Крики мёртвых

9 марта Прошло почти полгода с момента, когда нить стала потухать. Сначала всё происходило медленно и даже незаметно, поэтому она не обращала на это внимание, пытаясь жить. Но с каждым днём и ночью блеск угасал, становился мутным. Чувство одиночества вновь появлялось в ней, будто завоз свежего молока каждый вторник. Последнюю неделю Мара и вовсе перестала видеть нить, будто её никогда и не существовало. Взгляд постоянно цеплялся за руку, но не находил того, что ожидал увидеть. Овладев чем-то однажды, ты не сможешь больше расстаться. Она и подумать не могла, что Кол станет чем-то незаменимым для неё. И ведь ей даже не было чем заняться. Мара надеялась, что сможет сидеть за маминым дневниками, пропуская лишние пустые вечера, но встреча с бабушкой оборвалась. По её словам в городе развелось слишком много ведьм, которых не стоило встречать. Записи в дневник стали такими же редкими, как прогулки со Стефани, которая веселилась вместе с Ребеккой на постоянных тусовках. Мару раздражало, что она вошла в тот тип девушек, что теряют мир без парня. Но ведь её случай отличался? Она не была влюблена в Кола, просто её тело, душа и каждая живая частичка, что сосуществовала с сердцем, нуждалась в нём рядом. Мара закрыла дневник, переставая аккуратно выводить буквы и клеить рядом различные мелкие детали, чтобы это выглядело ярче и по-молодёжному. Часы, что стояли рядом, переместили свою стрелку на нужное время, и она встала, чтобы отыскать свои вещи. Спортивный костюм, что она надела на себя, приятно обтягивал, кроссовки не давили. Мара пробежала полные три километра, которые не вышло сделать вчера. Её лёгкие хватались за воздух, пока рука стучала в дверь. Они открылись не сразу, но это дало ей время привести дыхание в норму. — Ты сегодня раньше, — Мара посмотрела на часы, которые отдалялись назад от обычного времени. Сегодня ей ещё больше не было заняться, чем вчера. В эти выходные Стефани оставила её одну, уехав к родственникам. — Надеюсь, ты не занят, — ответила она, выпрямляясь. Говорить стало намного легче, поэтому она выпрямила спину и ноги, подняла подбородок и уверенно посмотрела на Клауса. — Проходи, — он впустил её в дом, проходя вперёд. Мара захлопнула двери, сделала несколько быстрых шагов к мужчине, чтобы догнать его. Клаус шёл быстро, не оборачивался, не говорил, будто ему надоедала её компания. Но её компания была единственной, что он имел, как и она, впрочем. Клаус предложил научить Мару обороняться, недолго после ухода Кола. Ему почему-то показалось, что она сойдёт с ума или упадёт в депрессию. Когда она это услышала, разозлилась, вышла из себя, как никогда, потому что не хотела принимать правду. Она накричала на Клауса и вновь почувствовала странную боль в груди, которая буквально шепчет: «Кричи». Тогда Мара ушла, сдавливая эмоции в кокон и спрятав их далеко в себе. Она долго старалась игнорировать их, но в один момент поняла, что это невозможно. Тогда Мара пришла к Клаусу, раздавив свою гордость. Она попросила его научить её только для того, чтобы отвлечься. Время прошло быстро. Мара получила несколько ударов по лицу за своё невнимание, но и ударить смогла один раз. Остальные Клаус использовал свою скорость, чтобы показать, что против вампира она не справится. На это Мара каждый раз закатывала глаза, но спокойно продолжала тренировку. Отработка ударов позволяла ей поразмышлять, но иногда это выходило ей боком. Биение груши было её самым нелюбимым упражнением, потому что тогда избежать ненужных мыслей становилось сложнее. Мара вышла из ванной, вновь натягивая уличную одежду. Хоть март и начался, всё равно веяло холодом, будто зима хотела остаться или оставить хотя бы след после себя. Но Маре хотелось прогуляться, возможно, купить чего-нибудь в магазине, чтобы насладиться хотя бы сладостями. Отца дома не было, поэтому никто даже не пытался следить за её перемещениями. Он в последнее время всё чаще работал днём, приходил лишь, чтобы поспать. В редких случаях после ночной смены он всё равно спал половину дня, а другую отсутствовал дома, поэтому они практически не пересекались. Отец лишь оставлял ей деньги, изредка и записки. Ей вдруг вспомнилось детство, до того, как она впервые рассказала бабушке о своих силах. Отец вмиг охолодел, первое время и вовсе не говорил с ней, избегал, как только мог. Поэтому не прошло и года, как ей пришлось переехать к бабушке. Кажется, ей было на стыке двенадцати и тринадцати. Достаточный возраст, чтобы понимать, кто тебе не рад, но маленькая Мара не могла привыкнуть к таким быстрым переменам. Но шли года, и её сила помогала меньше чувствовать боль, поэтому отца она забыла. Мара открыла двери, сталкиваясь с мужской грудью. Её дыхание ускорилось, сердцебиение участилось, а глаза застилал золотой свет, который вновь издавала нить. Она не могла справиться с нахлынувшими чувствами какое-то время. Но Мара нашла в себе силы сделать шаг назад, их взгляды одновременно встретились и она с удовольствием отметила, что он находился в таком же состоянии. Кол тоже чувствовал эти неопределимые эмоции, которые вызывала их нить, но не понимал этого. — Кол, — сказала Мара, когда поняла, что они пялились друг на друга слишком долго. Она почувствовала неловкость, но не могла отвести взгляд даже после этого. — Мара. — Ты вернулся? — её голос звучал тихо, она скривилась, когда поняла это. — Почему пришёл? — У меня есть дела в городе. Захотел увидеться, пока здесь, — он кратко улыбнулся, но Мара не улыбнулась в ответ. — Нужно поговорить. Я могу войти? Дать вампиру вход в твой дом — очень ответственный шаг, даже если ты знаешь, что он не навредит тебе. Мара вздохнула, понимая, что у неё нет ни одного весомого аргумента, чтобы его не впустить. По правде говоря, она даже не думала особо. — Входи, — она последовала в дом, поднимаясь на второй этаж, в свою комнату. Её слух, конечно, не был таким, как у вампиров, но она услышала, что Кол захлопнул дверь и следовал за ней. Мара оглядела комнату, быстро пряча дневники и наклейки, чтобы Кол не увидел. Она знала, что он будет смеяться и доставать её из-за этого, потому что именно такой была реакция Стефани, когда та узнала, что такая девушка как Мара ведёт личный дневник. Кол присел на её стул, Мара села рядом на кровать. В комнате повисла неловкость, она впервые приводила парня в этот дом. Чувствовалось странно, поэтому она даже не знала, что сказать. Просто ждала, когда он начнёт. — Есть одна важная новость, — Мара подняла бровь, складывая руки на груди. Ей не нравилось, когда люди начинали предложение с этого словосочетания. — Один идиот хочет пробудить Сайласа. — Сайласа? — теперь Мара нахмурилась, копаясь в своей памяти. Она знала многое, но это имя слышала впервые. — Это самый опасный маг в мире. За всю жизнь, которую я проживаю, ещё не слышал ни о ком более могущественном. Мне повезло никогда его не встречать, но вскоре это может измениться. — Он сильнее вас? — Намного. Он самый первый бессмертный, не вампир, а просто бессмертный. Сайлас старше нас примерно настолько, насколько я старше тебя, — Мара выглядела сосредоточено. Если он настолько силён — значит ведьмам вряд ли получится сделать ему что-то. То есть, даже она оказывается в опасности, не смотря на то, что тоже бессмертна. — Но если его собираются воскресить, есть ли шанс его убить? — Не у нас. Много лет назад ведьма Кетсия наказала Сайласа за измену. Она дала ему эликсир бессмертия, но превратила его в камень из-за гнева. С тех пор он таился в гробнице, и мир спокойно жил, но сейчас это может измениться. — Сайлас, — прошептала Мара, запоминая его имя. Почему-то она не боялась этого, ведь никогда не лезла в сверхъестественные битвы, поэтому не думала, что обычный человек, как она, может пострадать. В любом случае, за свою жизнь она не переживала. — Будь осторожна. А лучше покинь город на некоторое время. Я был бы рад, если бы ты поехала со мной, если вдруг твоё мнение изменилось, — Мара всмотрелась в его глаза, потому что хотела запомнить. Почему-то ей казалось, что пройдёт много времени, пока они встретятся. Эти глаза излучали теплоту, что-то родное, будто она маленькая сидит на кухне и смотри на своего дедушку, который рассказывает ей очередную историю из своего прошлого. Его мягкие карие глаза теплеют, когда он вспоминает знакомство с бабушкой или гладит Мару по голове. — Я всё равно собиралась навестить бабушку. — А как же школа? Твой отец не будет ругать тебя? — Мара подняла бровь, излучая скептический настрой. Последнее, о чём она хотела думать, — это школа и отношения отца к её действиям. — Я разберусь с этим, не беспокойся. — Если нужно будет его убедить — только скажи, — Мара кивнула, опуская глаза в пол. Их диалог вновь зашёл в тупик, но она чувствовала, будто только ей было неловко. — В общем, это не единственное для чего я пришёл сюда. — Случилось что-то ещё? — Кол достал из-за кармана куртки странный кол: он был белым, из далека видно, что старым и очень острым. — Знаешь что это? — Мара покачала головой. — Это единственное оружие, которым можно убить первородного. Кол из белого дуба. Возможно, ты не обратила внимания, но он был у Эстер, когда она пыталась убить Финна и нас, — Мара нахмурилась. Сейчас ей пришло осознание, что она даже не подумала об этом. Первородных ведь невозможно убить, тогда почему она сразу решила, что нужно не дать Эстер это сделать? Мара почувствовала себя глупой. — Зачем ты мне об этом говоришь? Хочешь, чтобы я тебя убила? — её голос выдавал холодные нотки айсберга, которые откатывались от безумного веселья. — Нет, но ты можешь, — он ухмыльнулся, будто был рад тому, что открыл ей свою душу. Кол буквально протягивал Маре оружие, которым она могла убить его в эту же секунду, но взгляд его, не обращая внимания на озорство, излучал спокойствие. — Не смешно, — она ударила его по плечу, нахмуривая брови. Кол пытался сдержать улыбку по виду её мины, а она лишь притворно высокомерно оглядела его с ног до головы. — Будь серьезной. Возьми этот кол, и спрячь его у себя. — Что? Хочешь, чтобы у меня под окном собралась кучка первородных вампиров? Или ещё лучше: ваших бессмертных врагов? — Не преувеличивай. Никто даже не узнает, что он у тебя. Мне опасно иметь его у себя, потому, что любой сможет меня убить, если увидит, — он взял её руку и положил в неё кол, крепко сжимая, после чего мягко улыбнулся. — Просто пускай он побудет немного у тебя. Она кивнула, продумывая варианты, куда она могла спрятать его. Кол прячет прядь её волос ей за ухо, кладёт руку на подбородок, приподнимая его, осторожно целует в щеку, вновь улыбаясь. Мара вдруг поняла, что значит «бабочки ожили в животе». Трудно передать это чувство обычными словами, но её внутренности будто горели от счастья, а бабочки щекотали своими крыльями кожу с внутренней стороны. Она закусила губу, чтобы не улыбнуться, пока Кол смотрит на неё, но предательская улыбка всё же расцвела на её лице. Взгляд парня переместился на её губы, заставляя её сердце затрепетать. — Мне пора, — она кивнула, но их взгляды продолжали бороться некоторое время. Всё же Кол отступил и они попрощались. Мара выглянула в окно, чтобы посмотреть на него, когда он вышел из её дома. Кол тоже посмотрел на него и кратко махнул рукой, она глупо улыбнулась. Затем обратила своё внимание на кол из белого дуба, который лежал на столе. Мара почти сразу вспомнила о шкатулке, которую ей когда-то подарил дедушка. Ей пришлось залезть под кровать, чтобы найти её: это была большая белая квадратная шкатулка из дерева, открыв её можно было увидеть несколько её колец, браслетов и цепочек, которые она изредка носила. Она сняла поролон, открывая второе дно. Внутри было пусто, потому, что Маре нечего было хранить. Там было достаточно места, чтобы спрятать кол, поэтому она так и сделала, закинув шкатулку назад под кровать. Телефон нашел номер бабушки. — Да, дорогая, что-то случилось? — Привет, бабуль. Сегодня я точно еду к тебе, нужно о многом поговорить, — она улыбнулась, потому что была рада, что наконец-то встретиться с бабушкой после долгого времени отсутствия в настоящем доме.