Птичка и Король

Выстрел. Труп. Это всегда было так легко, но не для него. Кто-то считает это просто работой ради работы. Для кого-то это долг по жизни. Может быть, кто-то делает это ради денег. Для него же – вопрос времени. Перевести дыхание, смотря в оптический прицел, просчитать расстояние до цели. Привычные вещи кажутся чужими. Холод оружия проникает под кожу сквозь перчатки, не давая затеряться в ощущении постоянной эйфории от выстрела. Каждый раз в прицеле он видел новое лицо. Постоянно женское. Едва мог рассмотреть черты лица, или запомнить цвет волос, и всего последние пару раз внешность девушки начала обретать смысл. И знакомые черты. Разве это пугало? Ни капли. Он так часто видел мир именно так, через оптический прицел, что это уже почти стало привычным. Почти… Но он так же любил смотреть в её глаза, когда она о чём-то рассказывала. Или когда злилась. Или когда расстраивалась. Или в моменты возбуждения… Он бы смотрел и смотрел в них пока не утонул. А он тонул… Чёрт, как же часто он в них тонул… Если бы не работа, он мог бы позволить себе больше открытости к этому миру, но он сделал свой выбор уже давно. Сколько?.. Может больше года назад точно. Другой город, другие люди. Другие командиры, новые приказы. Приказы с особой жестокостью… Выстрел. Запах пороха, гильзы и медленно растекающееся кровавое пятно, окрашиваемое всё вокруг в алый цвет. Уходя с позиции, он уже знал наперед, что ему скажут. Похвалят. Может даже дадут отдых. Задание выполнено, но почему-то это не вызывает радости. Пустота на душе будет преследовать долго, и может быть даже какое-то время ему придется с ней бороться. Сигареты помогут. Сигареты и алкоголь. Или нет, чай с бергамотом. Это тоже было из прошлой жизни, но единственное, от чего не хотелось избавиться. Это не так просто, как сменить форму. Выбор за тобой. Слова МакТавиша не выходили из головы, пока я вертела в руках заколку, меряя шагами комнату Кёнига. Находится здесь стало почти невыносимо. Мне удалось немного поспать, а от прохладного душа ныли мышцы. Тем не менее, я хотя бы больше не напоминала живой труп, что в данной ситуации уже было достижением. Свет луны проникал в комнату, создавая угнетающее настроение одиночества. Снующие туда-сюда солдаты за окном не давали полностью погрузиться в свои мысли. Мне было шестнадцать, когда родителей убили и пришлось выживать самостоятельно. Отец успел научить, как показалось на тот момент, самому важному – как стрелять, как метать нож и как оставаться незаметной в любой ситуации. Наверняка, он никогда не предполагал, что это на самом деле понадобится мне. Но после того, как его убили на одном из заданий, а мать – незадолго после, как месть за всех убитых отцом террористов, я поняла, что такое – самый важный урок в жизни. На тот момент я могла доверять только одному человеку. Друг отца. Он был на похоронах и отца, и матери, когда я перестала доверять всем. Взял меня к себе в отряд, совсем маленькую и ростом, и возрастом, воспитав из запуганной девочки солдата. Вечерами мы всем отрядом развлекали друг друга песнями. Кто-то подыгрывал на том, что было под рукой, а я делала то, что умела на тот момент лучше всего – пела. Позывной – Vöglein – там и получила за тонкий детский голос. Мало кто мог выговорить это, поэтому я привыкла сокращать до обычного – Vögel. Я не очень походила на солдата. Хрупкое телосложение, медный оттенок волос и наивное детское личико. И Кёниг был первым, кто видел во мне равную себе, а не просто ребёнка с ужасным прошлым. Уже давно не пою. Друг семьи погиб вскоре после того, как научил меня стрелять со снайперской винтовки Barrett M82 (и как я только могла её поднять?) и Рейч стал для меня новым лучшим другом по жизни. Но позывной «Фогель» приелся и теперь это практически моё второе имя. Родное. С тех пор привычка рассчитывать только на себя стала практически кредо по жизни. Сейчас же в моей жизни появился человек, с которым мне впервые было легко и не страшно. Бояться кого-то потерять стало нормальным, а мечтать о поцелуях и объятиях – традицией. А в мыслях все так же были только слова Соупа. «Ты захочешь сдаться» Разве он был прав? Даже я не уверена, что нет. Я не сдалась, когда погиб отец, а мать замкнулась в себе, оставляя своего ребенка на произвол судьбы. Не сдалась даже когда все близкие мне люди умерли. А сейчас он… Лежит в реанимации, и будто бы даже жив. Но слова врача несколько часов назад ничего обнадёживающего не дали. − Он начал дышать сам. Но очнётся ли… И тогда я поняла, что надежда тает в воздухе быстрее, чем я успеваю это заметить. Меня больше никто не беспокоил. Никто не лез с вопросами и сочувствующими взглядами. Никто не старался поддержать нелепый разговор или неудачно пошутить. Это радовало, но на душе теперь было слишком пусто и одиноко. Ложусь на кровать. Аромат табака и бергамота окутывает, и чувство безопасности поселяется в душе. Ненадолго. Эта комната… Она хранит столько счастливых воспоминаний, моментов, где мы с Кёнигом были вместе. Сейчас же всё это начинает казаться сном. И почему те дни были такие короткие? Стук в дверь заставляет проснуться, когда за окном ещё ночь. Сначала даже не осознаю, где нахожусь, пока знакомое постельное не попадает в поле зрения. Желание вставать пропало вообще. Стараюсь мысленно отключиться от этого мира, но в голове снова и снова всплывают картинки прошедших суток. Открываю глаза – та же история. Слёзы собираются в уголках глаз, быстро моргаю чтобы не разреветься в очередной раз. Чёрт, теперь это не выйдет из головы ни на минуту. Стуки в дверь прекратились, и я практически готова выдохнуть от облегчения – кто бы это ни был, физически не готова сейчас к гостям и любым вопросам. Но когда дверь тихо приоткрывается, я достаю единственное, что мне сейчас поможет – нож. Нож под подушкой. Как банально. Когда силуэт аккуратно проскальзывает в комнату, в него летит нож, но скорее всего в силу недосыпа я промахиваюсь и попадаю в дверной косяк. Аккурат у виска. − Mo chreach! Да, действительно. Узнаю голос Соупа. Даже не жалко – если бы он двинулся чуть левее, это было бы не горе, а естественный отбор. Кто же вламывается посреди ночи к чужому человеку в комнату? − Паранойя? - он проходит в комнату, как ни в чем не бывало, садится на кровать. Укутываюсь сильнее в одеяло, хотя в комнате достаточно тепло. Слёзы вытираю тыльной стороной ладони, чтобы Соуп их не видел. − Осторожность. Для тебя нормально вламываться к девушкам посреди ночи? – присаживаюсь на кровати, желая прогнать сон. Только сейчас замечаю в руках Джона папку, на которой он любезно решил принести кофе в бумажном стаканчике. – Теперь ты решил меня подкармливать как бездомного щенка? − Могла бы и «спасибо» сказать, - он передаёт мне кофе и вместо благодарности я просто сдержанно улыбаюсь. Забираю папку из его рук – на собрании Кэйт такую же передавала для ознакомления. Открывать её страшно. Не хочется видеть причину, по которой Кёниг сейчас лежит под кучей игл и трубок. Пусть он дышит сам, ему уже не помогает ИВЛ, но он всё ещё не пришёл в сознание. Голос в голове твердил «не факт, что он вообще очнется», но я упорно задвигала его куда подальше. Кофе с ванилью и корицей без сахара приятно бодрит, что очень даже к месту. Всё ещё сжимаю пальцами папку с бумагами, будто она исчезнет вместе со всеми проблемами. Лучше бы так и было. Открывать не решаюсь. Соуп же попивает свой кофе, изредка поглядывая на меня в ожидании моего решения. − Есть некоторые нюансы, которые мы успели заметить, пока остальные были заняты разбором завалов, - МакТавиш забирает папку из моих рук, раскрывая и показывая мне фотографии. − И что вы нашли? Ничего странного тут не вижу. − Сюда смотри, - Соуп показывает пальцем место на фотографии. – Вот здесь есть следы взрывчатого вещества. В данном случае, это ПВВ-4 – аналог С-4. Пытаюсь внимательнее рассмотреть фотографии, но в упор ничего не вижу. У меня нет причин не доверять Соупу, но тем не менее он тоже может ошибаться. − Она могла быть только у картелей, - продолжает сержант. – Может, пора наведаться к нашим друзьям в Мексику? Его выводы заставляют меня улыбаться, что я пытаюсь скрыть за стаканом с кофе. Ехать в Мексику – последнее, чего бы я сейчас хотела. − Вывод из разряда «пальцем в небо», Джонни. Да и вообще, никто не даст нам разрешение по одной фотографии ехать в Мексику, потому что вам там что-то показалось. Допиваю кофе, сигарету тушу, рассматривая фотографии с места взрыва. Вряд ли Ласвэлл, а уж тем более Прайс одобрит решение МакТавиша. Сразу начнут рассказывать про заинтересованных лиц. Но сейчас нельзя быть объективной. Никто не был объективным. Свет от настольной лампы едва освещал комнату, отбрасывая тени на противоположную стену. Соуп ходил кругами по комнате, стараясь придумать разумную причину для Прайса, я же сидела за столом перекладывая фотографии и заключения с места на место. − Хорошо, - сдаюсь я. – Если Прайс даст разрешение на полёт в Мексику, я согласна. Соуп скрывается за дверью. Решаю, что душ должен помочь отрезвить мозги. Стоя под горячими струями воды ловлю себя на мысли, что даже здесь нет безопасного места. Это ощущение опасности настолько сильно вгоняет в паранойю, что я наспех смываю гель для душа. Через два часа, когда я уже практически одета и готова мысленно и физически, постаравшись себя привести в небольшой порядок, МакТавиш появляется на пороге моей комнаты. − Хорошие новости – твой друг Рейч уезжает. Плохие новости – Прайс не дал разрешение. Обиженный взгляд сержанта заставляет меня улыбнуться. Это действительно смешно, учитывая, что он судя по всему рассчитывал на другой ответ. А я даже и не сомневалась. Скорее, даже надеялась на отрицательный ответ. А затем я начинаю раздражаться от мысли, что Рейч решил уехать и от того, что Соуп назвал это хорошей новостью. Без меня он не уедет. Не посмеет. − О, ты на человека стала похожа. Неужели душ? – добавляет Соуп, ожидая ответа, пока я раздумывала над вариантами скрытно спрятать труп, чтобы никто не заметил. Он бесил меня больше обычного. − Тебе даже душ не поможет, - натягиваю свою привычную кофту с капюшоном. – Что думаешь делать? Соуп с минуту рассуждает над моим вопросом, пока я шнурую ботинки и прячу тактический нож. Лицо сержанта так забавно озаряется в момент, когда его голову посещает мысль. Как лицо ребёнка у прилавка с игрушками. Почти искренне улыбаюсь, смотря на эту картину. − Нам нужна Фара. Солнце уже успело подняться из-за горизонта и несмотря на самое начало зимы было довольно тепло. Делаю уже сотый круг по комнате, пока Соуп громко спорит с Карим. А она молодец, не поддаётся на его провокации, и даже даёт отпор. Не то что я. Видимо, пора действительно отдыхать, раз я не могу даже чертового МакТавиша поставить на место вовремя, не вляпавшись в какую-то авантюру. − Нет и ещё раз нет, Джон. Если я это сделаю, то Прайс лично голыми руками открутит мне голову. А за Кэйт я вообще молчу. Фара сидела как ни в чем не бывало на стуле, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди. Идея Соупа её не привлекала ничем. Разве что, если скучно жилось бы и захотелось получить порцию мата в свой адрес сначала от Прайса, а чуть позже от Кэйт. Её положение и без того было шатким. По сути, Фара так же считалась террористкой. Сделать то, о чем просит Джон МакТавиш на данный момент равносильно предательству. Во всяком случае, лично для неё было так. − Карим, я же не прошу тебя встречу с президентом мне организовать. Всего лишь позвони Николаю. Нам нужно добраться до Мексики. Всего лишь туда и обратно. Соуп не сдавался. Он продолжал приводить аргументы в пользу своего великолепного-самого-лучшего плана, даже не осознавая всех рисков. Перестаю слушать примерно на третий отказ Фары. Подкуриваю и с лицом крайней раздраженности наблюдаю за происходящим. Четвертый круг доводов сержанта, и отказа Карим. Пятый… Интересно, а Соуп всегда такой настырный? Меня вправду удивляет его настойчивость. Примерно после седьмого круга аргументов окончательно отвлекаюсь, и именно в этот момент Фара сдаётся. Да неужели! Неужели Соупу это удалось? На моей памяти это первый раз, когда Карим поддалась на уговоры. − Ладно-ладно, хорошо. Я позвоню. Но разбираться с Прайсом потом будете сами. Спустя почти двенадцать часов полёта понимаю, что я передумала. Мне совершенно не хочется быть в Мексике. Я должна быть рядом с Кёнигом, ждать, пока он очнётся, а не лететь к чёрту на рога ради всего одной догадки лично для меня было глупостью. Тот, кого Фара назвала Николаем, мужчина лет сорока с густыми черными волосами, уложенными назад, невысокого роста, если это можно было определить, наблюдая за ним со спины. Он внимательно осмотрел нас, и впервые я отметила его необычно добрый взгляд. Не свойственно солдату. Видимо, Николай доверял Фаре раз так легко согласился на подобное. И что-то мне подсказывало, что как минимум троим из нас Джон Прайс выскажет всё, что думает о нас, с особым энтузиазмом. Когда вертолёт приземляется спустя еще шесть часов, думаю только о том, что разбиться - гораздо лучше, чем снова оказаться здесь. Я почти не спала всю дорогу и на сто процентов уверена, кто именно нас будет встречать. От этого становится не по себе. Хаотично осматриваю вертолёт - может получится найти выход. Но выход здесь только один. Прямиком на посадочную полосу. Спускаюсь последней, нарочно долго собирая обмундирование. Знакомый голос очень хорошо доносится до меня, пока я, стараясь держаться за Соупом, не высовываюсь и молчу в надежде, что останусь незамеченной. Не выходит. Полковник Алехандро Варгас. Чёртов мексиканец с обворожительной улыбкой и хитрым взглядом. Его карие глаза смотрели мне прямо в душу, несмотря на то, что я едва выглядывала из-за плеча Соупа. Привычка зачёсывать волосы назад и тот же едва различимый аромат сандала и текилы. Да уж, он себе не изменяет. – Какие люди к нам пожаловали, лейтенант. Соскучилась или помощь опять понадобилась? - его улыбка проникает под кожу, будто яд, но я старательно абстрагируюсь от этого. Улыбка полковника Алехандро Варгаса. Твою ж… МакТавиш смотрит на меня как на зверька в зоопарке, ожидая моего ответа. – Не льсти себе, твоя помощь - последнее, о чем бы я попросила. И если ты ещё раз скажешь «соскучилась» я сверну тебе шею. Уровень неловкости возрастает до масштабов Евразии, и я просто хочу провалиться сквозь землю. Почему он просто не мог промолчать? Почему именно сейчас, когда я прилетела не одна, ему так важно было вспомнить? Если бы не догадки Соупа, в жизни бы сюда не вернулась даже под страхом смертной казни. Но сейчас на кону жизнь Кёнига, а значит придётся переступить через себя и закончить дела. Чёртова Мексика… Собравшись с силами, обгоняю МакТавиша, догоняя полковника. Глубокий вдох, чтобы успокоиться, и на выдохе выпаливаю интересующий вопрос: – Мне нужно, чтобы ты нашёл Син Номбре. Моя просьба удивляет его, даже если Алехандро не подаёт виду. Никогда бы в жизни не призналась, что мне нужна встреча с ней. Соуп тоже мало догадывался, что я знаю о главе картелей. Но если кто и мог знать о происхождении взрывчатки, подложенной в моей комнате, так это El Sin Nombre. – Ты же знаешь, что я понятия не имею кто это, - Алехандро останавливается, не давая мне пройти дальше. Хмурится, будто я попросила его признаться в убийстве принцессы Дианы. Это почти веселит - то, как старательно избегает моего взгляда после моих же слов; то, как пытается убедить меня, что он не в курсе. – Да? А я думала, что твои отношения с Валерией намного ближе, чем ты мне говорил о них. Или тебе напомнить, чем все закончилось? Конечно же, он помнит. Помнит, как я ему неоднократно повторяла, что с ней что-то не так. Помнит, как я ему доказывала, что даже самые близкие могут предать и ранить. Как я ему сказала самое больное, что можно услышать от сослуживца. «Ты ещё вспомнишь мои слова» И вспомнил, но стало поздно. За перехватом сына Ла Араньи я наблюдала уже со стороны. И то, как Валерия предала своих же. И то, как потом Алехандро и Родольфо осознали это, но было уже поздно. Не думаю, что послушай меня полковник раньше, можно было это изменить. Но во всяком случае, он был бы готов к этому. Алехандро ничего не отвечает, и тогда мне остается последнее – идти ва-банк. − Хорошо, тогда, если ты не возражаешь, я убью её. Обгоняю его со скоростью света, стараясь увеличить расстояние. Это бесполезно. Я не знаю, куда именно нужно ехать и только Вакерос могут мне в этом помочь. Но отказ Алехандро только дает мне шанс на убийство. Уж очень руки чешутся им воспользоваться. Я даже ей цветы на могилу положу. − Фогель, да остановись же ты! – МакТавиш догоняет меня и хватает за руку, останавливая, но отпускает прежде чем я успею выкрутить его конечность. − Нельзя вот так сразу! Может тактику придумаем, определимся как обойтись без жертв… В конце концов, у нас есть поддержка Лос Вакерос. − На этот раз никакой тактики, Соуп! Я застрелю эту суку даже если мне это будет стоить жизни! Полковник догоняет меня, буквально преграждая дорогу и я уже собираюсь обойти, когда он отвлекает меня вопросом: – Как дела у Ласвэлл? Делаю глубокий вдох. Раздражение начинает отступать. – Жива-здорова, будь она неладна. Скажешь что-то в духе «она неплохой человек», и ваши с Валерией могилы будут по соседству. Тем не менее, его вопрос на самом деле меня отвлекает, и я даже успокаиваюсь, продумывая каждый следующий шаг. Почему-то поселяется уверенность, что Алехандро действительно поможет мне найти El Sin Nombre. Во всяком случае, это в наших общих интересах на данный момент - мы с Соупом узнаем нужную нам информацию, Лос Вакерос получат дополнительное преимущество против Валерии. Считаю, всё складывается удачно. До машины мы доходим практически в молчании. МакТавиш в своей привычной манере о чём-то увлеченно рассказывает полковнику, и я стараюсь абстрагироваться от этого разговора. Нужно сосредоточиться исключительно на цели приезда. Практически влетаю на заднее сидение Land Rover, вжимаясь в кресло настолько, что спина начинает болеть. К счастью, МакТавиш оказывается рядом со мной. – На этот раз без призраков? – Родольфо Парра, сержант-майор и заместитель Алехандро. Раздражал меня меньше всех, за это и нравился. Мексиканское дружелюбие выводило меня из себя, и, наверное, Руди был единственным, кого я была рада видеть. А еще он мало говорил и много делал, что достойно уважения. За полчаса езды по городу во мне крепко поселяется мысль «Что за дыра?». Я была здесь однажды и впечатлений хватило на всю оставшуюся жизнь. Не могу назвать себя впечатлительной, но то, во что Валерия превратила Лас Альмас, нельзя описать нормальными словами. Улицы, залитые кровью? Жить на волосок от смерти? Запуганные жители и дети с огнестрелом на детской площадке? Это мягко сказано. El Sin Nombre держала в страхе целый город и совершенно не видела в этом проблемы. Людей портит не армия и долг. А власть. Мы останавливаемся в полукилометре от особняка Валерии. Ближе подъезжать не имеет смысла, да и рискованно. Так сказал Алехандро, а я думаю, что ему просто будет жаль потерять транспорт в случае перестрелки. Пока Соуп инструктирует меня, как лучше себя вести, освобождаю себя от лишней нагрузки - ножи, пистолет, телефон и запасная рация. Всё кладу на капот. Свою кофту с широким капюшоном тоже. Без неё чувствую себя голой, оставаясь в одной футболке, но так хотя бы видно, что при мне ничего лишнего нет. Пока иду до ворот, размышляю о своей безопасности. По рассказам МакТавиша, в прошлый раз его страховал Гоуст в качестве снайперского прикрытия и Алехандро в качестве одного из охранников. Я же в свою очередь сейчас одна и нет даже малейшей связи ни с кем из своих. Стандартная процедура, так же по словам Джонни, с досмотром и меня отводят внутрь. Трудно любоваться архитектурой здания, когда у тебя на голове мешок, через который даже кислород не проникает. Но пока все идёт так, как и планировалось, поэтому оставляю панику на будущее. Когда меня буквально вталкивают в комнату, мешок пропадает. Сложно назвать это помещение кабинетом, но на данный момент мне абсолютно плевать, где разговаривать с Валерией. – Не думала, что увижу тебя снова. Она даже не обернулась, но напряжение между нами буквально можно было резать ножом. – Давай сразу проясню. Я все ещё могу сдержать обещание и застрелить тебя. И к сожалению, это невозможно, потому что мне нужна информация, - я сажусь на предложенный ею стул, не сводя глаз с девушки напротив меня. Чёрт, она ни капли не изменилась. Те же волосы, те же тату. Тот же ублюдский характер и сучий взгляд. – Твои люди принесли подарок мне в комнату? Кажется, она… удивлена? Я бы даже могла сказать, что она в шоке. Но Валерия так хорошо играет свою роль, что верить ей равносильно тому, как черепаха верила скорпиону. А ещё она знала, что со мной ее игра бесполезна. Валерия любила меня не больше, чем я всю ее шайку. Но она еще жива, а значит нужна не только нам с Соупом. Очень жаль. – Ты действительно думаешь, что я бы стала тратить на тебя время? – Валерия усмехается мне в лицо, и я бы даже не прочь была подпортить ей улыбку. – Алехандро готов был бегать за тобой на задних лапках, пока ты не узнала правду. Сука… – Боже, ты реальная дура или просто прикидываешься? - смеюсь так искренне, как могу, не в силах слышать этот бред. – Я нужна была ему не больше чем ты. Мы – просто коллеги, как и вы в прошлом. Но в отличии от тебя я не предаю тех, с кем работаю. – Если ты пришла читать мне морали, то не стоит тратить свои нервы и силы. Мы торгуем с огромным количеством стран. Любой мог подложить тебе взрывчатку. Голос Валерии осекается на последнем предложении, а я не могу сдержать улыбки – она ошиблась. Я не говорила, что это была именно взрывчатка, а Валерия себя этим выдала. Боже, и как ей только удалось провести целый мексиканский спецназ? И даже это у неё вышло хреново. – В любом случае, - продолжает она. – Ты не найдешь исполнителя и заказчика. Это мог быть любой. Убить меня за отсутствие информации ты не можешь, иначе Алехандро на тебя очень сильно обидится, - она демонстративно, будто обижено, надувает губы. – Не то, чтобы мне было не плевать, но всё-таки не хорошо получится. – Ты просто не представляешь, насколько мне плевать на мнение полковника. Я могу отправить тебя в гости к Грейвзу и глазом не моргнуть. Просто не хочется руки пачкать. Взгляд Валерии становится практически безразличным и что-то мне подсказывает, что большего я от неё сейчас не узнаю. Встаю со стула, и напоследок решаюсь задать еще один вопрос: – Кто был целью? Она даже не оборачивается, хотя в ее ответе достаточно удивления: – В смысле «кто»? Это же была твоя комната. Она не знает правды. Из особняка меня выводят тем же маршрутом, но на этот раз я его практически не запоминаю. На улице за воротами воздух чище и дышать становится легче. Кажется, Соуп даже позу не поменял с тех пор как я ушла – так же стоит, облокотившись руками о крышу автомобиля. Алехандро со своим заместителем сидит в машине, потирая переносицу, и все трое резко оживают на глазах, завидев меня. – Что у вас такое похоронное настроение, будто меня вперед ногами вынесли? МакТавиш смотрит на меня, будто оценивает, а полковник, кажется, вообще молится, чтобы я не убила Валерию. Смешные такие. Если бы я её убила на самом деле, скорее всего живой бы не вышла. – Просто ты как-то быстро справилась. Сажусь в машину на то же место, и когда мы отъезжаем, пересказываю всем присутствующим суть нашего разговора с Валерией. Выражение их лиц нужно было видеть – удивление, шок и недоумение менялись со скоростью света. – Да, Джонни, - констатирую я. – Ради пяти минут разговора с ней мы летели хрен знает откуда целых восемнадцать часов. Великолепный план получился. А главное – надежный, - наигранно улыбаюсь, будто рассказала смешную шутку. – Давайте уже уберемся отсюда. На обратной дороге до базы fuerzas especiales стараюсь не смотреть на город, почти полностью погружаясь в свои мысли. Надежды, что Валерия даст какую-то ценную информацию, не было, но до последнего я думала, что она хотя бы признается, кому последний раз продала взрывчатку. Тем не менее, она не знала, что я в комнате была не одна, а значит заказчик не из её окружения. Догадаться было не сложно – исполнитель следил, когда мы с Кёнигом вернемся в комнату, и, если Валерия не знала о нас, значит заказчик не она. Но кто? В силу принципов, выстроенных другом моего отца, я никогда не думала о своих плохо. Не важно, что они сделали в прошлом, я старалась всегда сначала разобраться и только потом строить предположения и обвинять. На Ласвэлл это не распространяется – один раз она уже доказала, что верить ей нельзя. Но чтобы попытаться убить и меня? Даже если она видела нас с Кёнигом на обыске её кабинета, на убийство обоих она не пойдет. От переизбытка информации просто плавится мозг. Хочется спать, есть. Хочется попасть в объятия Кёнига и не отпускать ни на секунду. Только когда МакТавиш слегка толкает меня, возвращая на землю, осознаю, что мы уже приехали. Издалека замечаю Николая. Ощущение, будто он прирос к этому вертолёту и даже не выходил из него. Полковнику же в свою очередь почему-то важно проводить нас чуть ли не до штурвала. – Алехандро, назови хоть одну причину, почему она ещё на свободе, - останавливаюсь у трапа вертолёта, пока Соуп скрывается за моей спиной в разговоре с Николаем. Руди так внимательно наблюдает за всем, что становится неловко. – Я тебе назову две. Убей мы её или закрой за решёткой, на следующий день здесь бы началась Третья мировая, в которой Лос Вакерос явно проиграют без помощи США. Мексиканцы дружелюбны и всегда рады гостям, но не когда на кону – целый город. Картели разберут его до руин. – Надеюсь, вы знаете, что делаете. Спустя ещё восемнадцать часов мы оказываемся на нашей базе. Силы от долгого перелёта и изматывающих событий на исходе. МакТавиш так смотрит на меня, что машинально хочется обвязаться чёрной траурной лентой и заказать себе венок. Видимо, это слишком явно отражается на моем лице, поэтому до конца посадки он больше не смотрит на меня. У вертолёта нас уже встречает Прайс и Фара. Хочется провалиться сквозь землю. Во-первых, из-за взгляда Джона, который буквально кричит о том, что нас четверых, включая Николая, сейчас закопают прямо на этом месте. А во-вторых, из-за Фары, которой скорее всего первой пришлось принять на себя весь гнев капитана. Спасает Соуп, который пожертвовав своими нервами, первый подходит к Прайсу, давая мне сбежать в здание. – Какое конкретно слово из фразы «вылет в Мексику запрещён» ты не понял? - доносится до меня из-за спины. Могу только посочувствовать Джонни. Первым делом, несмотря на усталость, бегу в больничное крыло. Влетаю в палату Кёнига быстрее, чем замечаю детали - медсестра суетится с капельницей, врач что-то пишет. Увидев меня, оба скрываются за дверью. И тогда я осознаю… – Моя птичка… Его слабый голос, полный боли, доносится до меня, наконец-то разгоняя все страхи. Не осознавая себя, падаю у его кровати. Завтра мои коленки явно пожалеют об этом, но сейчас я даже не чувствую боли. Слёзы опять катятся градом и на этот раз позволяю им это. – Если бы ты знала, как я тебя люблю…