Дело лорда Малфоя

Они аппарировали к невысокому старому зданию недалеко от банка Гринготтс без четверти десять. Контора Освальда Фаурэла, адвоката-нотариуса Мадлен Вулгари, располагалась на втором этаже и занимала почти половину здания. — Неплохо, — крякнул Уизли, оглядывая просторный коридор и высокую стойку стола секретаря. Оповестив о причине визита и предъявив аврорские жетоны, они направились в указанном секретарём направлении. В довольно большом кабинете с длинными высокими окнами уже собрались маги и волшебницы, ожидающие оглашения завещания. Перед массивным столом с двумя креслами расположились три ряда стульев, редко заполненные сидящими людьми. Устроившись в самом углу у стены, около кадки с каким-то зелёным растением, Поттер внимательно разглядывал собравшихся. Ближе всех к столу сидел маленький сухонький мужчина, с лысым затылком и седыми пучками волос по бокам головы. Он перечитывал какие-то бумаги и устало хмурился. Наверняка это был секретарь мадам, Энди Турнэ. Через несколько свободных стульев от него сидела пожилая дама, наряженная в тёмное бархатное платье годов эдак восьмидесятых. Антонина Орбонд, подруга покойной. Около неё — ещё одна ведьма, видимо, тоже соседка Вулгари — с ней разговаривал Рон неделю назад, когда брал показания, Гарри её не знал. Дальше сидел высокий пожилой маг, потирая длинные седые усы, о его личности Поттер пока тоже ещё ничего не слышал. Наверняка какой-то старый друг или знакомый. На второй строчке стульев расположились дети погибшей. Все наследники мадам были одеты элегантно, держались скованно и отстранённо друг от друга. Они сидели на расстоянии в несколько стульев и почти не переглядывались. Гарри внимательно изучал поведение и внешний вид семейства. Это был первый раз, что он видел четверых братьев вместе, и динамика между ними его очень интересовала. Они напоминали пра́йд, семейную стаю львов. Взрослые, богатые, независимые друг от друга, но объединённые семейными узами, прошлым и настоящим. Поттер не знал наверняка, какие эмоции они испытывают друг к другу, но догадывался, что они оказались тесно связаны, выращивая друг друга и сплотившись в отстаивании своих прав против бездеятельного отца и закрытой матери. Однако это вовсе не обозначало, что они должны были быть привязаны друг к другу нежными братскими чувствами. Старший сын, Риотто Вулгари, одетый в тёплую дорогую мантию, сидел, положив ногу на ногу, и читал утреннюю газету. По правую сторону от него, через три стула, Уильям, в магловском элегантном костюме и пиджаке, что-то писал в небольшом блокноте. По левую руку недалеко от Риотто сидел Натанэль, в синих облегающих джинсах и бежевой замшевой куртке с жёстким стоячим воротником. Поттер заметил, что читающий газету Риотто словно пытался прикрыться печатным изданием от своего брата, безразлично рассматривающего свои идеально подпиленные ногти. В самом конце ряда сидела Изабель Сэнтон, затянутая в белые льняные брюки и кожаное нечто. Гарри на мгновение впал в ступор — на женщине была коричневая блузка, явно из кожи или кожзаменителя. По форме кофточка была выкроена как положено шифоновой блузе, с воротничком под горло, пышными длинными рукавами, стянутых на запястьях широкими манжетами, и большими выпуклыми пуговицами. С отличием лишь в том, что она была пошита из довольно грубого и плотного для такого фасона одежды материала, и ткань топорщилась резкими валунами во всех местах швов. По следующему заключению Поттера, миссис Сэнтон была одета в обивку кресла. Или в само кресло. Но чувствовала себя в нём довольно прекрасно. Дверь в кабинет тихо отворилась, и на пороге показался Малфой, в тёмно-синем костюме и дорожной мантии на плечах. Не оглядываясь по сторонам, он пересёк комнату и занял одно из многочисленных свободных мест в последнем ряду стульев. На него практически тоже не посмотрели в ответ, враз переводя взгляды на вошедшую следом за ним ведьму. Почувствовав странное волнение, охватившее кабинет, Гарри так же устремил свой взор к двери. К его совершенному не-удивлению, там стояла Алора Корт, внимательным взглядом перебегая от одного присутствовавшего к другому. Она не обратила внимания на заинтересованные глаза, направленные на неё со всех сторон. Хмыкнув, она повела плечом, раскрыла пуговицу женского пиджака своего костюма и направилась к стульям. Автоматически вежливо кивнув расположившемуся недалеко Малфою, смотрящего на неё рассеянным взглядом, она закинула ногу на ногу и достала из кармана папку с бумагами и прыткопишущее перо. Риотто без промедления повернулся к ней, складывая газету. — Кто вы такая и как попали сюда? — строго спросил он, покусывая губы и несомненно борясь с раздваивающимися чувствами негодования и желания прищуриться, улыбаясь ведьме. Заподозрив в ней журналистку, он сразу встал на дыбы. — Алора Корт, страховой агент Мадлен Вулгари, компания "Карниги Корп", — произнесла она, бесстрастно взирая на мага, годящегося ей в отцы и пытающегося в данный момент подавить её своим превосходством сильного пола и старшего возраста. Получив этот ответ, Риотто кивнул, но было видно, что это его не удовлетворило и тем более не успокоило. Отвернувшись обратно, он поднял газету, вновь закрываясь ею от остального мира. Дверь на противоположной стене раскрылась, и в кабинет вошли двое магов, один пожилой и второй — среднего возраста. Пожилой, совершенно лысый, в добротном твидовом костюме, занял главное место за столом, его сопровождающий — место рядом. — Для тех, кто не знаком со мной, я Освальд Фаурэл, адвокат — нотариус добропочтенной мадам Мадлен Вулгари, да хранит Мерлин память о ней. Мой помощник, мистер Ивон Даров, будет ассистировать мне сегодня при вскрытии завещания покойной мадам, также он будет непосредственным свидетелем при вскрытии конверта и оглашении текста закрытого завещания. Уважаемый мистер Энди Турнэ, секретарь мадам Вулгари, будет вторым свидетелем. По завершении оглашения мистер Даров и мистер Турнэ ответят на все ваши вопросы, которые смогут возникнуть. Все присутствующие находятся здесь по личному приглашению или специальному разрешению. Говоря за себя и своего помощника, я заявляю, что всё сказанное здесь сохранится в секрете, только если, конечно, один из вас, за которого мы не несём ответственности, не предаст это огласке сам. Если все согласны — мы приступим. Закончив вступительную речь, пожилой адвокат достал свою волшебную палочку. Для начала все присутствующие по очереди назвали свои полные имена и причастность к погибшей, а помощник адвоката, исполняющий на данный момент работу секретаря, записал всё на бумаге. Затем Фаурэл огласил, что мистеру Риотто Вулгари, действующему заявителем — тем, кто подал прошение на вскрытие завещания, была выдана копия свидетельства о смерти завещателя — Мадлен Вулгари, и, в связи с этим, сегодня состоится вскрытие завещания и оглашение последней воли усопшей. Освальд зачитал вслух дату и место вскрытия, а мистер Даров дотошно занёс всё в протокол. Взмахнув своей палочкой, Фаурэл выудил из толстой папки большой продолговатый конверт, поворачивая его в воздухе и демонстрируя наследникам и свидетелям, что он цел, закрыт и запечатан, и подписан самим завещателем, а также двумя свидетелями. Затем лёгким взмахом руки он аккуратно вскрыл конверт и извлёк его содержимое. В нём оказался ещё один конверт, также запечатанный и подписанный. — Попрошу наследников мадам Вулгари на разрешение вскрытия завещания. Четверо детей покойной также достали свои палочки, взмахнули ими, и четыре светлых луча коснулись конверта. Когда к ним присоединился пятый, испускаемый из палочки адвоката, конверт вздрогнул, раскрылся и из него выпорхнуло сложенное письмо. Зависая в воздухе, оно раскрыло складки пергамента и заговорило тихим и грубым для женщины голосом. — Дети мои. Если вы слышите эти слова, извините за клише, но это значит, что меня больше нет с вами. Хотя, если честно, меня, наверное, по-настоящему никогда не было с вами. И сейчас, по прошествии стольких лет, я понимаю свою ошибку и признаю её. Хотя это уже слишком поздно, да уже и не важно. Дети мои. Риотто, Уильям, Натанэль, Изабель. Я сожалею, что не смогла дать вам то, что должна была дать настоящая мать. Мне, наверное, стоит наконец поведать вам подлинную историю нашего рода. Не то что это изменит ваше отношение ко мне, но хотя бы раскроет вам ваше происхождение. Простите, что рассказываю её только сейчас, но я правда никогда бы не смогла рассказать вам это, глядя в ваши глаза. Я родилась в Риме, в доме Игросса Вулгариса, греческого ювелира, уроженца деревни Рамирия в регионе Эпир. Игросс был моим дедом. У него было двое сыновей, Латуццио и Армажио, которые со своими семьями проживали с ним. Я всегда считала, что я была дочерью Латуццио, а Риотто Вулгари, сын Латуццио, был моим старшим братом. Сын Армажио — Филеццио — был моим двоюродным братом, и мы все вместе росли в доме старого деда. Я всегда была «странной», как меня называли в детстве братья, и думала, что это из-за моих неординарных способностей, которых у моих братьев, да и у других детей в округе не наблюдалось. Не нужно вам объяснять, что я оказалась волшебницей, но вы можете представить, что с годами из-за различия между мной и Риотто и Филеццио — обычными маглами — они просто возненавидели меня. Когда я достигла совершеннолетия, отец и дядя рассказали мне правду моего рождения, пошатнувшую всю мою жизнь. Оказалось, что ненависть братьев уходила намного глубже, чем зависть о моих волшебных силах, пусть и совершенно не развитых в юном возрасте. В доме Вулгариса была молодая служанка, сирота, которую приютил Игросс, через несколько лет после того, как перебрался в Италию и открыл свой первый бутик на Виа Систина и разбогател. Мне не рассказали, как её звали, только то, что она была очень красива и постоянно притягивала к себе внимание всех мужчин, хоть и пыталась не попадаться на глаза лишний раз. Латуццио и Армажио не отличались от остальных, тоже восторгаясь красотой молодой служанки. И как-то раз они не устояли перед соблазном, уволокли девушку в комнату и надругались над ней, силой завладев её телом. У обоих братьев уже были жёны и по одному маленькому сыну, и, естественно, они не желали огласки. Служанка осталась в доме, идти ей было некуда, она была бедна и одинока. Когда через три месяца оказалось, что она беременна — она прокляла обоих насильников и заявила, что если они не примут ребёнка в семью и не позаботятся о нём, бедность и одиночество будут следовать за всеми наследниками всю их жизнь. Стараясь скрыть правду о содеянном, братья сообщили в округе, что их служанка загуляла от какого-то чернорабочего, но они, пожалев заблудшую душу, возьмут себе ребёнка на воспитание. Моя мать умерла при родах, а меня оставили в семье. Латуццио и Армажио хотели подождать, пока мне не исполнится десять лет — а затем отправить куда подальше, но уже тогда у меня стали проявляться странные и необъяснимые способности, и они испугались, что проклятье моей погибшей матери может быть настоящим. Меня оставили в доме, но ни ласки, ни заботы я так и не почувствовала. А когда отцы передали своим единственным сыновьям компанию Вулгари, уже пребывая богатыми и уважаемыми в Риме людьми, они заставили их пообещать позаботиться и обо мне, чтобы проклятие, в которое они верили, не обрушилось на их головы. Но мои братья, Риотто и Филеццио, решили подойти к вопросу о «заботе» с очень продуманной стратегией. Они выдвинули мне ультиматум, что я получу свою часть семейного капитала, только владея им под их присмотром. Только потом это оказалось, что это означало — в магловском мире. Эти магазины я не смогу передать по наследству своим детям. После моей смерти все филиалы, что я открою, перейдут к моим инвесторам, коммерческим компаньонам, и часть — обратно к моим братьям. Адвокаты фирмы проверят соблюдения этого обязательства. Можно понять, почему после этого лично моих магазинов в сети компании Вулгари — было очень мало. Ещё одно условие получения части денег — я должна была выйти замуж за того человека, которого мне выберут они. А рожать ли от него детей или нет — это уже я могла выбирать сама. Главное, чего они хотели добиться, это чтобы моя магия не распространилась дальше меня, и мои дети не смогли им навредить. Поэтому они обручили меня с маглом, обычным человеком, надеясь, что разведенная кровь ослабит зарождение волшебства у моих детей. У меня не было за душой и гроша, как и выбора, и я, раздираемая болью и ненавистью к своей семье, согласилась. Ни мои братья, ни мой новый муж не знали о существовании магического мира. Я сама узнала о нём совершенно случайно, натолкнувшись на странную женщину на Международной выставке в Салониках, в тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году, тогда там впервые представил свою коллекцию знакомый нашей семьи, известный греческий ювелир Или́ас Лалау́нис. Мне тогда было двадцать семь лет. Женщина кривила нос и придирчиво оглядывала проходящих мимо людей, называя их странным словом — гадкие «маглы». Я рассмеялась её замечанию, завязывая с ней разговор. А она окинула меня взглядом, словно свысока, и заявила, что хоть я и являюсь вейлой, я всё ещё полукровка и должна знать своё место, разговаривая с чистокровной волшебницей. Я тогда говорила только на итальянском, немного на английском и немецком, французским же почти не владела. Слова «маглы» и «вейла», произнесённые на английском, тогда даже не поняла, но «чистокровная волшебница» — поразило меня как громом среди бела дня. Я готова была пасть этой женщине в ноги и отдать все свои деньги, только бы она объяснила мне, кто такая и что она имеет в виду. Почему-то я сразу поверила — что она такая же необычная, как и я. Она сказала, что её зовут Цветочная богиня, но я могу называть её «Заря́». У неё была на руках маленькая светловолосая девочка, и она называла её своим цветочком. Излишне говорить, что Заря́ стала тем человеком, по воле случая в корне изменившем всё моё существование. Она стала «краеугольным камнем» моей новой жизни. Она отвела меня в сторону, вытащила из кармана платья странную деревянную палочку и помахала ею передо мною. А затем попросила меня рассказать ей о себе. Я выдала всю свою историю, не смущаясь и ничего не тая. А потом, со слезами на глазах, попросила её рассказать мне, кто она такая. Заря была серьёзна и молчалива, и поведала лишь то, что сама англичанка из родовитой семьи, что десять лет назад вышла замуж за такого же чистокровного волшебника, которого она назвала «гадким утёнком» — когда я не поняла перевода слова, и у неё трое детей, все девочки, младшей из которых два года. Она была удивлена, почему я не получила какого-то письма из школы ещё в детстве, а потом посоветовала мне обратиться в Шармбатон, французскую академию магии и волшебства, в которую принимали студентов из разных европейских государств, таких как Италия, Испания, Португалия и Бельгия. И даже помогла мне написать письмо и забрала его с собой, пообещав отправить с совой, как только вернётся в гостиницу. Тогда я ещё не знала, что это значит, но верила, что судьба, наконец, улыбается мне. А через неделю я получила приглашение на собеседование в Шармбатон, и моя жизнь больше не была прежней. За три года я ознакомилась с магическим миром — меня взяли на обучение в школу, и я была просто счастлива, проходя ускоренную программу с учениками школьного возраста. И у меня созрел план, как я смогу выжить. В тридцать лет у меня родился первый сын, и я назвала его Риотто, как звали моего старшего брата. Но я сделала это не от большой любви к семье. Это был шаг на пути к моей новой жизни. Я рассказала своему мужу о волшебстве и уговорила его пойти со мной. Мы переехали в магическую Британию и купили старое поместье. Денег с моих магловских филиалов хватило на обмен и покупку дома, и устроившись в имении, я стала распространять о своей семье истории об эмиграции, богатстве и чистокровной родословной. Это был следующий шаг на пути к жизни, которую я возжелала. Я помнила, что Заря была чистокровной, и, надеясь стать частью этого мира, словно какого-то элитного клуба, пусть и ложью и обманом, хотела найти её и отблагодарить. Но несмотря ни на что, я так и не увидела её больше. Я продолжала заниматься в школе и усваивать магию, постоянно пропадая из дома и оставляя Риотто его отцу. Я старалась заменить им себя, потому как была вынуждена догонять программу обучения базисному волшебству, и пыталась дать им приличное содержание и все условия для хорошей жизни. Но всё своё время я тратила на изучение заклятий и владением волшебной палочки. И работу в своём магловском бизнесе, так как курс обмена фунтов на золотые галлеоны был очень высок, и мне едва хватало на содержание семьи. Я учила английский и французский языки. А ещё я была вынуждена ждать. Когда родился Уильям, у Риотто стала проявляться первая природная магия, доказывая, что произошло невероятное, и силы моей крови хватило, чтобы и он родился волшебником. Он не был вейлой, как я, но он стал магом-полукровкой. И я перешла к следующему этапу своего плана. Когда Риотто достиг своего совершеннолетия, я подделала его документы, выставляя его своим братом. Обманом, взятками и шантажом, но я добилась своего и смогла открыть в магическом мире сеть своих магазинов, якобы с разрешения совладельца, о котором не знали мои настоящие братья. На тот момент у меня уже было четверо детей, уверенная для всех родословная, раскрывающая столько возможностей и дающая почти неприкосновенность и хорошее денежное обеспечение. Но весь мой бизнес находился под постоянной угрозой разоблачения, если о его основании стало бы известно моим братьям-маглам, я никак не смогла бы повлиять на его развитие, ни в этом мире, ни в магловском. Дети мои. За постоянной погоней за лучшим существованием и желанием дать вам то, чего не было у меня — волшебных игрушек, обучения магии с детства, школы и общения с такими же детьми, как и вы — я не дала вам самого главного, чего сама была лишена. Родительской любви, опеки и тепла. Но это я поняла только сейчас, спустя годы одинокой жизни в большом и пустом доме. Я не виню вас. Но и меня винить не позволю. Я дала вам то, что смогла, и я уверена, что дальше вы справитесь сами. Я уже это знаю — вы выросли сильными и уверенными в себе, не важно, какими дорогами вы этого добились, прилагая какие усилия. Я горжусь вами, дети мои. Поэтому оставляю вам то, что могу. Магловские магазины вне досягаемости, и прошу вас не ввязываться в это дело, дабы не причинить большего вреда нашей семье. У вас будут права на магические филиалы, оценённые в сотни тысяч золотых галлеонов. Но умоляю вас, дети мои, не продолжайте этот бизнес, дабы не раскрылась тайна их создания. Пока не поздно, продайте компанию, заставляя нового владельца сменить имя фирмы под любым предлогом. Деньги поделите на четыре равные части. Так же поступите и с домом. Продайте, раздайте, пожертвуйте — делайте всё, что захотите, всё равно жить в нём вы не станете, я знаю — счастья вам он не принёс. Некоторое имущество я завещаю своим единственным друзьям, а всё остальное — на ваше усмотрение. Антонина Орбонд, Танна Орбонд-Дано, вы были единственными моими подругами, в каком-то смысле этого слова... Тоня, хоть ты и была старой клячей с превредным характером — с тобой было приятно спорить о прошедшей молодости. Таня — ты всегда вызывала зависть в моём сердце, и хоть я и называла тебя стервой, я всё равно тебя уважаю и ценю. Вам я оставляю свою личную коллекцию украшений, мой секретарь, мистер Турнэ, всё вам покажет, он уведомлён. Кристиан Дано, ты был хорошим другом моему мужу, не брезгуя им как простым маглом. Спасибо тебе за то, что проводил с ним время и уделял ему внимание, которое ему было очень дорого — я это знаю наверняка. Тебе в подарок я передаю свою библиотеку, надеюсь, собрания книг в ней придётся тебе по вкусу. Драко Малфой. Ты появился случайно в моей жизни, но также, как и первая ведьма Цветочная богиня — ты очень повлиял на неё, и я рада, что встретила тебя, мальчик мой. Спасибо тебе за общение с тобой и твоим сыном, я многое поняла, просто наблюдая за вами. У меня немного осталось из того, что я могла бы тебе передать, но зная твою любовь к искусству, я надеюсь, что моя картинная галерея тебя заинтересует, хоть она и магловская. Ты можешь забрать себе хоть все холсты из дома, всё равно никто кроме тебя их не оценит по достоинству. Дорогой Энди Турнэ. Ты был моим секретарём почти десять лет, и сегодня я оставляю тебе последнюю свою просьбу. Позаботься о моей горничной, мисс Энни Ростан, я оставила тебе все указания насчёт её оплаты и дополнительной премии, а также оплати все оказанные мне услуги тобой и моим целителем, мистером Дэниэлем Обаттом. И, конечно, работу многоуважаемых Освальда Фаурэля и Ива Дарова, с десятипроцентной добавкой. Все нужные документы у тебя в сейфе, надеюсь, моль их ещё не съест ко дню моей смерти... Тебе же лично я завещаю денежное пособие — оно небольшое, но на него идут проценты со дня начала твоей работы, так что стыдно мне не должно быть. Документы на пособие хранятся в адвокатской конторе. Ну вот, наверное, и всё. Завтра день рождения нашей прекрасной Изабель, и я надеюсь увидеть вас всех, дорогие мои, в добром здравии... Письмо умолкло, сложилось пополам и плавно опустилось на стол. Через пару мгновений гнетущей тишины, нарушаемой только скрежетом пера помощника адвоката, Фаурэл выдохнул и опять взмахнул своей волшебной палочкой, пряча пергамент в конверт. — Дамы и господа. Вы услышали заявление покойной Мадлен Вулгари. Завещание было составлено по всем правилам и является действительным. В нём проявляется свобода волеизъявления погибшей, защищаемая на законодательном уровне. В деле у нотариуса останется копия свидетельства о смерти завещателя, подлинник свидетельства вернётся заявителю. Протокол, удостоверяющий факт вскрытия и оглашения завещания и содержащий полный текст завещания также будет скопирован, после подписей всех наследников и остальных получателей части наследства и моей, и будет вручён каждому из присутствующих. Подлинник завещания, обнаруженный во вскрытом конверте, и подлинник составленного нотариусом протокола вместе со вскрытыми конвертами останутся на хранении в архиве нотариуса. Ещё одна копия протокола вскрытия документа отправится в реестр. На протяжении полугода со дня смерти родственники и другие получатели должны посетить эту нотариальную контору — для проведения процедуры принятия наследства. Если кто-то хочет оспорить и опротестовать завещание, то на протяжении ближайшего месяца он будет должен подать заявление и документы, в которых потребуется указать причины и общий список претензий на апеллирование. Теперь попрошу вас подписать протокол. Опять кабинет накрыло тишиной, в которой все присутствующие встали и по очереди наклонились над столом адвоката, подписываясь. Пока маги и ведьмы оставляли свои имена на бумаге документа, Поттер подошёл к помощнику нотариуса и вновь представился. — Мистер Даров, я хотел бы задать вам пару вопросов, когда вы закончите. — Конечно, господин Главный аврор. В общем или о чём-то конкретном? — Конкретном. А именно о том, что вы делали в Вулгари-хилл за несколько дней до смерти мадам? Она совещалась с вами по поводу наследства? Даров и Фаурэл переглянулись, и адвокат поднял руку. — Мистер Поттер, после, прошу вас... — Конечно, сэр. На этом их диалог прекратился, а стоящие у стола наследники Мадлен закончили подписывать протокол. Малфой подошёл последним, оставляя на пергаменте безукоризненную чёткую роспись, легко выводя свои инициалы чернилами. Отложив перо, он сделал шаг назад и обернулся, натыкаясь на преградившего ему дорогу Натанэля Вулгари. Тот криво ухмыльнулся, окидывая его проницательным взглядом. — Ну что, милорд, повезло тебе, оторвал и себе частичку фамильного богатства? — нагло спросил он. Но тут около него возникли его братья, хмурые и сосредоточенные. — Зато нам перепало очень много, — оборвал его Уильям, старательно застёгивая свой пиджак. — И это было действительно неожиданно, с учётом того, что все знали, что мы не ладим с матерью... — продолжила Изабель, окидывая присутствующих беглым взглядом. — Что вы как дети малые! Прекратите препираться и возьмите себя в руки перед лицом ответственности, — произнёс Риотто, запахивая свою мантию и бросая на всех тяжёлый взгляд. Как по команде те кивнули, разошлись в разные стороны и аппарировали прямо из комнаты. Гарри внимательно наблюдал за произошедшей сценой. Он не понимал, что это было, но чувствовал, что что-то всё-таки случилось. Четверо братьев, наследники Мадлен Вулгари, словно общались телепатически: всего тремя предложениями что-то объяснив друг другу и решив. Такой семейной слитности Поттер ещё не видел никогда. Малфой тем временем, слегка кивнув ему, набросил на голову капюшон и вышел из кабинета. А затем к Гарри подошла Алора Корт. — Доброе утро, господин Главный аврор. Что ж, из услышанного завещания я понимаю, что не увижу в списках страхового полиса мадам Вулгари имён кого-либо из присутствующих здесь. Я всех записала, но, понимая проблему мадам, уверена, что она не привлечёт к своему магловскому бизнесу никого из магов, адвокаты её братьев наверняка проследят за этим. Она не поставила бы под угрозу свою семью. А связываться с таким богатыми и безнравственными акулами — означало точно попасть под карающий меч. Я, конечно, сообщу вам имена всех людей, получающих что-то по её страховке, но не думаю, что вам это сильно поможет. И мне будет нужно, чтобы вы подписали свидетельство о принуждённой насильственной смерти мадам. Чтобы я могла активировать полис. — Конечно, мисс Корт. Пришлите мне ваши документы для подписи в Аврорат, там же вам выдадут копию свидетельства о самой смерти. Не знаю, как вы предоставите её маглам, но уверен, у вас наверняка есть свои уставы на такие случаи. — Не переживайте, господин Главный аврор, — слабо улыбнулась Алора, — документация только для нашей фирмы, а мы-то знаем, что мадам Вулгари была волшебницей. Маглам, получающим свою долю от страховки, эти документы не нужны. — Понятно, — ответил Поттер, на минуту задумываясь, как много аспектов жизни магов в магловском мире он не знал. Ведь наверняка кроме "Карниги Корп" были ещё другие компании, которыми владели волшебники и которые связывали маглов и магов рабочими мостами. Какое огромное поприще для зарабатывания денег. Ведь маг, проживающий в мире маглов и содержащий там свой бизнес, предпочтёт пойти в фирму страховки, адвокатскую контору или даже к целителю по поводу своего дела — знающих о его настоящей личности. Интересно, какой департамент в министерстве магии следит за работой этих предприятий. И как он раньше не задумывался об этом? — Мисс Корт, — Гарри вынырнул из своих размышлений, — позвольте представить вам майора Рона Уизли, моего первого помощника, — он помахал рукой, призывая Рона подойти к ним. Рон прислонил вытянутые руки к бёдрам, ударил каблуком о каблук и немного склонил голову в вежливом приветствии. — Очень приятно познакомиться, мисс Корт. Главный аврор рассказал мне, что вы сможете нам помочь в одном деле... — Я постараюсь, — кивнула Алора. — Вы хотите поговорить прямо сейчас? — Нет, сейчас нам надо опросить адвоката мадам Вулгари и его помощника. А с вами переговорю позже. Как с вами можно связаться? — Просто пришлите мне "скрытого" патронуса, которого кроме меня никто не увидит. Так как у него магическая отдача происходит только при сотворении, а не при передаче сообщения, это не фиксируется как воспроизведение магии в магловском мире, так что стиратели памяти не получат вызов, — улыбнулась ведьма. Они распрощались, Алора вышла из комнаты, а Главный аврор и его офицер направились в кабинет мистера Фаурэля. — Ну что ж, у нас добавилось четверо подозреваемых, — произнёс Поттер, останавливаясь возле двери в личный кабинет адвоката. — А из данных, что ты мне предоставил с утра, видно, что все четверо нуждались в деньгах на данный момент. Завещание было составлено два года назад и оставляло им немалое наследство, судя по отчёту состояния магазинов Вулгари в волшебном мире. Возможно, сейчас для кого-то из наследников покойной наступили слишком тяжёлые времена, и он решил ускорить прощание с "любимой" матушкой... Финансовые затруднения и большое наследство — плохое сочетание. Так что как только вернёшься в Аврорат, запроси в секретариате разрешение на допрос наследников под веритасерумом, хватит ходить вокруг да около... Рон кивнул, и Гарри громко постучал в высокую дверь.