Дело лорда Малфоя

Гарри ещё раз взглянул на себя в зеркало, поправил воротник чёрной рубашки и приподнял со стола букет из восьми белых лилий, перетянутых чёрной траурной лентой. Из коридора послышался тихий голос Джинни, дающей последние наставления Алексу, что делать, если Лили проснётся быстрее, чем они вернутся. За мальчишек она не переживала. Алекс уверил её, что всё будет в порядке, переспросил, уверена ли она, что они вернутся так быстро, и заявил, что они не должны торопиться, он прекрасно справится со всеми детьми. Джинни что-то тихо произнесла, вздохнула, а затем приоткрыла дверь спальни и вполголоса позвала мужа. — Готов? Поттер кивнул, перехватил поудобнее букет и направился к двери. — Алекс, мы быстро, ты же знаешь, кладбище недалеко. До ближайшего кладбища действительно было полчаса езды, но чета Поттеров направлялась намного дальше. Однако, так как они аппарировали, то вернуться действительно должны были скоро, и поэтому Джинни не опасалась, что Алекс, оставленный ими присматривать за ещё спящими детьми, не справится до их прихода. Поттеры, как и многие их друзья, не были верующими, — всё-таки они были волшебниками, — но праздничные устои любили и уважали. Вчера Гарри вернулся задолго после обеда. Выйдя из камина, он тут же учуял запах свежей выпечки, а за дверью послышался стук. На пороге стояли Гроссы, причём и у отца, и у сына в руках были большие тарелки, наполненные сдобными булочками. По традиции, в "хорошую" пятницу не убирались в доме, не шили и не сажали саженцы, но пекли куличи и другие пасхальные угощения. И соседи-маглы были желанными гостями на ужине. А в субботу было принято посещать погосты, где захоронены родственники, чтобы украсить могилу цветами. Гарри и Джинни вышли из дома и направились в гараж. Машину они, конечно, не завели — окна дома не выходили на эту сторону, и Алекс всё равно не увидел, выехали они или нет. Соединив руки, они аппарировали. Солнце только показалось из-за горизонта, а в церкви Святого Иеронима уже были люди. Маглы толпились небольшими группками около окон, украшенных цветными витражами и наполнявших помещение разноцветными бликами. Кто-то зажигал свечки за упокой души, кто-то тихо повторял слова молитвы, разносящейся под сводами капеллы. Гарри и Джинни материализовались в небольшом помещении при часовне — они уже много раз там бывали и знали, что тут их никто не поймает при аппарации. Безмолвно они вышли через маленькую и незаметную дверь в стене и присоединились к людям, прохаживающимся по церкви. Затем они вышли на улицу и медленно направились в сторону большого захоронения, что расположилось недалеко от стен здания. Поттер поднял голову и окинул грустным взглядом надгробные плиты, мимо которых они проходили. Он так много раз приходил на кладбище Годриковой впадины, и всё равно, каждый раз, ступая на землю вечного упокоения, его пробирала дрожь волнения. И печали. Остановившись перед двойной могилой, украшенной белой мраморной плитой, они замерли. Гарри вздохнул и опустил на надгробье букет цветов, проводя по холодному камню кончиками пальцев. Восемь лилий. Разновидность цветов — по имени матери, а количество… Джеймс и Лили Поттер погибли тридцать первого октября. Три и один — равно четыре. Четыре на двоих родителей, получилось восемь. Это Гарри придумал для себя. Глупо, но символично… Ему так посоветовал его психолог, с которым он встречался после войны. Тогда врач сказал ему изобрести себе "якорь", что-то реальное, какое-то слово или домысел, который поможет ему не впадать в отчаяние, а удержит на плаву, в реальности. Математические вычисления также считались, и Поттер решил, что нумерология тоже подойдёт. Пока Гарри молча стоял у надгробия, Джинни аккуратно стряхивала с плиты упавшие листья и мелкие веточки, принесённые ветром. На кладбище Годриковой впадины были захоронены и маглы, и волшебники, поэтому на могилу можно было навесить заклинание чистоты так, чтобы не приходилось отмывать мраморные плиты после каждого дождя или снегопада. Но, хотя заклинание работало исправно, всё-таки периодически надо было отчищать плиту и вручную. Джинни приподняла цветы, проводя ладонью под ними, и вернула их на место, под выбитые в камне имена покоящихся здесь. Белые лилии для Лили Поттер. Гарри сглотнул ком в горле. А Драко дарил своей матери белые нарциссы. А сам он любил каллы. Возвращаясь в церковь для аппарации, Поттер поднял глаза и увидел надпись над входом. Странно, но раньше он никогда её не замечал. Скорее всего, она была только для волшебников, а Гарри раньше не обращал на неё внимания. "Memento mori!" — было выведено на латыни. — Помни о смерти! Поттер вздрогнул, засовывая руки в карманы и повторяя про себя фразу. Из часовни они аппарировали на другое кладбище, так как Фред Уизли был захоронен в чисто магическом районе, и они могли появиться прямо у памятника. Джинни прибрала и эту могилу — немного позже здесь появятся её родители, и она хотела, чтобы им было приятно увидеть чистое надгробие. Огромный букет ромашек украсил плиту её погибшего брата. Смахнув слезу, она взяла мужа за руку, и они, так и не сказав друг другу ни слова, растворились в воздухе. Алекс и мальчишки ушли гулять в городской парк, Джинни с Лили на руках отправилась камином в "Нору", а Гарри, с бутылкой скотча, заперся у себя в кабинете. Плеснув алкоголя в стакан, он сделал глоток и уставился невидящим взглядом на стол. Перед глазами всё ещё стояли белые лилии, а в голове прокручивалась одна и та же фраза: "Помни о смерти". Помни о смерти… Поттер раскрыл чёрную папку с тесёмками, которую он вынес вчера из Аврората и спрятал у себя в столе. Разложил перед собой свои записи, сделанные после каждого визита в Малфой-мэнор; вырезки из газет о светской жизни Малфоя и новые газеты, что он собирал по ходу дела; колдомедицинская карта Драко и ещё много-много материала, наполнявшего "Дело лорда Малфоя". Помни о смерти… Поттер уже был сто процентов уверен, что и Мадлен Вулгари, и Драко Малфой знали о приближающейся кончине мадам, но поведение обоих было разным. Гарри не хватало всего одной ниточки, чтобы расплести этот клубок и выяснить, в первую очередь для себя, как в этом замешан Драко. Да, тот знал, что Мадлен умрёт в ту субботу, что он навещал её; да, ему нужны были деньги на операцию для сына. В исступлении Гарри схватил проклятую папку, прижимая её ко лбу и с силой зажмурился. — Давай же, давай! Ты стала моим наказанием, моим мучением! Помоги же мне! Стань моим спасением. Я раньше думал, что не переживу, если Драко окажется виновным. А теперь я понимаю, что даже если это будет и так — неужели я всё равно его прощу? Больше лгать сам себе он уже не мог. Когда один человек стал ему дороже своих принципов? В какой момент он стал неосознанно нарушать закон, а в какой стал делать это целенаправленно — ради бывшего сокурсника, другого мужчины? Папка медленно опустилась на стол около каталога ювелирных изделий Вулгари. Когда-то Драко, в разговоре с Поттером, сравнил четырёх отпрысков Мадлен с четырьмя стадиями любви. Словно звенья, от старшего к младшей, проходили четыре стадии, и так же, как и они, Гарри переживал свои чувства к Драко, впуская его в свою жизнь. Первая, период романтики. Поттер заново открыл для себя человека, которого знал совершенно с другой стороны, много лет назад. И ему очень понравилось то, что он обнаружил… Период прозрения — он понял, что хочет общаться с Малфоем, ищет его общества, привязался к нему и его сыну. Третья стадия — период стабильности. Гарри больше не гадал, нравятся ли ему мужчины в общем или дело только в бывшем слизеринце. Он просто принял это как факт — Драко ему нужен, и он сделает для него и его сына всё. И последняя стадия, период работы в команде. И если бы Малфой находился сейчас в сознании, Поттер был уверен, что тот рассказал бы ему всё, потому что видел, что ему пытаются помочь. Несмотря ни на что… Потому что… Потому что Гарри испытывал к нему новые, доселе неизвестные ему чувства. Теперь он мог это признать с чистым сердцем. По-настоящему. Первый раз в своей жизни. Даже с Джинни всё было не так, всё было по-другому. Не так ярко, не так щемяще восторженно. Поттер просто преклонялся перед моральной силой и мужеством лорда Малфоя. Ну кто бы мог подумать… Поднеся стакан к губам, он сделал ещё один глоток виски. Период работы в команде. Только команда его сейчас не с ним. — Что ж, за неимением одного будем работать с другим. Так что давай помогай ты, — обратился Гарри к чёрной папке. Он разложил на столе все бумаги ровными стопками в хронологическом порядке и принялся по очереди перечитывать документы. На описании своего пребывания в Малфой-мэноре он задержался и стал читать медленнее и внимательнее. Их визит в лес и своего рода пикник, что они устроили на поляне, заставил вспомнить, с какой горечью в голосе Драко рассказывал, что ему будет не хватать Мадлен. Его глаза тогда не лгали, ему было действительно больно потерять её. Скорее всего, он знал, что та чем-то больна, но её преждевременный уход всё равно ранил его. Поттер опустил пергамент и откинулся на спинку стула. Даже если теоретически Малфой убил Вулгари — скажем, она попросила его об этом, так как всё равно должна была умереть, а ему понадобились деньги в срочном порядке для операции сыну — по мнению Гарри, он должен был вести себя немного по-другому. Думать, что сделал правильно, утешать себя мыслью, что другого выбора не было. Тогда бы у него во взгляде присутствовали решимость и даже, может быть, спокойствие. У Драко же всего этого не было. Он больше выглядел разочарованным, словно всё действие происходило без него вообще. Словно его даже и не спросили. Ведь Мадлен могла бы дать ему просто взаймы или подарить нужную сумму, почему не поступить так? Поттер потянулся за следующим листком. Их отдых в имении, игры с детьми, сказка в библиотеке… Внезапно Гарри напрягся, вчитываясь в ровные строчки, а затем, словно одержимый, кинулся искать на столе очередной пергамент. Наконец, найдя, подхватил бумагу и просто впился в неё глазами. При своём аресте Малфой говорил, что все они как на сцене играют отведённые им роли. И упомянул "Красную шапочку", мол, их спектакль уж больно напоминает эту сказку. Поттер вновь перечитал их разговор в библиотеке, когда Драко рассказал ему оригинальную версию волшебников — о том, что не было никакого анимага — волка-убийцы, всего было два главных героя: старушка и сама девочка. И вздрогнул. По этой сказке, бабушка была оборотнем и сама себя убила, дабы спасти внучку. Гарри отложил свои записи и протокол задержания и задумался. Обвинить в чём-то намного легче, чем доказать невиновность. А если, на данный момент, принять за истину, что Малфой не убивал, а мадам покончила с собой, сразу как тот отбыл к себе домой? Потер закрыл глаза, напрягая память и вспоминая проведённое с помощью парной легилименции дознание Драко. Перед глазами возникла просторная комната с бордовыми коврами. Высокая светловолосая пожилая ведьма смотрела на него с состраданием во взгляде. — Драко, мальчик мой... Всё будет хорошо. — Мадлен, я знаю... Я доверяю тебе... Но всё равно... — Драко, ты должен быть сильным. Ради Скорпиуса. — Спасибо тебе. Спасибо за всё. Драко отвернулся, сделал шаг назад и замер. Хотел было обернуться, но какой-то звук отвлёк, и он резко подался вперёд. Поттер открыл глаза. Этот звук, услышанный словно сквозь вату, смутно напоминал что-то знакомое, он ещё в прошлый раз обратил на это внимание. Постучав пальцами по столешнице, он обвёл задумчивым взглядом кипу бумаг, а затем потянулся за докладом осмотра места происшествия, который заполнил Рон в первый раз, что они осматривали гостиную. И тут его осенило — тот звук, что он услышал в воспоминании Малфоя, когда тот уже был у камина — был звук отлетающей в сторону палочки Вулгари! По прибытии на место убийства Гарри спросил, где волшебная палочка покойной, и обнаружили они её с правой стороны от тела, под низким комодом. Он тогда ещё провёл эксперимент, приказав Уизли обезоружить его с разных ракурсов, но каждый раз палочка, вылетев из его рук, приземлялась где угодно, но только не там, где её нашли. — А что, если мадам, как только Драко развернулся к ней спиной, наложила на себя какое-то заклинание и затем сама отбросила палочку в сторону? Поттер встал, вынул свою волшебную палочку, взмахнул рукой, воспроизводя обычный "Темпус", а затем резко отвёл руку в сторону, разжимая пальцы. Палочка выскользнула, стукнулась о пол и покатилась, по инерции немного скатываясь влево, из-за конусного строения. И остановилась как раз у стенки, закатившись под книжный шкаф кабинета. — Акцио палочка. Домыслы вереницей выстраивались в ряд, складываясь логически, выходя один из другого. Картина перед глазами вырисовывалась примерно следующая: Малфой пришёл проститься с Вулгари. Как только он приблизился к камину — Мадлен наложила на себя какое-то заклинание, что привело к её удушью: в проведённой экспертизе говорилось, что она умерла от асфиксии. Затем, пока заклинание не вошло в полную силу, мадам отбросила свою палочку в сторону, а у Драко из-за волнения начала течь из носа кровь. Он скрылся в камине, возвращаясь домой, когда как Мадлен Вулгари упала на ковёр в своём имении и умерла. — Как-то слишком наворочено. Почему мадам не убила себя после того, как Малфой покинул её дом? Следующее, что вновь заставило Гарри оторваться от чтения, был визит липового адвоката в Вулгари-хилл за несколько дней до смерти мадам. Как это было причастно к Драко? — А что, если это и не причастно? — теоретически размышлял Поттер. Он уже узнавал у Дарова, что тот имел право подписывать разные документы. А в отделении уважаемого Ласло Сзабо ему чётко объяснили, что под обороткой можно запросто подписать ценные бумаги, и подпись останется для всех оригинальной. Что хотела подмахнуть мадам Вулгари подписью адвоката, чтобы документ считался действительным и законным? И о котором не знал Малфой? Посмертную записку, в которой либо сообщалось, что он намеревается её убить — тогда зачем заверять её у адвоката? Либо наоборот, документ, освобождающий Драко от подозрения в убийстве, и поясняющий её намерение покончить с жизнью. Тот или иной вариант, наверное, подразумевал, что после подписания адвокатом её письма она наложила на него "Обливиэйт", чтобы скрыть до поры до времени существование этого документа. Приняв оборотное зелье, Вулгари подписала своё признание в решении о самоубийстве — что по мнению Гарри было всё равно нелепо, для такой записки не надо заверения адвоката, а затем вышла на улицу, чтобы запутать следы, и аппарировала обратно к себе в дом. Поттер уже понял, что выход поддельного Дарова предназначался только для того, чтобы служанка рассказала об этом аврорам при расследовании… В любом случае, что бы это письмо в себе ни содержало, его следовало найти, и как можно скорее. Гарри всё больше и больше погружался в раздумья. Если Вулгари написала о том, что Малфой не виновен, она, скорее всего, хотела, чтобы именно он получил это письмо. Отправить совой она не могла — так как оно бы сразу пришло адресату. Только если его не попросили задержать до определённого срока. Но как мадам могла знать, когда этот срок подойдёт, и не опоздать? Значит, что-то другое. Магловская почта? Но у Драко не было магловского адреса в Британии на его имя, Поттер об этом уже бы знал, после всех предыдущих поисков. Значит, Мадлен должна была передать письмо каким-то другим образом, но чтобы оно точно попало к Малфою. Взгляд опять упал на глянцевый каталог украшений. Цветы. Везде мадам Вулгари окружали цветы. И она, и Драко были знакомы с языком цветов — а могли бы они с их помощью переписываться? Гарри притянул завещание Вулгари, которое он в своё время скопировал с документов с работы, и хлопнул себя по лбу — картинная галерея мадам должна была попасть к Малфою в руки через некоторое время после оглашения её последней воли. Подумал, и тут же прикусил нижнюю губу — Драко передал картины музею, который выставит их на аукцион уже в этот понедельник! Вызвав скрытого патронуса, он продиктовал: - Мисс Корт. В этот понедельник в магическом Британском музее современного искусства выставят на продажу магловские картины Эммануэля Рифа — купите их все, неважно, за какие деньги. Спасибо. Прозрачный олень кивнул и исчез, а Поттер вновь откинулся на спинку кресла. Догадки выстраивались в чёткую схему, и всё выглядело логичным, кроме одного: почему Драко не признался при дознании, что знал о предстоящем самоубийстве, а при своём задержании сказал, что имеет причастие к смерти Мадлен Вулгари? В дверь постучали. Гарри, проверив дом на отсутствие магловских гостей, не вставая, махнул рукой, невербально отпирая замок. В кабинет зашёл Рон, по дороге подкатывая рукава клетчатой рубашки. Поттер жестом пригласил его сесть, трансфигурировал из пустой чернильницы гранёный стакан и наполнил его на два пальца виски. Вторым жестом стакан плавно левитировался в руки гостя. — Джинни сказала, что вы уже были с утра на кладбище, — Гарри кивнул. — Как ты? — Нормально, вот, отвлекаюсь работой. А ты когда пойдёшь навестить Фреда? — Вечером, — Уизли нахмурился, делая глоток. — В последнее время я стесняюсь ходить вместе с родителями… — Стесняешься? — Ну, может, это неправильное слово. Просто я не могу видеть его могилу, когда рядом до сих пор рыдает мама, а Джордж стоит памятником — идентичным тому, что возвышается над надгробием. Я потом, вечером схожу. Сам. — Понимаю. Я тоже иногда прихожу в Годрикову впадину сам, не по праздникам. Странно, так много времени прошло, а до сих пор… — Есть вещи, которые время лечит очень медленно. Пару минут они сидели в тишине, каждый думая о своём. "Драко, наверное, никогда не забудет того, что случилось с ним в заключении после войны", — вздохнул Гарри, а вслух произнёс: — Какие планы по поводу разноса в Аврорате? — Банальная министерская проверка в преддверии приглашения в департамент сквибов — коллег по профессии. Ничего другого, не вызывавшего подозрений, я не придумал. Да, думаю, и это вызовет шквал шепотков. — Плевать. Значит, загрузи их так, чтобы сил не было даже шептаться. По мне, так пусть архивы переписывают в сроки, чтобы времени и сил на сплетни не было. А я ещё вдогонку какой-нибудь устав новый выдвину о злоязычии. У нас департамент правопорядка, а не отдел жёлтой прессы. Я, конечно, понимаю, что не в силах искоренить появление слухов, но могу хотя бы утихомирить пыл их распространителей. Мне надоело спускать такие вещи с рук. Рон с некоторым испугом взглянул на него. В отличие от многих, он хорошо знал, на что способен его друг. Великого Гарри Поттера боялись за его сверхспособности: сильнейшую легилименцию или беспалочковую магию. Но только Уизли знал, что это были далеко не все магические силы начальника департамента. Он и так всегда был серьёзен и ответственно относился к определению должности аврора и его статусу, но, видимо, в последнее время относительно спокойное состояние Аврората и пониженная преступность, когда не надо быть всё время на взводе, снизило бдительность его солдат. И кажется, окружающие стали думать, что если отводить от него взгляд или вообще не попадаться на глаза — им нечего боятся его… "Мд-а, судя по ледяному тону, с каким только что ответил Гарри, многое в ближайшее будущее изменится. И не в лучшую сторону… Неужто вмешательство Малфоя в размеренную и сдержанную жизнь Поттера повлекло за собой такие последствия?" — А что ты придумал по поводу заполнения журнала дежурств? Рон сконфуженно пожал плечами. — Не много. Думал, может, открыть что-то типа маленького внутреннего секретариата, регистрирующего приход и уход авроров на смены. — То есть надо будет физически отмечаться у кого-то до и после дежурства? — Что-то типа того. А удостоверение личности можно проверять по номеру аврорского жетона, у нас же есть папки всех имён с колдопортретами авроров. — Ты предлагаешь каждый раз, как очередной аврор зайдёт на смену, кто-то должен будет найти его личное досье, сверить колдоснимок с человеком и отметить в журнале? Так это займёт слишком много времени, в наш секретариат будет стоять очередь, — Гарри усмехнулся. — Но идея приемлемая. А как выяснить, что аврор не просто подписался и ушёл домой, а кто-то другой зашёл вместо него? — Ну… — замялся Уизли. — Думаю, один заменяет другого, если только тот не смог прийти физически. Нет смысла прийти, отметиться и уйти. Может, навесить на людей следящие заклинания? Как на подозреваемых? — Во-первых, авроры это рассмотрят как оскорбление и недоверие. Видит Мерлин, я бы тоже это так воспринял и разочаровался в начальстве. Но у маглов говорят: доверяй, но проверяй. Я, к сожалению, уже не доверяю многим. А тем более проверять хочу всех. А, во-вторых, я не хочу афишировать этот надзор. Сурово, согласен. Но у меня нет иного выбора. Дисциплина в Аврорате — прежде всего. Дисциплина и уважение звания аврора. Распространение слухов недостойно наших солдат, тем более, офицеров. — Коварно, но справедливо. — Рад, что ты оценил. Естественно, кроме тебя и нашего нового секретаря, никто не будет об этом знать. — Слушаюсь. А у тебя уже есть на примете подходящая кандидатура? — Да. Очень серьёзный, ответственный, педантичный и верный человек в годах, наученный жизни опытным путём. Если кто-то и справится с подобной работой, то только он. Я сам вызову его в понедельник на собеседование. А ты пока выдели при входе в департамент комнату, обязательно просторную, затем что он будет там проводить довольно много времени, так как ему нужно будет приходить рано, чтобы отметить уходящие ночные дежурства и входящие дневные, а вечером — наоборот. В обед — перерыв. Так что поставь там стол и удобное кресло, диван для отдыха, шкаф для бумаг и ещё один для одежды. Кинь на это одну группу, пяти человек должно хватить, чтобы обустроить кабинет. С утра во вторник всё должно быть готово. Попроси у миссис Мэй позаботиться о канцелярских принадлежностях, бумаге и всём, что может понадобиться секретарю. Начнём с того, что в первые несколько дней ему предстоит сделать списки всех авроров с краткими данными и колдографиями, чтобы при записи дежурства ему не надо было рыться в горе папок личных досье, а, глянув в список, сразу найти нужного человека и проверить. Дальше он получит отдельный инструктаж. А по поводу «следящих» заклинаний — я сам придумаю. — Хорошо. Звучит как план, — Рон отпил из своего стакана ячменного виски. — И последнее, — Поттер плеснул себе ещё немного алкоголя и выпил одним глотком, — В эту среду у Визенгамота заседание, будут рассматривать дело твоего задержанного из массажного салона… — он пощёлкал пальцами, припоминая имя. — Боаза Таса? Уизли насторожился. — Верно. — Так вот. Я хочу, чтобы ты вместо него всунул дело об убийстве Мадлен Вулгари. А Таса перенеси на следующую ближайшую дату. В понедельник с утра заполни прошение в главном секретариате и не выходи оттуда, пока не получишь подтверждение. Рон сидел и как рыба молча открывал и закрывал рот. Мало того, что он ждал этого суда, как когда-то каникул в школе, чтобы поскорей закрыть это надоедливое расследование, так теперь ещё надо было оформить перенос и замену этого дела другим. И в невероятный срок — в два дня. — Но я не могу… — в смятении протянул он. — Можешь, — ровно отрезал Гарри. — Ты заместитель Главного аврора. Ты можешь всё то же, что и я. — Но такие вещи зависят не только от моего рвения! А от других людей в моем окружении. — Да. Но ты должен помнить, что, если кто-то откажет в сотрудничестве тебе, это будет равносильно тому, что он откажет мне. А я подобного не потерплю. — И что ты предлагаешь? Угрожать им начальником департамента? — ещё немного, и, казалось, Рон начнёт истерить. — Нет, — по комнате поплыл холодок, исходящий от бесновавшейся внутренней магии Поттера. — Я предлагаю тебе вести себя таковым. Если завтра со мной что-то произойдёт, ты займёшь моё место, и ты должен суметь удержать его, а всех остальных — в узде. Когда Уизли выходил из кабинета своего друга, он чувствовал себя выжатым как лимон. Гарри требовал от него невозможного, и это было почти жестоко с его стороны. Рон сначала разозлился, ибо понял, что это всё из-за того, что тот поскорее хочет вытащить из камеры заключения Малфоя. Но когда злость отошла на второй план, он задумался и понял смысл подобного отношения его начальника. Не важна причина, по которой он это попросил. А важна сама просьба. Поттер действительно рассчитывал на него, доверял и уважал не за то, что он герой войны. А потому что знал его как никто другой. И если он говорил, что Рон способен что-то сделать — значит, так оно и есть. В любом случае, Уизли действительно был его заместителем, и не приведи Мерлин, если он займёт его пост — он должен будет справиться с ним. Поэтому Гарри муштровал его так свирепо, как если бы спрашивал такого с себя самого. И Рону так же следовало повзрослеть и встать на следующую ступень своего нравственно развития.