Дело лорда Малфоя

По пятницам после обеда министерство затихало. На сменах оставались исключительно дежурные, ярые трудоголики и те, кто по своей воле замыкался в стенах подземного здания. Остальные люди в преддверии выходных старались закончить свои дела как можно скорее и улизнуть домой. Поттер их понимал, особенно в последнее время. Раньше он принадлежал к первой категории, и хоть преступность в последние пять лет понизилась, и никакие группы, поклоняющиеся чёрной магии, на горизонте не сверкали — работы в кабинете начальника авроров, а особенно, бумажной волокиты, было непочатый край. Однако многое изменилось за этот месяц: Гарри начал по-новому расставлять свои приоритеты, и сегодня он совершенно точно хотел быстрее разобраться с миссией, которую возложил на себя. Но торопиться в таком затруднительном деле он не мог себе позволить, тем более, совершить ошибку по поспешности или невниманию. Волнение волнением, но скоропалительность ему выйдет только боком. Поэтому он перед тем, как отпустить миссис Мэй на заслуженные два дня отдыха, попросил приготовить ему две чашки хорошего кофе — без сахара, разумеется — и теперь медленно цедил горячий напиток маленькими глотками. Опустошив одну чашку, он принялся за вторую, отодвинув первую напротив себя. Ещё несколько минут он смотрел в пространство, а затем в дверь постучали. — Старший офицер второй оперативной группы Битер, сэр! Вызывали? — Вольно, майор. Проходите. Кевин Битер нервно тряхнул головой и вошёл в кабинет, прикрывая за собой дверь. Поттер указал ему на кресло напротив стола, и тот молча занял предложенное ему место, неуверенно покосившись на пустую, использованную кружку. — Вот это, — с места в карьер начал Гарри, вытаскивая и шлёпая на стол плотную бумажную папку, — ваше досье, майор. С первого дня вашей службы, вплоть до этого момента, подшитое в хронологическом порядке. Заявление о приёме в Аврорат, поданное вами несколько лет назад, ваш контракт на службу, подписанный министром магии, соглашение о неразглашении сведений, относящихся к военной тайне, копии актов вашего гражданского состояния, докладные и объяснительные записки, отзывы от начальства, истории нарушения трудовой дисциплины, приказы о поощрениях и наложении взысканий и награды. Здесь всё. А это, — не изменяя расслабленной позы, Поттер вынул из ящика стола сложенный вдвое пергамент и бережно уложил его рядом с папкой, накрывая чуть согнутой ладонью, — последний лист вашего дела, завершающий вашу карьеру. Он ещё не отпечатан, сделаны только наброски. Но это вам решать, как будет выглядеть конечный вариант. Либо это будет непритязательное заключительное письмо и сдержанная рекомендация, после которых вы больше никогда не попадётесь на глаза мне или окружающим меня людям… Либо это будет объяснительный доклад с приложенной копией ареста и документов транспортировки вас в Азкабан, где вы будете дожидаться длинного скандального судебного процесса, который никак не закончится для вас свободой, — мягко закончил он и, установив локоть на столе, подпёр висок указательным пальцем. За всё время его тирады Битер становился всё мрачнее и мрачнее, однако спину выпрямлял всё сильнее и сильнее - так, что к концу он сидел прямее палки и с лицом типа «поубиваю всех». — На каком основании моя карьера в Аврорате должна окончиться сегодня? Каковы ваши обвинения, сэр? — сдержанно прошипел он. Гарри смотрел на него из-под полуприкрытых век. Внимательно разглядывал. Да, у этого мужчины были, как говорится, яйца. Жаль, что мозг и дальновидность отсутствовали. — Ответственность за распространение конфиденциальной информации репортёрам СМИ — несмотря на ваше подписанное соглашение о неразглашении; половое сношение и иные действия сексуального характера с замужней коллегой — непозволительное поведение для аврора и угроза распада семейной ячейки сослуживицы; нарушение военной дисциплины — невыполнение должностных обязанностей и пренебрежение приказами; злоупотребление властью и служебным положением для личных целей. Коммуникация с заключённым, подозреваемым в противодействии выполнения кодекса аврорских правил, и саботаж — при которым запрещено контактировать вообще; ну и напоследок — заговор и соучастие в злоумышлении, мятеже и покушении на начальника департамента правопорядка министерства магии. Это долгие годы лишения свободы, майор. — И у вас есть доказательства всего… этого? — Кевин уже хрипел, а не говорил, попутно крутя головой и пытаясь расслабить стоячий воротничок мундира. — Это совершенно неправдоподобно, и чтобы выдать это за реальность, вам придётся хорошо постараться. — Отнюдь, — Поттер вздохнул и извлёк из нагрудного кармана ещё один лист на вид добротной и дорогой бумаги, сложенной втрое, и повертел им, сжимая между указательным и средним пальцами. В одном месте от пергамента проступало слабое красное сияние, выдавая магическое присутствие подписи на нём. — Скажем так, что у меня есть признание главного действующего лица этого спектакля, майор. Полученное совершенно недавно, — он автоматически слегка покосился на пустую чашку перед своим собеседником. — А чтобы развеять ваши сомнения по поводу всего действия — я просто расскажу вам всё как было, и вы удостоверитесь в моей осведомлённости. Согласны? Битер неуверенно кивнул, старательно пытаясь не напороться прямым взглядом на глаза начальника. — Итак, — Гарри спрятал пергамент и сцепил пальцы обеих рук, прижимая их кончиками фаланг друг к дружке и почти поднося их к губам, прикрывая рот. — После того, как я арестовал и поместил в камеру досрочного заключения генерал-лейтенанта Эдуарда Донована, вы, майор, постоянно контактировали с ним, несмотря на запрет общения с узником. Донован попросил вас об услуге, и вы сообщили о его задержании нашему многоуважаемому сэру Оскару Тодду. Причём очень скоро: Донован оказался за решёткой в четверг утром, когда вы были на своей смене — я видел, что вы отметились в журнале дежурств. А уже в понедельник министр расспрашивал меня, на каких основаниях арестован генерал-лейтенант. Получив от меня однозначный ответ по поводу задержания, сэр Тодд занервничал. Сам он не мог появиться на этаже временного заключения, а посему попросил вас стать посредником связи между ним и Донованом, пообещав вам с этого личную выгоду. А ещё предложил «присмотреть» за мной. В тот же день, почти ночью, я попросил вас сопровождать меня к лорду Малфою. На месте мне пришлось провести задержание лорда, а вы должны были переправить его на допрос в Аврорат. По дороге вы вновь свиделись с Эдуардом, и он вас надоумил использовать тридцать седьмую статью закона магического гражданского права Британии, обвинение в которой могло обойти решение Главного аврора и перенаправить сразу на оформление подачи документов в суд. Вы с самого начала искали повод инкриминировать лорду Малфою обвинение по личным предубеждениям и с радостью использовали эту подсказку. Во вторник с утра я временно отстранил вас от службы в департаменте и приказал сдать аврорский значок и снять разрешение использования специальных заклятий с вашей палочки. Но вы проигнорировали мой приказ, а директор секретариата, миссис Симпсон, с которой вы состоите в интимной связи, способствовала тем, что стёрла из записей разговоров это постановление, оставив при вас полную амуницию. Вы не боялись ослушаться, так как были уверены, что господин министр прикрывает вашу спину. Кроме того, вы стали распространять про меня сплетни по всему Аврорату. Параллельно вы продолжали информировать о моих посещениях камер заключения сэра Тодда, так же сообщая ему о каждом моём шаге, который был вам известен. Дальше — больше. В понедельник старший офицер Уизли обратился в главный секретариат с требованием перенести разбирательство задержанного подозреваемого Боаза Таса с ближайшей среды, а на его место назначить дело лорда Малфоя. Миссис Симпсон не могла отказать замначальнику департамента, но об этом она могла сообщить и вам, и министру. В связи с этим сэр Тодд предпринял свои шаги, вы — свои. Кроме этого, вы сообщили о дате суда в «Ежедневный Пророк», репортёру Олафу Грано и его коллегам из других газет. К этому времени вы уже начинали понимать, что Донован уж очень нужен министру, а надвигающееся заседание Визенгамота с рассмотрением дела лорда Малфоя отнимет у вас единственный козырь, как вы думали, против меня. А ещё в вас кипела ярость, что возникнет вероятность освобождения человека, к которому вы так воспылали ненавистью. Подстёгиваемый нехваткой времени, вы заявились к Доновану, тот в свою очередь отправил вас к сэру Тодду, уверяя, что лорду Малфою не избежать «поцелуя дементора». Миссис Симпсон, к которой вы зашли по дороге, тоже полагала, что всё будет именно так, заверяя вас не волноваться. Но вам этого уже было мало, и вы выразили своё недоверие министру. А следом — всё враз вышло из-под вашего контроля. Во-первых, сэр Тодд не проявил к вам должного интереса, и хоть вам обещали место Главного аврора, вас не горели желанием выслушивать. От вас отнекивались и отсылали подальше. Во-вторых, совершенно неожиданно лорда Малфоя оправдали, и не какой-то левый судья, а сам министр магии. В-третьих, вы обнаружили, что Эдуарда Донована внезапно выпустили из камеры заключения, сняв с него все подозреваемые обвинения. Вы пришли в негодование. Ещё не веря окончательно, что вас грубо обвели вокруг пальца, пустив пыль в глаза с самого начала, чтобы не мешался под ногами, вынюхивая, а затем попросту попользовались и вышвырнули сильные мира сего, вы тщетно пытались найти уже бывшего генерал-лейтенанта — и безуспешно. По окончании разбирательства лорда Малфоя вы даже пытались расспросить миссис Де Сентне, руководителя секретариата председателя суда, каким образом подсудимого оправдали так быстро. Не поверив ей, вы дошли до того, что следили за нею, используя аврорские заклинания и жетон. — Это ещё ничего не значит! — завопил Битер, подскакивая с места. — Это всё могут быть только ваши предположения и выводы! — Да, — легко согласился вдруг Поттер, кивая. — И если вы чистосердечно во всём признаетесь мне здесь и сейчас, я сделаю вид, что это действительно лишь мои предположения и выводы, и тогда вы сможете убраться из Аврората по-тихому подобру-поздорову. Как я вам и предложил первый вариант окончания вашей карьеры. Только без премиальных и пенсии. — А если я откажусь? — Кевину очевидно было трудно дышать. — А если вы откажетесь, — Гарри хищно ухмыльнулся и похлопал себя по левой стороне груди, где под мантией был спрятан сложенный пергамент, который он демонстрировал собеседнику несколькими минутами ранее, — то я приведу в качестве доказательства кое-какие заявления высокопоставленных лиц, замешанных в этом деле лично. «Littĕra scripta manet», майор. Этого подписанного документа будет достаточно, чтобы надолго убрать вас со сцены. Неужели вы не понимаете, что этому поверят более охотно, чем вам? И вы же не настолько наивны, полагая, что признание, запечатлённое там, соответствует чистейшей правде? Конечно, нет. В нём всё совершенно по-другому, и вас оно выставляет не в самом благоприятном свете. Так что вы по-любому исчезнете из моего Аврората, только во втором варианте это будет более плачевно для вас. Выбирайте, и поскорее. Сегодня короткий рабочий день. Битер как мог отводил глаза, разрываясь между желанием гневно уставиться на начальника и страхом постыдно спрятать свои мысли. — Этого не может быть… — наконец зарычал он. — Отчего же? — Поттер небрежно пожал плечами. — Или вы думаете, что кто-то снизойдёт до жалости к вам в этом месте? — он неопределённо повёл рукой из стороны в сторону. — Здесь чем выше сидишь, тем сильнее дорожишь своим нагретым местом, майор. Вас уже подставили один раз, рассказав всё мне, подставят и во второй. А в том, что мне всё доподлинно известно, вы уже не сомневаетесь, иначе как же я добился того, чего хотел: освобождения одного, а министр — того же для другого? С вашей стороны глупо на что-то надеяться. — И, если я признаюсь, — Кевин нервно облизнул губы, — вы вот так просто отпустите меня? Без каких-либо претензий в будущем? — Почему нет? — устало хмыкнул Гарри, откидываясь на спинку кресла. — Вы, майор, мелкая пешка, которая неосторожно попалась на крючок высшего начальства, подстрекаемый растормошённой душевной раной и до сих пор скорбящий по погибшему старшему брату. Вы мне совершенно не интересны. — Но… Если я раскрою, что за всем стоял министр — а он в свою очередь вам сам всё рассказал, — то как же вы используете это против него? — А кто вам сказал, что я собираюсь это делать? Я лишь устраняю вас долой, майор. Как вы уже поняли, вы мне не помеха, но глаза мозолить себе вашим присутствием я не дам. И лучше будет, если я уберу вас сейчас, чем немного погодя вас устранит кто-то другой — более радикальным, но проверенным способом. Верхушки магической общины долго разговаривать не привыкли, переходят к действиям очень споро. Вы же соображаете, что в покое вас уже не оставят. Так что повторяю ещё раз, решайте: либо сейчас — по-хорошему или по-плохому, либо очень скоро, но уже без вариантов. Несколько минут Битер судорожно вдыхал и выдыхал, лихорадочно царапая ногтями подлокотники занимавшего кресла. Затем всё-таки поднял глаза и прохрипел: — Что мне нужно сделать? Спустя полчаса Поттер сидел в своём кабинете уже в гордом одиночестве. На столе напротив него лежали три пергамента: один, заполненный ровными строчками прыткопишущего пера — запись разговора часом ранее, что он изъял из бумаг главного секретариата; второй, с неровно выведенным почерком дачи показаний и признания Кевина Битера; и третий — заявление об уходе в отставку старшего офицера второй оперативной группы. Без премиальных и пенсии, которые должен был получить аврор по условиям наёмного контракта по достижении высокого звания. Гарри вздохнул, собрал в одну стопку все бумаги и спрятал в ящик стола. Он, как и в большинстве случаев, оказался прав по поводу своих подозрений. Всё-таки это была его работа — делать умозаключения. К его рассказу Битер добавил всего несколько фактов, опять-таки тем самым пытаясь защитить себя. То, что министр был тем, кто пообещал ему место Главного аврора, как и то, что это был Донован, который завербовал его, почти против его воли… Ну да, конечно. А что Кевин такой балбес, что не понял, насколько высоки ставки в игре, в которую он влез, что ему предложили за помощь ни много ни мало, а должность начальника департамента правопорядка? Хотя если он повёлся на разыгранный перед ним спектакль... «Беспокойная совесть выдает себя». Ведь всё вышесказанное Поттером действительно было предположениями и выводами! Просто уж очень много подсказок и наводок было, так что фирменное чутьё и в это раз не подвело. Ведь невзирая на то, что Битер дослужился до звания майора, не мог он сам, вот так, с места, вспомнить тридцать седьмую статью закона магического гражданского права. И подготовиться заранее не мог, так как не знал о предстоящем аресте. Гарри его вообще взял только потому, что Рон был в больнице с Хьюго. А кто мог дать ему на это наводку, причём именно по дороге в комнату допроса? Только человек, хорошо знающий устав, довольно долго прослуживший в Аврорате. И сэр Оскар Тодд не мог узнать о задержании генерал-лейтенанта так скоро — приказы Главного аврора никто не просматривал, пока в этом не было надобности… А так узнал — моментально агитировал настырного офицера. Чтобы и под ногами не мешал, и чтобы толк был. А что, очень даже правильно. Зачем ссориться и вызывать подозрения, если можно просто манипулировать, извлекая пользу? Ну а остальное Поттер уже видел и слышал воочию. И распущенные слухи, и известность его поступков — министру, и подслушанный разговор в зале суда, и подсмотренная слежка в городе. Так что всё сложилось в ровнейший строй доказательств. Сам Битер был не нужен ни Тодду, ни Поттеру. Министр просто отмахнулся от него, прекрасно зная, что ничего с произошедшим тот не сделает, а Главный аврор сплавит его подальше. Не стоил бывший офицер мести или ненависти. Слишком много чести для него. О госпоже Симпсон он потом бы позаботился, а вот по поводу министра надо было подумать. Ну да ладно, ещё успеется. Гарри вынул из нагрудного кармана сложенный втрое пергамент с подписью, мерцающей красным, и усмехнулся. Вот и пригодилось фиктивное завещание покойной Мадлен Вулгари, которое Поттер вынул из ящика стола получасом ранее прихода Битера. И хоть и было оно фальшивим, всё равно сослужило хорошую службу. — Нет, я не думаю, что дядя Гарри до сих пор на работе, Скорпиус, но я всё равно проверяю, ты же видишь? — раздался неуверенный голос из камина. — Поттер, ты здесь? Мерлин, мне уже вообще стыдно. — А чего тебе стыдно? — полюбопытствовал Гарри, поднимаясь из-за стола и направляясь к камину. — Ну как же… — Драко покраснел, и это стало заметно даже в алых головешках горящего очага. Они словно вспыхнули ярче. — Я… Мы хотели пригласить тебя с твоими сыновьями к нам на выходные… Почитать сказки, покататься на Эдоне… На нашем пони… — Я помню, кто такой Эдон, — засмеялся Поттер. — И что, можно остаться с ночёвкой? — Да… — Малфой поджал губы, стараясь спрятать улыбку, и немного опустил глаза, сбившись с ровного дыхания. — Мы будем рады… Я… буду рад… — А дети нам не помешают? — Гарри понесло ликовать, но увидев, как Драко резко вскинул голову, немедленно мысленно дал себе затрещину. — Прости, я не то хотел сказать, конечно, дети никогда не мешают, особенно Скорпиус, он ведь ещё так мал. Но Малфой неожиданно улыбнулся и изогнул дугой бровь-уголёк: — Но ведь по ночам дети спят. — Да, — облегчённо выдохнул Поттер. — По ночам дети спят. — Тогда до завтра? — До завтра. — Приходите на бранч. — А будут панкейки? — Будут. — Хорошо. Я приду. В смысле, с мальчишками. Драко тихо засмеялся и разорвал каминную связь. А Гарри упёрся двумя руками в каменный портал, обрамляющий его камин, и вздохнул. Неужели теперь он сможет свободно появляться в Малфой-мэноре? Первым делом, вернувшись домой, Поттер выловил в комнате Джинни и рассказал о полученном предложении. Та пожала плечами, оповещая, что в таком случае она заберёт Лили на уикенд в «Нору». — Так ты не против? — Гарри всё же немного нервничал, чувствуя себя школьником-малолеткой, спрашивающим разрешения пойти гулять в Хогсмид со старшими друзьями. — Нет, — Джинни улыбнулась уголками рта. — Я понимаю, ты хочешь начать строить свою личную жизнь, и это хорошо. Только не забывай про детей, они не должны отойти на задний план твоего общения с Малфоем. — Нет, что ты! — вскинулся Поттер, кусая изнутри щёку. — Как раз таки этого сам Драко не позволит. Он, в отличие от меня, играет со своим сыном, именно ему уделяет внимание, ну и меня учит, как это делать. Представляешь, он придумывает ему разные задания, а в конце даёт приз! Джинни рассмеялась уже более раскованно, а Гарри прикусил нижнюю губу. — Дожили! Лорд Малфой учит Гарри Поттера общению с детьми! — а потом добавила уже тише: — Надеюсь, хоть у него получится, раз я не справилась… — Джинни, — Поттер приобнял супругу и заглянул в глаза. — Прости, это всё я. Ты замечательная, умная, и ты… Ты, как всегда, права: я не умею любить, но не потому, что ты плохо учила, а потому, что не хотел у тебя учиться, не понимал… — А у Драко, значит, хочешь? — Джинни поджала губы, а Гарри отвёл глаза, и его скулы покраснели. — Ты вообще уже говорил с ним на эту тему? — Нет ещё… — О Мерлин, когда же ты повзрослеешь? — возвела она очи к потолку. Поттер только насупился. Неимоверно, как разительно решительно он чувствовал себя на работе и как неуверенно — дома. — Я работаю над этим… За ужином Гарри рассказал о предстоящем посещении имения лорда Малфоя и был тут же радостно затискан обоими сыновьями. Те, взволнованно перешёптываясь, делились воспоминаниями с прошлого визита, быстро разделались со своими порциями и умчали в комнаты делать уроки, заданные на выходные. То есть Джеймс отправился делать уроки, а Альбус решил заняться живописью, используя время до сна. — Пап, смотри, я нарисовал мистеру Малфою букет цветов! Прямо как на картинах у него дома! — гордо оповестил Ал, тыча в нос отцу лист бумаги с зелёными изогнутыми полосками и яркими красочными пятнами. — Красиво? — Очень красиво, — сдерживая смех и стараясь выглядеть серьёзным, покивал Поттер. — Действительно, как у мистера Малфоя дома. Очень похоже… — Ага! У него очень много таких картин, я догадался, что он любит цветы! — Ты прав, Альбус, — Гарри потрепал сына по голове и продолжил уже задумчиво: — Ты абсолютно прав. * * * Последний день апреля выпадал на субботу, соответственно, первый день мая — на воскресенье. Как символично, втайне радовался Поттер: закончить этот невероятный месяц старой жизни и начать новый — в особняке Малфоев. Он не питал каких-либо надежд, не пытался представить себе своё будущее — впереди маячили большие перемены, серьёзные и ответственные шаги — ведь речь шла не только о нём и его разводе с Джинни. Были ещё Джеймс и Альбус — как они воспримут эти изменения? А ещё Гермиона и Рон, Молли и Артур, Джордж… Да и все остальные: знакомые, соседи, подчинённые на работе, да всё магическое общество… Хотя, положа руку на сердце, его волновало только мнение жены и сыновей, а все остальные могли говорить и думать что хотят. Если Драко даст согласие сблизиться с ним, разрешит присутствовать в своей жизни и жизни Скорпиуса, это будет всё, что ему надо. Джинни вроде поняла его и простила, а мальчишки? Гарри надеялся, что со временем и они примут его таким, каким он стал. Теперь главное — выражать настоящее участие в их взрослении, потому что он их отец, и он их любил. Потому что хотел, а не потому что должен. Вот тогда и они ему ответят взаимностью, не будут упрекать или стесняться. А посему Поттер не гадал, что будет дальше, а просто наметил себе план действия. Покорить Малфоя, воспитать сыновей — включая и Скорпи, и Лили, конечно, но в её любви и понимании он не сомневался. А дальше — по мелочи: привести в порядок Аврорат, убрать недостойных людей с высоких постов, сделать общину магической Британии ещё лучше и чище… Ну просто девиз кодекса чести чистокровных. Гарри усмехнулся. Сколько боли он видел из-за этого свода законов традиций, а тут поди ж, оказывается и благое дело можно записать туда же. Он вздохнул и расправил плечи. Пора было отправляться в мэнор. Его сумка с небольшим количеством сменной одежды на выходные — опять до жути символично и очень обнадёживающе, что в имение Драко он направлялся уже с вещами, пусть только на два дня — ждала его на полу в гостиной. Там же, толкаясь и смеясь, пребывали Джеймс и Альбус, с рюкзаками за спинами. Джей, по-взрослому, собрал себе пару футболок и шорт, бельё и зубную щётку; когда сияющий Ал запихал в свой ранец какие-то рисунки, магловские фломастеры и игрушечную бетономешалку. Почему-то из всех машинок он отдавал предпочтение строительным грузовикам. И теперь радостно рассказывал старшему брату, как будет показывать её Скорпиусу, у которого такой нет. Поттер вздохнул ещё раз, прокручивая в руках крепкую трость из чёрного дерева с серебряным набалдашником в виде змеиной головы с разинутой пастью. Вот и представился повод вернуть её законному владельцу. В поместье их ждали, ведь Малфой не просто так от вежливости пригласил к себе мужскую половину Поттеров, и всё же… Внутри бешено билось сердце, норовя разорвать грудную клетку, а в горле встал ком, спирая дыхание. Лёгкие волны смущения и растерянности накрывали тело, заставляя кожу щериться «гусиными лапками». Дрожь волнения слегка потряхивала руки, трепетно сжимавшие деревянный черенок трости. Как пройдёт их встреча? Что скажет Драко? Улыбнётся? Обнимет или только пожмёт руку? Ведь они оба будут с детьми, при них не выразить всех чувств, колотивших сейчас Гарри в ознобе. И что сказать самому? Вести себя, как будто ничего не случилось, или показать, как он по-настоящему рад? Захотелось вновь разобрать и собрать сумку, поменять вещи на более парадные, выбросить всё и упаковать полдома с собой, как Альбус — свои игрушки… Но у Малфоя наверняка было всё, что нужно для жизни. А поэтому тянуть и бояться больше не было смысла. — Папа! — ор и возня в гостиной набирали обороты. — Ну ты идёшь, или мы сами? — Я вам дам сами! — Поттер уменьшил трость и спрятал её в карман. Запустил пальцы в густую шевелюру, ещё больше путая космы и выдохнул: — Иду. Я уже иду.