жилые блоки турианского производства, служившие их владельцам даже спустя столетия, надежные бетонные ограждения и системы защиты, за которыми поселенцы могли чувствовать себя в относительной безопасности. Удивительно, насколько быстро население приспособилось и вернулось к корням, не расчитывая особо на подачки метрополии. Сейчас женщина понимала, почему Валорис настолько гордился своими земляками.       Кар прилетел слишком быстро — можно сказать, моментально — казенная модификация, не позволявшая взлетать слишком высоко. Ебаные параноики и милитаристы, разумеется, не могли допустить того, чтобы каждый встречный и поперечный разглядывал сверху их ценные стратегические объекты. Ничего другого от турианцев Тэй и не ожидала. Летать — по просекам, ходить — строем, обед — по расписанию. Она запрыгнула внутрь, особо не раздумывая, раздраженная на всех костемордых скопом, в особенности на двух, один из которых все продолжал играть в Робина Гуда, а второй — в Гая Гисборна.       А она, блять, сегодня поиграет в деву Мэриан, возьмет винтовку и посмотрит, чем тут народ живет. Сходит в бар, спросит о последних сплетнях, выпьет за приезд, купит себе туземные бусики и трусики с планом покрасоваться перед Валорисом, дрочившим на все с Инвиктуса, но ни в коем случае давать козлу не будет. Пусть, сука, мучается.       С такими мыслями Тэй заметила, что кар свернул на боковую просеку, хотя до заставы было прямо. Они пролетали ее вчера по дороге, быстро прошли осмотр багажа, и грязноватые вывески торговых точек намедни оставили в мозгу Тэй небольшую зарубку — «вернуться сюда позже». Шоппинг — лучшее лекарство от душевных ран, и грех им было не воспользоваться.       — Это ты за мной машину выслал? Ты вообще что себе позволяешь, а?       — Шепард, ты с ума тут сошла со своими деревенскими? Мне заняться больше нечем? Если бы я захотел тебя увидеть — приехал бы сам.       Но он не захотел. Тэй — тем более.       Гаррус изучал тела убитых, не задавая никаких личных вопросов, и Тэй ему за это была благодарна. Он присел и перевернул труп соседки Киридов, веселой старушки, которая все любопытствовала, как это такой добрый мальчик Валорис да с волосатой азарью путается — по доброму, с юморком. Тэй пыталась отвечать тоже беззлобно, отшучиваясь. Выжившая из ума бабуля хотела совершенно точно знать, имеется ли у нее между ног «то самое», чтоб малыш Валли был счастлив, Тэй грозилась ей показать «то самое» при всем честном народе, и каждый раз свидетели их разговоров хохотали до треска в жвалах. Шепард чуть дурно не стало от вида раскуроченных пластин на груди доброй пожилой женщины. Выходные пулевые отверстия были спереди — подонки стреляли ей в спину. Гаррус молча осмотрел очередное тело, ничем не отличавшееся от других, и подытожил:       — Зачищали всех. Внаглую, деревня в двух часах езды от гарнизона. Им крайне важно было не оставить свидетелей. Мальчишка не разговаривает? Сколько ему?       Кенету было почти три. Гаррус только "брови" поднял и ничего не сказал. Тэй продолжила рассказ, прижимая ребенка к себе, хотя оградить его от реальности была не в силах.       Выпрыгивать из аэрокара на всем ходу — дело пиздецки рисковое, пусть ее внизу и встречала мягкая земля. Хорошо, что выстрел из крупнокалиберной винтовки консервная банка держала плохо, замок слетел практически сразу, а пара ударов ногами по двери позволила Тэй удрать из ловушки, треснувшись при падении башкой о какой-то сраный корень.       Судя по карте, идти было не так далеко — часок быстрым шагом. Вызвать машину второй раз Тэй не рискнула.       На пешеходов дорога не была расчитана, и час превратился в три. Чвяканье грязи под ногами смешивалось с воплями летающих красных кожистых тварей, и эти звуки так заебали, что живописные местные виды превратились для нее в голубовато-зеленый ад.       А виды были хороши. Солнечные лучи пробивались сквозь густой полог деревьев с синей длинной хвоей, а те колыхались от ветра, заставляя свет танцевать на грунтовой дороге, подобно волнам жидкого золота. Постепенно сквозь надоедливое ритмичное хлюпанье под ногами стали пробиваться другие звуки: и жужжание гигантских, с ладонь, насекомых всех цветов радуги, и шелест листвы плюща, плотно заплетавшего стволы, и потрескивание угрожающе раскачивавшихся деревьев.       Она поняла, что подходит к заставе, по ощутимому гудению энергетического поля — сперва едва слышимому, а по мере приближения все глубже прошивавшему грудь. Тэй задалась вопросом, как здесь, с такой мерзкой вибрацией живут постоянно, но потом забила, заполнив свою голову более насущными проблемами: во сколько обойдется Валорису ремонт подбитого арендованного грузовика, что будет, если просто слинять, не заплатив, как его отбуксировать до заставы на ремонт, и прочее, и прочее. Башка дико болела и шла кругом, она достала пачку сигарет и затянулась, а потом поняла, что мыслей в голове больше нет. Тэй повалилась набок, и все вокруг стало просто пятнами света бесконечной красоты.       Очухалась она в палате.       — Ты знаешь, на какую сумму они мне счет выкатили? О, посмотри, я специально оставила на память.       — Шепард, страховку в космопорту купить нужно было. Все верно со счетом.       — Вакариан, ты втираешь мне какую-то дичь. Зачем платить, если можно не платить?       — Не поспоришь. Местные такого же мнения. Ты заметила, что трупов нападавших нет?       — Не было потерь? Или с собой забрали?       — Судя по следам, у них убитых не было. Сложно поверить, деревенские до зубов вооружены были. Хоть кого-нибудь да подбили бы. Отпечатки плоских округлых стоп — нападавшие были людьми, батарианцами или азари. Хотя азари навряд ли, следов биотического поражения среди жертв нет.       — А, может, дреллы?       — Очень смешно, Шепард. Отряд дреллов-самоубийц во влажных тропических лесах.       Следующий двор был пуст. Тот самый, траурный. Тэй подумала, что мать, потерявшая вставшего на кривую дорожку подростка-сына, уехала на заработки, и это лучшее, что с ней могло случиться, ибо тем самым она сохранила свою жизнь. Строит глазки какому-нибудь офицеру в баре да плачет по ребенку украдкой. Зато живая, в отличие от всех ее земляков.       — Кто здесь жил, Шепард?       — Женщина, одинокая. Ну с недавних пор одинокая. У нее сына убили с партией наркоты, она на заставу вроде как подалась на заработки.       Гаррус проигнорировал явный упрек:       — Никаких новых работников не поступало, я бы запомнил.       Рядом присел врач — пожилой турианец в белой обтягивающей форме, доверительно положил ей тяжелую лапу на плечо и всучил квиток. Двести семьдесят пять тысяч восемьсот семьдесят три кредита. Тэй хлопнула глазами и сглотнула.       — Оплата на месте.       — У меня столько нет. Почему так дорого?       — Без страховки, без гражданства. Виза краткосрочная, туристическая, оформлена в космопорту, получить заранее нормальную поленились. Вот и умножайте обычный ценник раз в тридцать.       — И что сейчас делать?       — Отрабатывать. На благо Иерархии. Сначала — в распределительный пункт, на обработку от паразитов, а потом — куда скажут.       — В блядюшник?       Врач внешне оставался спокойным, но прикрыл глаза, вздохнул и почему-то произнес: шестьдесят девять. Потом проморгался, поднял надбровные пластины и сказал:       — Именно. Готовьтесь, уважаемая, за вами скоро подойдут.       Коммандер Шепард была готова сражаться за свою честь до конца.       Валорис по дороге на родину рассказывал ей некоторые «запомнихорошенькотэйханнсен»: ночью не выходить, с имперцами не связываться, а то сцапают и заберут в «блядюшник», если сигнал об облаке терзателей — бегом в деревню, иргуну не дразнить, бухло брать только на заставе, никогда — с рук. Изо всех этих предупреждений «блядюшник» казался наименее реалистичной угрозой, скорее, какой-то страшилкой для маленьких девочек. Ею же Тэй пугали местные женщины. За неделю она успела нарисовать себе в голове вполне определенный образ того заведения, не лишенный эротизма — полуобнаженные турианки имитируют какие-то витиеватые танцы наподобие тех, что исполняют азари в барах, в углу страстная развратница сидит на коленях лицом к ухмыляющемуся курящему старшине, поглаживая его могучую грудь тонкими когтистыми ручками, а еще одна подает бутылированное пиво на подносе, нагибаясь так, что тощенький попец в кружевных белых панталонах выглядывает из-под короткой розовой юбчонки.       — Меня вот тоже за долги хотели отправить в блядюшник.       — Куда, прости?       — Ну, в бордель. На заставе.       — Шепард, насчет несчастных секс-рабынь из числа деревенских девушек — это же ты не серьезно, правда? Неужели ты думаешь, что я допустил бы такое у себя под носом?       Тэй прищурилась, недоверчиво глядя на турианца, который очевидно ее дразнил, притом в не самый подходящий момент:       — Ну, сказать правду, идея мне начинает нравиться. Тэйлор Шепард в борделе на Инвиктусе. Я бы тебя выкупил, не волнуйся.       — Жена возражать против таких трат не будет, Вакариан?       Вот кто ее тянул за язык? Он упер руки в колени, нагнувшись так, чтобы смотреть прямо в глаза. Абсолютно ровный холодный голос контрастировал с субгармониками, вибрировавшими от злости:       — Ты меня не поняла тогда? Мы с Арсиной — друзья. Я не искал себе никого больше.              Оружия, разумеется, ей не оставили. Когда Тэй натянула те элементы брони, которые врачам пришлось снять для спасения ее жизни, к женщине уже подошли двое вежливых гвардейцев в тяжелом сером железе. Их полосы на мордах отличались от таковых у Валориса и других «тутошних» — были толще, лаконичнее, и гораздо менее выебистые, хотя и такого же цвета.       Устраивавать драку прямо в медблоке казалось кощунством, но с другой стороны — тут противников было только двое, а в том месте, куда ее эскортировали, могло быть очень, очень много.       Схватка была короткой. Тэй ожидаемо получила от двух здоровяков-турианцев по зубам, и непокоренную, несломленную и сопротивляющуюся было решено транспортировать с куда как меньшим комфортом — волоком под локти с двух сторон. Носки ее тяжелых сапог скребли по полу, а Тэй снова стала нервничать. Врач сказал, что нервничать ей нельзя.        — Уважаемые джентльмены, не позволите ли даме закурить?       Они остановились и кивнули. Тэй достала из нагрудного кармана пачку, сунула сигарету в зубы и прикурила. Сигарета так и норовила заскочить в образовавшийся просвет между зубами, причиняя дискомфорт. Охранники, словно не доверяя способности женщины передвигаться в обозначенном направлении, вновь подхватили ее за локти и потянули по коридору с цигаркой в зубах самым унизительным образом. На мимопроплывающую дерзкую человеческую самку в крепких объятиях сразу двух дюжих гвардейцев оглядывался медперсонал и доходяги, чья горделивая легкая фигура была одинаково скорчена от боли в кривое шипастое нечто. Больные сюда не приходили — их приносили, притом только когда стоял вопрос жизни или смерти. Говорить ей пришлось сквозь зубы, чтобы не упустить ценное курево:       — Разрешите поинтересоваться, милые господа, куда именно вы меня сопровождаете?       — В распределительный пункт, к прочим преступным элементам, для проведения санитарной обработки и выяснения ваших рабочих навыков.       — Любопытно. А как же решение суда насчет принудительных работ и всего прочего?       — Начальник гарнизона вернется — подпишет вам решение.       Просто замечательно. Шепард уже представила себе Гарруса, который хлопал своими серо-голубыми строгими глазами, подписывая решение о направлении злостной должницы на отработку. Потом он щурился, взглядом пробегал по ее имени еще раз, открывал консоль со вчерашними документами, искал список пассажиров накануне прибывшего шаттла, подрывался со своего рабочего места, и…       Допустить этого Тэй не могла. Задачей было удрать любой ценой.       — Шепард, ты зачем с охранниками подралась? Они мне другое рассказали. Ты их нецензурно оскорбляла, плевалась в лицо и за наплечники кусала, пытаясь оторвать зубами знаки отличия.       — Ну что ты, разве я могла? Как ты себе это представляешь?       — Высказывалась уничижительно по признаку расы, поносила всех турианцев и меня лично обещала поиметь в извращенной форме.       — Пиздят.       — Я не сомневался.       Здесь, в пустом дворе, который словно миновала беда, даже говорилось легче. Можно было представить, что все по-прежнему, по деревне снова бегает малышня, соседки лениво треплются за котировки акций «Инвиктус Индастриз» через забор, а мужики срутся из-за неудачной охоты.       Сейчас все трупы жителей деревни стараниями гарнизонных перекочевывали в черные плотные пакеты. Тэй молчала, пытаясь отвлечься от кошмара вокруг и вновь сконцентрироваться на событиях недельной давности, сейчас казавшихся ей счастливой прогулкой.       Но тогда она Тэй таковой не казалась. Охранники устали с ней бороться и просто связали и подвесили за ноги к дереву. Они курили и ждали вечно загруженный служебный транспорт, чтобы оттарабанить вредную бабу на обработку от блох, да так и задремали на солнышке под деревом. Шепард могла слышать их мерзкое похрапывание, которое бесило чуть ли не больше, чем беспомощность положения, в котором она оказалась.       «Тэй Ханнсен еще ни одна костерожая мразь за жопу не взяла.»       Разумеется, чудо-руку оставили при ней, и зря. Гнулся киберпротез как угодно, в любом направлении, и им удалось расшатать и снять путы на запястьях за спиной, потом Тэй не без труда подтянулась к узлу на ногах и задалась мыслью, насколько крепко спят двое олухов внизу. Падение такой груши с дерева они всяко заметят.       Не заметили. Мягкий кувырок с упором на руки чуть скрал лишние звуки, и сейчас только благоразумие удерживало ее от того, чтобы не сунуть палец в раззявленый рот храпящему лентяю.       — Негодяи! Премии лишу. На год.       — За то, что зуб мне выбили?       — За то, что дрыхли на службе. Ладно, давай дальше.       Она неслась, подобно дикой амазонке, с дивной рыжей гривой, развевающейся сзади, как знамя свободы. Валорис был вне зоны доступа, вызвать такси было идеей сомнительной, и Тэй ломанулась через лес. Идти по мху было все же чуть приятнее, чем по грязи, хотя ни разу не легче.       Когда от усталости она зацепилась за очередной корень и стала падать, то поняла, что летит не вниз, а вверх.       — Ку-ку, малышка.       По сравнению со здоровенным батарианским биотиком она и правда казалась малышкой, но таковой, конечно, не являлась. Он мог похвастаться поистине мощной фигурой, стоял высоко и гордо, с самоуверенным видом. Взгляд его был напряженным и непреклонным, наполненным какой-то дикой решимостью. Тэй нюхом чуяла, что это не рядовой наемник. Несмотря на свой устрашающий облик, он держался с большим достоинством. Широкий разворот плеч и статная осанка кричала о том, что спины батарианец на тяжких работах не гнул никогда, а утонченные черты лица и редкий лиловый окрас невольно притягивал к себе ее глаза.       — Шепард, это ты сейчас точно о батарианце?       — Да, такой, знаешь, внушительный дядька был, интересный.       — Батарианец.       — Ну да, батарианец.       Батарианец поманил пальцем «малышку», подвешенную в воздухе в облаке стазиса. Когда она подплыла совсем близко, то увидела, как в его больших черных глазах, ярко выделявшихся на светлом лице, заплясали отражения голубоватых всполохов биотики. Он властно удерживал ее своей непреклонной волей, демонстрируя чрезвычайные для батарианца способности.       — Теперь ты моя.       — О нет! Что ты собираешься со мной сделать?       Его глаза метали молнии, тело Тэй трепетало от предвкушения. Ее бедра сжались сами собой от тяжелого, выжидательного взгляда его маслянистых глаз, напоминавших поверхность нефтяного озера. Воздух между ними накалялся и озонировал, казалось, еще чуть-чуть, и…       — Шепард, к делу.       — Меня отволокли в их лагерь, посадили на цепь. Они посмеивались, сказали, что отправят меня «на родину», притом не одну, и чтоб я не беспокоилась. Я послала их нахуй, они меня стали бить.       — Сколько их было?       — Шестнадцать. Вооружены до зубов, все в камуфляжной тяжелой броне без опознавательных знаков. Себя никак не позиционировали, язык особо не распускали. Дисциплина железная, каждый при деле: это не какое-то сборище бандитов, скорее, бывшее военное формирование со строгой иерархией. Лагерь разбит был аккуратно, так, чтобы следов не оставлять, весьма умело. Видно, что здесь они не залетные гости.       — Любопытно. И как ты от них сбежала?       — Не хочешь подчиниться по-хорошему, покоришься по-плохому.       Тэй стояла, дрожа и подставляя спину под удары плети. Хлыст змеей обвивался вокруг ее кожи с неумолимым щелчком, оставляя за собой темно-красные иероглифы. Спина женщины была полотном для палача, и каждый удар отпечатывал на ней свой след в виде багрового рубца, выделявшегося на бледной коже как клеймо доблести и непреклонности.       — Ай, мамочки! Ой, больно! Суки, блять, ебаные! Ай-яй-яй! Пидоры четырехглазые! Блять! Сука, больно! Ааааа!       Ее палач, мускулистый крепкий батарианец, тоже обнажился по пояс, ведь работа его была непроста. Он заставлял орудие пытки и жертву под ним сладко петь в унисон, и эта музыка доставляла искушенному знатоку ни с чем не сравнимое удовольствие. При каждом резком замахе мышцы рук и груди мучителя вздувались от напряжения, и время от времени он добавлял в идеальный дуэт свой раскатистый низкий голос, постанывая от немалых усилий, вкладываемых в кровавое, мучительное творчество. По его зеленоватой коже струились капли пота, срывавшиеся вниз при ударе и орошавшие черную землю под его ногами.       С гордостью он смотрел на творение своих рук — подвешенную к стволу дерева женщину, дрожавшую от боли так, что ее розовые соски беспомощно подрагивали, вызывая непреодолимое желание жестко их выкрутить, чтобы рыжая еще раз ахнула от боли и нашла на ее донышке кое-что еще, то, что заставит бледные щеки вспыхнуть. Ноги землянки были стыдливо сведены вместе, пальцы на стопах едва касались земли, а колени мелко тряслись. Молочно-белые ягодицы так и манили сделать еще несколько ударов, окрасить их своим мастерством и выбить из жертвы еще пару стонов.       Вечерний воздух был напитан запахами влаги, страха и боли, ее беспомощность дурманила так, что мучитель боялся не суметь остановиться. Он искренне наслаждался тем, как по капле выбивал из нее жизнь, и каждое движение напитывало его вены живым огнем возбуждения и страсти.       Только палач сделал замах, в воздухе со стороны леса послышалась одиночная автоматная очередь.       — Сейчас я вспоминаю об этом и кое-что мне кажется странным. Валорис говорил, что его брат сам с автоматом поперся гонять чужаков, и на удивление, ему это удалось. Они не стали отстреливаться, быстро собрали снаряжение, четко, даже без приказа, и отвязали меня.       — И это стало их ошибкой.       — Ага. Мне повезло выбить винтовку из лап того, кто меня развязывал. По сути, я им по спинам палила, поэтому положила почти всех.       — Чего именно они от тебя хотели?       — Как минимум, чтобы я им подчинилась. Думали, что сцапали гражданскую дамочку, которую можно легко запугать парой зуботычин и заставить делать то, что им нужно.       — Что именно?       — Меня просветить не успели.       — А что насчет девочки? Ты о ней даже не упомянула.       К ним уже подходил Валорис, и Тэй, словно защищаясь от воспоминаний, подняла на руки молчаливого Кенета и прижалась к его кипяточному лбу. Голос осиротевшего турианца звучал непривычно глухо, словно горе отключило всю его глубину, оставив только мертвую оболочку. Приятный, глубокий рокот Валориса без остатка впитал в себя густой туман, который поднялся к вечеру от влажной, теплой земли, досыта напитанной синей медной кровью:       — Идем, Тэй. Малявку назвать нужно. Не знаю, что на камне писать.       Она двинулась за Киридом, а Гаррус — вслед за ней. Кенет весил много даже для закаленной физическим трудом Тэй, ее ноги сначала вязли в грязи, потом — в мягком сером мху. Воздух был неподвижен и тяжел от влаги, и дышалось с трудом. Возле небольшого бетонного столбика, успевшего покрыться лишайником и мхом, появилось четыре камня. На крайнем было выжжено только имя.       Тэй опустила ребенка на землю. Навряд ли Кенет понимал, что тут лежат все его родные. Он вопросительно уставился в нечитаемое чужое лицо землянки, но не произнес ни слова. Тэй могла лишь погладить малыша по голове.       Валорис скрестил руки на груди:       — Я хотел спросить о фамилии. Имя будет Олфа.       — Ханнсен.       — Ты точно решила?       — Я сказала.       Казалось нереальным, что вот там лежат те, с кем она разговаривала еще утром. Душу словно расщепило пополам — уже позабытое чувство, когда именно так Тэйлор Шепард справлялась с неизбежными на войне потерями. Одна ее часть горевала, вторая — сухо анализировала. Обидно было, что когда помощь и сочувствие потребовалось ей самой, та сильная, решительная часть личности коммандер куда-то постыдно сбежала и появилась нескоро, после долгих уговоров и компромиссов. Женщина осталась больше, чем одна — скорее, ее осталось тогда половина, словно солидный кусок души был платой за то, чтобы выжить во взрыве Горна.       Когда она обернулась было на Гарруса, увидела только его удаляющуюся спину. Зачем он за ней шел, к чему все это было — пока это были слишком сложные для нее вопросы.       Когда на камне появилась вторая строчка, Валорис приложил руку к бетонной стелле, сказал пару слов, которые Тэй не расслышала, и подошел к ней. Черные пластины были все в грязи, что на броне, что на лице. Она, уже толком не отдавая себе отчета в своих действиях, панически стала вытирать их, на деле лишь размазывая еще больше. Валорис схватил руки женщины и сжал, заставляя успокоиться, да так крепко, что его собственные кисти затряслись.       Кенни ткнулся лбом в бедро дяди, напоминая о своем существовании, и тот отпустил руки Тэй и подхватил на руки единственного оставшегося в живых изо всей родни. Мальчишка закинул голову на плечо, крепко вцепившись в воротник Валориса рукой и обхватив его ногами за талию, да кажется, так и заснул. Валорис зашагал к деревне, пытаясь говорить как можно тише:       — Что ты успела ему распиздеть? И нахуй ты его позвала?       — Рассказала только о батарианцах в лесу. И это не он меня тогда выискивал, помнишь, какая машина за мной тогда приехала? Валорис, тут что-то сложное, нужно держаться друг друга, а не сраться. Он следак, может, нароет чего.       — Без сопливых разберемся. Сначала я хочу знать, кто вообще ворота нападавшим открыл. Видела, ворота раззявлены были? Идем в командный пункт, разбираться.       — Куда, блять?

      ***

      Подземный командный пункт, вход в который располагался в неприметном жилом блоке среди деревни, ничем не отличавшемся от остальных, представлял собой яркий образец утилитарной эффективности, переоборудованный в соответствии с духом тех, кому это место досталось в наследство. Большая часть мониторов вдоль стен была отключена — то ли из экономии, то ли за ненадобностью. Озадаченно Тэй посмотрела на плетеный гамак в углу, украшенный сине-красными лентами, который смотрелся в помещении военного назначения, мягко говоря, чужеродно. Фантасмагории добавляли несколько странных украшений — похожие она видела у Киридов над кроватью их сына, куда они с Валорисом буквально десять минут назад уложили спящего Кенни. Когда у нее была возможность спросить о назначении этой круглой штуковины с перьями несколькими днями ранее, Мендес дома не было, а Витерис в ответ на ее вопрос пробубнел что-то вроде «бабский замут чтоб фартило».       А потом Тэй окинула помещение уже профессиональным взглядом и выцепила виртуальную карту со спутниковым слежением, какую-то неебически сложную систему прогнозирования погодных условий и с два десятка инфракрасных ловушек на местности по периметру.       Когда над темной частью помещения, мигая, зажглась яркая белая лампа, Тэй удивленно присвистнула — похоже, тяжелые орудия по углам ограждения поселка все еще функционировали, судя по радостно мигающим консолям управления. Когда она увидела неактивированные мелкие боевые дроны, чьи пиктограммы на мониторах так и манили щелкнуть по ним пальцем и запустить, женщина не выдержала и пробормотала:       — Ни хрена себе деревенька. Да отсюда можно жахнуть так жахнуть. Ты гляди, тут даже минное поле вокруг есть, с дистанционной детонацией.       Валорис склонился над зеленоватым монитором в углу с какой-то скучной текстовой информацией. Он молчал, игнорируя любые ее вопросы, и причиной этого явно был третий присутствующий, который отказался лететь со своим взводом назад на заставу и поперся с ними осматривать «командный пункт». К нему Тэй пока и обратилась — Гаррус мог прояснить вполне очевидные для этих двоих, но непонятные для нее моменты:       — И что, такое в каждом поселении? Не перебор ли?       Гаррус только вздохнул, а Тэй сложила руки на груди, уже начиная злиться. Еще не хватало, чтобы и этот ее игнорировал.       — У людей не так?       — Ты, блять, издеваешься? Это даже не паранойя, у этого даже названия нет. И что примечательно, никому это великолепие не помогло. Трупов дежурных нет. Здесь вообще никого во время нападения не было. Как такое могло случиться?       Оба взглянули на Валориса, все еще просматривавшего какие-то бесконечные списки. Раздраженно он притянул к себе стул и все же уселся, устав стоять со сгорбленной спиной. Помимо собственного сознания Тэй улыбнулась краешками губ: зрелище было забавным, увидеть Валориса за монитором было по меньшей мере необычно. Он потер лоб обеими руками, недовольно пошевелил носом и подытожил:       — А так. Их впустили, а записи с камер за сегодняшний день удалили. Кто-то из наших, очевидно.       — И кто?       Валорис, словно отказываясь поверить в очевидное, напряженно молчал, еще раз пробегая глазами по строчкам на мониторе, а ответил за него другой:       — Думаю, ответ очевиден даже мне. Ты упоминала женщину, которая задолжала немалую сумму за своего сына и его потерянный товар. Она могла проболтаться своим кредиторам насчет рыжей девочки, а потом по их просьбе организовать все так, чтобы в нужный момент сопротивление было сведено к минимуму. Ее двор был чист, и не удивлюсь, если среди погибших ее тоже не найдется. Далеко уйти она не могла, явно не пешком через лес. Все передвижения можно отследить.       Ответил ему казалось зависший Валорис, и тон его Тэй не понравился:       — Правильный ответ. Как думаешь, произошла бы эта херня без твоего участия? Если бы ты не разворошил тут все, а сидел себе тихо на заставе и подписывал бумажки?       Когда в голос Валориса вернулся привычный злобный рокот, Тэй стала нервничать, а когда у него в руке блеснул «боевой шип», ее состояние стало близким к панике. А другая часть женщины подалась вперед, любопытствуя, что именно разозлившийся психопат может сделать с практически полностью защищенным противником, единственным уязвимым местом которого была часть шеи и голова.       Первый пробный удар — молниеносный, нацеленный под челюсть снизу прямым хватом, был уведен Гаррусом вверх, с явным намерением открыть противника для контрудара.       А тот уже делал почти танцевальный разворот всем телом, перехватывая нож другой рукой и ударяя сбоку. Только благодаря полусекундной задержке соперника во время его пируэта начальник гарнизона успел сообразить, в какую сторону следует уклоняться, и нырнул почти наудачу, спасая себе жизнь.       Тэй не знала, что будет хуже — если Гаррус успеет снять винтовку со спины во время маневра уклонения или нет. Успел, но воспользоваться ею по назначению просто не мог — Валорис атаковал его уже в прыжке, с какой-то тигриной яростью нанося мощный удар с замахом почти вслепую. Блокировал его Гаррус собственной снайперкой, держа ее в двух руках широким хватом.       — На бабки меня решил кинуть, а, Вакариан? Товар забрать и в лесу прикопать?       Похоже, Валорис решил себя накрутить не по-детски. Он снова провернул свой трюк с переменой руки, выпустив нож из заблокированной винтовкой правой и поймав его левой. Руки Гарруса были подняты вверх, открывая менее защищенное место подмышкой, и этим Валорис не переминул воспользоваться. Но ему на лоб со всей силой опустилась середина почти двадцатикилограмовой тяжелой винтовки, и только это уберегло Гарруса от точно нацеленного и весьма травматичного удара. Вместо этого клинок прошелся по касательной, лишь вспоров крепления брони под рукой.       Наблюдавшая за дикой дракой Тэй поморщилась от боли в виске. Врач велел не нервничать. Что бы ни случилось, только не нервничать. На автомате она подумала о драгоценной пачке, а потом в голову пришла идея.       Первая же затяжка была удачной. На двух костемордых, уже валявших друг друга по полу, вцепившись сопернику по-быдляцки в гребень, сверху обрушился благодатный дождик системы пожаротушения. Тэй курила и смотрела на обоих придурков, усаживавшихся прямо на мокрый, грязный пол и тяжело дышащих. Валорис, похоже, решил еще раз себя накрутить, но попытку эту она пресекла:       — Тэйчика решил в лес увезти, педрила палавенский?       — Валорис, я ж тебе сказала, не он это был.       — А, я забыл.       Гаррус начал ржать, отзеркаливая оскорбления в куда как более интеллигентной манере:       — В твоем возрасте неудивительно. Таблетки пора пить.       Валорисово «сука» в ответ звучало почти примирительно.       «Ебать, я дева-успокоительница! Сею благодать, остужаю пламенеющие жопы, горячие сердца и раскаленные головы.» — Тэй, докуривая, улыбнулась своим мыслям и оперлась задницей о пульт управления, словив на себе шокированный взгляд сразу двух турианцев.       — О, духи…       — Пиздец.       Их комментарии прозвучали в унисон, но означали одно и то же — восхищение перед умением несравненной коммандер Шепард, она же Тэй Ханнсен, запускать в небо турианские ракеты одним неловким движением прелестной задницы.