***
— Ну чо, генерал, получится у тебя с этой хуйней? Что с этим ученым делать планируешь? — Как ты и сказал, требуется просто нажать кнопку на его инструментроне. Не так важно, чья рука это сделает. И еще, Валорис — сход со взрывом действительно нестандартная процедура, обычно этого пытаются избежать. Валорис сплюнул бычок под ноги. Они и не думали собирать харчи или топливо, вместо этого просто спокойно разговаривали, спрятавшись от остальных. — Так и знал с самого начала. Мы такое делали на Нанусе. Доброволец тупо вводил команду на включение двигателей орбитальной станции на маячке каждый раз, когда протоколы безопасности это сбрасывали. Да покоится он с миром. Ладно, решать уже что-то надо. — Так это работа Черной Стражи на Нанусе? Чисто сделано было. Хотя я мог и догадаться. Тут и решать нечего, Кирид. Мой план, моя ответственность. Валорис ухмыльнулся так, словно они на пару сорвали джек-пот, а не самоубийственное задание. — У меня другое мнение на этот счет. Поступать, так по уставу. Я ниже по званию. Мне благотворительность и жалость от имперцев не нужна, уж извиняй. — Нам придется договориться. — А чего договариваться. Если у тебя выйдет трюк с разрешением ученого, предлагаю этих двух упаковать и оставить в деревне. Зная Тэйчик, ну день форы у нас будет, максимум полтора, учитывая, что у них транспорта нет. Снимем с них омнитулы, пусть отдохнут пока. — С этой частью я согласен. — Потом чо. Летим к этому лесному уебищу, ты организуешь сход станции, я обеспечиваю целеуказание. Вот и все. — Целеуказанием я займусь сам. — Тогда откатываемся назад. Тэйчик и твой малохольный летят с нами. — Не согласен. — Тогда мы друг друга правильно поняли, генерал? Гаррус медлил самую малость. — Да. Пошли. Но нам нужна фора, Кирид. — Фору я тебе обеспечу.***
— Гилар, чего тебя это так парит? У имперцев ты получил хорошее образование, а так сидел бы в своей деревне. — Я всех потерял, госпожа Тэй Шепард. Вы плохо себе представляете, что это такое, жизнь без клана. Общность для нас важна — будь то взвод, клан, коммуна — неважно. — Я же сказала, зови меня просто Тэй. Я не отсюда, ты что, сам не видишь? Пять пальцев, нет пластин? — Я обращался к вам так, как обращался к вашему спутнику. Мне показалось, вы вместе. Кстати, вон они с Гаррусом возвращаются. Тэй напряглась, когда Валорис, ухмыляясь во всю пасть, поманил ее пальцем к себе. Женщину нервировала предпоследняя фраза Гилара — а они точно с Валорисом вместе или нет? Когда ссорились, он угрожал оставить ее, если Тэй «попрется с ними». Поцелует он ее или отмочит какую-нибудь гадость? Кирид же ей улыбался? Тэй подошла у нему близко, насколько только было возможно, и оторопела. Скрутил Валорис ее моментально, агрессивно, прижал к стене дома, и женщина даже не поняла, что именно он имеет ввиду: — Прости за руку, Тэй. Останется только настоящая. — Ты что мелешь, Кирид? Грибов наелся? — Это ради тебя. Дальше была только чернота. Очнулась Тэй в темном помещении, но едва уловимые запахи были знакомыми — доски из хвойного дерева и дым. Это же у него дома. На кровати — как мило. Живая кисть, связанная за спиной, затекла так, что пошевелить ей не было никакой возможности. Механическая рука никак не ощущалась тоже. — Валорис! Сука, я тебя ненавижу! Челюсть болела, и нечаянный крик только усугубил страдания. Когда Тэй покривилась, то боль перекинулась и на скулу. — Пидор костежопый, чтоб ты сдох! Ее начало трясти. Связана она была на совесть — не какими-то турианскими лентяями-дружинниками, а черностражником, который дело свое знал и любил. — Козел ебаный. Куда ты, блядь, без меня поперся? Связал он ее не только в запястьях, но и в локтях тоже — разумеется, гибкость женщины Кирид заценил, и не раз. Сделать ласточку, зацепиться ногами и увести руки вперед не вышло бы. — Зачем? Нахуя тебе это, гандон ты декстроаминовый? Ноги были аккуратно, любовно скручены веревкой. Начать с них, что ли? Он бы не стал ее связывать без малейшего шанса вывернуться. Тэй прогнулась назад так сильно, насколько это вообще было возможно, но узел был хитроумно запрятан внутри. Тело было так замучено долгим пребыванием в неестественной позе, что женщина сама не поняла, как свалилась с края кровати. Под кроватью лежало ее высокопротеиновое печенье — без упаковки, просто так, неаккуратной горкой. Нахуя он тут его положил? Это было самым тупым, что когда-либо отмачивал Кирид. — Думаешь, блять, это смешно? Въебала бы с ноги. Счастье твое, что тебя тут нет. Узел нашелся. Тэй стала его расшатывать живой рукой, а сама вспоминала, как Валорис предложил ее как-то связать и выебать. Она сказала — ни за что! А потом он провернул хитроумную комбинацию из шантажа, подкупа и слезных мольб. — Все, ебанько инвиктусовское, готовься! Ноги развязала, иду к тебе! Нож. На кухне есть нож! Пизда тебе, Кирид! Ножа на кухне не было. Инструментрон они с нее сняли. Сука, сука, сука… Брони тоже не было. Сам подарил, сам отобрал. — Уебок! Чтоб у тебя хуй никогда больше не встал! Где мой Хищник?! Дверь на улицу была подперта чем-то снаружи. А, похер на красоту решения — Тэй стала злобно перетирать веревки об угол. Выглядела она при этом, наверное, смешно, но камер тут отродясь не было. Когда лопнула первая, стягивавшая запястья, женщина торжествующе завопила: — Ну все, бля! Кто не спрятался, я не виновата! Бесценный киберпротез был неисправен. Дверь? Да нахуй дверь, она что, в окно не вылезет? Высадить его плечом показалось Тэй куда как проще, хотя крепкие металлические роллеты и были заботливо заклинены. Из двери соседнего дома выходил Гилар, с башкой, густо покрытой синей кровью, отчаянно потирающий затылок. Похоже, Валорис был с ней мил, добр и нежен. Или Гаррус решил — гулять так гулять. Сейчас, когда порченый стоял перед ней полуголым, Тэй смогла заметить, что на его теле, там, где у Валориса пролегали его драгоценные татуировки, пластины были чуть ли не пропилены, сколоты и выщерблены. Шрамы на лице ловко маскировались широкими полосами имперских меток, а вот тело все еще хранило на себе следы унижения. — Чо делать-то будем, Гилар? Он шипел и скалился от боли, а когда Тэй подошла поближе, чтобы оценить боеспособность единственного юнита, оставшегося в ее распоряжении, ученый рухнул на колени, а потом лицом прямо в грязь.***
— Он сказал тебе что-нибудь? — Кто он? — Валорис. — Сказал, что кровь у меня настоящая, и плевать, какие на мне метки. А потом приложился так, что до сих пор звезды вижу. — Ааа, так это он тебя так. Да, удар у Кирида, что надо. Так какой план? — Найти транспорт. Обеспечить себе фору. — Это очевидно. Тебе омнитул тоже не оставили? — Разумеется, нет. — Как знала, что мужикам всего на свете выбалтывать никогда не нужно. Идем к батарианскому лагерю, у них там было какое-то старье. Хрен знает, на ходу или нет. На месте разберемся. — Для начала из фортпоста выбраться нужно. Думаешь, это так просто? — Ты о чем вообще? По боли в скуле Тэй поняла, что кривится в приступе ненависти, когда Гилар продемонстрировал ей ту сложность, о которой упомянул. Камень, брошенный им через забор, срикошетил от моментально включившегося силового поля. Запирающий механизм на воротах были завешен намертво, и Тэй сомневалась, что взломала бы его даже с омнитулом. — Сука! Похерить датчики движения? Перерезать питающий кабель? Чо делать-то, Гилар, а? — Кабель идет по бетонному фундаменту вглубь метров на десять, не меньше. Датчики установлены умно — на внутреннее движение находятся снаружи поля, а на движения за забором — внутри. — Скажи мне просто, что можно сделать? — Отключить защиту из командного пункта. Двери в который были тоже заблокированы. Тэй представляла себе довольные переглядывания двух хитрожопых костемордых, и надрать им задницу стало делом чести. Заодно и Левиафану. Минуточку. Гаррус смущенно сказал ей, что утром его разбудил Кенни. Как он попал внутрь?***
— Гилар, давай поднажми. Узко, не влазит. — При всем уважении, Тэй, задница у тебя… — Я сказала, упрись хорошенько, навались всем телом и толкнись, как следует. — Не влезет, Тэй. Ну смешно же. — Должно влезть. Давай еще раз. Гилар напрягся и зарычал от усилия, а Тэй застонала. Когтистые лапы турианца впивались в ее сочные ягодицы, Гилар кряхтел, потел и мычал. Его обнаженная спина дрожала от напряжения, а руки сжимались на заднице землянки так, словно это была единственная точка опоры в мире. — Еще немного, ну давай, давай… Ох, да не царапайся ты! Валорис следы от когтей заметит — пизда обоим. — Не виляй задницей, руки соскальзывают. А господин Валорис… сам виноват. — Давай попробуем враскачку. Толкай ритмично, понемногу. — Еще идеи? Может, штопором вкрутиться? Масло принести? Поменять угол проникновения? — А что, масло — это отличная идея. Тащи. И сними с меня шорты, мешают. Аппетитная человеческая жопа упорно не влазила в маленькое вентиляционное окошко. Спустя минут пятнадцать совместных усилий турианского ученого и земной военной, упругий попец вошел в отверстие с громким звуком «шпок!». — Дорогой, ты был великолепен. Но Валорису — ни слова. — Я себе не враг. Пусть это останется нашей маленькой тайной. Разумеется, внутри ее тоже ждала диверсия. Компьютеры были заблокированы, и Тэй чуть не взвыла от отчаяния. Код, состоявший из сотни совершенно случайных символов, набирала она на слух под диктовку знавшего их наизусть Гилара, поражаясь, насколько эти два ублюдка все предусмотрели. — Ну что, теперь я главная сучка на деревне! Гилар, какие кнопки тут давить? Когда краем глаза Тэй увидела мелькнувшую тень с рыжей копной волос, то подумала, что снова сходит с ума.***
— Генерал, споешь ей потом ту мою песню? Про пташку с красным пером? Я чет зассал, если честно. Жалко, песня хорошая вышла. — Может, все же повременим? Операцию можно провести чище. — Как думаешь, та бомба уже летит к Земле или еще тут? Знаешь, что будет, если ее путь проследят? — Война с людьми. Интересно, зачем это Левиафану? И правда ли это? Я не встречал раньше таких технологий. Неплохо бы ее все же найти. Хотя, плевать. Уничтожим монстра и думать об этом уже не нужно будет. Грузовик несся с максимальной скоростью — повел Гаррус, сколько они не бодались за право управления. Валорис пытался вздремнуть, хотя выходило плохо — он ворочался в не самом комфортном сиденьи, пытаясь найти позу для сна поудобнее. В конце концов он не выдержал и снова начал переливать из пустого в порожнее: — Думаешь, Тэйчик уже выбралась? Наверное, я перестарался. — Бить не обязательно было. Можно было просто связать. — Смеешься? Так она хотя бы пару часов гарантированно полежит. И этот твой подручный тоже. — Выбралась бы, так уже звонила бы. Когда ровнехонько в это же мгновение в ухе у Валориса раздался щелчок, он вздрогнул и посмотрел на напарника. Гаррус мог поклясться, что в глазах у отважного ветерана Черной Стражи плескался животный, первобытный страх. Сержант Кирид моргнул пару раз, собрался с духом и приложил пальцы к уху: — Тэйчик, солнышко, как ты? Ответа Тэйлор Гаррус не слышал, но Кирид сглотнул и опасливо опустил жвалы. Ничего хорошего это не предвещало. — Пупсик, сиди дома. Мы сами все сделаем. А он отважен, этот сержант Кирид. Гаррус бы такого коммандер Шепард сказать не рискнул. У него самого жвалы разъехались в сочувственной, неловкой гримасе. — Как, уже летите? Как, напрямую? Маленькая, ты обещала, что без брони в лес ходить не будешь. Валорис слушал что-то довольно долго. Его мимика прошла сложный путь от испуга к оторопи, а потом к замешательству. Когда, наконец, он стал посмеиваться, то включил громкую связь. — …Пидоры оба! Засраную вонючую батарианскую броню на себя натянула! Она мужская и мне в жопе натирает! Расстреляю, сволочи! Были бы у вас яйца — поотрывала бы нахуй! Ненавижу вас, суки костежопые! Гилар блюет до сих пор, всю эту тарантайку ссаную заблевал, пизда вам обоим! — Лапушка, так не ходила бы за нами. А вообще, твой Хищник у нас в машине, подгребай, выдам назад. И дробовик отдам. — Хуй тебе, ясно? Кирид, будет или по-моему, или никак. Мы вас уже обгоняем, помашите нам ручкой, долбоебы. N7 рулит, СБЦ сосет, Черная Стража — параша! Бывайте, камикадзе хуевы! Оба, не сговариваясь, открыли окна по бокам и просунули туда головы. Сверху, над вершинами деревьев, проносился зеленый батарианский потрепаный аэрокар. Как они поставили его на ход, да еще и взломали — мистика! Гаррус мог легко представить, как Тэйлор орет «юхууу!» и демонстрирует средние пальцы обеих рук. Она говорила, что жест это оскорбительный. Напарники уселись назад и переглянулись. — Сам ей петь будешь, сержант. Я — женатый турианец, в конце концов. — Эх, труп тот освежеванный не закопали. Я ж тебе говорил, генерал. — Это для природы вредно. Левоаминные останки почву загрязняют. Гилар был бы против. — Вы с ним ебанутые оба.***
Как Тэй не хорохорилась, у них была проблема, и большая проблема — аэробайк достали только один, а это означало, что трюк со взрывным коридором был заказан. Но делать было нечего, они все летели и летели вперед, пока солнце не коснулось горизонта. Гилар, развалившийся на задних сиденьях, промурлыкал почти умротворенно — по всей видимости, ему уже стало легче: — Нужно снижаться и устанавливать силовое поле. Прогнозируется облако терзателей в этом районе. — Гилар, что будем с мотоциклом делать? — Это к тебе вопрос. Или рискуем и летим напролом, или ищем, у кого стащить еще один аэробайк. — У этих двух пидорасов есть. Может, устроим им засаду? Гилар демонстративно, картинно запрокинул голову и простонал, намекая, что бегать с дробовиком придется ей самой. Вот же притворщик ебаный, натуральный артист. — Слушай, ну ты ведь так лихо летал и стрелял? Я одна с этими гандонами не справлюсь. Тем более со сломанной рукой. Что она не делала, перезапустить киберимплант не удавалось. Как Валорис его сломал, оставалось тайной. Железная рука висела мертвым грузом и выглядела просто жутко из-за скрюченных в неестественном положении пальцев. — Ладно. Но, боюсь, все, на что я пригоден — подсадная утка для отвлечения внимания. Без шуток, Тэй, руки до сих пор трясутся. — Ну мы же не собираемся в них стрелять на самом деле, правда? Ладно, приземляемся на просеке. Думаю, пришло время найти применение твоим актерским талантам. Тэй занялась имитацией «крушения»: в закатном сумраке трофейный старенький аэрокар был элегантно перевернут, но самой сложной частью было художественно уложить Гилара в как можно более страдальческой позе. — Руку за голову закинь. Ногу в колене согни. Подожди, нет, лучше на боку. — Тэй, да какая разница? — Надо, чтобы натурально все выглядело. Подожди, нет. Лучше руку ко лбу приложи. Ага, идеально. Гилар выглядел великолепно — брони для него так и не нашли, и полуголый поджарый не то имперец, не то тутошний, лежавший на земле и не обременненный лишней защитой, заставлял ее сердце трепетать от сосрадания. Было мало надежды, что такое же впечатление он произведет и на двух суровых вояк Гарруса и Валориса. — Слушай, нужно кровью тебя измазать. Типо ранен. — Ну у тебя и фантазия. — Твоя задача пустить их по ложному следу. Обоих, понимаешь? Бла-бла-бла, бандиты утащили Тэй в лес. Падаешь в обморок, прям при них, и ждешь, когда свалят. Садишься в их кар и дуешь в точку сбора — километр назад. Я буду тебя там ждать. Тэй ушла к точке сбора по лесу неспешным шагом — фора у них была неплохая. Нервничала женщина так, что не могла взять себя в руки. Задубасить было нечего, а сигарета оставалась ровно последняя. Тэй намеревалась ее раскурить так, словно это была манна небесная, но на деле удовольствия от первой затяжки было мало. Тем временем тьма становилась все гуще и гуще, а ее тревога нарастала. Шум двигателя аэрокара, движущегося к месту инсценировки, заставил ее, сидящую в кустах с папиросой, нервно дернуться. Только бы Гилара не подвели его выдающиеся для костемордого актерские навыки! Не успела Тэй докурить, как услышала гул возвращающегося грузовика. Вот так, быстро и четко! Похоже, Гилар справился. Но интуиция не дремала — коммандер и сама не ведала, какой черт заставил ее снять дробовик с предохранителя на подходе к остановившемуся на просеке аэрокару. Облако серебристого дымка над темной фигурой, облокотившейся о капот, расставил все точки над «i». — О, Тэйчик, солнышко. Я тебе не шибко сильно приложил? Валорис даже и не думал наставлять на нее оружие, но Тэй точно знала, что с ножом он не расставался никогда. — Нож на капот, Кирид. Что ты с моей рукой сделал, мразь? — Контакт разомкнул внутри. Не злись. Починить две минуты. — Что с Гиларом сделали? — Нашла кого в помощники брать. Два вопроса, тычок в морду, и он готов. — Чини руку, тварь. Одно движение — и останешься без мозгов. Дуло дробовика упиралось Валорису в шею, а он продолжал курить, будто ничего такого не происходило. — Прости, малыш, это последняя. Хочу докурить до конца. Требование он исполнил и руку починил — поглядывая на женщину исподлобья глазами-огоньками, которые светились желтым и были совершенно непроницаемы. Она его ненавидела. Она его любила. Как только Тэй смогла сжать и разжать механические пальцы, нож, лежавший на капоте, звякнул в ее руке. — Помнишь, как у нас все начиналось, а, Валорис Кирид? Раздевайся, сука. — Тебе моя в талии не слезет. В машине, если что, твой Хищник лежит. — Меня другой хищник интересует. Сердце было громче мыслей — тогда, год назад, он сделал первый отчаянный шаг к ней, каким бы нелепым тот не был. Сейчас это сделала она сама, так же неуклюже. Дробовик Тэй опустила, но нож убирать и не думала. Ему нужно было только наклонить голову и ответить. — Убери нож от моего горла, Тэй. — Не нож, а боевой шип. Поцелуй меня, Валорис. Она успела глубоко вдохнуть, а потом стала тонуть в нем. С неба посыпались звезды, закружились и запели мелодию их тихой любви друг к другу — простую и непримечательную, словно белый шум. Но сейчас, когда другие звуки стихли, а на землю пала тьма, игнорировать этот звук было невозможно. Едва слышное гудение словно одобряло все, что эти двое делали друг с другом: сейчас уже Тэй ловила и прикусывала его язык, ее зубы грубо проходились по краю его ротовых пластин, ловя горячее дыхание все еще с ароматом дыма. Ее дыхание тоже несло в себе остатки огня, и взаимное трение угрожало вспышкой. А его язык нерешительно скользил по ее губам, и лишь найдя подтверждение — стон-капитуляцию — нырнул вглубь, и женщина в руках Валориса задохнулась. Гул стал отчетливей — оба не сразу поняли, что это означает. — Пиздец. — Терзатели. Внутри грузовика Тэй позволила себе нервно рассмеяться, Валорис набрал своему «генералу», который вместе с ученым уже развернул силовое поле над батарианской легковушкой. А они об этом совсем забыли, и теперь растерянно смотрели друг на друга, сидя на передних сиденьях, а через мгновение словно оттаяли. Когда их машину охватило мягкое голубоватое сияние, Тэй поняла, что все еще держит в руке «боевой шип». — Ты этим ножом батарианского урода разделал? — Да. Я думал, ты на нас с генералом злиться будешь. — На тебя — нет. На него — да. — Он не приказывал. Я сам так решил. — Не в том дело. Я ему ничего простить не могу. — Ты его себе таким охуенным придумала. А он такой же, как все, как ты или я. Косячит, бесоебит, ссыт в самый неподходящий момент. Простить его надо тебе. Не простишь — так и будешь орать по ночам его имя. Тэй все еще смотрела на тонкий, изогнутый, как серп, клинок. Ручка была черной, а лезвие стало узким от многократных заточек. — Нахуй ты мне это говоришь? В героях ты решил остаться? Гилар мне все рассказал. — А что такое? Есть другие предложения, Ханнсен? — Есть информация к размышлению, Кирид. Олфы Ханнсен никогда не существовало. Я… проверила. Могила пуста. Это был призрак. Внушение. Галлюцинация. То печенье, которое она грызла под кроватью, так там и осталось. — Чего, блять? — То, что слышал. Левиафан умеет манипулировать как никто. Он заставляет тебя делать только то, что нужно ему. Всех нас. Внушить чувство вины, разделить союзников. Все это время мы шли по его сценарию. — Ты чего несешь? — Валорис, такое оружие, о котором вам пленный рассказал, невозможно в принципе. Та рыжая девчонка — двойная, даже тройная ложь. Заставить Гарруса паниковать из-за бомбы, тебя — чувствовать себя виноватым, что не уберег, меня… А Тэй чувствовала фальшь с самого начала. — Он меня не читает. Это наше единственное преимущество. И он хочет меня к себе. Это единственное, что мы знаем наверняка. Но все же я в раздражении кое-что сказала тебе. То, чего не должна была говорить, то, что неправда. Ты нам нужен, Валорис — мне, Акки, Томми и Кенни. Живым нужен и рядом. А подорваться вместе со станцией на сходе — это от тебя нужно Левиафану. Он молчал и слушал — наверное, в первый раз за все то время, что они были вместе. — Валорис, нужно просто поговорить с ним. Ты подумай, на что он пошел — целую деревню уничтожили не из-за Олфы. Нет. Только ради того, чтобы мы с тобой остались на Инвиктусе и пошли до конца. Заставил нас разделиться, заставил тебя бояться снова потерять «маленькую рыжую человечку». — Почему ты думаешь, что сама не одурманена? — Твой дурман сильнее. Стоит тебе уйти — и я словно подключаюсь к остальным подконтрольным Левиафану, слышу их мысли, голоса и вижу призрак девочки. Стоит тебе меня коснуться, и морока больше нет. Будь со мной, ты мне нужен. Узнаем, что на уме у этого гандона и размажем его к чертовой матери. — Хочешь снова побыть коммандер? Тянешь одеяло на себя, а, Ханнсен? Мозги мне ебешь своим человеческим пиздежом. — Ой бля, да заткнись ты уже и поцелуй меня. Сейчас самое время потрахаться. Все равно хрен отсюда выберешься. Их лица соприкоснулись, закрыв друг друга от всполохов щита, в который ударялись бесчисленные враждебные твари. Тэй забралась верхом на своего сержанта, нож полетел куда-то под сиденье, и ее агрессивные, злые поцелуи, ее нежные, дразнящие укусы покрыли все его лицо, и плевать, что он не мог чувствовать всего, что она дарила, как она не могла понять всего, что с ним происходило. Их намерения стремились друг к другу сегодня и всегда. — Блять, Тэй, сними ты эту хуйню. Как будто пленного батарианца тискаешь. Как у тебя туда жопа влезла? — Это все ученый… метод. Лучше тебе не знать. На заднем сиденьи пространства для маневра было больше, Тэй перебралась туда, потянула за собой Валориса, но строго при этом удерживала отвоеванную позицию сверху. — Это че, ты типа отыгрываться на мне будешь? Угнетать? — А ты типа против? Против Валорис не был. Он был только за. — О, я придумал. Ну давай, это, прикажи мне что-нибудь. Ну Тэйчик, типа ты коммандер. Потренируемся. Тэй, верхом у него на коленях, уткнулась лицом Валорису в шею и начала трястись от смеха. Она очень старалась звучать серьезно: — Сержант Кирид, приказываю вам выжить любой ценой. — Эй, это не то. От тебя другое требуется, сечешь, Ханнсен? — Для тебя — коммандер Ханнсен. Ладно. Сиськи погладь пока, а там посмотрим. Бля, не так. Соски зажми пальцами, а по кончикам проведи языком. Ооох, отлично справляетесь, сержант. Чуть-чуть кусни. Э, спокойней, спок… ооох, бляяяя… Теперь уже посмеивался Кирид, прижав свой нос к носу Тэй и поглаживая женщине то, на что она команды пока еще не давала. Ее внутренние складки и клитор ощутимо набухли, и размазывать по ним ее же влагу было занятно, а еще занятнее — наблюдать за тем, как такое незатейливое действие заставляет коммандер подергиваться, стонать и елозить по его бедрам. — Ты говорила про наш первый раз. Помнишь, я тебе спел, Тэй? А теперь давай ты — поешь песню, я продолжаю. Умолкаешь — останавливаюсь. Как тебе? Валорис остановился, а когда женщина попыталась потереться о его пальцы сама, и вовсе вытащил руку, нахально ухмыляясь. Она обхватила его за шею и начала полушепотом, касаясь ушного отверстия: — Миссисипи, раскаленная в зените, Джимми Роджерс по радио вовсю. Мать танцует, прижимая детку ближе, Солнце стонет, погружаясь в ночь-смолу. Он и пел, и танцевал. Он мог все. Наконец, Валорис вернул свои пальцы на то место, где их ждали больше всего на свете. Он был нужен ей. Пока Тэй справлялась на отлично, и даже мягкий щипок за лобок не заставил ее сбиться. А вот палец, вставленный до упора — да. — Хорошая песня. Рифма, правда, не в склад не в лад, но, думаю, это погрешности перевода. Давай, Тэйчик, пой. Пой, мой ангел, пой. О продолжал поглаживать ее трепещущие стенки, изучать их рельеф и теплую влажность. Палец замер на входе в ту ее часть внутри, которая была не для его семени — плевать. Он обвел вокруг устья в ее глубинах, а другой рукой стал поглаживать снаружи. Ее голос стал чуть громче - уже не шепот, а, скорее, речитатив. — Он оставил вас просить, сам ушел… Обе его руки отбивали на ней, как на фантастическом музыкальном инструменте, два разных ритма. Тягучий, размеренный и медленный внутри вытягивал из женщины предвестье затмения в удовольствии. Снаружи словно играла легкая игривая мелодия, и этот диссонанс не позволял рыжей голубке взлететь вверх. — О да, Тэй. Я могу заставить тебя просить. Давай, не останавливайся. Пой, моя пташка с красными перышками. Пой слаще. Она попробовала начать петь снова, и Валорис гармонизировал движения уже двух пальцев в ее лоне и той руки, что гладила раскаленный узел нервов снаружи. Она стала петь, петь голосом: — Черный Бархат и улыбки малыша, Южный ветер и прогулок не спеша. В новой вере ты колени преклонил. Черный Бархат попросил. — Пой, мой дух музыки. Пой для меня, пой. Он отвлекал ее, заставляя петь и делая все немного не так, как хотелось — лишь самую малость. Нервное напряжение сумасшедшего дня прорвалось слезами, а огненный шар перед глазами, которого она так ждала, кометой пронесся мимо, даже не задев. — Не плачь. Знаешь, что я подумал? Просто ты песню хреновую пела. Мы потом вместе тебе придумаем заебатую. Акки аранжировку захуячит в стеклопанк стиле. Тэй плакала и смеялась, любила его и ненавидела. Ее соль пропитывала его лицевые пластины и пальцы, и сегодня плакала она за двоих. От счастья и от боли, от радости и от страха. Эмоциональный взрыв был сильнее любого оргазма, и облегчение принес куда как большее. Их лица озаряли всполохи щита, словно фейерверк, которого не было. — Тэй, ты думаешь, что так легко от меня отделалась? Знаешь, что я придумал?