Дело лорда Малфоя

«Прекрасное далёко» — крылатое выражение русского языка. Используется в качестве шутливого, иногда ироничного указания места благоденствия, где человек, не обременённый рутиной, отдыхает, ведёт беззаботный, беспечный, праздный образ жизни. «Википедия». Уже привычный мэнор встретил гостей совсем непривычной суетой и шумом. В малой гостиной, куда выходил камин, сновали несколько эльфов, ранее явно не присутствующие в доме, так как занимались они не простой уборкой, а починкой мебели, покраской и штукатуркой стен, натягиванием новых шёлковых обоев. Перед потрясёнными таким бурным занятием гостями появился ещё один домовой, но этого Гарри уже как-то видел в мэноре. — Мистер Поттер, — эльф прилежно поклонился, — лорд Малфой просил вас пройти в беседку за домом, так как в малой столовой сейчас происходит ремонт. А в саду уже всё накрыто, и вас ожидают. Джеймс и Альбус радостно заулыбались, хватая отца за руки, а Гарри нахмурился. Аврор включился моментально. Откуда у Драко деньги на вдруг развившееся восстановление усадьбы? Реставрация старинной мебели, обновление комнат — двух точно, кто знает, сколько ещё в поместье сейчас трудившихся эльфов в других помещениях; отделка и чистка: всё это требовало большого, если не огромного вложения средств. Сколько Малфой получил по страховому полису денег от мадам Вулгари? Поттер видел документы, тогда ещё присвистнув о величине суммы, но в подробности вдаваться не стал. А ведь магловские фунты ещё нужно было перевести в галлеоны, и это по низкому курсу — Гарри помнил, как Уильям Вулгари рассказывал при допросе, что обмен «валюты» с волшебной на магловскую был в пользу золота волшебников, поэтому почти все свои встречи директоров он проводил в магловских ресторанах — выходило намного дешевле. А это значило, что покупать в обратном направлении — галлеоны за фунты — было намного дороже. Сколько же у Драко осталось, если с первоначальной суммы он ещё и заплатил за операцию Скорпиуса очень и очень высокую цену? Внезапно в мозгу возродилась мысль: а знал ли Малфой, сколько денег оставляет Эмануэлю Рифу его бывшая нанимательница? И мог бы он этим воспользоваться? Или даже, Мерлин, ещё страшнее — подтолкнуть Мадлен на этот поступок? В памяти всплыли картинки зала заседания Визенгамота и тусклый, усталый голос Френсиса Тревиля: Для начала, немедленно — но по-тихому — убери из зала своего офицера Гинса, ещё не хватало, чтобы прокурор до него добрался. И он обвинил Драко в «квазипособничестве». А Поттер тогда ещё заикнулся о том, что судьи не знают о болезни Скорпиуса и магловской страховке. А действительно ли Малфой говорил, что Мадлен просто пожалела его? Не заставил ли, или не уговорил ли он её? На сегодня Гарри уже был больше чем уверен в том, что именно бабушка Драко, Друэлла Блэк, была той ведьмой, в корне изменившей жизнь Мадлен Вулгари и подарившей ей надежду на спасение и даже месть. Уже только за это мадам была готова помогать её внуку, Драко Малфою, всем, чем сможет. Воспользовался ли тот этой ситуацией? Сыграл ли на жалости положения, чтобы в конце концов выбраться из той нищеты, в которую его, потомственного чистокровного мага, опустила жизнь, и так же получить материальную помощь для операции сына, такой важной и необходимой? Мог ли Драко ради спасения Скорпиуса сделать всё, как когда-то поклялся и как когда-то признался самому Поттеру, чуть ли не раздирая голыми руками пасть дикой собаки, защищая своего мальчика, что ради него пойдёт на всё? Тем более, что для очищения совести достаточно было вспомнить, что Мадлен Вулгари и так всё равно бы покинула этот грешный мир, рано или поздно, по причине неизлечимой болезни. Так почему бы ей не намекнуть, что можно покинуть его как можно быстрее, тем самым давая возможность ещё и помочь Скорпиусу со своевременной операцией? Мысли тяжёлыми камнями ворочались в голове, пока задумчивый Гарри, подгоняемый своими сыновьями, необдуманно передвигал ноги в направлении парка за домом. Но открывшийся вид заново покрашенной деревянной беседки, увитой зелёными побегами растений, оживших с приходом весны, разом вернул из размышлений на землю. А вставший из-за стола хозяин мэнора, смущённо улыбнувшись гостям, вообще заставил забыть о прошлых переживаниях, ещё мгновение назад терзавших душу и сердце Главного аврора. Лорд Малфой выглядел скромно, но потрясающе. Его одежда то ли напоминала амуницию для конской езды, то ли мужской костюм тысяча восьмисотых годов. Белая рубашка с накрахмаленным воротничком выглядывала из-под плотного тёмно-зелёного фрака с широкими лацканами воротника, короткими полами спереди и длинными узкими фалдами сзади. Сильно завышенная талия сюртука позволяла рассмотреть, как тело под ней облегали светлые бриджи с высокой посадкой и двумя вертикальными рядами больших пуговиц. А заключали картину маслом высокие чёрные кожаные сапоги, голенищами доходившие почти до колен, обхватывая стройные ноги. Поттер невольно представил, как, несмотря на то, что обувь сильно обнимала мужские голени, легко будет стащить её, обнажая спрятанные под ними икры, щиколотки и ступни, и нервно сглотнул. За частыми его размышлениями о Драко, о его стройной фигуре и неординарном облике, это был первый раз, когда Гарри подумал о чём-то настолько интимном, как босые ноги — и это привело его в неописуемый восторг. Даже подсмотренное воспоминание о дикой дрочке в ду́ше после последнего визита Малфоя в Вулгари-Хилл, а затем собственная мастурбация не вызывали такого эффекта, как нахлынувшее сейчас возбуждение только от мысли, как всё то сдержанное великолепие, надетое на Драко, можно будет снять в спальне, под покровом ночи… Но возникший энтузиазм пришлось быстро усмирить, глубоко вздохнув. Так как о своих идеях Поттер ещё ни разу не намекнул Малфою, ещё было не обязательно, что тот их оценит и одобрит. Помимо той пары раз почти интимности, что уже случилась между ними: довольно страстные объятия вечером в Кресвел-Крэгсе и настоящий поцелуй в камере временного заключения в Аврорате. И потом, здесь же, в мэноре, совсем недавно… А затем Гарри перевёл взгляд на сидевшего рядом со столом мальчика, одетого в дорожный костюм, но такого бледного, что казалось — в гроб краше кладут. Несмотря на радостную улыбку, расцветшую на устах Скорпиуса, тот выглядел измождённым, блеклым и почти бескровным. На испуганные вопросы Джеймса и Альбуса он только помотал головой, что, мол, всё в порядке, а Драко объяснил, что тот после операции и ещё немного слаб. Но просто счастлив видеть и приветствовать гостей у себя в имении. — Скорпи счастлив видеть и приветствовать? — беззлобно улыбнулся Поттер, занимая указанное ему кресло за столом. — Он, — так же улыбнулся Малфой, опускаясь на своё место, — Он тоже хозяин этого дома. Ну и я… — А миссис Мэлли к нам не присоединится? Гарри подхватил раздаточную вилку с длинными зубцами и ловко распределил по тарелкам детей золотые панкейки, вылавливая их с большого блюда, согретого утепляющими чарами. — Нет, она в кратковременном отпуске на несколько дней. Она и так проводила у постели Скорпи многие дни и ночи подряд, так что теперь я предоставил ей заслуженный отдых. — Стало быть, мы в доме будем совсем одни? — Поттер с каменным лицом теперь разливал по всё тем же детским порциям кленовый сироп. — И никто не уложит этих бандитов спать после обеда? Драко взглянул на него из-под длинных ресниц и вновь осветился улыбкой, стараясь сдержать рвавшийся наружу смех: — Да, мы будем одни. Но, поверь мне, я запланировал нам активный отдых и уверен, к определённому часу они сами попросятся в постели. Теперь сдерживать улыбку пришлось Гарри. Погода радовала тёплым днём, свежеиспечённые булочки — приятными ароматами сдобы, а кофе — без сахара — чуть горьковатой терпкостью. Когда бранч подошёл к концу, Малфой, извинившись, встал из-за стола и направился в сторону конюшни, откуда через несколько минут вывел рослого чёрного жеребца, запряженного в открытый экипаж, наподобие старинных карет. Дети восторженно захлопали в ладоши, а Поттер приподнял в удивлении одну бровь. — Не Эдон, а Аполлон? Ты же говорил, что он уже слишком стар для развлечений? — он помог забраться мальчишкам на широкую скамью и закрыл дверцу. Джеймс и Альбус уселись по бокам от Скорпиуса, поддерживая его с двух сторон своими телами, а Ал ещё и рукой обнял для уверенности, что того не растрясёт. Драко забрался на место кучера, кивнув Гарри садиться рядом. — И что теперь, усыпить его? — хмыкнул Малфой, но тотчас сменил гнев на милость. — Это возить на себе седока для него тяжело, надо быть сдержанным и послушным. Но вот в упряжке потаскать коляску ещё сможет. Тем более, что она зачарована ехать сама, он только даёт направление. — Ты купил зачарованную прогулочную коляску? — Нет, что ты. Взял в аренду на выходные, — Драко легонько взмахнул вожжами, и чёрный мерин плавно двинулся вперёд, качнув гривастой головой. — Денег, оставшихся после операции Скорпи, хватило на немногое. Основную часть я вложил в банк на сбережения для сына, а оставшиеся перевёл в галлеоны и немного привёл в порядок детскую спальню и гостиную. Для малой столовой хватило только на новую краску на стены и потолок. Время траура истекло, пора искать новую работу. Поттер прикусил язык и уставился на равномерно вышагивающего впереди повозки Аполлона. С чего вдруг он решил, что Малфой затеял великий ремонт? Он увидел всего троих рабочих эльфов, приводивших в даже не роскошный, а должный вид одну комнату, и услышал шум из другой. И почему он сразу заподозрил Драко в растрате нового капитала, полученного таким горьким путём? Ведь логично было, что обретённые деньги тот сохранит для Скорпи, что он и сделал, а подлатать всего-то две комнаты, из огромного количества находящихся в имении, так это для ребёнка и хоть какого-то создания приличного положения ради гостей — ведь Малфой ремонтировал не свою спальню или кабинет, а место, где появлялись и гувернантка, и навещавший семью адвокат, да и Поттеры провели там энное количество часов, сидя перед старинным камином. А что до снятого в аренду экипажа — так это наверняка только из-за гостей лорд и раскошелился. Сами бы они, наверное, и из дома не вышли бы. И теперь ещё и искать новую работу… Что с ними будет дальше? — Гарри, ты слишком громко думаешь, — вздохнул Драко, натягивая поводья влево и направляя коня на выезд из высоких кованых ворот на проезжую дорогу. — Не переживай, всё будет хорошо. Лучше посмотри, как красиво! — и он указал головой в сторону. Поттер, вынырнув из омута мыслей, повернул голову и удивлённо присвистнул. Вдоль дороги, на уже покрытой свежей травой земле, опуская тяжёлые головки, цвели лесные колокольчики, покачиваясь от лёгкого ветерка. Чуть дальше от дороги к лесу, где растительность была гуще, полевых цветов становилось больше, и ярко-зелёные цвета перемешивались почти в равных количествах с насыщенными тёмно-синими. Аполлон уверенно тянул карету вдоль кромки начавшегося леса, дети на удобных местах сзади радостно переговаривались, толкая друг друга и указывая пальцами по сторонам, а Малфой, тепло улыбаясь, плавно управлял упряжкой. И Гарри, развернувшись к нему лицом, теперь беззастенчиво рассматривал его почти в упор. — Ты прав, — тихо выдохнул он, пытаясь унять запорхавшее в груди сердце. — Очень красиво… Драко ничего не ответил, но кончики его ушей и скулы окрасились в нежно-розовый цвет. Поттер думал, что они поедут к знаменитому Стоунхенджу, но Малфой свернул в сторону к северо-западной границе с графством Глостершир, и теперь по бокам дороги до далёкого горизонта перед ними расстилались огромные поля ярко-жёлтого цвета, усаженные травянистыми растениями рапса с мелкими жёлтыми цветками. Зрелище было действительно захватывающее, и Гарри сам всё время крутился на своём месте, пытаясь рассмотреть всё получше. А какой прекрасный воздух, кристально чистый, окружал и опьянял их! Кажется, не только дети захотят спать после обеда. Наконец впереди показалась зелёная роща, и Драко уверенно свернул с дороги на лесную тропинку. Здесь повозку пришлось оставить и дальше пробираться сквозь чащу пешком. А когда наконец они вынырнули из кромки деревьев, то увидели совсем крошечную поляну, покрытую молодыми побегами белоснежных нарциссов. — Но как? — Поттер растерянно рассматривал нежные цветы. — Они же не растут в этой части страны? Малфой грустно кивнул, соглашаясь. — Не растут. Я привёз семена из Ниманса, в Сусексе, и посадил сам. Но климат всё равно недостаточно подходящий, и у них нет сил расти. Надо было привозить цветы с корнями и луковицами, тогда бы, возможно, и схватились бы лучше. Но времени не было… Гарри посмотрел на загрустившего Драко, потом перевёл взгляд на Скорпиуса, который сидел на корточках и аккуратно поглаживал лепестки. И опустился на землю на одно колено, укладывая ладони на зелёную траву. — Что ты делаешь? — Малфой склонился было к нему, но враз отпрянул — от Поттера ни с того ни с сего пошли тёплые волны такой сильной магии, что он чуть не упал. А после произошло настоящее чудо. Молодые побеги буквально на глазах поднимали свои бутоны к небу, распрямляли листья и увеличивались в размерах. В считанные мгновения небольшая поляна расцвела уже созревшими цветками нарциссов и наполнилась тонкими, словно духи, запахами. Драко опустился рядом на колени, бережно водя дрожащими руками по головкам распустившихся цветков и кусая губы. А перед Гарри возник Скорпиус и, не говоря ни слова, кинулся к нему, неловко обнимая за шею ещё слабыми ручонками. Тот прижал мальчика к себе, утыкая нос в его светлые волосы и наблюдая поверх его головы за Малфоем. Драко вздохнул и отвернул голову, но той доли секунды, что ему понадобилось, чтобы это сделать, Поттеру хватило, чтобы увидеть на его лице слёзы. Джеймс и Альбус молча стояли рядом, а когда Гарри поднялся на ноги, продолжая удерживать Скорпи в своих объятиях, ринулись первыми в сторону оставленного экипажа и Аполлона, мирно жевавшего свежую травку. Поттер подождал, пока Малфой поднимется, а затем извлёк из кармана трость с набалдашником в виде головы змеи, размером с зубочистку, и протянул Драко, попутно увеличивая её до нормальных габаритов. — Мне всё не давал покоя вопрос, как ты смог уменьшить до величины игрушки легковую машину весом в полторы тонны. Какую же надо иметь магическую силу, чтобы сжать предмет таких данных, не повредив потом его механизм при возвращении в прежний вид. Теперь, пожалуй, я получил ответ, — он поднял на Гарри блестящие на свету глаза: — Очень большую. В обратную сторону повозкой правил Поттер, благо большого умения для этого не понадобилось, и простого инструктажа по управлению вожжами, проведённого Малфоем, оказалось достаточно. Утомившись прогулкой и надышавшись свежим воздухом, даже Драко стал клевать носом, поминутно заваливаясь на бок. Гарри хотел, чтобы тот прижался к нему, но налетевший прохладный ветер заставил всех стучать зубами, поэтому Поттер усадил Малфоя на скамью в экипаже. Скорпиус тут же забрался к нему на колени, а Джеймс и Альбус, строго испросив разрешения лорда, уселись рядом, плотнее прижимаясь к его бокам. Гарри, сняв свой жилет, трансфигурировал его в большой и тёплый плед и укутал своих ездоков, помимо этого накладывая на них и на себя согревающие чары. Весеннее солнышко грело недостаточно, но приятно ласкало своими лучами, повозка плавно покачивалась, птички что-то усиленно пели, и к концу прогулки все путешественники, кроме возничего, спали крепким здоровым сном. Однако сразу проснулись, стоило коляске заехать в ворота мэнора. Проснулись — и потребовали есть. Обедали опять в беседке, но пришлось поторопиться, так как на небе появились очень определённые кучевые облака, медленно, но уверенно превращающиеся в грозовые тучи. Поэтому картофельное пюре, тушёную спаржу в чесночно-сливочном соусе и горячий вишнёвый компот просто смели со стола и взрослые и дети, без возражений и понуканий, а потом поспешили в дом. И буквально переступили порог обновлённой гостиной, когда первые капли дождя застучали по стёклам высоких окон. Мальчишки немедля устремились в детскую комнату, и пока Поттер помогал им натянуть пижамы и разлечься по кроватям, в которых они ночевали в имении в прошлый раз, Малфой разводил в камине огонь, подкидывая в пламя сухие дрова. Но когда Гарри спустился в гостиную, тот уже спал в глубоком кресле напротив очага, устало уронив голову. Поттер подхватил с дивана плед и заботливо накинул его на Драко, прикрывая ему грудь и ноги, а затем уселся на пол рядом, облокачивая голову на колени того и устремляя взгляд на прыгающие по поленьям огненные языки. За окнами шумел лёгкий весенний дождь, в камине трещали дрова, за спиной слышалось равномерное дыхание спящего Малфоя, а на душе у Гарри разливались тишина и спокойствие, такие правильные, такие незнакомые и родные одновременно. Обычно субботнее время до ужина в семействе Поттеров проходило по одной и той же программе: Джинни готовила на кухне, Гарри занимался документами, стянутыми с работы в своём домашнем кабинете, а Джеймс и Альбус сидели напротив телевизора, периодически вырывая друг у друга из рук пульт управления. Или, если они направлялись трапезничать в «Нору» или к Гермионе и Рону, всё было точно так же, только в конце все начинали носиться по дому в сборах и одевании, а затем отправлялись камином в гости… Чем заняться в мэноре в субботу вечером, Поттер не знал, но Драко удивил вновь, опять-таки показывая, насколько он неординарная и увлекательная личность. Прищурившись и хитро улыбаясь, Малфой водрузил на низкий столик коробку с изображением старинного замка и пригласил всех усесться прямо на пушистый ковёр вокруг стола. — Это «Коридоры Хогвартса»! — заговорщицким шёпотом объявил Драко, обводя присутствующих сияющими глазами. Открыв крышку, он вынул и разложил на столешнице игровое поле, начертанное на плотном пергаменте цветными чернилами. Поле было разделено и пронумеровано на сто квадратов, некоторые из которых были украшены рисунками передвижных лестниц и потайных проходов, которыми была богата школа чародейства и волшебства. И если лестницы были расположены так, что вели от нижних клеток к верхним, то секретные проходы, словно детские горки, вели обратно, с верхних к нижним. Начинались клетки с подземелий замка, в том числе гостиной Слизерина, проходились по этажам, обозначая классы обучения, библиотеку, большой зал и даже Больничное крыло, а оканчивались башнями, включая гостиную Гриффиндора и кабинет директора. А ещё пергамент был зачарован так, что и лестницы, и проходы постоянно двигались, и никто не мог предугадать, на сколько клеток вперёд или назад вернёт игрока тот или иной ход. Фишки были выполнены в виде маленьких человечков в просторных мантиях и остроконечных колпаках, судя по всему, изображавшие учеников или учителей. — По-моему, мне достался Дамблдор, — пробормотал Малфой, разглядывая фигурку в сером плаще и с белой бородой. — Тогда я буду Снейпом, — хмыкнул Поттер, выбирая из оставшихся «солдатиков» одного полностью в чёрном. — А тебе вот профессор Трелони! — и он передал Скорпиусу фигурку в сиреневой мантии, украшенной мелкими звёздами. — Хотя ей до тебя как до луны пешком… Джеймсу и Альбусу достались зелёная и коричневая фигурки. У первой была широкополая однотонная шляпа, а у второй длинные чёрные волосы и борода, стоявшие почти дыбом. — Спраут и Хагрид, — серьёзно возвестил Гарри мальчишкам, и Драко, прикусывая губу и сдерживая смех, согласно покивал. Первый кидал игральную кость Малфой и, ступив на пятую клетку, сразу же перенёсся с помощью подвижной лестницы своим игроком на первый этаж в Большой зал. — Теперь ты пропускаешь следующий ход! — заявил Скорпиус, сверяясь с книжкой правил, и пояснил: — Даешь речь на праздничный обед… Следующими ходили Скорпи и Альбус, затем Джеймс и Гарри. И если все значительно продвигались вперёд, то Поттер всё время попадал на какой-нибудь проход, который неизменно возвращал его в подземелья. — Точно Снейп, — с грустной улыбкой согласился Драко. — Всё никак не покинешь лабораторию зелий… — Это мне намёк на прошлое, — вздохнул Гарри, передвигая фишку всего на одну клетку вперёд. — Надо было в школе туда чаще добровольно заглядывать. Глядишь, сегодня всё было бы по-другому… Он с задумчивым взглядом рассматривал свою игральную пешку. А ведь узнай он раньше о истинных чувствах профессора к его матери, о его реальном вложении в развитие Ордена Феникса и о его настоящих поступках по отношению к самому Поттеру, всё действительно сегодня было бы по-другому. Да и к Малфою он наверняка был бы поближе, может, и смог бы его защитить во время суда. Горечь захлестнула сознание, и тело как по команде окаменело. Зубы сжались, а на висках выступили вены. И неизвестно, как быстро и как глубоко тут же упал бы Гарри в пропасть сожаления и собственной недальновидности в ту пору, но вдруг он почувствовал тепло накрывшей его руку ладони. А подняв глаза, он наткнулся на пристальный, чуть печальный, но правдиво спокойный взгляд серых бездонных глаз. — Не сожалей о прошлом. Его не вернуть и не переиначить. И даже если бы и была возможность — я бы ничего не изменил. Ведь только из-за него сегодня мы те, кто есть. И у нас есть то, что есть. Кто бы знал, как бы оно было, сложись оно как-то иначе… И не отрывая своих нежных пальцев от его запястья, Драко повернулся к детям, которые, склонившись над игральным полем, что-то тихо обсуждали. Лицо Малфоя словно осветилось, украшаясь мягкой улыбкой, и Поттер почувствовал, как у него с сердца сваливается тяжесть, сковавшая его мгновением ранее. Ведь если Драко пережил всё, что с ним случилось, и ни о чём не сожалел — только потому, что в результате обрёл сына, то куда уж Гарри страдать из-за прошлого, которое изменило его и в результате подарило ему аж троих детей. Здоровых и умных. Поттер тоже улыбнулся. И посмотрел на Малфоя. Вот таким был Драко: не громким, не требовательным и не таким уж и сильным физически, но со стальным стержнем внутри, смелым и преданным. Одного его присутствия рядом было достаточно, чтобы обрести внутреннее спокойствие; одним своим элегантным видом он внушал уверенность; одной простой фразы, произнесённой его бархатным голосом, хватало, чтобы утихомирить гнев или боль… Или такой эффект он воспроизводил только на Гарри Поттера? Может, правы были сёстры Амалия и Наталия, уверяя что лорд Малфой и Главный аврор созданы друг для друга? Чтобы оберегать друг друга, уравновешивать, тем самым возвращая в окружающий мир гармонию и равновесие? Гарри хмыкнул. Как бы то ни было, правда это или восхищённые выдумки каббалисток, это всё было не важно. Важно было то, что сейчас они были рядом и заметно сближались. И это радовало. В какой-то момент Поттер понял, что так же ему не важна и вся история со страховкой Мадлен Вулгари, с суммой, полученной Эммануэлем Рифом, и с причинами этого. Это всё отошло на второй план. Главное, что он понял — ни о чём не надо жалеть. У него были Джеймс, Альбус и Лили, а у Драко — Скорпи. И хоть они не были близки ещё два месяца назад, теперь у них было много общего, их семьи были дружны, и Гарри даже смел надеяться на взаимные чувства от Малфоя, ведь с момента своего пробуждения в Аврорате тот ни разу не показал, что присутствие Поттера ему неприятно, и даже вновь пригласил в гости, уже не из-за кодекса учтивости. Первым, впрочем, никого этим не удивив, выиграл Скорпиус. Затем до Астрономической башни — самой последней клетки игрального поля — добрались Джеймс и Драко. И когда наконец и Альбус переступил «порог» вышки, было решено прекратить игру, так как Гарри всё время отставал, возвращаясь то в гостиную Гриффиндора, то в кабинет директора — на взыскание, как хихикали Джеймс и Альбус. Несмотря на феерический проигрыш, Поттер почувствовал, что отлично провёл время за, считай, детской игрой. И с удивлением обнаружил, что они потратили так несколько часов, и уже пора было ужинать. Расположившись за столом, он ошеломлённо наблюдал, как его сыновья уплетали запечённую тыкву в китайском соусе. Было действительно вкусно, хоть и необычно. И вообще, всё времяпровождение в мэноре и на этот раз было просто волшебным. О чём Гарри незамедлительно и поведал Драко; после того, как помыл и помог почистить зубы всем мальчишкам, включая Скорпи, за компанию, а Малфой прочитал им всем на ночь сказку, включая Поттера, который сидел на полу детской и слушал так же внимательно, как и дети. Солнце уже давно село за горизонт, и парк, и беседку, в которой устроились Гарри и Драко, освещали маленькие магические светильники. Сверчки стрекотали вовсю, хотя до громогласных цикад им было ещё далеко. И это было хорошо, так как мелодичный звон насекомых подбадривал на теплоту и откровения. — Жизнь не оканчивается с появлением детей, — тихо ответил Малфой на признание Поттера о прекрасно проведённом времени. — Нужно просто научиться по-другому расставлять свои приоритеты. И привыкнуть к тому, что и личное время нужно планировать заранее, да и своими привычками пожертвовать немного. Зато в обмен на это получаешь новые впечатления и приключения. Нужно только смотреть на это под правильным углом и в другом ключе — не банальном, а в радостном предвкушении. И вводить в постоянство новый уклад жизни, добавляя в неё неведомые ранее вызовы и сложные задачи… И на удивлённый взгляд собеседника пояснил: — Это сейчас их заботят твоё мнение и наказание. А когда им станет по одиннадцать-двенадцать, их будет волновать только то, что будут говорить их друзья, что нового в моде у подростков и как научиться целоваться. Я уже не говорю о пубертатном периоде и онанировании в комнате. Гарри поперхнулся кофе, глоток которого как раз сделал из красивой фарфоровой чашки. У него как-то даже и мыслей на эту тему пока не было! Он-то в свои юношеские годы был занят совершенно другим, как-то жизнь постоянно свою надо было спасать и учиться одновременно. Да и в «возрасте полового созревания» ему было не до этого — Волдеморт восстал из мёртвых, и ему пришлось теперь спасать и других вокруг себя, куда уж думать об этом самом «созревании». Он и поцеловался впервые в пятнадцать лет, с Чоу Чанг. А потом «огрёб» за это по-полной — подружка Чоу, Мариэтта Эджком, предала их «Отряд Дамблдора», рассказав о нём Долорес Амбридж. А Чоу с сокурсницей связь разрывать отказалась, хоть и осталась в отряде — неофициально… Но мнение о себе испортила и тогда в глазах Поттера пала низко и подло. Что, несомненно, внесло свою лепту в подсознание, что любой может предать, и приближаться, и раскрываться, а тем более целоваться с другими — нельзя. И это также стало одной из причин, почему выбор Джинни показался логическим и правильным — верная подруга детства никогда не предавала. Вот только надо было тогда ещё понять, что для создания настоящей семьи только этого не всегда достаточно. Да вот только Гарри и тогда не умел любить, и не понимал этого по довольно понятным причинам. А теперь он неожиданно сообразил, что у него растут двое мальчишек, у которых — слава Мерлину — всё в жизни нормально, и трудный подростковый период наступит вовремя, а как помочь пережить это, как должен правильно поддержать в таких случаях любящий родитель, он совершенно не знал! О Лили он не беспокоился — девочку поддержит её мать, так уж это казалось логично и верно. Но вот о том, что ему надо стать примерным отцом Джеймсу и Альбусу — не мальчишкам в детском возрасте, а юношам в период взросления, — Поттер ещё и не задумывался! И для того, чтобы вырастить и воспитать настоящих мужчин, уравновешенных и уверенных в себе, чтобы те не бегали к психологам на протяжении нескольких лет, нужно было намного больше, чем звание Главного аврора и множество медалей за подвиги на войне. Ведь у Гарри не было отца, чтобы показать ему пример, как таковым быть, как же теперь он должен это знать? Поттер повернулся всем корпусом на скамейке, разворачиваясь лицом к Малфою, и совершенно серьёзно произнёс, неосознанно укладывая ладонь поверх бедра своего визави: — Драко, ты должен научить меня растить сыновей! На своём личном примере.