Дело лорда Малфоя

Ровно в семь утра Поттер стоял в мрачном коридоре камер временного заключения, напротив четырнадцатой. Рядом с ним, зевая и поправляя наспех надетую униформу, стоял аврорский целитель, вырванный начальником департамента прямо из кровати — его рабочий день начинался в девять утра, а потому вставал он поздно. Но сегодня великий Мерлин распорядился иначе. Сержант Гинат из первой оперативной группы офицера Уизли отдал начальнику честь, а затем отпер решетчатую дверь и посторонился, давая проход в камеру. Главный аврор и целитель вошли, тихо переговариваясь, а затем второй вынул из кармана какой-то бланк и обычную магловскую ручку — и протянул первому. — Подпишите разрешение на пробуждение для арестованного, сэр. Дабы он смог предстать перед заседанием Визенгамота, назначенного на сегодня, двадцать седьмого апреля, в четырнадцать ноль-ноль. Время до суда арестованный волен потратить на встречу со своим адвокатом. — Конечно, — Гарри широким росчерком поставил свои инициалы в нижней части документа и отошёл в сторону. Целитель свернул бланк и спрятал его в карман мантии. — Я передам это в главный секретариат, — и, вынув свою волшебную палочку, произнёс сложное заклинание, сопровождая слова пассами рукой. Затем он направился к выходу из камеры. — Заключённый придёт в себя через пару минут. Мои услуги здесь больше не потребуются, — раскланялся он, покидая узилище. А Поттер шагнул в сторону и оглянулся: сержанта, охранявшего камеру, не было на его месте, а решетчатая дверь была плотно прикрыта, но не заперта. Малфой действительно очнулся спустя десять томительных минут. Он глубоко вздохнул, моргнул, а затем не спеша поднялся с лежанки и сел, потирая осунувшееся лицо. — Как ты? — Гарри сделал шаг вперёд, выходя из темноты угла. Драко смерил его пустым взглядом, протёр глаза и слабо улыбнулся. — Мог бы сказать, что выспался, но магический сон подобен коме — вроде и спишь, а тело не отдыхает. И спина болит, — голос Малфоя был тихим и каркающим, горло пересохло. Поттер протянул свою палочку и произнёс «Агуаменти». Драко подставил ладони, ловя капли чистой воды, сделал пару глотков, а затем обмыл лицо. — Так намного лучше, спасибо. — У тебя сегодня в обед предварительное рассмотрение дела в Визенгамоте вследствие твоего «чистосердечного» признания об участии в смерти Мадлен Вулгари. Малфой стремительно вскочил на ноги, судорожно вспоминая прошедшие события. От усталости и резкого движения он качнулся, машинально выпрямляя руку и опираясь ею о холодные стенки камеры. — Который сейчас день? Сколько я проспал? — Сегодня среда, двадцать седьмое апреля. Ты здесь восемь дней. Драко побелел, насколько это позволило его и так бледное лицо, оторвал руку от стены и отшатнулся в сторону. «Рано… Слишком рано…» — успел прочесть в его почти полоумном взгляде Гарри, когда Малфой развернулся и уставился лицом к стене, опираясь на неё обеими руками. Его плечи мелко дрожали, голова опустилась, веки прикрыли полные тоски глаза. Пару мгновений, казалось, не дышали оба. — Драко, — выдохнул Поттер, и тот словно вынырнул из омута. Его плечи выпрямились, тело выровнялось, а руки медленно опустились и повисли вдоль туловища. Вся его фигура вдруг переменилась, возвращая ему уверенность и спокойствие, словно внутренний стержень вновь распрямился и окреп. — Что ж, тогда я предстану перед сиятельными судьями и понесу ответ за свои слова и поступки, — ровно произнёс Малфой и улыбнулся, поворачиваясь к своему визави. — Я не отрекаюсь от своего признания. — Но Драко, ты не должен… — начал было Гарри, но тот резко остановил его. — Должен, Поттер. Я должен. В жизни за всё надо платить. — Но эта плата — это уж слишком! Ты же… Ты обрекаешь себя на смерть! — последние слова вырвались из горла с криком и слезами. Гарри не верил, не мог принять… А Малфой просто улыбнулся ему. — Это цена, которую я должен и готов заплатить. Я должен искупить свою вину. — Какую вину? — Поттер уже кричал так, что его громкий голос отражался от стен коридора, содрогая их и заставляя свет масляных ламп под стеклянными колпаками неровно подпрыгивать в такт вибрациям камней кладки. — Он должен жить. И ради этого я всё сделаю. Драко плавно опустился на тахту, роняя голову и пряча лицо в раскрытые ладони. Больше Гарри выдержать не мог. Безотчётно он сделал два шага к понурому Малфою и упал перед ним на колени. — Ты ради Скорпиуса готов принять «поцелуй»? Ты… Ты тянешь время, и поэтому… Ты действительно пойдёшь на это? — его глаза неверяще бегали по тонким кистям, прикрывающим лицо, по выпуклым костяшкам запястья, изящным фалангам пальцев. Поттер знал, но всё равно до конца не верил, хотел убедиться сам. Одно дело, когда родитель говорит, что за своих детей жизнь отдаст, и совершенно другое — увидеть, как отец осознанно идёт на эшафот, чтобы уберечь сына, выиграть ему время. — Драко, прости меня, — Гарри протянул руки и сжал колени Малфоя, стоя так близко к нему, что чувствовал его тёплое дыхание, прерывисто вырывавшееся из-под ладоней. — Я должен был сказать тебе сразу же, я просто не мог поверить, что кто-то действительно может вот так, намеренно отдать себя ради кого-то, пусть и самого близкого существа во всём мире. Скорпиус жив и здоров, Драко, операция была в это воскресенье и прошла успешно. Сейчас он под присмотром врачей, но через пару дней его отпустят домой, Амалия уверена… Малфой медленно отнял руки от лица и уставился на Поттера огромными глазами, подёрнутыми пеленой слёз. — Это правда? Гарри, это правда? — его взгляд плыл, а губы дрожали. Тот только кивнул, не в силах вымолвить хотя бы слово и вообще не доверяя своему голосу в этот момент. Но когда Драко так и продолжил таращиться на него, всё же не выдержал. — Это правда, я и Амалия организовали «срочную» операцию, и её муж, целитель Обатт, был, и даже Шон Окарт из Святого Мунго. Всё хорошо, всё кончилось, это позади… Прости меня… Но закончить он не успел, так как Малфой охватил его лицо прохладными ладонями, стремительно притянул к себе и припал поцелуем к его губам. Губы Драко были тоже прохладными, но Поттер чувствовал, как к ним буквально лился приток крови, как они набухали и становились мягкими и влажными, прямо в поцелуе. И это показалось ему необычайным, волшебным в самом настоящем смысле этого слова. Никто и никогда ещё не целовал его так, словно выпивая изо рта его душу, слизывая с губ его стоны. Гарри подался вперёд, раскрывая рот и прижимаясь, стараясь утолить жажду томления, которое раскалённой лавиной потекло по его горлу, отбирая остатки воздуха и вызывая в нём громкое, как раскаты грома, сердцебиение. Никто из них не знал, сколько продлилось это сумасшествие. Когда кислорода перестало хватать уже обоим, Малфой отстранился, открывая глаза, провёл по покрасневшим губам Поттера большим пальцем и улыбнулся. — Спасибо тебе. Он откинулся спиной на стенку, приподнимая голову и устремляя взор в тёмный потолок, успокаивая сбивчивое дыхание. А Гарри смотрел на него снизу вверх сквозь запотевшие очки и пытался унять бешеные скачки восторженного сердца, где-то до сих пор бившегося в горле, как маленькая прыткая птичка. Выдохнув, он подполз ещё ближе, опуская зад на пятки и расставляя ноги, своими коленями обнимая ступни Драко. Сняв наконец мешавшие очки, он, словно каясь, опустил голову Малфою на колени, а руки обвил вокруг его икр и зажмурился. Но Драко не прогнал его и даже не вздрогнул от такого непристойного и совершенно необъяснимого поведения взрослого мужчины. Он только поднял руку и ласково погладил его по голове, зарываясь пальцами в густые волосы. — Я знаю, что Мадлен Вулгари сама покончила со своей жизнью, — тихо произнёс Поттер, согревая теплом своего дыхания через ткань элегантных брюк бёдра Малфоя, — так как была смертельно больна и не хотела просто ожидать своей медленной и трагической кончины. А ещё она любила вас, и сделала это, как только вы получили донора на пересадку почки для Скорпиуса. Вы не могли ждать, его здоровье ухудшалось. Но вам пришлось подстроить всё так, чтобы её смерть приняли за убийство, в ином случае ты бы не получил деньги по её магловской страховке. Это же ты научил её специальному дыханию для замедления сердца? Драко кивнул, а потом, вспомнив, что Гарри его не видит, уткнув своё лицо ему в ноги, тихо произнёс: — Да. Когда во Франции я изучал йогу и медитацию, я познакомился с термином «прана» — «жизненная энергия». Дословно с древнего языка Индии это означает «дыхание» или «жизнь». Ознакомляясь с техниками задержки дыхания и концентрацией внимания на определённых участках своего тела, я смог добиться высшего состояния контроля дыхания до его полной остановки так, что это вводило тело в гипноз. Мадлен выучила этот приём, задержала дыхание, замедляя своё сердцебиение… А затем наложила на себя заклинание обездвиживания… Так как она в этот миг не дышала… Она не смогла сделать очередного вздоха, но сердце её в этот момент уже почти не билось, вгоняя её в транс… — Малфой умолк. — А заклятие старения, что ты бросил вокруг вас, когда входил в её камин, направляясь домой? Поттер так и не отнял своей головы от коленей Драко, а тот так и не открыл глаз, продолжая плавно расчёсывать пальцами чёрную шевелюру. — Заклятие старения? — На ковре, недалеко от тела покойной, мы нашли твою кровь, но, по словам экспертов, она была старой. — А… Это было заклинание быстрого времени. Очень древняя штука, немного похоже на хроноворот, только бросает вперёд, а не назад. Позволяет времени в узком кругу протечь намного быстрее, чем на самом деле, делая временной скачок. Потом время в этой воронке восстанавливается, выравнивается и продолжает идти своим ходом. Я не хотел, чтобы она мучилась долго, а так — для неё всё прошло в один миг. — Ты думаешь, она мучилась? — Не должна была, но я хотел сделать хоть что-то, чтобы и себе облегчить страдания совести, — Малфой всё так же тихо выдохнул, на минуту замирая, пытаясь совладать с подступившими эмоциями. — Драко… А почему ты там был с самого начала? Ведь если вы подстроили всё как убийство, зачем ты был последним, кто её видел? Зачем так подставляться? Малфой хмыкнул. — Потому что Мадлен и так сделала для меня слишком много, и я не мог, как ты говоришь, «подставить» кого-то из её семьи или окружения. Это было моё единственное условие, когда она объявила мне свою затею. Не нужно говорить, что сначала я категорически отказался от этого, но потом время стало поджимать, Скорпи становилось хуже, да и донор на пересадку нашёлся наконец. Поэтому я согласился, но с условием, что мы разыграем всё так, что никто другой не пострадает от этого, и в случае подозрений я возьму вину на себя. — И ты бы сделал это, — утверждая, а не спрашивая, прошептал Гарри. — Ты взял бы на себя ответственность, ради сына, как ты говорил. Наказания за «убийство» ты не заслужил, но всё равно хотел замолить свою вину… Перед кем? Перед Скорпиусом? Ты говорил, что должен и готов заплатить. Что должен искупить… О чём ты говорил? — теперь он поднял голову, близоруко щурясь и сжимая ноги Драко ещё сильнее, будто бы боясь, что тот сейчас убежит… — Мою вину перед Скорпиусом, — Малфой опустил голову и посмотрел ему прямо в глаза. — Я очень виноват перед ним и буду оплачивать свой грех всю оставшуюся жизнь. Поттер раскрыл глаза, перестав фокусировать взгляд и просто рассматривая своего собеседника. — Расскажи мне, — тихо взмолился он. Драко уложил руки себе на бёдра и опустил голову. Он долго молчал, но когда Гарри, уже жалея, что заставляет его идти на что-то так остро болезненное для него, хотел отречься от вопроса, тот вдруг тихо заговорил: — Астория была единственным моим другом и самым близким для меня человеком. Она приняла меня таким, каким я тогда был: сломленным, больным душой и телом, бедным и несчастным. Она помогала мне лечиться, заставляла двигаться вперёд, уговаривала не терять надежду, а по ночам успокаивала, когда я бился в очередном кошмарном сне. Она была моя единственная опора и поддержка в этом мире, она любила меня, а я любил её. А потом она забеременела, и мы были счастливы в ожидании настоящей семьи… А после она заболела, а когда родился Скорпиус — умерла. Я уже рассказывал тебе, из-за чего это произошло. Это была целительская халатность, колдомедик просто не учёл всех вариантов и упустил внутреннее кровоизлияние. А я… Я был в шоке, я просто не мог принять её смерть. И я обвинил во всём Скорпиуса, своего новорождённого, ни в чём не повинного мальчика. Я возненавидел его. Настоящей, чёрной ненавистью, которой не чувствовал, даже покидая магическую Британию и людей, что нанесли мне телесную и душевную боль. Я возненавидел своего сына за то, что он забрал у меня единственного человека, который помогал мне выжить — его жизнь стала причиной её смерти, а её смерть — ценой его жизни. Я возненавидел маленького ребёнка и, в пылу отчаяния и ярости, что переполняли моё сердце, проклял его… Мною двигали скорбь, обида, горечь и даже бешенство. Я думал, что остался один, Астория покинула меня, и больше никто не сможет поддержать меня, мне незачем и не ради кого больше жить. Безысходность и беспомощность двигали мною. Я не хотел видеть сына, не хотел его присутствия в своём доме, даже не признавал его. За месяц до родов мы наняли кормилицу, и потом она постоянно была со Скорпи — я же закрылся у себя в спальне, не желая есть или спать. Мадлен буквально вломилась ко мне в комнату, когда узнала о случившемся. Она просто схватила меня за шкирку и поволокла в детскую спальню, а затем произнесла: «Не повторяй моих ошибок». В первое время Мадлен чуть ли не поселилась у нас. Она заставляла меня играть с сыном, разговаривать с ним, читать ему, несмотря на то, что он был ещё грудничок. Причём она это делала хладнокровным приказным тоном, не чувствуя сердцем, что так нужно, а просто понимая. А потом она наблюдала за мной и Скорпи. И это помогло. Я пересилил свою злобу, подавил страх и пережил горе. А когда Скорпиус впервые улыбнулся мне, я понял, что теперь мне есть ради кого жить. Хоть и неполноценная, но мы были семья, и только спустя несколько лет я это осознал в полной мере. А потом Скорпиус тяжело заболел, ему понадобилась пересадка почки, и я понял, что своим проклятием, брошенным в момент слабости и трусости, обрёк действительно последнего дорогого мне человека на смерть. Своего маленького сына. И теперь, Гарри, ты понимаешь, что я виновен перед Скорпи и готов умереть, только чтобы он смог жить. Поттер, не моргая, смотрел на Малфоя широко раскрытыми глазами. Он одновременно и понимал, и нет, то, что только что услышал. Это было ужасно. Подобную реакцию можно было ожидать у женщины, страдающей послеродовой депрессией — Алекс Гросс рассказывал похожее о своей бывшей жене. Гормональное и психическое расстройство, связанное с физическим состоянием женщины, ещё можно было понять… Но… То, что произошло с Драко… Малфой слабо дёрнулся, пытаясь отодвинуться, кожей ощущая на себе тяжёлый взгляд, но Гарри только ещё крепче сжал свои объятия, не выпуская его, стараясь показать, что не осуждает, что принимает его. Они на одной стороне… Возросшая ответственность при рождении ребёнка, новые заботы, изменение образа жизни, в конце концов, смерть любимой жены и единственного близкого человека сломали Драко, бросая его в пучину боли и упадка духа. Поттер не верил, что тот действительно проклял маленького Скорпиуса, используя старинные магические обряды или чёрное колдовство. Скорее всего, это было оброненное отчаянное ругательство, сделанное в минуту слабости, даже — человечности. Но Малфой воспринял всё очень серьёзно, основываясь на том, что слово имеет силу, и все в ответе за свои слова. И когда, по стечению ужасных обстоятельств, его сын заболел, он обвинил себя, своё малодушие. Как же жестока была судьба этого мужчины, что после всего, что тот перенёс, он умудрился ещё и обвинить себя в своём горе? Как несправедлива? За что? Гарри смахнул с глаз выступившие слёзы и немного отстранился, наконец разрывая кольцо рук. — Ты уже заплатил сполна за всё, — тихо произнёс он. Драко вздрогнул, опустил голову ещё ниже, напрягаясь и всхлипывая. А Поттер, раздвинув ему колени, протиснулся между ними и прильнул головой к его груди, захватывая в объятия его талию и прижимая его к себе. — Я бы тоже, наверное, возненавидел своих детей, а потом так же винил себя, сожалея о сказанном и содеянном, — прошелестел он в складки шёлковой рубашки. Малфой задрожал всем телом, а потом пригнулся, обнимая голову Гарри и зарываясь носом ему в макушку. Сколько же он плакал, что Поттер почувствовал влагу у себя на коже, под покровом волос? Спустя некоторое время Драко успокоился и затих. Гарри, чьи колени уже устали от непривычной позы стояния, мягко отстранился и приподнял голову, заглядывая в серые глубокие глаза. — Мадлен оставила тебе свой дом. Она сделала новое завещание, которое касается только её имения, и теперь ты можешь потребовать себе Вулгари-хилл. А если его уже продали, ты можешь получить уплаченные деньги… Но Малфой ласковым движением уложил ему руки на плечи, отодвигая его ещё дальше и теперь заглядывая в глаза. — Мне больше ничего не нужно, Гарри. И тем более от Мадлен. Она и так сделала для меня больше, чем кто бы то ни был. Я не вправе ещё и претендовать на дом, который принадлежит её детям. Голос Драко был тихим и мягким, он даже не отражался от каменных стен, будто те его впитывали, как тепло солнечного дня. Поттер смотрел на уставшее, но спокойное бледное лицо, на серые, окроплённые в белках красными капиллярами глаза — и не мог насмотреться. «Что же ты сделал со мной…» — Гарри поймал в свои ладони пальцы Малфоя, стягивая их со своих плеч и, бережно сжимая, подтянул к своему рту. Прижался губами, медленно выдыхая через нос. Драко не захотел воспользоваться возможностью и разбогатеть. Хоть новое завещание и было недействительным — Поттер опять хотел проверить, просто проверить. И Малфой не подвёл, чистосердечно отказываясь. Как можно быть настолько чистым душой и телом, пройдя столько испытаний и боли — и не ополчиться на всё вокруг, попросту уничтожая? Как можно было простить всех — и просто полюбить? Всех… Кроме себя. Себя Драко ещё не простил. И если он мог научить Гарри — как это, любить по-настоящему, — то тот в свою очередь поможет ему научиться прощать самого себя. Деликатное покашливание отвлекло их обоих, Малфой вскинул голову, а Поттер развернулся половиной корпуса, попутно водружая на нос свои очки. У железной двери стояли двое мужчин в гражданском, а вот покашливание донеслось от третьего, что стоял подальше, кутаясь в аврорскую мантию. Гарри поднялся с колен и, протянув Драко руку, с лёгкостью приподнял и поставил его на ноги. — Месье Тревиль, — холодно поприветствовал Поттер. — И как давно вы здесь? — Достаточно, чтобы выстроить приличную линию защиты, — процедил Френсис, прикрывая глаза и массируя переносицу. Гарри перевёл глаза на следующего «гостя». — Я — только что пришёл! — оповестил Рон и даже приподнял вверх обе ладони, показывая тем самым, что он «не вооружён». — И сразу же позвал вас, сэр… Поттер вернул взгляд на адвоката и его помощника, почему-то нагруженного какими-то пакетами. — И что теперь? — Теперь, господин Главный аврор, я всё же хотел бы переговорить со своим клиентом. Но после того, как он приведёт себя в порядок после столь продолжительного сна и позавтракает. У вас, я полагаю, здесь есть душевая комната для заключённых? Гарри, до сих пор державший ладонь Драко, которую так и не освободил после того, как помог ему подняться, почувствовал, как тот вздрогнул. Моментально сообразив причину страха, он только сильнее сжал его пальцы. — Конечно, лорд Малфой сможет привести себя в порядок. Только не здесь. Идёмте. И он направился к решётке, отпирая её и отодвигаясь. Пришлось отпустить руку Драко, чтобы тот смог выйти из камеры. Закрывая уже за собой дверь, Поттер обернулся и обнаружил, что Тревиль стоит и крепко обнимает Малфоя, похлопывая его по спине. Объятия выглядели дружескими, да и помощник, Энтони Гор, будучи ещё и супругом Френсиса, как помнил Гарри, смотрел на это проявление симпатии спокойно и понимающе. И всё равно сердце Поттера как-то неприятно сжалось. — Попрошу всех за мной, — чтобы отвлечься, Гарри первым шагнул в коридор, протягивая Уизли руку ладонью кверху. Тот, быстро кивнув, вынул из кармана своей мантии какие-то документы и вручил ему. Поттер, развернувшись, зашагал по проходу, внимательно изучая полученные бумаги, Рон, не отставая, кинулся следом. В полном молчании Малфой, Тревиль и Гор двинулись за ними. Мимо караульного прошли так непринуждённо, словно гуляя, и тот, лишь вытянувшись по стойке смирно, резво нажал на кнопку, вызывая лифт. В лифте, как и в коридоре министерства, вновь шли в тишине, только Гарри шуршал пергаментом, складывая друг за дружкой прочитанные документы. Он хмурился всё больше и больше, совершенно не замечая недоумённых взглядов, проходящих мимо клерков, на процессию, которую возглавлял. И чем дальше он читал, тем больше мрачнел. Рон Уизли и на этот раз не подвёл, доказывая, что не зря занимал свой пост зама Главного аврора. Получив от своих ребят первый неполный отчёт о финансовом положении мадам Вулгари, он передал его Поттеру, по первой его просьбе. Однако после этого не забросил это дело, получая новые задания от начальника, параллельно поручая своим парням продолжать собирать полную информацию. И вот сегодня он предоставил Гарри полный рапорт, в добавление к его вчерашней просьбе. И данные, обнаруженные его оперативной группой, того совсем не порадовали. Мадлен Вулгари не могла помочь Драко Малфою деньгами по той простой причине, что у богатой на первый взгляд дамы финансов практически не было. В магическом мире у неё не было конкурентов, и дела в магазине продвигались довольно успешно. Но в магловском — её братья сумели увести почти всех её клиентов. Маглам не было известно, что сеть магазинов Вулгари не принадлежала одному хозяину, которому не важно, в каком именно филиале продавалось больше, а в каком меньше, а вся прибыль шла на один банковский счёт. В случае с братьями мадам всё было иначе. Так как Мадлен была всего на всего младшим коммерческим компаньоном сети Вулгари, — это Поттер уже знал из слов Алоры Корт, — она была владелицей лишь отдельных нескольких магазинов в магловском мире. Риотто и Филеццио Вулгари сделали всё, чтобы сократить её доход, переманивая покупателей именно в свои филиалы. У них были другие стили ювелирных изделий, не только цветочной темы, но и кубизма — геометрических форм; модерн и ар-нуво — прямых и изогнутых линий; Викторианский и винтажный ретро-стиль, состоящие из множества сложных мелких деталей и переплетений… Но самым большим ударом по частному бизнесу Мадлен стало воссоединение основного дома Вулгари с домом моды Жули Витон, которое провернули её братья втихомолку уже более года назад, постепенно раскручивая новые возможности и лишая этого свою ненавистную сестру. Когда совсем недавно Риотто, сын Мадлен, предлагал ей вступить в концерн французской транснациональной компании, лично заявляя матери, что знаком с плачевным состоянием её филиалов, сама Мадлен уже знала, что дороги туда ей нет, а потому и злилась на «предусмотрительного» сына. Эти сведения были подкреплены словами и Риотто Вулгари, и Изабель Сэнтон, при даче показаний. И из этого выходило, что все свои сбережения и доходы из магазинов в волшебном мире Мадлен Вулгари переправляла на содержание магазинов в магловском, чтобы иметь возможность платить зарплаты работникам и закупать недешёвые материалы для продолжения изготовления украшений. «Активировать» полис страховки было единственным способом получить нужную для операции Скорпиуса сумму. Гарри очнулся от прочтения, когда упёрся бёдрами в столешницу своего стола, у себя в кабинете. Добрался сюда он на «автопилоте», проводя за собой свою странную компанию. Бросив документы на стол, он обернулся, указывая на дверь в углу комнаты. — Лорд Малфой может принять душ здесь… — Отлично, Тони, разгружай, — Френсис махнул рукой, и его супруг и помощник в одном лице принялся расставлять на диван свои непонятные пакеты. Взмахнув волшебной палочкой, он увеличил их до впечатляющих размеров и извлёк наружу банные принадлежности, включая зубную щётку и полотенце, из одного, и чистую одежду и нижнее бельё из другого. А из третьего пакета выплыла большая коробка с горячими блинчиками и круассанами. — Рон, попроси миссис Мэй приготовить гостям кофе и чай, — пробормотал Поттер, сурово разглядывая «боеприпасы». Сам он, хоть и тяготился большими и светлыми чувствами, помчался будить Драко «налегке», даже не подумав о том, что тот неделю не ел. Понимание этого подхлестнуло уже и так разгорячённое душевное состояние. — Почему ты не попросил о помощи? — чуть не срываясь на крик, произнёс он, обращаясь к Малфою. — Почему вы решили прибегнуть к такому варианту? Злость от бессилия и недальновидности топила и душила, готовясь выплеснуться наружу. Гарри почувствовал, что сейчас из глаз хлынут слёзы, и прищурился, сцепляя зубы в дикий оскал. Почему? Почему Драко пошёл таким путём, возврата из которого нет? — Почему? — вдруг тихо повторил его вопрос Малфой, устало опускаясь на кресло около стола. — Потому что у меня не было другого выбора. Я уже давно переступил свою гордость и самоуважение, прося помощи у всех возможных источников. Но ничего не помогало — было недостаточно… — Не у всех возможных! Ты не попросил… — У кого? — Драко поднял голову и сузил глаза, испытующе глядя на Поттера снизу вверх. — У тебя? Гарри, ты даже не знал месяц назад, что я вернулся в магическую Британию, что я жив, в конце концов! В магическом мире у меня было несколько друзей, и они помогали мне, как могли. А в магловском? Там у меня не было вообще никого, и единственные пути заработка нужной мне суммы были или стать наёмным убийцей, или начать торговать своим телом. И если первое я делать не хотел, то второе… не смог… Поттер прикусил язык, смотря, как Малфой понуро опустил голову. — Но если бы Мадлен не настояла на своём варианте, я, наверное, в конце и пошёл бы… на второе, — мёртвым голосом добавил тот. — Господа, у нас осталось не так уж и много времени, — резко оборвал Тревиль, поглядывая на настенные часы кабинета. — Драко, бери вещи и иди в душ, а мы с господином Главным аврором обсудим пока кое-что… Малфой кивнул, принял одежду и скрылся за дверью уборной. А Гарри обошёл свой стол и сел в кресло. Вынув из пачки чистый пергамент, он принялся быстро писать на нём имена и краткие изложения рядом. Закончив, он поднялся, подошёл к шкафу и вынул из его недр сложенный втрое листок бумаги и три пластиковые папки. А затем вручил всё это молчавшему Френсису Тревилю. — Это — предсмертная записка Мадлен Вулгари, в которой она сообщает, что совершит самоубийство, так как смертельно больна и не собирается дожидаться, пока развалится и умрёт от рака желудка. Это — медицинские карты мадам из магловского мира, полученные от лечивших её докторов Януша, Стивенсона и Уоррена, после предъявления им свидетельства о её смерти, подтверждающие её заболевание. А это — список тех людей, которых я просил пригласить сегодня на предварительное рассмотрение дела в суде. Адвокат Ив Даров — секретарь и помощник мистера Освальда Фаурэла, нотариуса покойной — сможет установить подлинность подписи Мадлен на предсмертной записке. Это также сможет подтвердить миссис Элла Дорн, они в своём подразделении умеют выявлять, сделана ли подпись под обороткой или настоящей личностью. Она не была приглашена, но я сейчас же пошлю за ней патронуса. Характер письма сто процентов соответствует стилю покойной, это сможет доказать её бывший секретарь, мистер Энди Турнэ. Коронер Виктор Мирксон проводил проверку тела покойной, он же расскажет, из-за чего наступила смерть, а главный целитель Мунго, Шон Окарт, сможет доказать, что это могло произойти именно так, как описывала Мадлен и расскажет Драко. Ну и офицер Гинс, который может по надобности констатировать факт, что около тела покойной нашли кровь лорда Малфоя, но она была старой, подтверждая то, что последним заклятием, сошедшим с палочки Драко, было заклинание быстрого времени, которым он пытался помочь мадам. А это — самое главное, мои личные воспоминания допроса парной легилименцией с вами, мистер Тревиль, и с лордом Малфоем, проведённым у него в имении, после задержания Драко. Там чётко видно, что, когда лорд Малфой покидал Вулгари-хилл, Мадлен была ещё жива. Я, естественно, тоже могу быть свидетелем, хоть и являюсь следователем в этом деле. Все перечисленные здесь лица будут ждать вас в час дня около зала заседания. Сам суд, как вам известно, назначен на два часа. Тревиль кивнул, принимая бумаги, и Поттер вышел из кабинета, жестом головы приказывая Уизли следовать за ним.