Дело лорда Малфоя

— Мистер Уильям Вулгари, — голос сержанта, оповестивший о втором свидетеле, вывел Гарри из размышлений. Перед ним на стуле оказался мужчина чуть младше своего предшественника, с такими же светлыми, но короткими волосами и глубокими карими глазами. Уилл заложил ногу на ногу и молча взирал на следователя за столом. Гордая осанка, плотно сжатые губы, пристальный взгляд. Поттер подумал, кого он ему напоминал. И почему-то вспомнил Малфоя. Тот тоже вот точно так же поджимал губы, только смотрел более мягко и как-то пытливо, что ли. Старший Вулгари тоже чем-то был похож на молодого лорда, наверное, осанкой и приподнятым подбородком. Скорее всего, это были повадки чистокровных аристократов, за которых это семейство себя выдавало. Но, автоматически сравнивая их с Драко — больше родовитых волшебников так близко Гарри не знал, — сейчас он отчётливо увидел разницу между ними и Малфоем. И мгновенно понял, где фальшь. Это как смотреть на картину маслом, точную репродукцию полотна великого художника, и сразу видеть разницу профессиональным взглядом, главным образом потому что есть с чем сравнивать, так как знаешь, как выглядит подлинник. В живописи Главный аврор разбирался плохо, а вот в людях... И только порадовался, что встретился с лордом Малфоем до того, как познакомился с кланом Вулгари — другого слова он подобрать не мог: его намётанный глаз уже успел зафиксировать в мозгу почти все повадки настоящего родовитого мага. Драко не надо было кому-то что-то доказывать. Вся его сущность так и сквозила воспитанием и знатным происхождением. Только он это не выставлял напоказ, и от этого оно выделялось ещё больше. — Ваше полное имя и возраст? — наконец подал голос Поттер. — Уильям Акитос Вулгари, сорок восемь лет. — Место проживания и род деятельности? — следователь задавал в точности те же вопросы, что и его брату до него. — Бридпорт, Западный залив, магическая Британия. У меня небольшая корпорация, печатное издание. Мы выпускаем разные журналы, вроде "Здоровье чародея", "Мода в магическом мире". — "Актос продакшн"? — подал голос Рон. — Да, — кивнул Уилл. Прыткопишущее перо продолжало строчить по бумаге. — Где вы были в день кончины вашей матери? — опять тот же стандартный вопрос. — В ресторане "Кэроу", в магловском Лондоне. У меня была встреча с моими коллегами по изданию, кабинетом директоров. — А почему у маглов? — неожиданно поинтересовался Гарри. — Дёшево, — просто пожал плечами Вулгари. — Наши вечера выливаются не в один галлеон, а у корпорации таких в году много, одни квартальные заседания чего стоят. А так — и в секрете всё обсудили в приват-комнате, и капитал сэкономили, и отдохнули. — А почему не проводить заседания в фирме, в офисе компании? — потрудился осведомиться Поттер. — Положение обязывает. Я хоть и не стопроцентный хозяин фирмы, но имею бо́льшую часть акций, чем все остальные. И обязан держать лицо перед компаньонами. — Поддерживать марку чистокровного и высокородного? — ухмыльнулся следователь. — Да, господин Главный аврор. Не ко всем слава пришла с фамилией, некоторым пришлось поднапрячься, чтобы выбраться в люди. — Да как ты смеешь! — побагровел Уизли, сжимая руки в кулаки прямо на столешнице. — Перед тобой герой Второй магической войны, победивший Волдеморта, спасший всю магическую Британию! — Отставить, майор, — спокойно приказал Поттер, с интересом разглядывая свидетеля. — Не поймите меня неправильно, господин Герой, — невозмутимо поднял руки вверх Вулгари. — Я нисколько не пренебрегаю вашими заслугами перед обществом. Я только хотел сказать, что в моём случае всё было кардинально наоборот. У меня была известная фамилия, к которой я не хотел иметь никакого отношения и должен быть выстраивать свой собственный бизнес независимо от фамилии матери. Чистокровная родовитость была единственным козырем, с которым мне пришлось пробиваться в жизни. Пусть она и была вымышленная — вы наверняка уже об этом знаете, — это был единственный шанс гордо держать голову на плечах и рваться вперёд. И это помогло. Только это, я думаю, помогло всем нам, моим братьям и сестре удержаться на плаву и даже выйти выше всех остальных семей. Родители придумали нам красивую сказочку о благородных предках, и нацеленная вера в это придавала нам силы там, где это было необходимо. — А как к этому относится ваша супруга? — спросил Гарри. — Ингрид разумна и сдержанна. Она благородной крови только в пятом поколении, но ей глубоко наплевать на патри́ций и родовую общину как таковую. Мы поженились поздно, и хоть у нас и зародились тёплые чувства, наш брак больше напоминает сделку, которую она сама и выбрала. Она независима, и пока я снабжаю её и нашу семью деньгами, не изменяю ей и даю возможность самореализоваться — она отвечает мне взаимностью и уважением. Даже если она и узнает, что я полукровка, пока я буду твёрдо стоять на ногах, она будет стоять за моей спиной и поддерживать во всём. Поттер закусил губу, о чём-то задумавшись. — Какие отношения были у вас с матерью? — наконец спросил он. — Никаких, — ровно ответил Уилл. — Сколько я себя помню, мы с Риотто были всё время вместе, как близнецы. Так и росли. Мать я почти не помню в те годы. Повзрослев, я осознал, что мы с братом больше общались с младшими, Натаном и Белью, и с домовыми эльфами, чем с ней. Мать где-то мелькала на задворках памяти, иногда наказывала за разбитую вазу или разодранные штаны, плохие оценки в школе. Но это были мимолётные замечания, словно сделанные для галочки. Отец больше присутствовал, но и он словно делал одолжение, иногда пожурив и поставив в угол. Я долго не мог понять этого наказания: развернуть носом в угол комнаты и опустить на колени. Потом только я узнал, что так наказывали детей в магловском мире. Но всё равно не понимал назначения этой экзекуции — будто ковыряние тонкого шёлка со стены комнаты могло переубедить меня не бегать по дому, размахивая волшебной палочкой и поднимая в воздух левитацией всё подряд. И вновь Поттер вспомнил о Малфоях. Он не знал, любила ли Нарцисса Драко или нет, показывала или скрывала свои чувства... Но он даже и представить себе не мог младшего Малфоя, пусть даже и проказника, бегающего по коридорам мэнора и разбрасывающем волшебством мебель. Даже маленький Скорпиус в свои четыре года был сдержаннее и скромнее. Воспитание не позволяло. — Любой, зная ваше детство, понял бы, что вы не чистокровная аристократия, — медленно произнёс Гарри. — Возможно. Но мы этого никому и не рассказывали, — отрезал Уилл. — И поверьте, никто и не спрашивал. — Вас интересовал бизнес вашей матери? — продолжил допрос Поттер. — Нет, мне до него никогда не было дела. Мать предпочитала его нам, и в какой-то степени, я думаю, мы все ревновали к нему. И старались держаться от него подальше. — Однако он не отпугнул вас от магловского мира? И вы, и ваш брат, как я знаю, спокойно вращаетесь как в магическом мире, так и в магловском. — Почему ненавистный нам бизнес матери должен был оттолкнуть нас от мира простых смертных? Я уже говорил, там дешевле и проще вести дела, там не надо держать маску родословной — достаточно пошуршать бумажными купюрами, и всё будет у ваших ног. Мы не связывались только с фирмой матери, а не с окружающим её миром. — Каково ваше финансовое положение на сегодня, мистер Вулгари? Вы рассчитываете на наследство? На этот серьёзный вопрос аврора свидетель фыркнул. — Ну конечно, я рассчитываю на наследство, это же понятно. Было бы неразумно говорить, что оно мне не нужно. В отличие от "Ежедневного пророка" и "Магического вестника", да и от любой жёлтой прессы — цветные журналы покупают не все и не каждый день. Мы всё время должны быть в центре событий моды, жизни звёзд, подавая читателю светскую хронику и жаркие публикации. Мы просто обязаны быть оригинальными и завлекающими. А это требует больших ресурсов и поддержки. Репортёров, колдографов, авторов, обозревателей. Постоянное денежное снабжение. Мне всегда нужны деньги. Были нужны и будут. Пока я являюсь тем, кто я сейчас. На данный квартал мы не в самой лучшей позиции, зимой не было квиддичных игр, знаменитости магического мира попрятались по солнечным курортам и вернутся только к лету, а все наши спонсоры всегда просыпались только на праздники, выпрашивая страницы для рекламы в самые горячие выпуски. Так что сейчас мы не на мели, но и не в самом благоприятном промежутке времени. Однако я никогда бы не предпринял ничего, чтобы приблизить получение семейного наследства. Я слишком горд и независим, чтобы хотеть поблажек от матери. Я лучше продам половину своих акций, чем захочу оплатить свой бизнес её пожертвованием от скоропостижной смерти. Часть фамильного капитала я ожидал получить, когда мать сама отойдёт в мир иной, не делая нам никаких одолжений и "спасая" нас. Поскольку никогда не спасала, и теперь мы не собираемся принимать её помощь, совершенно не ожидаем её и не рассчитываем на неё. Гарри постучал ногтями по столешнице, о чём-то сосредоточенно думая. Затем перевёл взгляд на свидетеля. Уильям холодно рассматривал его в ответ. — Спасибо, мистер Вулгари, на данный момент вы свободны. Пожалуйста, оставьте ваше воспоминание с вечера с воскресенья на понедельник в качестве алиби. И не покидайте пока страну. У Аврората могут возникнуть ещё вопросы. Тонкая голубая нить перекочевала в очередной пустой сосуд, и Рон плотно закупорил его корковой пробкой. Уильям Вулгари скрылся за дверью, провожаемый сержантом Кнафом. Допрос проводился строго по правилам, один сержант находился в комнате с ещё не опрошенными свидетелями, когда второй приводил и отводил каждого поочерёдно в кабинет для разговора. В присутствии аврора приглашённые мало говорили, а после допроса — их выпроваживали сразу за дверь поместья. Так что ни один уже давший показания свидетель не мог переговорить с ещё не опрошенными. Поттер это прекрасно знал. И если старший брат, Риотто, ещё пытался скрыть их фиктивную родословную, то средний уже этого не отрицал. А значит, семейство с самого начала не собиралось отрекаться от "нечистой" крови. И Главного аврора интересовало — почему? Знали, что тот всё равно всё выяснит? Или хотели показать свою готовность сотрудничать с расследованием? По опыту Гарри знал, что чем больше человек пытается перед тобой открыться насильно, тем больше опасений, что ему есть что скрывать... Однако пока что оба брата не сильно и пытались выставиться перед следователем, отвечали честно и довольно объёмно. И лгали — причём оба — только в личных вещах, касавшихся прошлого. Но в отличие от брата, Уилл соврал не о своих желаниях, а о воспоминаниях. Он говорил, что не помнил мать из своего детства. И это была ложь. Но для чего? — Мистер Натанэль Вулгари, — Гинат, выпроводив Уильяма из усадьбы, сейчас привёл в кабинет для допроса младшего сына покойной мадам. Поттер удостоил того тяжёлым взглядом и усмехнулся; мужчина был бы точной копией своего старшего брата Риотто, если бы не вольно вьющиеся до плеч волосы, обтягивающая накаченное тело совершенно магловская одежда и блеск презрения к окружающим в тёмных глазах. Вулгари выглядел так, будто сошёл с глянцевых страниц журнала Уильяма. Гарри подумал, что на мысли о Малфое его натолкнул цвет волос троих братьев: все они были блондины с разными оттенками в шевелюре. Но если у самого старшего в волосах просвечивалась слабая седина, то у сидевшего перед ним мага среди русых волн проскальзывали золотые пряди, отсвечивая при ярком свете катящегося к горизонту солнца. Хотя и этот "блондин" капитально отличался от Драко. И не потому, что Поттер и в жизни не смог бы представить себе Малфоя в облипающей фигуру футболке, чёрных джинсах и кожаной куртке. Взгляд младшего Вулгари старался быть надменным, спесивым, ярко выражая всё, что обладатель его думает обо всех вокруг. И почему-то от этого показался Гарри совершенно не властным и самоуверенным, а почти вульгарным. Он-то очень хорошо помнил взгляд одного горделивого слизеринца, достаточно насмотрелся на него в школе, чтобы сразу распознать, действительно ли его обладатель относится ко всем пренебрежительно и надменно или нет. Глаза Натанэля Вулгари для Поттера выражали только напыщенность и кичливость. — Прошу вас, садитесь, — Главный аврор кивком головы указал на кресло напротив стола, и свидетель вальяжно уселся, закидывая ногу на ногу. — Ваше полное имя и возраст? — Натанэль Лазло Вулгари, можно просто Натан. Сорок четыре года... Но никому не говорите, для всех — мне всегда тридцать, — глаза говорившего заблестели, словно он открыл Поттеру настоящую тайну. — А вас как называть, молодой человек? — Если вас не просветили, мистер Вулгари, то я глава отдела магического правопорядка Министерства магии Великобритании. Обращайтесь ко мне — господин Главный аврор, — безучастно ответил Поттер, разглядывая сидящего напротив. — О, даже так? — ухмыльнулся Натан, возвращая Гарри заинтересованный взгляд. — Сам глава департамента проводит допрос в деле о смерти нашей матушки? — Отдаём должное чистокровному семейству, — теперь ухмыльнулся Поттер. — Дань и уважение... Вулгари театрально вскинул брови и слегка подался вперёд, перенося вес тела на сложенные на коленях руки. — Ну, тогда поспешу вас освободить от этого бремени — мы семья полукровок, не заморачивайте себя кодексом чести, и теперь вы можете спокойно покинуть этот затхлый особняк и заняться чем-нибудь поинтересней... — Вы не желаете со мной разговаривать? — Гарри принял правила новой игры и улыбнулся уголками губ, строя наигранное непонимание. — Этого я не говорил. Я сказал, что вы можете покинуть этот дом и заняться... — Я слышал, что вы говорили, мистер Вулгари, — оборвал его Поттер. — Однако я останусь на своём месте, так же, как и вы. Мы поиграем в другую игру. Я буду спрашивать, а вы — отвечать. Честно. Учтите, я различаю ложь, — говоря это, Гарри приподнял голову и склонил её набок, словно бросая вызов. — Справитесь? Натанэль повёлся, как последний школьник. В глазах заблестел азарт, словно это он закинул удочку, и сидящий за столом представитель закона попался на крючок. — Охотно. Я люблю играть, господин Главный аврор, — ответил он, откидываясь на спинку кресла и чуть сдвигая ногу на колене, устраивая на нём голень и помахивая чёрной лакированной туфлёй. — И что вы хотите обо мне узнать? — Для начала, ваше место проживания и род деятельности. — Ух ты, так сразу в лоб, — засмеялся Натан, — мы с вами ещё не знакомы, а вы уже в гости ко мне собрались? — маг явно был очень доволен собой и своей шуткой. — Если будет нужно, — пожал плечами Гарри. — Заявлюсь с нарядом авроров и ордером на ваш арест. Продолжим наш разговор в Аврорате. — Любите экстрим? — хохотнул Вулгари и добавил: — Бексхилл, Норманнская бухта, магическая Британия. Я владелец гольф-клуба "Золотой пляж". А занимаюсь тем, что получаю от жизни удовольствие. Уизли, сидевший недалеко и склонившись над бумагами, подозрительно хрюкнул, и Поттер понял, что тот пытался сдержать рвущийся на волю смех. — Я спрошу по-другому, — вздохнул Гарри. Этот допрос угрожал затянуться. — Чем вы зарабатываете себе на жизнь? — Я — фотомодель, — Натан небрежным жестом убрал за ухо прядь волос. — Довольно популярен как в магическом, так и в магловском мире... — Ну, видно, не настолько. Я же вас не узнал? — приподнял обе брови Поттер, а Рон вновь издал странный звук, маскируя его уже под кашель. — И как, мистер Вулгари, бизнес процветает? — На жизнь, девочек и... — Натан сделал театральную паузу. — И мальчиков — хватает, — хмыкнул он. — Да и гольф-клуб даёт свои деньги, очень многие хотят стать его членами. Если бы Главному аврору было позволено, он бы уже перевёл этот фарс в другое русло. Но положение обязывало. В отличие от его свидетеля. Гарри вздохнул и потёр лоб. Ну что за детский сад? Затем потянулся к бумажной папке и откинул обложку. — Я вижу, вы в последнее время немного увлеклись, получая от жизни удовольствие. Игры на бирже, неудачные вложения, долги... Вы надеетесь, что наследство вам поможет? Однако Вулгари не кинулся отрекаться от предъявленных заявлений и лишь откинул движением головы волосы с плеча. — Деньги приходят и уходят. А потом приходят опять. Они, знаете ли, любят движение. Их нельзя хранить в стеклянных банках. У всех сосудов есть свойство наполняться, у всего есть предел. Так вот, если вы не освободите место, убирая старое, ничего нового в вашей жизни не появится, ему просто не будет места. Банка же не резиновая. Когда она наполнится старым и ненужным — кем вы будете, господин Главный аврор? Сборищем антикварного хлама? Я предпочитаю постоянно освобождать свою банку от сбережений, выжимая из жизни всё, что могу. И на свободное место в моей копилке приходят новые деньги, свежие дни жизни, оставляя меня вечно молодым, обновляя силами... "А он не такой дурак, каким хочет казаться", — подумал Поттер и уже вслух высказал: — Как вам удаётся это осуществлять? Вам всё даётся вот так легко? — Да, представьте себе. Ведь моя дорогая маман сделала всё, чтобы ей поверили в нашу "чистокровность", — говоря это, Вулгари сделал магловский жест, имитируя пальцами кавычки. — Мне стоит всего-то произнести свою фамилию, блеснуть именным перстнем, реликвией — как у всех благородных, и все сразу понимают, с кем имеют дело. — И эта реликвия досталась вам от отца-магла? — Нет, я купил её в магловском магазине с таким же названием, как и у матушки. Какая ирония, вы не считаете? — В чём? Что есть ещё магазины ювелирных изделий, с таким же названием, в магловском мире? Которые не принадлежали вашей матери? — Именно, господин Главный аврор. Я купил безделушку у продавца-магла — перстень с выгравированным на нём логотипом — совершенно точной копией вензеля на нашем доме, "фамильном" особняке, подчёркивающего древность нашего рода. Это ли не ирония — показывать свою принадлежность к вымышленной чистокровности, сверкая магловским украшением, купленным у однофамильца? — Так, по-вашему, мадам Вулгари убеждала всех в вашей родовитости для вашей лёгкой жизни в будущем? — Ну хоть что-то она должна была сделать для нас правильно! — воскликнул Натанэль. — Она не дала нам ничего стоящего, она просто обязана была нам хотя бы этим! Чтобы мы могли воспользоваться всем, дающем преимущество в нашем мире, познать славу и восторг, не прилагая своих усилий. Получить от жизни намного больше, чем смогла бы обогатить нас она... — А вы уверены, что вас не усыновили в детстве? — брякнул Гарри, и Рон уже полностью уткнулся носом в сложенные руки на столе. — Вы так отличаетесь от своих братьев... Поттер действительно был удивлён. Старшие Вулгари говорили совершенно о другом понятии, вспоминая свою мнимую принадлежность к "высшей" расе. Когда как младший действительно верил в то, что говорил. Но тот только склонил голову набок, бросая косой взгляд на следователя. — Вы тоже это заметили? Я всегда знал, что намного красивее их... — А как вы относились к своей матери? — прервал его Гарри. — Так же, как и она ко мне. Как к соседу по квартире, — вот тут он солгал. — Поясните? — внезапно заинтересовался Поттер. — Она появлялась дома изредка, и я воспринимал эти появления как вежливые дружеские визиты. Меня вырастили Рио и Уилл, хоть они и ненамного старше меня, и отношения с матерью я не собирался строить, — лёгкое, почти неуловимое раздражение и злость затрепетали под коркой головного мозга Натана, волнуя его. Но он постарался скрыть это чувство. Безрезультатно — против мага, сидящего перед ним. — Где вы были, когда ваша мать умерла? — бесцветным голосом спросил Поттер. Гримаса боли появилась и исчезла за одно мгновение, но следователь это заметил. — У любовника, — моментально взяв себя в руки, ответил Натан. И Гарри задумался, от чего же мимолётно исказилось лицо его свидетеля; от вынужденного объявления о своём местонахождении во время преступления или же всё-таки от упоминания о смерти матери? Но младший Вулгари уже заявлял в открытую, что денег ему хватает и на мальчиков тоже, значит... — Вы можете доказать это вашими воспоминаниями? — А вам так сильно хочется на это взглянуть, господин Главный аврор? — с придыханием спросил Натанэль. Поттер пожал плечами. — Не думаю, что вы смогли придумать что-то, ещё не известное в этой вселенной, — хмыкнул он. — Вам придётся предоставить ваше воспоминание как алиби на ваш вечер. А вы не боитесь, что ваша супруга узнает? — Нет, даже если вы лично ей расскажете, — Натанэль сложил руки на груди, скрипя кожаной курткой. — Шер моя третья жена, как пришла — так может и уйти. Что мне, чистокровному, стоит найти себе другую? Моя Шери — это я её так ласково зову — меня боготворит, ведь я её, несчастную, спас от позора — её благородный отец чистых кровей помер, и мамаша вышла замуж за другого, кстати, тоже благородного. Так вот, этот тип к своей новой падчерице в ванну заглядывал, в спальню её забегал — проведать. Она маменьке жаловалась, а та ей не верила, не желала ничего слышать. Вот и страдала бедняжка, пока не появился восхитительный я и не забрал её из этой чёртовой Бельгии. Так что я могу оргии устраивать прямо у нас в парадной гостиной — Шери мне и слова не скажет. Я ведь тоже родовитый, могу и обратно её домой отослать. Гарри сидел и смотрел прямо на говорившего, но взгляд его был устремлён намного дальше чёрной косухи и нахальных глаз. А ведь действительно, было в этом мире достаточно людей, которые кичились своим древним происхождением, пользовались положением, что общество давало им этим, использовали и злоупотребляли кодексом чести чистокровных магов, заставляющим проявлять уважение к себе подобным родовитых аристократов — в своих целях и порой в самых гадких манерах. Воспоминания невольно снова вернулись к Малфою. Мерлин, как же он отличался и от этого человека. Драко относился к своей родовой принадлежности с уважением и почтением, всеми силами сохраняя честь фамилии, которой почти не осталось. Даже после всего, что он перенёс, он держался благородно. Не позволяя себе снизойти до поведения плебеев и относиться к окружающим недостойно своего ранга. Не то что увалень, сидящий сейчас перед Поттером. — Предъявите своё воспоминание как ваше алиби на вечер с воскресенья на понедельник на момент происшествия, — монотонно произнёс Гарри, так и не сфокусировав взгляд на свидетеле. — И не покидайте страну до другого указа. Вулгари встал, взмахивая своей волшебной палочкой, и, отделив от виска голубую мерцающую ниточку, опустил её в протянутый Уизли стеклянный фиал. А затем обернулся на отстранённого Поттера. — Я ни в коем случае не покину пределы Британии, господин Главный аврор, — усмехнулся он. — И если вы захотите со мной переговорить ещё раз — вы знаете, где я живу. Даже сову посылать не надо заранее. Просто преподнесите мне сюрприз. Жаль, что я не могу воспользоваться кодексом чести чистокровных, тогда бы вы не могли отказать мне о встрече, чтобы не попрать мою честь... Гарри окинул говорившего отчуждённым взглядом. Неужели Натанэль не понимал, что он просто унижается сейчас в глазах своего визави? Даже если бы с Поттером и желала познакомиться чистокровная ведьма или даже родовитый маг, он был уверен, что тот не посмел бы так похабно флиртовать с ним, ущемляя его достоинство и интеллигентность своим хамоватым и неприличным заявлением. Малфой бы наверняка никогда так низко не пал, заигрывая с ним так не деликатно. Он, наверное, высказал что-нибудь заумное, сострил, оригинально поддел, на худой конец... Гарри откинулся на спинку кресла, устало потирая лицо руками. Ну почему все свидетели ему сейчас напоминали о Драко? Вернее, всеми силами показывали, как тот от них отличен? Неужели действительно больше не было в кругу его общения родовитых, с которыми бы можно было их сравнивать? Уизли были чистокровными когда-то. Но на благородство крови не претендовали — сам Рон был женат на маглорожденной Гермионе, а Джинни — замужем за полукровкой. А вот лорд Малфой был именно тем, за кого себя выдавали Вулгари, кем очень хотели быть. Вот подсознание и подкидывало всякий раз образы оригинала и суррогата. Последней по списку на сегодня была дочь покойной мадам. Поттер подумал, что хоть она уж точно не будет напоминать ему Драко. Понадеялся. Внезапно перед ним возник патронус, прозрачный конь стукнул копытом и тряхнул косматой гривой. Гарри наколдовал «темпус» — время поджимало. Махнув рукой и отпуская патронус, даже не дав озвучить сообщение, он кивнул, и в комнату провели следующего свидетеля. — Миссис Изабель Вулгари-Сэнтон, — оповестил сержант, пропуская мимо себя в комнату миниатюрную стройную женщину. Поттер поднял на неё глаза и замер от удивления. Ведьма, занявшая кресло напротив него, была с чёрными короткими волосами, такими яркими, с отливом синевы, что стало сразу понятно, что они крашеные. Аккуратное строгое каре заканчивались на линии подбородка, а концы совершенно ровных волос закруглялись волной к внутренней стороне. Создавалось впечатление, что её стрижка была словно выглажена и завита, только кончиками вовнутрь. Наверняка сильное заклинание удерживало этот чуть ли не нарисованный каскад. Женщина выглядела бы очень привлекательно с этой причёской, если бы не её одежда, бросившая Гарри просто в замешательство. Лёгкая блузка непонятно какого цвета с большими золотыми пуговицами была заправлена в широкие бежевые штаны, напоминавшие почему-то пижамные, которые доставали почти до пола, полностью скрывая ноги их обладательницы. А на плечах миссис Вулгари покоился светлый пиджак времён моды наверняка ещё её дедушки, и такого же огромного размера. Это могло бы сойти за дорожную мантию, если бы женщина не пропустила руки в рукава, полностью надевая пиджак. По мнению Поттера, она выглядела более чем странно. — Ваше полное имя и возраст? — учтиво кивнул Гарри, а Рон сменил бланк на новый, подставляя его под прыткопишущее перо. — Изабель Сантана Вулгари, после замужества — Сэнтон. Сорок один год, — ровно произнесла свидетельница. Она элегантно уложила ногу на ногу, оголяя лишь кончик позолоченных босоножек. — Место проживания и род деятельности? — Северный Вуллвич, Лондон, магическая Британия. Я модельер-дизайнер, имею дом моды в Лондоне, "Сант-фешионал". — Да, пожалуй, это объясняет... — протянул Поттер, припоминая, что читал в личном деле младшей Вулгари. — Где вы были на момент гибели вашей матери? Изабель сидела ровно, сложив тонкие ладони одна на другую на согнутой коленке. Говорила чётко, не повышая голоса, смотря прямо в глаза. При последней фразе её челюсть сжалась, а губы сложились в прямую линию. — На своей выставке, в магловском городе. Я выпустила осеннюю коллекцию одежды и пробыла в студии до глубокой ночи. Мой супруг, Габриэль, был со мной, но сидел в зале, с остальными гостями. Поттер смотрел в её холодные голубые глаза, так резко контрастировавшие с иссиня-чёрными волосами. К ней было не подступиться. Вот эта наследница Мадлен Вулгари действительно подходила к описанию чистокровной аристократии. Гарри перевёл взгляд на её пиджак и вновь подавился воздухом, до чего же нелепо, по его мнению, тот смотрелся на худых женских плечах. Но он абсолютно ничего не понимал в современной моде, и решил, что по этому облику судить не будет. Хотя... "По одёжке встречают", — всплыла в голове магловская пословица. И вновь в уставшем от этого тяжёлого дня мозгу всплыл образ Малфоя. Такой же утончённый и гибкий, но в строгой дорогой мантии, приталенном пиджаке, очевидно сшитым на заказ и сидящий на нём как влитой. В элегантных привычных глазу брюках с выглаженными стрелками. В ослепительно белой рубашке с накрахмаленным воротничком... Гарри почему-то был полностью уверен, что, реши Драко выйти даже в магловский свет, тот выбрал бы изысканный, но не броский костюм и шёлковую рубашку, а не этот балахон привидения — не важно, каким бы модным оно ни было. Настоящий родовитый маг одевался бы согласно его возрасту и статусу, диктуя свой стиль. Поттер вновь откинулся на спинку кресла, снимая очки и протирая глаза. Слишком много Малфоя было сегодня в его мыслях. Про себя проклиная аврорскую привычку впитывать любую информацию, он тихо выругался, соображая, что после более десяти лет, что он не видел Драко и не общался с ним, за какие-то пару встреч и менее десятка брошенных фраз успел изучить повадки лорда, его вид и телодвижения. Уизли деловито прочистил горло, вырывая его из размышлений обратно в кабинет. — Расскажите о ваших отношениях с матерью, миссис Сэнтон, — спокойным голосом возобновил допрос Гарри. — Я бы не назвала это отношениями, мистер Поттер, — медленно, словно задумываясь, произнесла Изабель. — Я поздний ребёнок, мать родила меня в сорок лет. К тому же я последний ребёнок, единственная девочка в семье, и меня особенно оберегали мои братья. Они же меня и растили. И если в детстве я хотела быть такой же, как и они, то, повзрослев, поняла, насколько отличаюсь. Вы не поймёте, мистер Поттер, что значит расти в доме, полном мальчишек, которые тебя любят больше жизни, но совершенно не могут тебе помочь вырасти нормальной девушкой. Первая любовь, первое разбитое сердце, первая менструация — мне совершенно не было с кем поговорить. Мать отсылала меня к отцу всякий раз, когда я что-то у неё просила, но и тот не мог мне ничего дать. По-моему, у меня не было родителей вообще, ни матери, ни отца. — И вы ненавидели её за это? — в первый раз Гарри заговорил о чувствах, опрашивая свидетелей. И внимательно уставился на ведьму, сидящую так ровно, словно палку проглотила. — В начале — да, — тихо ответила та. — Потом — прекратила. Она была нам чужим человеком, совершенно не умела показывать своих чувств: мне хочется верить, что они у неё всё-таки были. Но, может, я заблуждаюсь... — Вы скучаете по ней? — вот этот вопрос был уже очень странным, так что даже Рон приподнял голову от бумаг. Изабель невидящим взглядом смотрела сквозь следователя. — Как можно скучать по чему-то, чего у тебя, по-твоему, никогда и не было, мистер Поттер? — и Гарри видел по её холодным глазам, что она лгала. — О, миссис Сэнтон, поверьте мне, это возможно, — он горько усмехнулся. Но свидетельница, казалось, не услышала его слов. Поэтому Поттер продолжил: — Миссис Сэнтон, как, по-вашему, почему ваши родители рассказывали всем, что вы чистокровные волшебники в энном поколении? — Чтобы дать нам свободу, — выдохнула Изабель, пожимая плечами и наконец концентрируя внимание на авроре. — Поясните, пожалуйста? — Свободу, — повторила та, словно это должно было всё объяснить. — Мы имели всё, что хотели; начиная от игрушек и заканчивая белыми пони, но это была золотая клетка, из которой каждый из нас стремился вырваться. И я — в том числе. У нас была магия — это просто неописуемый дар, но в магическом мире этого, к сожалению, недостаточно. Мнимая чистокровность позволяла нам многое после ухода из дома. Мы могли сами выбирать, с кем встречаться и кого любить, кем работать и как себя вести. Если бы я была честной полукровкой, я была бы вынуждена занимать определённое место в жизни, вести себя по определённым правилам. А родовым магам правила не писаны. Они могут быть кем захотят. Иными словами, рождённый ползать — никогда не взлетит. А рождённый летать может выбирать, что ему делать — летать, ходить, либо вообще лежать... Наша "родовитость" позволяла нам выбирать то, что мы хотим. Давала нам свободу выбора... — И что же вы выбрали? — поинтересовался Гарри. На что она только вновь пожала плечами, почти не двигая огромным пиджаком. — Ту жизнь, которая у меня сейчас. Я замужем по любви, Габриэль старше меня на десять лет, но нам это не мешает. Возможно, я выбрала его, потому что искала образ отца, которого у меня не было — мать же я не могла заменить ничем. Но Габи любит меня так же, как я его, он чистокровный и богатый, он вкладывает в мой бизнес и помогает мне развиваться, верит в мой талант и поддерживает мои идеи. Ему важна чистота крови, мне пришлось солгать об этом — но по-другому мы не смогли бы быть вместе, а я очень люблю его. Настолько, что согласна была дать нашим отношением развиваться на лжи, со временем налаживая между нами настоящую связь. И сегодня я говорю ему только правду, и моя ненастоящая родословная — единственный обман между нами. Но я сделаю всё, чтобы сохранить наш брак, я просто не могу без него... Было что-то меланхоличное в этой женщине, что-то настораживающее и вызывающее жалость одновременно. И не только её понятие о моде. Её стремления воспользоваться предоставленными возможностями вызывали восхищение и отвращение одновременно. Как и её братьев, всего этого семейства. Гарри не стал спрашивать её о надеждах о наследстве: судя по данным Аврората, Габриэль Сэнтон имел хорошее состояние, сравнивая свой доход с ведущими магнатами в магическом мире. Поэтому приданое его свекрови не интересовало их обоих. Кивнув головой в прощальном жесте, Поттер отпустил свидетельницу. Уизли попросил у неё воспоминание и оповестил о запрете покидать пределы страны в ближайшее время. А Гарри споро подскочил с кресла и чертыхнулся. — Рон, заканчивай тут без меня, мне надо идти! — и, не давая больше никаких указаний, аппарировал.