***
Ракеты сделали свое дело и улетели в лес, а они легли спать в пустом доме Витериса и Мендес, ибо сироту Кенни уложили именно там. Гаррус остался в командном пункте, бросая красноречивые сонные взгляды на цветастый гамак. Валорис только рукой махнул — лишь бы подальше от него самого. Стоило им переступить порог, и Тэй стало колотить — ночь была теплой, да вот сейчас, когда важные дела закончились, от страшных воспоминаний отмахнуться было сложнее. Валорис налил два полных стакана гирда, они синхронно их опрокинули, не произнеся не слова, а потом еще какое-то время сидели в полной тишине. Мужчина стал отстегивать замазанные землей элементы брони, и только тогда Тэй не выдержала: — Наверное, мне нужно было остаться в деревне. Зря я за тобой поехала. Может, был бы какой-то шанс. Он задумался и помедлил снимать поножи, а затем поднял на нее глаза. В полумраке гостевой комнаты они отсвечивали желтым, злым колером, и Тэй заранее закинула в свой наплечный мешок с виной еще пару камней. — Хвала духам, что не осталась. От удивления у Тэй брови на лоб полезли. Валорис в первый раз обратился к сверхъестественным силам на ее памяти. — Ты про духов заговорил, и к чему это, а? Он подошел к столу, так и не сняв низ брони, и налил еще два стакана. Женщина могла поклясться, что Валориса колотило не меньше ее самой, это было объяснимо. Разговор был неприятным, трудным, каждая фраза Тэй звучала не к месту и невпопад, но живые голоса разгоняли пугающую тишину вокруг. — Блять. Я уезжал тогда утром и нехорошо подумал. И как будто по моим мыслям все произошло. — Да о чем ты? Валорис залил в себя полный стакан и, покачиваясь, уселся на плетеную кушетку снимать сапоги и наколенники: — Да что-то подумал про девчушку эту, а потом про Кенни, и… Ай, не бери в голову. А Тэй все не унималась. Ей нужно было поговорить, и плевать, про что, хоть про брачные игры варренов, лишь бы не оставаться одной со своими мыслями: — Хотел «своего» ребенка, а не человеческого найденыша? Он ответил через силу, отвернувшись в сторону: — Да, блять! Тэй опрокинула горькое пойло широкими, полными глотками. Очередная порция легла на голодный желудок, обжигая пищевод и угрожая вызвать рвоту. И снова ее расщепило: умница Тэйлор Шепард прекрасно понимала, что все это херня и дичь, и никакими мыслями такое несчастье вызвать не получится, просто деревенские суеверия, а Валорис — он всегда будет оставаться Валорисом, и что с него взять. А железная сука Тэй Ханнсен мысленно давала по морде пиздаболу Кириду, который, разминув полтинник, внезапно замечтался, да так, что даже тело свое не вполне стал контролировать. И на тебе, жестокая насмешка судьбы. — Мне жаль, Тэй. Мне только тогда щелкнуло, когда ее порезанную увидел. Будто наизнанку вывернуло. А потом Мендес и Эву, и… Мозгами понимаю, что я не при чем, что вышло так. Ай, блять, что тут скажешь. — Ты ляпнул кое-что Акки. Выходит, еще раньше щелкнуло? — Шаи’ра хорошо мозги вправила. — Ты и за этим тоже к ней ходил? Он остался в одних штанах и сидел долго, закрыв глаза, а потом его словно прорвало: — Сейчас мне похер, кто бы там ни был — человеческая девчонка или ханарский мальчишка, просто хочу с тобой пройти через это все еще раз. Хочу, чтобы у нас с тобой что-то общее было, чтобы кто-то нас вместе запомнил и назвал родителями. Мне уже гадалки никакой не нужно. Перед смертью все равны. Я, блять, даже словами это не могу описать, просто вот такое чувство. — Скажи честно, это Витерис ржал? Что ты с человеком? — Похер уже, что он делал. Все свое получили. Тэй вспомнила два тела на удалении от деревни и прищурилась, но тему развивать дальше не стала. Так и подмывало спросить, считалась ли она тоже таким же второсортным приобретением, коим Кириды сочли безымянную. Хотя нет, уже не безымянную. Он дал девочке какое-то диковинное имя. Вроде даже турианское, хотя у женщин в его деревне были сплошь странные на ее слух имена: — Ты назвал ее интересно. Не слышала раньше такого имени. — Мать мою так звали. Тэй и не заметила, как разделась и оказалась на Валорисе сверху, прижатая щекой к жесткому килю. Она ненавидела его и любила одинаково сильно. Стоило чертовому Кириду отмочить какую-то дичь, за которую Тэй готова была его растерзать, как маятник тут же стремительно несся в другую сторону — где он ее спасал, смешил, удивлял, успокаивал, забалтывал, убаюкивал, накуривал и напаивал, вытаскивал в какое-нибудь удивительное новое место, придумывал очередную веселую дичь в постели и просто был рядом. А потом Валорис снова учинял лютую хуйню. Он устраивал бойскаутский поход с Томми и саларинятами, а потом оказывалось, что за голову ее кота среди детворы была объявлена цена в триста кредитов. Валорис невинно хлопал глазками и говорил, что мелкие ублюдки просто так играют. А потом он лично героически снимал Джонси с дерева с риском для жизни, но, как подозревала Тэй, исключительно чтобы покрасоваться перед ней своей ловкостью и грацией. Тэй проваливалась в воспоминания, потихоньку перетекавшие в сон. — Зачем ты изводишь моего кота? Чем он тебе мешает? — Просто бесит. Ты его в кровать пускаешь, и у этой твари ебучей глаза такие, будто он все просекает. И типа такой: гляди, Валорис, ты тут блять, гной из-под когтей, а я с твоей бабой спать буду. А ты его еще трогаешь, чешешь, как любовника. — Кирид, ты ебанутый? А ну погладь кота. Примирения не вышло, Манул Джонси и Валорис, сидевшие по разным сторонам дивана с Тэй в качестве буфера, зашипели друг на друга, а мастер Ханнсен плюнула заниматься бесперспективным занятием. Тогда Кирид предложил сделку, впрочем, как всегда. Она со своей стороны должна была покорно и безропотно выполнить кое-что из разряда «я придумал». Через три дня Тэй озадаченно рассматривала в зеркале незнакомку в металлическом бикини с завитками и в ошейнике. В пол струилась полоска бордовой ткани, прикрывавшая ровно ничего — просвет между ногами посредине. Кирид сидел на диване, восхищенно надрачивая в прямом смысле этого слова. — Серьезно, Валорис? Ладно, фильм я посмотрела, хотя он пиздец тупой был. Бронелифчик натянула и даже не жалуюсь, что он неудобный. Что теперь? — Ну смотри. Ты будешь принцессой. Давай притворись, что ты Лея Органа. Только ты в плену, вся такая покорная, знаешь… Тэй стала хохотать, и ярко-синий, подрагивавший от возбуждения член Кирида, который уже полностью раздетый мужчина наглаживал пальцами вдоль всей длины, стал втягиваться назад. — Ну блять, Тэй, подыграй мне. — Ладно, а ты кем будешь? Этим ее симпатичным возлюбленным? Контрабандистом и плохишом? Слушай, тебе прям и играть ничего не нужно. Осталось только тебе звездолет надыбать. Валорис, ну дебилизм же — интересно, там у каждого звездолет в ангаре стоит? Они вообще в курсе были, сколько звездолет стоит? — Не, нифига. Я буду слизняком Джаббой. — Фуууу… Чего тебя вообще эта хрень так завела? Тэй уселась на пол ровно в ту позу, которую подсмотрела в древнем тупейшем земном фильме, по которому так фанател Валорис: прямая спина, ножки в сторону и гордый разворот головы. Глазки она потупила, изображая пленницу, и на это ушли все ее скромные актерские резервы. Какое-то время женщина ухитрялась даже не ржать. Валорис оценивающе ее разглядывал, а потом выдал вердикт: — Не, хуйня. Не то. Тэй злобно поджала губы, и на глаза с какого-то хера сами собой стали наворачиваться непрошенные слезы. Она подскочила и отчебучила то, что даже от себя не ожидала: — Сюрприз, блять! Наверное, потому что я не красотка актриса, а ветеран с разъебанной мордой, а, Валорис? Еще и без руки. Да пошел ты нахуй. — Не, ты не так поняла. Блять, ну Тэй. Ну не начинай. Иди сюда. Он поднялся с дивана сам, сгреб свою человечку в охапку и стал мурлыкать ей что-то в черепушку сверху. Сколько он ни говорил Тэй, что та бомба — она только кривлялась и ныла. — Короче, я понял. Цепи не хватает. Он ее на цепке таком держал. Тэй сказала откуда-то у него из подмышки: — У Влада в гараже цепь есть. Только я не пойду в таком виде, пиздуй сам. Когда Валорис вернулся, Тэй разглядывала свою жопу в зеркале в ванной, задрав декоративную полоску ткани на бикини, да так внимательно, будто жопа была не жопой, а каким-то инопланетным артефактом, излучавшим невиданную мощь: — Ты что Владу сказал? — Сказал, что мне нужна цепь. — А он что? — Дал мне цепь. — И сначала не спросил, зачем? — Спросил. — А ты что сказал? — Ну, сказал что мне нужно. — Для чего? — Приковать Тэй. — Блять, Валорис, ну ёб твою мать. И что, он дал? — Не, сначала не дал. — А что сказал? — Спросил «По согласию?» — А ты что сказал? — Сказал, что ты сама меня за ней послала. — Блять, ну пиздец. Ну ебаный в рот. И как мне теперь Владу в глаза смотреть? У меня там уборочная на полном ходу, а мастер Ханнсен какой-то хуйней со своим трахалем страдает. А Валорис с дьявольским оскалом уже пристегивал страшную ржавую цепь к фейковому ошейнику, радуясь, как маленький ребенок конфете: — Заебись. Аж шишка задымилась. Ну давай теперь, врубай «принцессу Лею», и погнали запускать фотонные торпеды. — Фотонные торпеды вообще не из того фильма. И ты тоже должен подыгрывать. Чо там этот слизняк делал? Валорис довольно заурчал и притянул к себе за цепь сладкий трофей, а после медленно, манерно провел всей поверхностью своего языка сначала по шее, потом по щеке пленницы, а свободной рукой скользнул под неудобное бикини, врезавшееся в ягодицы, уверенно нащупав ее вход. Когда Тэй дернулась, словно в попытке избавить себя от гибкого языка ксеноса, ее «хозяин» дернул цепь вниз, угрожающе зарычав с этим его волшебным рокотом: — А ну раздень меня. И тут Тэй зацепило. То есть ей стало уже не смешно, а жарко, преимущественно внизу, между ног, где ее только что гладили нахальные, жадные пальцы. Она старалась не сопеть от возбуждения, чтобы не выдать Валорису того, что игра ей, в общем-то, понравилась. Еще не хватало, чтобы он не зачел это как ее часть сделки, которая с его стороны гарантировала отсутствие каких-либо поползновений в отношении Джонси. Чего только женщина не сделает ради своего любимого кота! Даже опустится на колени перед мерзким «Джаббой Хаттом», дымящаяся шишка которого и правда угрожала порвать штаны. Она ногтем медленно сдвинула ползунок молнии, и поняла, что Валорис тоже затаил дыхание, ожидая, когда женщина обнажит его член. Когда он вынырнул из ширинки, гладкий, горячий и весь покрытый скользкой смазкой, выдохнули оба, не в состоянии больше притворяться друг перед другом. Тэй провела по нему языком, не касаясь руками, собирая солоноватую смазку и вульгарно демонстрируя своему партнеру, как она наслаждается вкусом. Он рыкнул от пошлого зрелища и запрокинул голову, стоило Тэй снова его коснуться губами и языком. Когда она втянула в себя головку и стала медленно продвигаться вперед, Валорис выпустил цепь и вцепился ей в волосы обеими руками. — Слышь, Валорис, а у хаттов хуя не было. Это же гигантские слизни. — Блин, нахер тогда он держал этих танцовщиц и рабынь? — Чисто для статуса. Давай так, ты будешь замороженным Ханом Соло, а я тебя буду отогревать. Как тебе замут, а? Валорис уважал точное следование лору вселенной, а Тэй не хотела отсасывать мерзкому «Джаббе Хатту». То ли дело лапуля Соло! Этому — с радостью и причмокивая. Валорис поколебался минуту, а потом согласился: — Ладно. Только он там связанный был. Давай, крути меня цепью. Тэй, угорая, отстегнула цепь и чисто символически сделала пару витков вокруг торса и прижатых по швам рукам Кирида — так, чтобы оковы с него хотя бы не свалились и не испортили игру. — Не шевелись только. Ты замороженный, понял? Женщина уже подбирала полоски ткани, чтобы встать на колени, а Валорис ее притормозил: — Тэй, подожди. Хану Соло перед заморозкой Лея кое-что сказала. Скажешь, тогда я буду считаться «замороженным». Вживую они друг другу в любви не признавались — только пару раз по видеосвязи, робко, неуверенно, словно двое школьников, боящихся, что их осмеют и оттолкнут. Тэй встала совсем рядом с ним, прижалась так близко, как только могла, как, наверное, прижалась бы принцесса к своему контрабандисту, если бы ее не удерживали проклятые прислужники Империи. Зрачки Валориса были расширены, и в полумраке комнаты горели торжественным желтоватым огнем, а его обжигающе-горячий член терся о ее живот, оставляя на нем влажные следы. Тэй с силой сдавила его эрекцию между их телами и одновременно невыносимо наигранно произнесла: — Я люблю тебя! — И я люблю тебя, Тэй Ханнсен. Он же ответил не по сценарию — должен был сказать просто «я знаю». Тэй растерялась и уперлась взглядом в его серьезные яркие глаза. Валорис дышал так же тяжело, как и смотрел на нее. Для него это было давно уже не игра, и с Тэй тоже слетела маска. Ее руки порхнули к его плечам, и слова родились от сердца: — Я люблю тебя, Валорис. — Валорис! Валорис, твою мать, проснись! Боже мой, мы проебали Кенни! Они подорвались, в чем были — Тэй в майке, спортивном черном белье и с красными полосками по лицу от киридовых пластин на руке, а Валорис — в хулиганских шортах в мелкие «хуёчки» всех известных в галактике рас — и стали носиться по деревне с воплями «Кенни, Кенни!» Кенет Кирид в это время давал показания. Точнее, Гаррус присел на корточки и пытался его научить хотя бы двум или трем словам, но безуспешно — мальчишка его то ли дразнил, то ли попросту не хотел слушать. Кенни отказывался произнести даже свое имя, притом, что глупым ребенок не был — ведь ухитрился спрятаться и выжить в резне. Утром начальника гарнизона, сладко спящего в гамаке под надежной защитой пуленепробиваемой двери, закрытой на три замка, разбудил юркий мальчонка, который возник ниоткуда и принялся играть с его снаряжением. Мелкий Кирид ухитрился пробраться по вентиляции, которая по идее не могла быть проходима — внутри по конструкции были предусмотрены хитроумные воздушные фильтры. С воздушными фильтрами действительно давно были проблемы — производство хоть и наладили, но большая часть оставалась на Палавене, где их меняли в пустующих бункерах каждые полгода, а вот до колоний, где кассеты могли действительно понадобиться, доходило мало что. Конкретно в этой вентиляции фильтр попросту отсутствовал, и она представляла собой изогнутую шахту, по которой спокойно мог пробраться ребенок. Могло ли это послужить причиной того, что деревня осталась без обороны, пока было непонятно. Следов удушья у трупов или химической атаки не было. Больше мог бы рассказать Кенни, но тот со следствием сотрудничать не собирался. А потом и вовсе явились эти двое — с ядерным запахом перегара и явным намерением прекратить допрос несовершеннолетнего, который производился без присутствия законных представителей, то есть с явными нарушениями. Гаррус смог из себя выдавить только одно: — Звание родителей года достанется другой… паре. Тэй скривилась и, вжимая босые пальцы ног во влажную теплую землю, бросила уничижающий взляд исподлобья бодрому начальнику гарнизона при полном параде, а Валорис сделал вид, что даже не слышит «проклятую имперскую шавку», подхватил на руки племянника и стал что-то ему бурчать прямо в ушной канал. Тот, к удивлению присутствующих, стал производить вполне взрослые жесты, которые означали — «все в порядке» и «не знаю». Третий его жест был тоже понятен, хотя вопроса Валориса не слышал даже Гаррус — малыш приложил ладошки к глазам, ко лбу, а после поднял вверх ручонки. Резюмировал происходившее Гаррус, изо всех сил стараясь не пялиться на Валориса ниже пояса, ибо сдержать смех был попросту не в силах: — Думаю, без осмотра лагеря батарианцев не обойтись.***
— Валорис, предлагаю сделку. Как с Джонси, помнишь? — Это тебе будет стоить намного больше, Тэй. Намного. И сделка будет другой — первым я в него не выстрелю. Но стоит ему только залупнуться в мою сторону — даже тела не найдут, обещаю, а ты все равно останешься должна. — Идет. И что ты хочешь взамен? Короткую палочку вытянула Тэй. Кенета брать с собой в джунгли было опасно — еще одного заражения чумкой он мог и не пережить. И все, разумеется, пошло по пизде. Ребенок стал настойчиво тянуть Тэй на поиски мамы, папы и старшей сестры, а землянка не могла ему объяснить ровным счетом нихрена, ибо переводчик у мелкого имплантирован не был. В конце концов, настойчивые дерганья за юбку так ее достали, что Тэй решила пройтись — уж лучше походить, чем печалиться и рассуждать о несправедливости бытия. Тишина действовала на нервы. Сколько она не говорила Валорису, что оставаться здесь — нездоровая хуйня, и лучше бы им пересидеть на заставе, он качал головой и вполне здраво возражал, что коль она боится мертвяков, так мертвяки все в гарнизонный холодильник и поехали. — Гаррус, я могу у тебя кое-что попросить? По старой дружбе. Пожалуйста, давайте там без лишних эксцессов, а? Достаточно смертей и так. — Разумеется. Только с моей стороны никаких эксцессов не было. — За исключением той дружеской перестрелки по дороге, не правда ли? К слову, мы закон не нарушали, чтобы напороться на такой прием лично от начальника гарнизона. Зачем ты это делал? Валорис, стоявший рядом, делал вид, что осматривает свою винтовку, а на деле просто развесил уши или что там у него: — Спрашиваешь, как маленькая. Чтобы местные его больше боялись, чем бандюков, и не работали на синдикаты. Тэй замерла, а Гаррус не спорил. Ей так хотелось, чтобы он оправдался и сказал: все совершенно не так, вы все не так поняли. Они с Кенни подошли к крохотному домику Эвы, стоящему вплотную к родительскому блоку. Двери в деревне не было принято запирать, но ее была закрыта. Взломать замок не составило труда, и Тэй неприятно поразила пустота и неуют жилища девушки. Казалось, Эва тут словно и не жила — ни тебе пестрых полотенец, ни вышитого белья, ни чудаковатых украшений из ниток и бусин, ни пряных трав в кадушке — словом, ничего того, что радовало глаз в хлебосольном доме ее доброй матушки. Обстановка была поистине спартанской, и все, что подтверждало грустную историю молчаливой девушки, сам факт ее жизни — маленькая потрепаная колыбель, которая так и останется здесь стоять пустой. Кенни убедился, что сестры тут нет, и вылетел во двор, а Тэй еще раз тоскливо обвела взглядом скудную обстановку. Интересно, та, старшая Эва, которая младшая сестра Валориса и Витериса, тоже жила так же погано? И не поэтому ли отправилась за поисками лучшей жизни к ненавистным гарнизонным? Любопытная история, и Тэй имела твердое намерение расспросить о ней своего любовника подробнее, только он придет немного в себя. — Валорис, я уже боюсь представить, в какое место или в каком месте ты захочешь это сделать. — Ты думаешь, это все, что мне от тебя нужно? Тэй, это все, что нас с тобой связывает? Так ты считаешь? Он был слишком серьезен и слишком хорошо выглядел в полной экипировке для того, чтобы серьезной была она. Тэй подкралась со спины и мягко положила руки ему на живот, хотя почувствовать Валорис ее нежности не мог, весь покрытый черными пластинами, потрепанными в боях, о которых он ей мало что рассказывал. Она пропела ему куда-то в плечо, ибо выше не дотянулась бы: — Конечно это. И есть еще кое-что. Я люблю тебя. Я говорю тебе это не так часто, но ничего же не изменилось. Ты же знаешь, я всегда тебе рада — так зачем нам эти сделки? Ну, скажи мне, чего ты хочешь на этот раз, м? — Определенности. Кенни отковыривал пальцем зашитый лаз наверх, на стоящие плотняком крыши всех трех блоков — Витериса, Валориса и Эвы. По всей видимости, старшему Кириду надоело, что пиздюк лазает там с опасностью для жизни, и в какой-то день он решил вопрос радикально. Кенни стал себя трогать за несуществующие волосы и показывать пальцем наверх, на крыши домишек. Тэй решительно принялась отрывать листы фанеры. Первый держался кое-как, считай, сам отлетел, а следующие были прибиты на совесть, и ей пришлось изрядно попыхтеть, прежде чем лестница оказалась свободна. На крыше лежала та самая тряпичная кукла. Тэй успела о ней забыть, и вот снова сердце сжалось, а на глаза навернулись слезы. Сверху она могла окинуть взглядом всю деревню: всего-то пятнадцать дворов, добрая четверть из которых пустовали. Поток грустных мыслей прервал шорох сзади — Тэй подумала было, что это Кенни тоже решился забраться к ней, и оглянулась. Она чуть не выронила куклу из рук, потому что со стороны лестницы, дичась, показывала голову та самая рыжеволосая девочка. Тэй моргнула, и малышка скрылась из виду. — Я понял, как ты оказалась на Гивуре. Ты подумала, что я решил начать все заново, но все еще не понимаю одного — почему ты не дала о себе знать раньше? Это просто нечестно с твоей стороны, Шепард. Ты не дала мне ни единого шанса. Неужели я не был тебе нужен? — Нужен больше, чем когда бы то ни было. Но я не была уверена в том, нужна ли я тебе. Знаешь, у меня все время было такое ощущение, что я бегу впереди и тяну тебя за цепь. Наверное, мне просто надоело говорить тебе, что нужно делать, и я решила отпустить поводок и посмотреть, чего хочешь ты сам. — И тебе нужно было два года для этого? — А тебе сколько нужно было? Никак не менее трех? Вот спасибо, конечно, признание в любви вышло вымученным, театральным, зато было что вспомнить, когда ебашила по красной кнопке с надписью «Жнецы, пошли нахуй» и потом горела заживо. Знаешь, в тот последний день ты много странного сказал, так что как твой бывший командир могу списать на стресс и забыть. По дружески. Ее обступили масляные тени, в ушах стоял гул и шепот. В прошлый раз, когда она оттолкнула их сладкие объятия, было так больно, что кровью истекала даже ее душа. Раньше она была готова терпеть, теперь — нет. Больше той несгибаемой воли коммандер Шепард не было. Из забытья ее вытащили маленькие трехпалые ручонки. Их обладателю надоело трясти тетю за юбку, и он беззастенчиво вцепился ей в колени острыми коготками.