Птичка и Король

Я сидела на скамье, докуривая очередную сигарету и наблюдая за погрузкой ящиков с оружием, с тяжелым грузом в сердце, переваривая все услышанное. В какой-то степени было даже приятно услышать о своей семье, но Саймон создал только новые вопросы, не особо отвечая на старые. Мне не у кого было больше спросить о событиях тех лет, от этого становилось хуже, а напряжение между мной и Гоустом только росло. Нужно сосредоточиться на задании, учитывая, что это первое за большой отрезок времени. Но взгляд то и дело останавливается на Саймоне, после чего я смущенно отворачиваюсь, не в силах выдержать зрительное напряжение. Теперь все случайности, происходящие со мной, не кажутся случайными. Мозг упорно пытается искать подвох там, где его нет, обрабатывая каждый момент жизни в поисках Гоуста, но натыкаясь на пустоту остаётся только отчаяние. Я не могу вспомнить хотя бы один раз, когда могла его видеть вместе с отцом. Ни ребенком, не в более зрелом возрасте. Саймон на то и «Гоуст» - он призраком присутствовал в моей жизни почти всегда, и я об этом даже не догадывалась. Спасибо, папа, мог бы и рассказать. Глупо винить отца в молчании. Вряд ли бы они с мамой хотели для меня такой участи. Я сама бы не хотела. Но иногда кажется, что без этих людей жизнь даже не имеет смысла. Чем бы я занималась, если бы не война? Вязала бы свитер? Замечаю Фару в поле зрения и тороплюсь к ней. Вылет уже через несколько минут, но почему-то мне казалось важным поговорить именно с ней. Когда я подхожу ближе, Карим уже успевает вместе с Соупом погрузить сумки с дополнительным вооружением на случай, если ситуация выйдет из-под контроля. Она замечает меня, оставляя свое занятие. – Фара… - стараюсь подобрать слова, не зная с чего начать. – Лия, - она перебивает меня, называя полным именем и поначалу я даже настораживаюсь. – У тебя все в порядке? У тебя такое лицо, будто… не знаю, кто-то умер. Да, моя вера в людей. – Нет, все отлично. – Ты должна сконцентрироваться на миссии, - мы идём в сторону вертолёта, и впервые за много дней именно с Фарой чувствую умиротворение; в какой-то степени я рада вспоминать дни совместной работы в Урзикстане. – Как бы тяжело не было. Я тебя понимаю. – Не переживай, Карим. И не с таким справлялись. Мы прощаемся обратным рукопожатием. Обе знаем, что каждый раз есть риск не вернуться с миссии, отчего каждый разговор кажется последним в жизни. Тем не менее, надежда, что все вернутся назад, всегда присутствует. – Все просто - зашли, нашли всю информацию, вышли, - голос Ласвэлл в наушнике отдавался противным скрипом, будто старый радиоприемник. – Внутри гражданские, так что действуйте аккуратно.  Да уж, аккуратно. Как получится.  – Ты готова? - Прайс всего на секунду смотрит на меня слишком озабоченным взглядом. До высадки остаётся несколько минут, и я упорно пытаюсь найти смысл в этом задании, но не нахожу. – Ещё один подобный вопрос, и ты узнаешь, что бывает при полете без парашюта. Какой вообще смысл идти целой группой, если это мог сделать один человек? Фара же однажды справилась. Хотя бы ненадолго присаживаюсь, натягивая шарф посильнее на лицо. Когда-нибудь я доживу до момента, когда в вертолетах начнут делать отопление. Но вряд ли в этой жизни. – Вообще-то, это было не так легко, как тебе кажется, - голос Фары в наушнике гораздо четче, чем у Ласвэлл, и гораздо приятнее. – Радуйся, что с тобой Прайс. Значит вы выживете. Непривычно быть с Прайсом в одной миссии с М4 в руках, а не снайперской винтовкой. Кажется, что ещё долго при взгляде на неё меня будут посещать воспоминания о прошедших событиях. И хоть Саймон внес свою лепту в формирование моих навязчивых мыслей, есть что-то гораздо травмирующее, чем сложные отношения с человеком, который знает меня гораздо дольше чем я его. Мне кажется, что Саймон вполне может посоревноваться с Прайсом за звание отца всея ОТГ, раз уж он на ровном месте решил меня опекать. Николай высаживает нас почти в двух милях от особняка, чтобы не привлекать внимание шумом вертолета. Почему-то мне кажется, что он знает, что делает. Однако мне бы больше понравилась доставка прямо до ворот, потому что петлять столько миль пешком по лесу зимой так себе удовольствие. Будто бы у меня есть выбор. Мы продвигаемся вглубь леса, стараясь привлекать как можно меньше внимания. Былая паника из-за этого задания отступает, сменяясь привычной умиротворённостью и спокойствием. Я точно знаю, что делаю, уверена в принятии решений и даже чувствую некоторое удовлетворение от происходящего. Это странно. – Контакт, - Прайс, идя впереди, останавливается. – Патруль тридцать метров вперед. – Два человека с автоматами. Овчарка, - брезгливо морщусь, будто съела лимон. Холод пробирает до костей, отвлекая от основной миссии, и только мысль о том, что это может помощь в поисках Азхара не дает мне сдаться. – Я уберу, - аккуратно перемещаюсь чуть в сторону, стараясь не издавать лишних звуков. – Твой левый, мой правый. Не успеваю дослушать Гоуста, когда он уже начинает действовать, убрав одного. Убираю второго. Не так идеально, как хотелось бы, но тем не менее он вряд ли пожалуется. Оказывается, я не так безнадежна, как думала изначально. Собака, поняв, что дело не чисто собралась показать нам всю силу своей грусти по хозяину, но Гоуст убивает и её. – Чисто. – Вообще-то я люблю собак, - отряхиваю штаны от снега, стараясь не смотреть на результаты работы. – Так надо было её себе забрать, - Гоуст смотрит на меня как на дуру. Понятное дело, что чужой служебный пес не самый лучший друг для нас, но и такой участи они не заслуживают. В данной же ситуации мы все знали, что сейчас не место и не время для личных принципов. Когда-нибудь я обязательно заведу собаку. Может быть тогда, когда буду жить наконец-то мирно. Возможно у меня даже появятся дети. А может быть и нет, и я не доживу даже до обратного пути. Кто знает… На практике же путь занял не так много времени. Свежий снег ещё не успел стоптаться регулярными патрулями и покрышками автомобилей, но от этого дорога ничуть не затруднилась. Тело непривычно болит, но мышцы рады первой за долгое время серьезной нагрузке. На какую-то долю мгновения проскальзывает мысль, что я наконец-то перестала думать о своих проблемах и полностью сосредоточилась на работе. Но следом за ней следует ещё одна, которая мягко намекает: если я опять зациклюсь на самокопании, погрязну в череде анализов и проблем. Мне просто жизненно необходимо перестать быть тряпкой и вернуть на место яйца, которые я растеряла из-за розовых соплей и драмы в отношениях. – Фогель, свяжись с Фарой, мы скоро будем на месте. Продолжаем продвигаться дальше под руководством Прайса, когда за густыми зарослями ели уже показывается коричневый забор. – Фара, как слышно? Мы на подходе. – Мы будем ждать вас в точке эвакуации к северо-западу от комплекса. Удачи! Она нам точно пригодится. Вблизи особняк выглядел ещё массивнее, чем на планах и схемах. Даже красивый, я бы сказала. Из красного кирпича, с множеством колонн и балконов. Возможно, когда-нибудь мне повезет с таким же красивым домом. Необычайно тихо. Ветки деревьев скрипят под весом снега, а сам снегопад усиливается. У нас есть пару часов до того, как Ник вернётся на вертолете эвакуировать гражданских. Надеюсь, данные были верны, и мы нигде не ошиблись. Прайс мастер по открыванию дверей. Даже улыбаюсь тому факту, насколько бесшумно он открывает ворота, которые наверняка должны скрипеть. – Если есть возможность, убирай ножом. Стрельба вызовет лишний шум, - Гоуст смотрит на меня, и в его взгляде замечаю едва мелькнувшее замешательство. – Думай о задании. Я справлюсь. Да, справлюсь. Нам пришлось разделиться, чтобы дело шло быстрее. Гоуст должен был заняться восточной частью территории, Прайс центральной, а мне достались одноэтажные помещения с западной стороны комплекса. Уж не знаю, кто так позаботился - капитан или лейтенант - но не могу сказать, что моя часть задания была особенно тяжелой. Дежурными на вышках должны заняться Фара и Соуп, от этого переживаний ещё меньше. Медленно пробираясь вдоль строений, я все-таки последовала совету Гоуста, убирая автомат за спину и доставая нож. Соперник по рукопашному бою из меня сейчас никакой, но именно в этот момент я обязана приложить все силы, чтобы не провалить задание. Плечо болезненно заныло, как бы намекая, что из меня так себе герой-спасатель. Тем лучше. Боль отрезвляет, какой бы сильной она не была. Курящий охранник на себе испытал все предостережения врачей о вредных привычках. С моим ростом мне тяжело дотянуться до сонной артерии, поэтому первым делом точным ударом подколенные сухожилия, и пока он не начал орать во все горло, рукой в перчатке закрываю рот, перерезая горло. Аккуратно и максимально тихо исследую барак за бараком. Спящих боевиков убираю так же тихо - накрывая свободной подушкой, перерезаю горло. Пока не проснулся ещё один, отправляю его к другу. Проверяю помещение. Кроме нескольких кроватей и других бытовых предметов ничего нет. Единственный стол просматриваю на наличие документов или любых других ценностей, но ничего не нахожу. – Это Фогель. В первом здании чисто, продвигаюсь дальше. – Фогель, это Прайс. На заднем дворе чисто, продвигайся аккуратно, есть риск нарваться на конвой. В следующем здании по первым наблюдениям должны быть заложники. То, какими они были истощенными, я запомню надолго. Раз в несколько часов к ним заходил один из террористов с небольшой тарелкой какой-то еды. Но сейчас здесь странно тихо. По идее, любые живые люди должны издавать хоть какой-то звук - шепот, шорох, плач. Но ничего из этого, кроме арабского бубнёжа. При зачистке этого самого здания все так и оказалось - никого нет. Сам барак чем-то похож на тот, в котором держал меня Азхар - много соломы для мнимой мягкости, тонкие стены, небольшие окна с решетками. Лоскуты ткани, пятна крови и ещё Бог знает чего, алюминиевая посуда. Все явно указывает на то, что здесь держали людей, но теперь их нет. – Прайс, здесь никого нет, - мой голос растерянный. Все пошло не по плану не успев начаться. – В каком смысле? - Саймон вмешался быстрее Джона. – В прямом. Никого нет. Пусто. Стою, растерянно глядя по сторонам, будто от моего замешательства люди материализуются прямо из воздуха. Этого не будет, но так бы облегчило задачу. – Нам ещё нужно найти документы. Зачищаем комплекс и уходим. Встречаемся у заднего входа в поместье. Придется действовать быстрее. Торопливо продвигаюсь к комплексу, меняя предложенную Гоустом тактику с ножа на автомат. Из-за метели видимость значительно снизилась, поэтому я в силу своего небольшого роста имею преимущество. Как и говорил Прайс, конвой прошел мимо меня, хотя по собственным наблюдениям гораздо позже, чем это было при первоначальном исследовании. Прошло все не так гладко, как хотелось бы, пришлось немного повозиться с ними двумя, но тем не менее мне удалось добраться до Прайса и Гоуста. – Где тебя черти носят? - слишком эмоциональный тон Саймона мне показался достаточно напряженным. Мысленно ставлю плюсик своему эго. – Объясняла конвою, что эта работа не самая лучшая для них. Жаль, но другую найти они уже не смогут. Прайс одобрительно улыбается, будто хваля. Кажется, даже Гоуста порадовала моя язвительная шутка. Нам пришлось разделиться - капитан обследует первый этаж, мы с Саймоном второй. Наша цель найти любые важные предметы - ноутбуки, телефоны, бумаги. Да даже фотографии, разбираться будем уже по возвращении. Но что-то кажется не так, в самом комплексе никого не встречаем по сравнению с территорией. Мы проходим несколько комнат, подробно изучая бумаги, разбросанные то тут, то там, но ничего важного не находим. Бред какой-то. – Прайс, у нас ничего. Ищем дальше. Отбой. Саймон проходит вперёд, оставляя меня позади. Осматриваюсь по сторонам, ожидая подвоха, но привлекает не это. За одной из двери, которую лейтенант уже прошел, слышу тихие всхлипы. – Гоуст… – Что там? Замираю перед дверью, прежде чем открыть, будто взвешивая все «за» и «против». На секунду мы с лейтенантом переглядываемся, и наконец-то решаемся. – Твою ж мать! Мы с Гоустом застыли как вкопанные. Слишком много людей. Надежда, что все они хотя бы живы, сохранилась, но теперь остался один немаловажный факт - на одной из девушек взрывчатка, нам нужна эвакуация для остальных, а сами мы рискуем взлететь на воздух. Остальные же в разной степени истощения, в ужасном состоянии, замерзшие и смотрят на нас так, будто мы их последняя надежда в этой жизни. – Прайс, прием, мы нашли заложников. Нужна эвакуация. – Гоуст, прием. Вертолет в пути, ждите. Осматриваю помещение на предмет ловушек. Ничего не нахожу и тороплюсь к девушке в жилете, начиная осмотр, но от паники и страха наделать глупостей глаза практически ничего не различают. – Фогель, на это нет времени! Ты ее не спасешь! Гоуст не трогает меня физически, но его слова задевают больнее, чем ранение. Я смогу спасти. Должна хотя бы попытаться. Как бы печально это не было, но, если я не попытаюсь - она умрет. А если попытаюсь и не получится - тоже умрет. Но если получится… Хотя бы получилось. – Гоуст, прием! Это Фара. Что у вас? – У нас тут пояс смертника. Девушка, кем бы она не была, рыдает в три ручья и практически трясется в припадке от страха. У меня же потеют ладони, а сердце колотится как отбойный молоток. – Гоуст, выводи всех, - пока он занимается эвакуацией оставшихся людей, стараюсь успокоиться; чем больше я паникую, тем больше паникует девушка, а это отвлекает. – Успокойся, - она смотрит на меня большими черными глазами. – Не нервничай. Все будет хорошо. Нихрена не будет хорошо. Краем глаза замечаю, как одна из девушек, которых должен был вывести Саймон, остаётся стоять, и вопреки его словам не двигается с места. – Тебе особое приглашение надо? - он подходит ближе к девушке. Позволяю себе немного отвлечься на её внешность - почти такие же как у меня рыжие волосы спутались в колтуны, одежда едва согревает в условиях нынешних морозов, но при этом зеленые глаза смотрят почти бесстрашно несмотря на обессиленное состояние тела. Есть в ней что-то такое, что не свойственно для случайной пленницы. – Я могу помочь. – Гоуст, забери её. Потом разберемся. – Фогель, прием, - голос МакТавиша несмотря на всю раздражительность для меня сейчас как спасательный круг. – Уходите оттуда! Вы буквально стоите ногами на пороховой бочке. Если пояс рванет, у вас не будет шансов. – Я все-таки попытаюсь! – Нет, Фогель, это… Но он не успевает договорить - прерываю связь, отбрасывая чертов наушник куда-то вглубь комнаты. – Пошел к черту! Снимаю перчатки, которые только мешают. Аккуратно осматриваю девушку, пояс. Таймер размеренно отчитывает время. Десять минут. Я не сапер, никогда даже не видела этого в живую. Осознаю, что у меня скорее всего нет шансов, но чем черт не шутит. Девушка дрожит, всхлипывая. Держится молодцом, но по глазам видно, что ей страшно. Мне тоже страшно. – Фогель, - Гоуст за спиной возникает буквально соответствуя позывному. – У нас нет на это времени. Надо уходить. – Уходи, тебя никто не держит. – Идиотка! - Саймон остаётся стоять, несмотря на то, что рискует вместе со мной отправиться к праотцам. Времени остается катастрофически мало. Руки дрожат, пока я пытаюсь разобраться что к чему присоединено. Когда-то Лиам показывал мне как это сделать, но в силу своей безответственности к этому я решила, что подобные знания не понадобятся. И как на зло, понадобились. – Гоуст, как думаешь? - смотрю на кучу разных проводов, пытаясь собраться с мыслями; губы предательски дрожат в истеричной улыбке. – Что красивее: небо или трава? Ну и дура. Единственная ассоциация, которая пришла на ум при взгляде на синие и зеленые проводки, притянута за уши, чтобы развеять напряжение. Скорее наш прах после этого задания развеют с моста Золотые ворота, если соберут. Но лейтенант отвечает, чего я вообще не ожидала: – Небо. Во рту пересыхает, пальцы дрожат, но я решаюсь идти ва-банк, перерезая синий провод. Счетчик останавливается и втроем мы наконец-то выдыхаем с очевидным облегчением. В такие моменты вся жизнь проносится перед глазами, успеваешь подумать о всем хорошем и плохом, что пришлось сделать в этой жизни. О словах, которые не успела сказать, сказала не тому человеку, не в то время и вообще о лишних. – Ты справилась, - Гоуст аккуратно хлопает меня по плечу, и кажется в его голосе даже можно услышать улыбку. Нет, не справилась. Это была всего лишь удача, и я понадеялась на неё. Девушка напротив выдыхает с облегчением, будто протащила несколько миль тяжелый груз, и я полностью могу её понять. Ей было страшно умереть, мне было страшно, что она умрёт. А Гоусту… Ему кажется было вообще всё равно. – Давай снимем это с тебя, - девушка кажется даже дыхание задерживает, чтобы лишний раз не дергаться. Но опасности нет, по крайней мере для неё. Но как только я пытаюсь снять жилет, таймер начинает отсчет заново. – Какого х…? Гоуст моментально оказывается рядом со мной, хватая за руку: – Времени совсем мало. Уходим! – Нет, я не могу! Как же она? Машу руками в сторону девушки, хотя таймер намекает о том, что времени для безопасного эвакуированы слишком мало. Гоуст не унимается, крепко удерживая за предплечье, почти до боли, но вопреки моим слабым аргументам тащит в сторону выхода. Из-за малого количества времени приходится бежать, еле поспевая за Саймоном, но вряд ли он захочет ждать. Мы едва успеваем пересечь ворота комплекса, когда раздаются взрывы. Саймон толкает меня в сугроб, практически прикрывая собой от обломков. Мягкий только что выпавший снег морозит лицо, отчего кожа неприятно пощипывает, но зато приятно остужает раскрасневшиеся щеки. Гоуст с силой прижимает мою голову рукой, не давая освободиться. Кажется, кто-то нас даже вызывает по рации, может быть Фара, Прайс или Соуп, но я не могу разобрать и слова. Подрываюсь на ноги, торопливыми шагами добираясь до машины. Гоуст позади меня что-то бубнит, скорее всего общается с остальными. Возле машины уже ждёт девушка-герой, которая собиралась остаться с нами. Даже представить сложно, что было бы, если бы Саймон её не вывел. – Можете выслушать меня? - она подрывается в мою сторону. – Садись и жди, - подталкиваю девушку за руку к автомобилю. Не то, чтобы она сопротивляется, но сама ситуация настолько меня злит, что я особо не сдерживаюсь. – Да вы не понимаете… – Сядь в гребаную машину и заткнись. С силой захлопываю дверь, когда девушка наконец-то залезает на заднее пассажирское сидение. Мало кто может похвастаться выведением меня из себя. По крайней мере, она пятая за последние пару лет. Саймон же не отказывает себе в удовольствие подняться вверх списка, резко разворачивая меня к себе: – Ты совсем с ума сошла? - он буквально шипит слова мне в лицо. – Дура! Рисковать всем ради какой-то девчонки!  Отталкиваю Саймона от себя, чтобы можно было наконец свободно вдохнуть. Каждый раз, когда он появляется рядом, кислород в лёгких заканчивается, а пульс учащается. Скорее всего, из-за его маски. Я уверена. А ещё тот факт, что мне удалось его разозлить слегка подогревает моё эго. – Да какого хрена ты на меня срываешься? Сам знаешь, что спасение гражданских важнее собственной жизни. Я тебя просила уйти - ты остался. Нечего мне морали читать! – Когда это действительно возможно! Тебе жить надоело? - Саймон хватает меня за бронежилет, удерживая на месте, пока я безуспешно пытаюсь освободиться от его рук. Мы оба знаем, что сейчас не время и не место ругаться, но ничего уже не можем поделать. В конце концов он отпускает меня и отворачивается, но я уже не могу остановится - злость и куча вопросов в голове не дают мыслить здраво: – Какое вообще тебе дело до моей жизни? Слишком много переживаний, Гоуст! Я просто сослуживец, напарник и то ненадолго. Саймон оборачивается ко мне, взгляд не выражает ничего хорошего. Чувство, будто он меня сам убьет прям на месте и не моргнет.  – Я обещал, - он чуть ли не выплевывает мне эти слова в лицо с такой же злостью, что я даже отшатываюсь. – Твой отец незадолго до того, как его убили, просил заботится о Марии и тебе насколько это было возможно. Я присматривал насколько мог, не приближаясь, переводил деньги, помогал решить юридические вопросы через третьи лица. За чей счет, по-твоему, хоронили твою мать?  Стоп. Что? Не верю своим ушам… – Похороны устраивал Лиам. Саймон же только смеется: – Ты уверена? Этот идиот до последнего даже ехать не хотел и мне пришлось его за шкирку вытаскивать из постели очередной шлюхи, а потом шантажировать этим чтобы он взял тебя к себе. Все-таки жену он любил больше, чем трахать каждую встречную юбку, - смех Саймона эхом отдается в моих ушах. – У него едва хватило смелости посмотреть в глаза Марии после смерти Артура, а на вас и подавно было плевать. – Что потом? Саймон выдыхает, пытаясь успокоиться, и продолжает уже более сдержанным тоном: – Какое-то время я наблюдал и за Лиамом, чтобы он делал все, о чем я его… просил. Когда ты выросла достаточно, чтобы о тебе можно было не беспокоиться, я перестал это делать и пропал из поля зрения. Спустя почти девять лет Кэйт отправила нас на задание по устранению одной из ячеек Аль Каталы. Она не сказала, кто будет на подмоге, обмолвилась лишь, что это кто-то из ополчения. Сначала мы все подумали на Карим, но Прайс уже знал её лично и вряд ли бы та связывалась через Ласвэлл. Тогда-то я и увидел тебя ещё раз… Ты выросла, и физически и морально. Ты не боялась идти на жертвы ради своих целей. Это действительно впечатлило меня. Ты стала лучшей копией своего отца, переняла от него силу духа, а от Марии - искреннее сострадание. «Её вспыльчивость, невозможность следовать приказам, чрезмерная жажда всех спасать вопреки своему благополучию (что скорее плюс, чем минус, но не для меня), острый язык и любопытство напрочь отсекают шанс попасть в КорТак» Так описывал меня Кёниг… Но Гоуст ценит это качество, хотя иногда и хочет меня убить за подобное. Как сейчас. – Если бы ты меня не вывел тогда, я бы могла спасти своих! - бью его руками, не принося особого вреда, пока слёзы катятся по щекам и щиплют глаза.  Слишком много информации для одного дня. Гоуст перехватывает мои руки, аккуратно удерживая за плечи: – Кэйт могла пожертвовать всеми ради своих целей, но я успел вывести тебя! Мне было важно спасти именно тебя, Фогель!  – Из-за отца! Из-за твоего обещания! – Из-за тебя!  Резко замолкаю, будто резко разучилась говорить. Голова отказывается думать, а слова не формируются в нормальные предложения. Я не могу воспринимать все, что он говорит, запоминая только отрывки. – Ты… ты… Гоуст отпускает меня, отходя на пару шагов назад. По сравнению с его ростом чувствую себя все той же маленькой девочкой. – Когда появился Кёниг, ты перестала замечать всех вокруг себя, - его голос становится слишком тихим. – Он привёз тебя на базу, и только Джонни мог догадываться, насколько я тогда охренел, увидев тебя. Я винил себя за то, что не мог сказать тебе сразу. Но когда я увидел тебя три года назад, мне до одури хотелось, чтобы ты была моя, пока ты и знать нас не хотела после всего. Хотелось заботиться о тебе и защищать. Впервые за столько лет я решил, что нашел человека, с которым могу попытаться. Но он все испортил. Испортил… Слёзы застилали глаза, ком в горле не давал нормально вздохнуть. Смотрю прямо перед собой, но не вижу ничего. – Я ненавидел себя, - продолжает Гоуст. – Ненавидел за то, что позволил ему сделать тебе больно!  – Замолчи! – Клянусь Богом, если бы КорТак не успели его забрать, я бы его убил на месте!  – Заткнись!  – Ты просто не представляешь, каких сил стоило сохранять спокойствие, когда я нашел тебя там, всю в крови! А ты думала только о том, чтобы спасти его! Искала как умалишенная человека, который просто послал тебя к черту и свалил! Замахиваюсь, но он перехватывает мою руку, выворачивая запястье. – Ты специально ничего не говорил о нем? Не рассказал правду о том, что он жив! - почти срываюсь на крик, продолжая рыдать. Только из-за чего, сама уже не понимаю. – Потому что он мешал тебе! Гоуст смотрит на меня с таким сожалением, что становится не по себе. Ком в горле не дает нормально дышать, а живот сводит в болезненном спазме от рыданий. – Я просто не хотел, чтобы тебе было снова больно. Когда ты узнала правду, я снова увидел этот отсутствующий взгляд. Такой же как на похоронах родителей. – Поэтому ты решил сделать больно себе, - смотрю на него сквозь пелену слез, пытаясь сфокусировать зрение на очертании маски. Гоуст будто успокаиваясь отходит от меня как можно дальше. От холода руки замерзают, кожа краснеет, а пальцы немеют, но я упорно пытаюсь вытереть слёзы с лица, пока кто-нибудь не заметил их. Ощущение, будто каждый второй заглядывает мне в душу и, если я дам повод, они узнают, что происходит на самом деле. МакТавиш знает. Этого достаточно. Достаю из кармана пачку сигарет, долго верчу её в руках, не решаясь на следующие действия. Миссия выполнена, в теории, и теперь можно немного расслабиться. Совсем немного. Собираюсь подкурить одну, но не успеваю даже достать зажигалку, когда Саймон перехватывает сигарету и выбрасывает с явным возмущением. Ухмыляюсь, будто это что-то веселое. Слёз уже нет, но глаза по-прежнему щиплет. Как иронично: Кёниг курил вместе со мной, а Гоуст сейчас не дает мне это сделать. – Фогель, прием! - Соуп по привычке появляется тогда, когда совсем этому не время, но мы до сих пор на миссии, а значит я не могу просто послать его куда по дальше. – Вы где потерялись? Ехать надо. – Соуп, мы ждём в точке эвакуации. Конец связи, - поворачиваюсь к Гоусту, и будто ничего не было перевожу тему: – Мы не забрали документы. – Это ты не забрала, а они уже у нас. Вдалеке вижу Прайса, который идёт к нам с явным намерением отчитать за рискованные идеи и никому ненужный героизм. Но вместо этого его гораздо больше волнует девушка, судя по тому как он долго смотрит на неё, будто оценивая. – Это кто? – Задержалась, отбилась от эвакуации, - отвечаю максимально равнодушно, махнув рукой, стараясь не смотреть Гоусту в глаза. Само поведение девушки выглядит странным. Она хоть и мерзнет, но держится молодцом, не истерит, не плачет, да и в целом находится не в настолько шоковом состоянии, как остальные пленные, которых забрал Ник. Сидит, уставившись в боковое окно автомобиля, абсолютно равнодушно наблюдая за пейзажами заснеженного леса. Все в ней напоминает такую же военную выдержку как когда-то у меня, но с другой стороны ощущение, будто я вижу то, чего нет. Машина Фары показывается на горизонте спустя каких-то двадцать минут. Все это время мы с Гоустом упорно делали вид, что ничего не произошло. Прайс то и дело поглядывал на нас, но видимо не найдя ответы на свои вопросы, оставался стоять молча. Я же, так и оставаясь на морозе, старалась переварить новую для себя информацию, но выходило плохо. Как легко оказывается можно испортить жизнь человеку одновременно присутствуя и отсутствуя в ней. Что мне делать с этой правдой? Когда машина подъезжает ближе, МакТавиш практически бегом устремляется к нам. Успеваю только отскочить от машины, пока он не снес меня дверью. Моё искреннее удивление отражалось на лице, когда Джонни так по родному обнял девушку, которой я нахамила ранее. Саймон же кажется вообще ни капли не удивлен. В какой момент мы все забыли, что у нас есть задание? Но по крайней мере эти двое хотя бы могут быть счастливы. Вернуться на базу нам удалось ближе к закату. Всю дорогу Прайс отчитывал меня, пока Соуп все свое внимание уделял девушке. Любопытство прямо кричало во мне узнать кто она, но монотонный монолог Прайса с небольшими комментариями Гоуста мешал этому. Не удалось мне от этого скрыться и по прибытию. Ласвэлл резко вдруг вспомнила, что она умеет командовать, что спорно, и поэтому до самого кабинета она рассказывала мне о правилах поведения на миссиях. – Ещё раз - и я тебя отправлю на гауптвахту. Останавливаюсь перед ней, буквально перекрывая дорогу: – Кэйт, два месяца назад ты объявила Фару международной террористкой. – Не я. – Твой агент буквально дезертировал у тебя под носом и вернулся к этим самим «террористами». Вы вернули Хадира хрен пойми кому, тем самым дав карт-бланш Аль-Катале. Да вы даже с Гасаном натворили дел, что его потом пришлось искать хрен знает где и хрен знает сколько! - замечаю, как позади Кэйт остановился Гоуст, Прайс и Соуп со своей девушкой; впрочем, последние решили не задерживаться, и быстро скрылись за поворотом. – Поэтому не нужно рассказывать мне, как работать. Ускоряюсь в сторону кабинета, будто мне удастся сбежать от проблем. Я рада, что меня никто не заткнул, хотя стоило бы. Кэйт имеет полное право отстранить меня. Мы все это знаем. Другой вопрос: а будет ли? Кабинет все такой же, каким я его помнила при последних посещениях. Не особо приятных. Переключаюсь на воспоминания поисков информации вместе с Кёнигом, и живот сводит в болезненном спазме, хотя хотелось бы наоборот. Тот день был полон приятных воспоминаний, несмотря на предшествующие и последующие события. Это было будто в другой жизни. Практически всем весом падаю на стул. Ножки противно скрипят по полу, пока вытираю лицо от снега. Раньше на моей памяти такой яркой снежной зимы не было, сейчас же снег валит огромными хлопьями, практически мешая обзору, а мокрые щеки щиплют от холода. Когда в кабинете собираются все остальные, за мелким окном почти под потолком уже видно поднявшуюся луну. Метель утихла, можно рассмотреть яркое темное небо. Чувствую накатывающую усталость, хочется снять с себя мокрую грязную одежду и наконец-то уснуть суток на трое в надежде, что, когда я проснусь, все это закончится и забудется как страшный сон. – Хоть какой-то толк из этой миссии, - Ласвэлл бросает бумаги, которые мы достали, на стол, оставаясь стоять в стороне. Соуп откидывается на стуле. – А как же спасенные заложники? Редко кому удавалось спасти всех разом, - на его лице явное умиротворение, будто он только что вернулся с прогулки в парке. – Врешь как дышишь, - улыбаюсь почти искренне. – В истории немало случаев, когда все заложники были спасены. МакТавиш скрещивает руки на груди: – Откройте окно, душно стало. Мы оба смеемся будто с хорошей шутки, но веселье быстро пропадает, когда до нас доходит смысл собрания. Каждый из нас по очереди просматривает бумаги. Какие-то из них на арабском, скорее даже большая часть, остальные же - планы, схемы с сотней обозначений и координат. Первый озаряет Саймона, когда он рассматривает один из планов зданий. – Какого…? – Что там? - как могу подскакиваю с места, наклоняясь над столом, выхватывая у Саймона бумаги. – И что это? Следом за мной в бумаги заглядывают и Соуп вместе с Прайсом. А Ласвэлл даже не напрягалась, хотя, судя по обеспокоенности Гоуста, стоило бы. – Это… - лейтенант переводит дыхание. – План нашей базы.