Game on

В пустом коридоре гулял сквозняк. Из трещин в рассохшейся от времени раме дальнего окна тянуло осенним холодом. В воздухе витала сырость, а отсыревшие каменные стены никогда не прогревались за отсутствием каких-либо источников тепла. Всего несколько аудиторий располагалось в этом коридоре, и ни одна из них не использовалась по назначению уже на протяжении длительного времени. Поэтому пустующие металлические крепления для факелов на стене ржавели без надобности — администрация школы не видела смысла держать здесь постоянные источники освещения, как в других, обитаемых частях замка. Так что даже слабый огонь не согревал этот вечно стылый коридор. А падающие через пыльные оконные стекла редкие солнечные лучи задевали лишь небольшой квадрат помещения и тоже не несли тепла. То была обычная картина для старого замка, слишком большого для нынешнего числа обитателей, где слишком много места пустовало, забрасывалось и забывалось без применения и без должного ухода. Коридор пустовал. Только Шерлок и его длинная бледная тень, едва различимая в сером свете пасмурного дня, были здесь единственными присутствующими. Звук шагов по каменному полу отзывался глухим эхом, тонущем в свисте ветра где-то в стенах и под высоким потолком. — Люмос, — слизеринец поднял палочку, зажигая на ее кончике огонек света, чтобы лучше осветить место преступления. В том, что это именно место преступления, Холмс не сомневался. Была суббота. К тому моменту, как Шерлоку удалось отделаться от мадам Помфри и выбраться из больничного крыла из-под ее бдительного надзора, стрелки часов уже успели перевалить за полдень. И, к досаде Холмса, к этому времени весь ущерб, нанесенный вчерашним пожаром, уже успели устранить, что затрудняло поиск улик. Однако отступать просто так слизеринец не собирался. Он медленно обвел коридор взглядом, подняв палочку повыше, чтобы яркий волшебный свет озарил пространство. На первый взгляд, смотреть здесь было не на что. Обычный коридор, такой же, как и все остальные в этом замке, виденный уже не раз. Но Шерлок продолжал стоять, пристально разглядывая каждую деталь. Каменные голые стены и пол образовывали длинный коридор-тоннель, еле заметная вязь трещин от времени змеилась по камню. Один довольно крупный прямоугольник выделялся на фоне остальной стены менее тусклым, более насыщенным серым цветом и еле различимыми следами гари — напоминание об уничтоженном гобелене. Если приглядеться, то можно было различить стыки камня в местах, где выломанные взрывом осколки были восстановлены и поставлены на место. Осыпавшуюся каменную крошку вместе с накопившейся за долгие годы пылью очистили, но не слишком тщательно — часть ее забилась в стыки между стенами и полом и в микроскопические трещины в камне. Все эти свидетельства вчерашнего инцидента были практически незаметными для обыденного взора, но даже самый невнимательный взгляд не пропустил бы совершенно новую, и потому выбивающуюся из общего интерьера, дверь в аудиторию. Полированное дерево выделялось яркостью цвета, свойственной лишь новизне — доски еще не успели потускнеть от времени, а полироль — выветриться. Начищенная до блеска латунная ручка без всяких следов налета отозвалась под рукой холодом. Одного заклинания оказалось достаточно, чтобы запертая дверь легко поддалась на толчок и распахнулась. Хорошо смазанные петли не издали ни малейшего скрипа, как это делали все остальные двери в этом древнем замке. Толкнув дверь, Шерлок беспрепятственно вошел внутрь. В заброшенной аудитории пахло затхлостью, пылью и еле уловимо — порохом и гарью. Окно не открывали, чтобы проветрить, — для этого использовали заклинание, но запах все же успел впитаться в тяжелые шторы и полотна ткани, накрывающие выставленные друг на друга парты. Через тусклое пыльное стекло пробивался бледный свет туманного дождливого дня. В воздухе плясали пылинки. На старой грифельной доске с полустертой формулы чар призыва воды осыпался сухой мел. С потолка на длинной ржавой цепи свисала пустая распахнутая клетка, — на чуть погнутых изнутри прутьях виднелись царапины когтей. Несколько старых рам без холстов служили единственным украшением комнаты. В углу рассыпавшейся небрежной грудой валялись покореженные, местами оплавившиеся рыцарские латы — должно быть, возиться с их восстановлением никто не стал и просто бросил в первое попавшееся место. Но Шерлока они не интересовали. Внимательный взгляд тут же выхватил примятый прямоугольный след на пыльном полотне, покрывающем ближайшую к двери парту. На холщовой ткани и полу вокруг едва заметно мерцали осыпавшиеся с фейерверков блестки. Здесь давно не проводили уборку — даже трудолюбивые хогвартские домовики не тратили усилия и время на неиспользуемые помещения, поэтому пол покрывал слой пыли. Тот его участок, который располагался ближе к двери, сейчас казался немного чище — взрыв разогнал пыль в стороны, да часть ее разнесли на ногах люди, которые приходили после. Но вот дальняя часть пола оставалась нетронутой, и на нем отчетливо выделялись следы, словно кто-то сдвигал парту. Парта действительно была сдвинута — она выбивалась из общего ровного ряда и стояла теперь ближе к центру аудитории и ближе к двери — прямо напротив нее. Шерлок нахмурился. Зачем кому-то понадобилось это делать? Присев на корточки, он внимательно изучил пыльную поверхность, а затем направил палочку на пол и прошептал: — Вестиджио остендус. Золотистое сияние озарило аудиторию, мерцающим туманом заклубилось вдоль пола, а затем осело, принимая форму многочисленных отпечатков ног. Следы эти невесомым светом покрывали пол аудитории и дорожками уходили в коридор. Рассматривая образовавшийся причудливый мерцающий принт, Холмс в досаде скрипнул зубами. Следов было слишком много. Они пересекались и перекрывали друг друга, усложняя попытки разобрать хоть что-то. Склонившись ниже, Шерлок принялся внимательно рассматривать трудночитаемый рисунок, пытаясь отделить отпечатки друг от друга. Какие-то из них мерцали слабо и практически неразличимо, еле заметно — нетрудно было догадаться, что их оставили уже давно. Однако значительная их часть сияла ярко и свежо. Без особого труда Холмс различил свои собственные отпечатки, как сегодняшние, так и оставленные вчера. Пристально вглядываясь в золотистые следы, он без труда восстанавливал в голове события того вечера столь же отчетливо, словно мог видеть воспоминание в омуте памяти. Вот здесь прошла директор МакГонагалл: ее следы определялись легко по узкой подошве и широкому расстоянию между шагами — заслуга высокого роста. Следом не отставал Флитвик — его широкие следы, слегка косолапя, семенили бок о бок с директором. Оба они тушили пожар, а затем, должно быть, уже после того, как Шерлок оказался в больничном крыле, осматривали место происшествия. Безошибочно узнавались огромные следы лесничего-полувеликана Хагрида — именно он, не дожидаясь, пока пламя окончательно потушат, бросился к Шерлоку прямо сквозь дым и искры. И именно он затем, несмотря на все протесты Шерлока, унес его в больничное крыло. Другие, более свежие следы, натоптанные в коридоре, явно принадлежали любопытным зевакам — судя по их количеству, как минимум полшколы сбежалось поглазеть как в тот вечер, так и сегодня с утра. Еще раз внимательно осмотрев коридор и не найдя в нем ничего заслуживающего внимания, Холмс вернулся в аудиторию. Большинство следов здесь не заходили дальше небольшого прямоугольника возле самого входа и дальше ближайшей парты, но внимательный глаз слизеринца выцепил несколько других. Они казались чуть бледнее остальных, но не настолько, чтобы принять их за совсем уж старые — навскидку их оставили парой дней ранее. Следов этих было три пары — небольшой размер, столь же небольшое расстояние между шагами. Третьекурсники, максимум, четверокурсники, — тут же сделал вывод Шерлок. Вряд ли девочки — слишком широкие стопы. Далеко они не заходили — дошли до парты, немного потоптались возле нее, словно двигая ее с места, а затем ушли. Это не давало никакой новой информации, лишь подтверждало уже выясненную, но тут Холмс заметил еще одну пару следов. Они мерцали столь же бледновато-золотистым оттенком, а значит, были оставлены в то же самое время. Шерлок, нахмурившись, анализировал увиденное: крупная стопа, но слишком изящная, чтобы принадлежать мужчине. Явно девушка, старше, чем те трое — курс шестой или седьмой. Высокая, с уверенной, стремительной походкой. Дошла до аудитории, недолго постояла в дверях, словно понаблюдав, а затем ушла. Увы, наверняка более ничего нельзя было сказать — даже выделив максимум информации из своих наблюдений, Холмс не мог сказать, кто именно приходил сюда и когда именно это произошло. От золотистого сияния, уже начинающего угасать, рябило в глазах. Взмахнув палочкой, Холмс позволил заклинанию развеяться. Он вновь вышел из аудитории и, ни на что особо не надеясь, подергал другие двери. Их здесь было всего две, и в данный момент обе оказались заперты. В этом не было ничего необычного — именно так обычно и поступали с заброшенными аудиториями — запирали их. Впрочем, делалось это, скорее, порядка ради. В неиспользуемых кабинетах не хранилось ничего нужного и ценного, так что никаких особенных сильных чар для их закрытия не применялось. Простого открывающего заклинания «Алохомора» было вполне достаточно, чем активно пользовались ищущие местечко для уединения парочки. И вчера эта аудитория была открыта. Сейчас, конечно, Шерлок никак не мог это проверить, потому что уничтоженную взрывом дверь уже заменили на новую, но это и не требовалось. Ведь Шерлок помнил вчерашний вечер вполне отчетливо. Он помнил тот поздний вечер — сгустившиеся тени, отблески огня от факелов, привычные завывания ветра и скрип лестниц, приглушенные разговоры портретов и топот шагов редких прохожих. Помнил, как проникал под одежду привычный сырой холод старого замка, как дрожал от сквозняков бледный луч света, источаемый волшебной палочкой. Помнил собственное нежелание идти в этот дурацкий очередной обход и помнил, как хотел вернуться поскорее обратно в гостиную, к теплу камина и недочитанной книге. Помнил, как заметил бледное сияние из-за приоткрытой двери. И помнил все, что случилось после. Даже сейчас, лишь закрыв глаза, Шерлок мог воскресить в памяти все последующие события с такой четкостью, словно все еще находился в том моменте времени. Взрыв казался оглушительным, — в общем-то, оглушительным он и был — после Шерлоку пришлось выпить не один флакон восстановительного зелья, и до сих пор в правом ухе ощущалась небольшая пробка. Хуже всего был дым — густой и едкий, он наполнил, казалось, каждый миллиметр пространства, вытеснил весь кислород до последней молекулы. Шерлок потом кашлял едва ли не всю ночь, и лишь ближе к утру литры выпитых зелий и лечебные чары наконец возымели эффект. Не считая этого, Холмс мог считать, что ему повезло. Весь остальной ущерб его здоровью включал в себя пару ожогов да ушибов, полученных, когда его откинуло взрывной волной и ощутимо приложило о каменный пол. Но все это было сущей мелочью в сравнении с тем, насколько хуже все могло быть. Даже сейчас, когда все раны оказались излечены, Шерлок помнил, как жег огонь на кончиках его пальцев, вскинутых перед собой в инстинктивной попытке защититься. Он словно до сих пор мог ощущать это жжение на своих руках и вовсе не хотел забывать эту боль. Она служила прекрасным напоминанием о собственном идиотизме — забыть палочку в гостиной определенно возглавляло топ-пять самых идиотских поступков, которые только мог совершить волшебник. А идиотские поступки Шерлоку Холмсу, как правило, не были свойственны. Лишь одно умаляло злость на себя, и одним слизеринец оправдывал собственную недальновидность — даже держи он в тот вечер палочку в своих руках, вряд ли бы он успел среагировать иначе. Взрыв произошел столь стремительно, что вряд ли Холмс успел бы произнести хотя бы слово заклинания. Но первой, инстинктивной реакции оказалось достаточно, чтобы сотворить щит, слабый, но достаточный для того, чтобы спасти Шерлоку жизнь. Шерлок помнил, как его отбросило назад, как огонь взорвался перед его лицом, и помнил напряжение воздуха под собственными ладонями, когда чистая инстинктивная магия выплеснулась и обрела форму. Шерлок помнил, как стремительно билось его сердце, и как кипела в венах кровь, но не от жара пламени, а от смешанного с адреналином восторга. Чувство было потрясающим. — Добрый день, мистер Холмс. Раздавшийся прямо под ухом дружелюбный голос вырвал Шерлока из воспоминаний, заставив вздрогнуть, но, еще не успев обернуться, Холмс уже узнал говорящего. Голос этот звучал немного гулко и как-то по потустороннему прохладно — отличие, присущее всем привидениям. — Сэр Николас, — сдержанным кивком Шерлок поприветствовал призрака. Сэр Николас, более известный как Почти Безголовый Ник, — привидение факультета Гриффиндор — неловко застыл, вернее, завис в воздухе рядом. Это было привидение высокого мужчины, облаченного в старомодный камзол по средневековой моде с пышным гофрированным воротником, который, не было ни для кого секретом, прикрывал рану на не до конца отрубленной топором палача шее. Через бледное, полупрозрачное тело сэра Николаса просвечивала аудитория, становясь похожей на испорченный черно-белый снимок. — Как ваше здоровье, мистер Холмс? — А как ваше? — не удержался от ехидства слизеринец. — Увы, я все еще мертв, — с печальной серьезностью ответил призрак — чувством юмора привидения замка похвастаться не могли. Прежде Шерлоку практически не доводилось с ним общаться. Слизеринцы держались особняком от остальных факультетов и не стремились заводить дружбу с кем-либо за пределами собственного мирка. Это правило распространялось и на потусторонних сущностей. Впрочем, с призраком собственного факультета теплых отношений слизеринцы не имели тоже — Кровавый Барон общительностью не отличался, предпочитая пугать прохожих в подземельях внезапными появлениями из стен и леденящими душу завываниями. Зрелище действительно выходило пугающим, особенно в сочетании с пропитанными серебряной кровью одеждами призрака, однако довольно быстро надоедало. Привыкнув к подобным перформансам, ученики переставали пугаться, за исключением разве что первокурсников и особо впечатлительных второкурсников. Изредка Барон все же снисходил до разговоров с живыми, но вряд ли у кого-то повернулся бы язык назвать подобным разговор приятным. Почти Безголовый Ник же, напротив, всегда стремился помочь всем и каждому, вне зависимости от факультета, и вчера вечером именно он первым оказался рядом с Шерлоком. Пролетев сквозь огонь, не способный ему навредить, Ник казался в тот миг поистине потусторонним зрелищем — отблески пламени просвечивали сквозь него, а дымный воздух клубился вокруг. Шерлок помнил, как окатило его ледяным холодом, когда привидение, забыв о собственной бесплотности, попыталось помочь ему подняться. На фоне окружающего жара холод этот, потусторонний и неестественный, казался почти приятным. Стоило отдать должное — помощь пришла быстро. Инцидент случился на первом этаже, в коридоре, расположенном достаточно близко к основной части замка, где куда больше прохожих и где слышимость лучше, чем в подземельях. Уже через несколько минут на месте событий оказалась целая толпа. Сама директор МакГонагалл тушила огонь, ей помогал Флитвик. Смотритель Филч позади них ругался на зевак, отгоняя их от огня. Лесничий Хагрид помогал Шерлоку подняться и увел его в больничное крыло, Почти Безголовый Ник взволнованно маячил рядом и то и дело осведомлялся о самочувствии Шерлока, будучи не в силах принести какую-либо пользу в этой ситуации. Больше всего Холмсу хотелось остаться на месте и разобраться, что произошло, однако полувеликан Хагрид подхватил его, как пушинку, и поспешил вверить под бдительную опеку мадам Помфри. Уже оказавшись в белых, пропитанных запахом трав и зелий, стенах лазарета, слизеринец осознал, что сил на сопротивление не осталось. В ушах противно звенело, звуки доносились как через толщу воды, перед глазами маячили красно-черные вспышки. Саднило ударенное плечо и колени, кожа на обожженных ладонях покалывала и болела. Смутно Шерлок осознавал, что щеку тоже жжет, а с виска стекает кровь, так что он смиренно позволил лекарю размахивать над ним волшебной палочкой и безропотно осушал флакон за флаконом с различными зельями. Кажется, слухи о происшествии распространились быстро, потому что уже вскоре в больничном крыле появилась Ирен. Вряд ли она успела закончить свою часть обхода, по крайней мере одета она все еще была в школьную форму и даже не успела распустить волосы, как делала всегда, собираясь готовиться ко сну. Присутствие Адлер, честно говоря, не добавило Шерлоку ни спокойствия, ни комфорта. Не на шутку перепуганная подруга только и делала, что ахала и восклицала, суетилась вокруг Шерлока и пыталась его обнять, пока мадам Помфри не пригрозила выставить ее за дверь. После чего недовольной Ирен только и оставалось, что притихнуть, и отойти в сторону, и уже оттуда взволнованно наблюдать за процессом исцеления Шерлока. Чуть позже появилась директор МакГонагалл, встревоженная и сердитая, и непривычно растрепанная. На рукаве мантии красовались свежие подпалины, а на морщинистой щеке чернела сажа. К тому моменту Холмс уже чувствовал себя прекрасно, не считая пробки в ушах и навязчивого кашля. И вящего раздражения в адрес целительницы, которая и слушать его не желала, настрого запрещая подниматься с больничной койки. Чувствуя себя унизительно-беспомощным, Холмс заставил себя проглотить гордость вместе с очередным зельем и терпеливо ответил на все вопросы директора. Лишь извлекая из своей головы тонкую серебряную нитку воспоминаний и позволяя ей опуститься в бережно протянутый директрисой стеклянный сосуд, Холмс заметил еще одного посетителя. Шерлок не отследил тот момент, когда в больничное крыло зашел профессор Мориарти, но, судя по всему, он все это время был здесь, безмолвно присутствуя на фоне и наблюдая. На лице его не читалось особой тревоги, помимо положенной случаю демонстрации заинтересованности. Ответов на свои вопросы в тот вечер Холмс так и не получил. Профессор МакГонагалл лишь настойчиво уверила его, что в случившемся непременно разберутся и весьма суровым тоном велела Шерлоку отдыхать. К сожалению, даже обладая всем присущим Шерлоку Холмсу упрямством, переспорить директрису было невозможно. Поэтому, едва выбравшись из лазарета сегодня утром, Холмс первым делом направился именно к ней в кабинет с тем, чтобы с новыми силами выяснить все детали происшествия. Привычки обманывать за строгой и честной МакГонагалл не водилось, так что, поднявшись по вращающейся лестнице в скрытый за статуей горгульи кабинет, Холмс узнал, что в ситуации действительно уже разобрались. Прецедент со взрывом фейерверков в неположенном месте уже был, поэтому искать виновных долго не пришлось. Уже знакомая троица в лице Эндрю МакМиллана, Джереми Нотта и — Шерлок не помнил имени третьего — Аддамса, с весьма понурившимся и напуганным видом под грозным взором директрисы раскаялась в содеянном хулиганстве и принесла Шерлоку извинения. Выяснилось, что злосчастная троица закупилась целой партией фейерверков в одном из Хогсмидских магазинов и планировала как следует развлечься, запуская их. В качестве склада для своих запасов слизеринцы избрали именно ту заброшенную аудиторию на первом этаже. Однако то ли снаряды оказались некачественными, то ли неправильно наложенные чары маскировки дали сбой, но фейерверки самопроизвольно сдетонировали, что и привело к пожару. Разумеется, наказание виновники получили самое серьезное — не будь Шерлоку настолько плевать на межфакультетское соревнование за Кубок школы, его бы непременно привела в ярость потеря Слизерином сразу шестисот очков. Помимо этого неудачливой троице предстояло торчать на отработках едва ли не до самой Пасхи, а фейерверки, и без того находящиеся в черном списке смотрителя Филча, оказались под строжайшим запретом под угрозой исключения. Казалось, инцидент был исчерпан. Вот только Шерлока официальное объяснение не устраивало. Он снова явственно вспомнил неяркое сияние из-за приоткрытой двери, оглушающий взрыв, разлетевшуюся в щепки дверь, пульсацию щита на кончиках собственных пальцев и жар бушующего пламени на опаленной коже. Нет, это не была случайность. Шерлок в этом не сомневался. Но доказать это он пока не мог. Глядя в пристыженные, перепугано бегающие глаза виновников переполоха, Холмс не удержался от искушения заглянуть в их воспоминания. Совсем чуть-чуть — использование легиллеменции находилось под запретом за исключением официальных судебных расследований, но отслеживать нарушения все равно не представлялось возможным. К тому же если есть возможность получить немного больше информации, то почему бы не воспользоваться преимуществом? Небольшого воздействия легиллименции оказалось достаточно, чтобы разумы мальчишек открылись перед ним, словно незапертая дверь. Никаких ментальных щитов не имелось и в помине, да и откуда бы им взяться — мало кто в столь юном возрасте начинает изучать окклюменцию. Досадное упущение, между прочим, но вполне на руку Шерлоку. Сам Холмс начал изучать ее в куда более юном возрасте. Легиллименция, впрочем, не особенно помогла. Мальчишки дрожали и ежились под его взглядом, пока он практически без усилий просматривал воспоминание за воспоминанием. Череда скучных повседневных занятий, вроде уроков, чистки зубов и бесконечной тупой болтовни, промелькнула в их головах, как в калейдоскопе, пока Шерлок не нашел то, что искал. С легким разочарованием он вернулся в реальность, где директор МакГонагалл как раз вещала что-то суровое на тему техники безопасности и запрета на всевозможные потенциально опасные предметы. Воспоминания подтвердили уже сказанное — мальчишки действительно закупились фейерверками и сложили их в той аудитории. Вот только это вовсе не объясняло того, почему фейерверки сработали именно так. Шерлок вновь воспроизвел в своей голове тот момент — взрыв был слишком сильным, а дым чересчур едким. Да, фейерверки представляли свою какую-то новую, улучшенную модификацию, которая в теории могла оказаться бракованной и случайно сдетонировать таким катастрофичным образом, однако Шерлок не мог отделаться от чувства, что что-то во всем этом было не так. Однако убеждать директрису в своем, основанном лишь на ощущениях и смутных подозрениях, мнении было бесполезно. Тем более, что та все еще считала, что Шерлоку нужен отдых и лечение, и потому не стала бы и слушать. Предприняв не увенчавшуюся успехом попытку заглянуть в директорский омут памяти и разведать, что удалось выяснить от свидетелей происшествия, Холмсу пришлось удалиться практически ни с чем. Однако он вовсе не собирался оставлять это дело просто так. Нет, он намеревался во всем разобраться, для чего и направился обратно в этот коридор. Однако пока что это импровизированное расследование зашло в тупик. Из воспоминаний Холмса вывел Почти Безголовый Ник. Бледной призрачной тенью он медленно парил по аудитории, словно пытаясь выискать, на что же так внимательно смотрел Шерлок. На призрачной физиономии застыло выражение обеспокоенности и растерянности. — А вы, сэр Николас, видели вчера что-нибудь подозрительное? — Шерлок переключил внимание на призрака. В конце концов он оказался вчера на месте происшествия и вполне мог считаться потенциальным свидетелем. Впрочем, особых надежд возлагать не стоило, что тут же и выяснилось. — Нет, ничего, — ответило привидение с явным огорчением оттого, что не сумел принести хоть какую-то пользу, — Вчера я кружил по Хогвартсу, хотел развеяться, ведь я как раз узнал, что «Клуб безголовых охотников» в очередной раз отклонил мою кандидатуру, — Сэр Николас горестно вздохнул, — Видите ли, они принимают туда только полностью безголовых привидений. Как будто я виноват в том, что мне так и не сумели отрубить голову! Сорок пять ударов топором! — призрак все более раздражался, повествуя свою несчастливую историю, однако заметив, что собеседник не впечатлен и не спешит сочувствовать его горю, вернулся к изначальной теме разговора, — Так вот, кружил я по замку, в полном расстройстве, как вдруг услышал шум. Решил проверить, а там как раз вы, мистер Холмс. А потом уже мадам директор пришла и другие люди. Ну, это вы и так знаете. А сегодня я вот решил заглянуть сюда, проверить, мало ли чего. Шерлок внимательно выслушал привидение. Причин ему не доверять у Холмса не было ни единой — сэр Николас имел славу открытого и прямолинейного человека — вернее, призрака, чем весьма гордился. Да и мотивов врать у него не имелось. Не узнав ничего нового, кроме того, что уже услышал от МакГонагалл, Шерлок все же решил извлечь из этого разговора хоть какую-то пользу. — Сэр Николас, я знаю, что во всем замке вряд ли найдется человек или привидение более осведомленное, чем вы, — осторожно начал он. — Конечно, — призрак слегка приосанился, явно польщенный, — Что еще остается делать нам, бедным бесплотным душам, кроме как приглядывать и наставлять живых, дабы уберечь их от постигшей нас участи? Особенно, если общество безголовых отказывается принимать в свои ряды, — чуть обидчиво добавил он. — Так вот, — прежде, чем тот опять пустился в жалобы о постигшей его несправедливости, поспешно продолжил слизеринец, — Если вдруг вы заметите что-то подозрительное — что угодно — особенно если это случится возле подземелий, не могли бы вы сразу же сообщить об этом мне? Ведь на мне, как на старосте, лежит тот же долг — оберегать эту школу и ее обитателей. — Буду рад быть полезным, мистер Холмс, — с готовностью согласился сэр Николас, без особого труда поверив в мотив Шерлока. Он хотел было отсалютовать шляпой, но, тут же вспомнив, что не носит ее, неловко дернул себя за волосы, едва не оторвав почти отрубленную голову, и уплыл сквозь стену. Оставшись в одиночестве, Шерлок еще раз взмахнул палочкой, вновь проявляя запутанный мерцающий рисунок следов, внимательно посмотрел на него, запоминая, как следует, каждую линию и каждый узор. Затем он снова уничтожил заклинание и тоже поспешил уйти. Едва вернувшись в общую факультетскую гостиную, впервые со вчерашнего вечера, Шерлок тут же угодил в пылкие объятия Ирен. Сопровождаемый любопытными взглядами одногруппников, он выбрался из ее рук и с трудом отделался от заботливых расспросов подруги. Чересчур наигранная забота Адлер, хотя и вполне искренняя, несколько раздражала Холмса, но он все же постарался не срывать на ней своих чувств. Настороженно оглядев Холмса с головы до ног и убедившись, что ему ничто не угрожает, Ирен наконец оставила его в покое и со спокойной душой отправилась на квиддичную тренировку. Проследив взглядом, как изящная фигура слизеринки, облаченная в зелено-серую спортивную форму, скрывается за дверью, Холмс устроился в кресле возле пылающего камина и принялся задумчиво перебирать смычком по струнам скрипки. Однако его размышления тут же оказались прерваны подошедшим к нему Генри МакМилланом. — Привет, Холмс, — неловко откашлялся он, привлекая к себе внимание. Держался Генри заметно неловко, переминаясь с ноги на ногу и не зная, куда девать свои длинные тонкие руки. Как правило, МакМиллан предпочитал держаться в стороне от окружающих и редко первым заводил диалог, так что сейчас Шерлок не сразу сообразил, с чего это одногруппник решил нарушить сложившуюся привычку. — Все нормально? — столь же неловко поинтересовался Генри, неуклюже устраиваясь в соседнем кресле. — В полном, — продолжая недоумевать, Шерлок окинул собеседника беглым взглядом. Тот явно встал совсем недавно, пользуясь выходным. На мятой футболке красовалось пятно от омлета. Воспаленный взгляд и свежий порез от бритвы на щеке выдавали, что как минимум половина ночи была проведена без сна, а плохо смытые следы от чернил и ожог от воска свечи на руке указывали на причину того — писал письмо, долго и тщательно подбирая слова. Сделав эти несложные наблюдения, Шерлок быстро мысленно пробежался по чертогам своего разума, извлекая всю имеющуюся в них информацию об одногруппнике. Склонности к эпистолярному жанру за ним не водилось, да и некому было ему обращать письма, разве что матери — его единственному адресату. Миссис МакМиллан растила детей в одиночку с тех давних пор, когда ее муж погиб от несчастного случая, так что Генри относился к матери с особой заботой и старался ее не тревожить лишний раз. И если сам Генри вел себя образцово и не доставлял поводов для беспокойства, то его младший братец примерным поведением вовсе не отличался. Потому прошлой ночью Генри пришлось пожертвовать сном, чтобы хотя бы постараться успокоить матушку, которую директор МакГонагалл наверняка уведомила о проступке ее младшего сына. Этим же объяснялся этот неловкий разговор сейчас — Генри хочет убедиться, что Шерлок не станет еще сильнее портить жизнь его брату. — Слушай, прости за Эндрю. Он полный идиот, — тут же подтвердил вывод Холмса тот. — Это уж точно, — сухо согласился Шерлок. — Но он не специально, — торопливо и не слишком убедительно принялся оправдываться Генри, — Его уже наказали по полной, и я с него больше глаз не спущу. Без обид? — слизеринец неловко протянул Шерлоку руку. Холмс помедлил. К самому Генри он претензий не имел. Он прекрасно осознавал, что его брат — полный кретин, и не собирался спускать ему выходки с рук, но все равно продолжал защищать младшего от остальных. Для Генри это было столь же естественным, сколь и дышать, и Шерлок невольно задумался, — интересно, испытывал ли его собственный старший брат к нему хотя бы толику этого чувства? Была ли вечная снисходительность и высокомерные проповеди, так действующие Шерлоку на нервы, неким проявлением заботы? Или же Майкрофт просто был напыщенным занудой? А, может, одно не исключало другого. В любом случае менять свое отношение к одногруппнику и таить на него злость из-за поступков его идиота-братца Холмс не собирался. Младший МакМиллан же был для него все более назойливой мухой, мелкой и неопасной, не стоящей внимания, но постепенно начинающей раздражать. Однако пока желания прихлопнуть эту муху у Шерлока не возникало — в конце концов это всегда успеется. Пока он хотел лишь разобраться в случившемся и докопаться до истинного виновника того пожара. Так что Холмс уверенно пожал протянутую ему руку, отчего на нервном лице Генри расцвела слабая улыбка облегчения. — Но учти, — предупредил Шерлок, — Твой братец и его шайка влипают уже не первый раз. Я тоже буду следить за ним в оба, и второго шанса не будет. — Справедливо. Спасибо, — понимающе кивнул Генри и поспешил уйти, пока Шерлок не передумал. Холмс же вновь погрузился в свои размышления. В вине младшего МакМиллана и его дружков сомнений не было, однако Шерлока не покидало чувство, что все куда сложнее, чем кажется. Допустим, все случалось именно так, как сказала МакГонагалл. Это была просто случайность из-за неосторожного обращения с фейерверками или же изначального брака партии. В это легко верилось, если бы не одно «но». Что за сияние доносилось из-за той приоткрытой двери? Излучали ли его готовые сдетонировать снаряды или же кто-то специально хотел привлечь внимание именно к этой аудитории? Шерлок еще раз мысленно воспроизвел тот миг. Приоткрытая дверь, подозрительное сияние, взрыв. Разве было совпадением то, что снаряды сдетонировали именно в тот момент, когда он открыл дверь? Нет, Шерлок не мог в это поверить. Это точно не было случайностью. Вот только кто стал бы устраивать подобное? Кто в этом замке стал бы нападать на него, Шерлока? Холмс не питал иллюзий по поводу собственной популярности в этой школе. Он пользовался довольно весомым авторитетом, заработанным как фамилией и статусом семьи, так и собственным умом и успехами. Однако вряд ли в этом замке нашлось с десяток человек, кому Шерлок бы действительно нравился. Он вовсе не скрывал того, что считает остальных в большинстве своем идиотами, а способность с пары взглядов «читать» людей тем более не добавляла Шерлоку привлекательности в глазах окружающих. Однако Холмс вовсе и не стремился всем нравиться. Напротив, чем лучше холодность и сарказм помогали держать окружающих подальше от своей персоны, тем чаще слизеринец прибегал к ним. Вот только вряд ли репутация высокомерного всезнайки была достаточным поводом для покушения на его жизнь. Холмс напряг память, стараясь припомнить, не насолил ли он кому-нибудь особенно сильно в последнее время, однако на ум ничего не шло. Как бы то ни было, у этой хулиганской троицы во главе с братом Генри мотив точно отсутствовал. Да, Шерлок ловил их несколько раз уже в этом году, начиная еще с поездки в Хогвартс-Экспрессе, но то была вполне заурядная ситуация. Даже не будь эта троица слишком трусовата, чтобы задираться на кого-то сильнее их, никто не стал бы устраивать подобное из-за пары выговоров. Однако кто-то другой мог узнать про их нелегальный склад, забитый фейерверками. Дети и подростки, даже столь скрытные, как слизеринцы, в большинстве своем не отличались умением хранить секреты. Эти трое вполне могли кому-то похвастаться или просто проболтаться о задуманной шалости, а кто-то мог воспользоваться этим знанием. И с большей долей вероятности это был кто-то в ближайшем окружении. Кто-то с факультета. Вот только кто? Шерлок изучающе оглядел гостиную. Комната являла собой картину типичной субботы. Кто-то играл в настольные игры за большим столом, кто-то читал учебник и лениво карябал пером по пергаменту в попытке делать домашнее задание, кто-то же лишь недавно проснулся и, позевывая, выползал из комнаты в поисках способа скоротать время до обеда. В гостиной собирались представители всех курсов факультета, но однокурсники Шерлока в этот день, видимо, нашли себе иные занятия, чем сидеть здесь. Кто-то, как Сэмюэль и Ирен, ушел на тренировку. Себастьян наверняка увязался за ними. Мимо проскользнули Джанин и Мартин — держась за руки, парочка куда-то упорхнула, скорее всего, налаживать пошатнувшиеся в последнее время из-за ссор отношения. Даже вечных домоседок, предпочитающих сплетничать на диване, чем заниматься любой другой активностью, — Ванды и Летиции — поблизости не наблюдалось. Кто угодно из них мог подстроить этот пожар, но как бы Шерлок ни старался, он не мог придумать достаточной для этого причины. Если только… — Холмс вдруг замер, когда его запоздало осенило вполне очевидной мыслью. С чего он вообще взял, что «несчастный случай» предназначался именно ему? Ту часть замка должна была патрулировать Ирен. Теперь Шерлок отчетливо припоминал, как предложил ей поменяться маршрутами, изменив привычной схеме. Если не считать этого изменения, их маршрут был точно таким же, как и на протяжении многих дней. Никто и не думал делать из этого секрет. Так что при желании любой в этом замке мог проследить за слизеринскими старостами, выучить их обычный путь и устроить небольшую засаду. И Шерлоку приходил на ум лишь один человек, обладающий мотивом для подобного. Он закрыл глаза. Память услужливо воскресила пылающий коридор, едкий дым, застилающий воздух и искаженные пламенем и дымом лица в другом конце коридора. Их было много — испуганные, любопытные, сосредоточенные, но в суматохе и мельтешении и пляске пламени одно лицо казалось неподвижным, словно высеченным из мрамора. Лейси Забини стояла там, по ту сторону огня, и вся она казалось объятой пламенем — рыжие волосы дымились и пылали. А на исказившемся лице сквозь завесу дыма отчетливо читался ужас. Даже в той ситуации, почти оглушенный и перепуганный, Шерлок вполне доверял своему восприятию и своей памяти, чтобы почти не сомневаться в том, что ничто из этого ему не показалось. Забини была там, но потом исчезла. Уже выбираясь из того коридора в крепкой хватке лесничего Хагрида, Шерлок больше ее не видел, а профессор МакГонагалл сегодня даже не упомянула ее. Возможно, Лейси просто случайно оказалась рядом и прибежала на шум, как и остальные, поэтому вопросов к ней ни у кого не возникло. Но не у Шерлока. Он никак не мог забыть тот безотчетный, очевидный ужас на ее перекошенном лице. Вряд ли Забини так испугалась за жизнь одногруппника, так с чего бы ей реагировать таким образом? Может, дело в этих фейерверках — ведь именно Лейси громче всех возмущалась эпизодом ранее, когда уже известная троица устроила огненное шоу в коридорах подземелий. В конце концов вполне логично, что одержимая правилами и порядком Забини чувствовала свою вину и свою ответственность за то, что не сумела как следует повлиять на зарвавшихся хулиганов. В этом была логика, но Шерлока она не убеждала. Ответственная, деятельная Забини бы первой бросилась тушить пожар, а не стояла бы, словно каменное изваяние, посреди хаоса. Стремление навести порядок превалировало в ней над любыми страхами, так почему же она не сделала ровным счетом ничего, лишь испуганно стояла, а потом и вовсе исчезла без следа? Неужели она имела какое-то отношение к случившемуся? У нее был мотив отомстить Ирен, но разве стоила такая ерунда подобного преступления? Нет, что-то здесь не сходилось. Как бы ни злилась Лейси на Ирен, она бы не зашла так далеко из-за дурацкого значка. Для этого Забини была слишком правильной и помешанной на правилах. Все же Шерлок решил с ней поговорить. Однако удалось ему это лишь под вечер. До самого конца дня в гостиной слизеринка не появлялась. За это время Холмс успел обойти замок и отыскать практически всех, кого заметил вчера в том коридоре. Их было человек семь — парочка шестикурсников с Котеврана, несколько детей-пуффендуйцев и один гриффиндорец. Выяснить, впрочем, как Шерлок и подозревал, ничего нового не удалось. Забини же оказалась в его поле зрения только вечером, и слизеринец поспешил перехватить ее на выходе с ужина. Забини вела себя, как ни в чем не бывало, смотрела на Шерлока равнодушным взглядом, будто ей и дела не было до его существования. В общем-то, ничто в ее поведении не наводило на подозрения, разве что теперь Лейси уже не казалась столь громкой и заметной, как прежде, и не стремилась более влезть в каждый разговор со своим бесценным мнением. Теперь Забини напоминала, скорее, тень прежней себя, тихую и незаметную, несмотря на тот факт, что выглядела девушка теперь куда ярче, чем прежде. Ее пышные пламенно-рыжие волосы, всегда привлекающие внимание, теперь полностью окрасились в яркий пурпур, которым ранее были тронуты лишь их кончики. Выглядело это довольно причудливо, но в остальном Забини оставалась Забини. На все вопросы она отвечала ровно и равнодушно, и, как Шерлок и ожидал, не сказала ровным счетом ничего важного — всего лишь проходила мимо, услышала шум, увидела пожар, ушла, чтобы не мешать. Ни единого лишнего слова, ни единой эмоции не выдал ее рассказ, кроме, разве что, раздражения, когда, устав от расспросов, слизеринка огрызнулась и попросила отстать от нее. После этого она ушла, и Шерлок не стал ее останавливать. Проследив взглядом ее удаляющуюся спину и пурпур распущенных волос, Холмс нацелил кончик волшебной палочки вниз и тихо шепнул заклинание. Золотое сияние задрожало и замерцало, заливая широкий коридор возле входа в Большой зал густым ковром из отпечатков ног. Этот коридор был исхожен миллионы раз, и разобрать хоть что-то в сложившемся плотном рисунке представлялось практически невозможным, однако самые свежие следы — следы только что ушедшей девушки с пурпурными волосами — сияли ярче остальных. — Что же ты натворила, Забини? — тихо прошептал Шерлок в пустоту. Доказательство, однако, было слабым, чтобы убедить хоть кого-то в этом замке, но Шерлок точно знал, что не ошибался. Позже в тот же вечер он рассказал о своих подозрения Ирен, однако та лишь рассмеялась, словно услышала крайне забавную шутку. В то, что Лейси могла из мести устроить покушение на ее жизнь, Адлер никак не могла поверить. И Шерлок не стал настаивать. После этого случая Ирен, если и вела себя вдвое внимательнее, то вовсе не из опасения за свою жизнь, а исключительно по отношению к Шерлоку. Теперь она старалась не отходить от него ни на шаг, чем безмерно раздражала самого объекта ее заботы. Но по крайней мере так Шерлоку стало легче присматривать за ней на тот случай, если вдруг Забини вновь выкинет еще какой-то подобный номер. В течение следующих нескольких недель слизеринец исподтишка пристально наблюдал за одногруппницей в ожидании новых инцидентов, однако та не предпринимала ровным счетом ничего. Она тихо приходила на уроки, с особым упорством набросившись на учебники и заклинания, а из гостиной выходила лишь в Большой зал да чтобы заглянуть к профессору Мориарти. В последнее время эти визиты к декану стали для нее обычным делом, однако и в этом нельзя было усмотреть ничего подозрительного. День шел за днем, и в конечном счете Шерлок пришел к выводу, что либо Забини намеренно затаилась и выжидала время до нового покушения, либо раскаялась и не собиралась более предпринимать ничего подобного, либо же он попросту ошибся и напрасно заподозрил ее. Лейси можно было считать кем угодно, но идиоткой она не была, поэтому, — решил в итоге Шерлок, — если ли она и решится на следующий шаг, то не станет торопиться, поэтому следует понаблюдать за ней еще подольше. Увлекшись своим импровизированным расследованием, Холмс совершенно не заметил, как наступил день первого в этом году похода в Хогсмид. В одну субботу, несколько недель спустя после пожара, Шерлок вышел в гостиную, намереваясь провести утро за проектом, когда к нему подошла Ирен. — Ты идешь? — заметив, что он даже не начинал переодеваться, спросила она. — Куда? — В Хогсмид, конечно, глупый, — закатила глаза девушка, — Собирайся, я долго ждать не буду. Только сейчас — постыдная ненаблюдательность — Шерлок обратил внимание на атмосферу легкого хаоса и оживленных сборов, царящую в обители факультета. Одногруппники, непривычно радостные и оживленные, сновали туда-сюда из комнаты в комнату и обратно, на ходу надевая мантии и куртки, поправляя сумки и пересчитывая галеоны, прикидывая будущие покупки. Ирен, уже полностью готовая, облаченная в черное кашемировое платье и ботинки на высоких каблуках — даже для прогулки Адлер не изменяла своему утонченному стилю и не надевала одежду попроще — наносила последние штрихи в и без того безупречном макияже. Себастьян, тоже подгоняемый подругой, на ходу натягивал свитер и одновременно через сквозное зеркало переругивался с полноватым краснолицым мужчиной — своим отцом. Поняв, что совершенно пропустил объявление об этом походе, Холмс, однако, вспомнил, что у него самого в Хогсмиде было дело. Он вернулся в комнату и извлек из прикроватной тумбочки письмо в конверте из дорогой лощеной бумаги, запечатанном двойной буквой «М». Письмо Шерлок получил несколько дней назад и напрочь про него забыл, чего делать было никак нельзя. Он быстро собрался, привычно облачившись в один из многих своих костюмов и рубашек, набросил поверх теплую мантию и зеленый шарф, небрежно пригладил отросшие кудри, не придавая особого значения своему внешнему виду, и вернулся в общую гостиную. Вернулся он как раз вовремя, чтобы не испортить настроения не терпящей ожидания Ирен. Втроем, вместе с на ходу завязывающим шнурки ботинок Мораном, слизеринцы отправились на прогулку. Это было уже привычно — несмотря на то, что в самом Хогсмиде у каждого всегда находились свои дела, троица неизменно отправлялась туда вместе в привычном составе. Ирен беспечно болтала ни о чем и обо всем на свете одновременно, не особенно нуждаясь в собеседниках, и потому не требовала от друзей внимательного участия в беседе. Уверенно ступая высокими каблуками по каменным ступеням, девушка привычно цеплялась за руку Шерлока. В последнее время эта ее привычка начала изрядно действовать Шерлоку на нервы, и он уже нетерпеливо ждал момента, когда от Ирен можно было отделаться. В воздухе стоял запах близкого дождя. Тусклое солнце тоскливо выглядывало из-за низко бегущих сизых туч, гонимых холодным ветром. Но на оживленное настроение в школьном дворе в такой день никакая погода повлиять не могла. Мельком Холмс отмечал своих одногруппников. Джанин и Мартин, успевшие поссориться уже несколько раз только за сегодняшнее утро, шли под ручку, как ни в чем не бывало, и имели глупый счастливый вид людей, отправляющихся на свидание. На крыльце Генри активно отчитывал краснеющего от злости и смущения брата, двое его друзей-прихвостней маячили неподалеку. Злополучная троица, которая сегодня должна была впервые в жизни разделить удовольствие отправиться в Хогсмид, лишилась этой привилегии в качестве наказания за устроенный пожар, чему, разумеется, вовсе не радовались. Лейси, которую Шерлок старался не выпускать из виду, вышла из замка под руку с Сэмом, — вот уж неожиданная сложилась парочка, — однако судя по тщательности, с которой Забини сегодня оделась, накрасилась и уложила волосы, у этих двоих намечалось вполне себе настоящее свидание. Так что хотя бы сегодня можно было ослабить бдительность и не ожидать от Лейси подвоха. Поток школьников постепенно рассасывался, покидая двор, с которого полувеликан-лесничий Хагрид сметал увядшие пожухлые листья огромной метлой. Пройдя через главные ворота и оставив позади замок, слизеринцы без приключений добрались до деревушки. Какое-то время они втроем бродили по узким мощеным брусчаткой улочкам, переходя из магазина в магазин и закупаясь всякой всячиной, пока не пришел момент их трио разделиться. Первым от компании откололся Себастьян — он договорился встретиться с отцом, недавно вернувшимся из Тибета с очередной охоты за каким-то редким артефактом, возле Визжащей хижины. К тому моменту погода уже изрядно подпортилась, и утренняя легкая морось постепенно превращалась в полноценный дождь. Любезно прикрыв Ирен и себя от холодных капель щитовыми чарами, Шерлок довел подругу до «Кабаньей головы». Это был старый трактир, пользовавшийся с одной стороны дурной славой излюбленного заведения всякого преступного сброда, а с другой — исторического места, сыгравшего важную роль в эвакуации детей из школы во время знаменитой Битвы за Хогвартс. После окончания войны дела у владельца бара — одного из активных участников того сражения — пошли в гору, и «Кабанья голова» уже не имела того убогого засаленного вида, которым отличалась прежде. Однако назвать это место «приличным заведением» все же можно было лишь с натяжкой. Несмотря на боевые подвиги и спасенные жизни, Аберфорт Дамблдор сторонился славы и общения с людьми, предпочитая вести угрюмую жизнь в своем угрюмом пабе и никогда не задавал вопросов своим посетителям. Потому Ирен и избрала «Кабанью голову» местом своего назначения. Слизеринка намеревалась ненадолго отправиться к себе домой и навестить свою приемную мать. Уходить из Хогсмида самовольно студентам не позволялось, однако за пару золотых монет Аберфорт без вопросов позволял воспользоваться камином, подключенным к сети летучего пороха. Прощебетав что-то Шерлоку на прощание, Адлер запечатлела на его щеке поцелуй, прежде чем раствориться за тяжелой щербатой дверью, над которой красовалась отрубленная голова кабана. Машинально принявшись оттирать перчаткой след поцелуя, Холмс даже не заметил ее ухода, ведь через дорогу стояла Джейн Ватсон. Раскрасневшаяся и промокшая, она казалась безмерно одинокой и потерянной, словно сама не знала, как очутилась на этой улочке в толпе, возле сияющего неоновой вывеской магазина «Всевозможных Волшебных Вредилок». Капли дождя блестели на ресницах гриффиндорки, размывая тушь. Ватсон явно заметила Шерлока — от его внимательного взгляда не укрылось то, как она поспешно отвернулась, когда Ирен поцеловала Холмса. Эта мысль ему не понравилось — ведь теперь упрямая гриффиндорка наверняка укрепится в своем ошибочном мнении об отношениях Шерлока с Адлер. А ему не нравилось, когда люди делали о нем неправильные выводы. Поддавшись порыву, слизеринец направился в сторону магазина, в приветливо распахнутых дверях которых поспешила укрыться Ватсон. Однако не успел Шерлок влиться в сгрудившуюся у входа толпу школьников, как в него кто-то врезался, заставив обернуться. — Простите меня, я такая неуклюжая, — затараторила та, кто едва не сбила его с ног. Шерлок открыл было рот, чтобы сказать ей что-нибудь грубое, но замер на полуслове. Было в этой незнакомке что-то очень знакомое. Еще не успевшие намокнуть распущенные темные волосы трепал поднявшийся ветер, зеленые навыкате глаза, обрамленные тонкими ресницами без малейших следов туши, смотрели смущенно. Тонкие пальцы одной руки без перчаток теребили сухой, осыпающийся голубыми лепестками цветок розмарина, а другой рукой девушка спешно запахивала длинное темное пальто, ежась от внезапного холода. На плече висела тяжелая тканевая сумка. Не сразу, но Шерлок вспомнил, почему эта незнакомка кажется ему очень знакомой. — Это ведь вы? — О, точно, — девушка закивала в узнавании, — Мы с вами тогда на платформе общались, да? Еще раз простите. Как ваши дела? — Все нормально, — махнул рукой Холмс, давая понять, что вовсе не злится. Хотя прежде он видел ее всего раз, ему почему-то было приятно встретить знакомое лицо. К тому же у Шерлока еще оставалось немного времени в запасе, которое можно было потратить на разговор, — Ну а вы? Пришли навестить брата? — Да, — удивилась девушка, обнажая белые зубы в застенчивой, но широкой искренней улыбке, — Он скоро должен прийти на прогулку из школы. А здесь, в Хогсмиде, так весело, — она с интересом озиралась по сторонам, — Может, пройдемся? Шерлок галантно поднял волшебную палочку так, чтобы укрыть новую знакомую от дождя, и медленно двинулся вдоль тротуара, задавая направление прогулки. — На будущее, порталы лучше делать из более устойчивых материалов, — Шерлок кивнул на сухой цветок в руках брюнетки, — Цветы не годятся. Да и место назначения нужно выбирать более четко, желательно как можно менее людное — например, Визжащую хижину. — Учту, спасибо, — смущенно отозвалась та. Покопавшись в сумке, она извлекла на свет пачку сигарет, едва не выронив при этом все остальное содержимое. Несколько каких-то бумажек вылетело из сумки и умчалось, подхваченные ветром, несмотря на попытки удержать их и поймать. Без лишних просьб Шерлок вытащил свою зажигалку и поджег сигарету сначала девушке, а потом и себе. — Уже традиция, да? — снова улыбнулась девушка, напоминая о том, как в прошлый раз на вокзальной платформе Шерлок угостил ее сигаретой и огнем. Отбросив уже ненужный цветок прямо в лужу под ногами, она протянула Холмсу свою узкую, немного обветренную ладонь. Рукав пальто слегка задрался, открывая взору изящные часики с гравировкой, сделанные под старину, — Я Аврора, можно на «ты». — Шерлок, — он представился в ответ и небрежно пожал ее холодную ладонь, — Интересное имя. — О, меня назвали в честь богини утренней зари, — охотно пояснила Аврора, — Мои родители просто обожают Древний Рим и Древнюю Грецию. Считают их образцом магического сообщества. Ведь те знания и сила, которой обладали древние греки и римляне делали их столь могущественными, что их считали настоящими богами, — выдав эту фразу с нарочитым пафосом, явно цитируя родителей, девушка легко рассмеялась, — А по-моему, имя просто идиотское. — Моя мама тоже обожает Грецию, — воскликнул Шерлок, — К счастью, ей достало здравого смысла не брать оттуда идеи для детских имен. — Повезло. У моего брата тоже имя нормальное, видимо, я была неудачным экспериментом. — Дай угадаю, твой брат на третьем курсе? Пуффендуй? Вы нечасто общаетесь, и для тебя это одна из редких возможностей повидаться с ним без надзора ваших родителей. — Как ты узнал? — Аврора удивленно захлопала глазами. — Посещать Хогсмид разрешается только с третьего курса, и ты явно здесь первый раз — озираешься по сторонам, а портал сделан крайне небрежно, — принялся пояснять Шерлок, — Значит, и в Хогвартсе ты не училась — была на домашнем обучении, но знаешь о нем по рассказам. На тебе желтый свитер, как и в прошлый раз на платформе — неосознанная попытка установить доверительную связь. На этом вполне можно было остановиться, но Шерлок, чувствуя себя в своей стихии, пустился дальше. Словно ищейка, напавшая на след, Шерлок ощущал себя не в силах остановиться, пока не выявит все до последней детали. Ему нечасто доводилось попрактиковаться на новых лицах, ведь все его окружающие уже были изучены вдоль и поперек, поэтому сейчас Холмс с упоением дал разогнаться шестеренкам своего мозга. — В тот раз на вокзале ты намеренно держалась в стороне, наблюдала за толпой издалека — брата наверняка провожали родители, а значит ты пряталась от них. Причина, думаю, в твоем женихе. У тебя на пальце кольцо, а на запястье часы с гравировкой — явно его подарок. Они магловского бренда, к тому же у волшебников не принято дарить часы, если только родственникам на семнадцатилетие. А значит, твой жених магл, чего родители не одобряют. Ты скрываешь от него, что ты волшебница, ведь иначе ты бы не стала покупать билет на поезд — он вылетел у тебя из сумки — который даже не использовала, и не стала бы скрывать, что отправишься сюда порталом. Ты работаешь в магловском книжном магазине — вместе с билетом у тебя из сумки выпал чек с пробитой скидкой для сотрудников. Ты покупала книги для брата — и много. Можно было использовать заклятье невидимого расширения или хотя бы облегчения веса, но ты этого не сделала по той же причине — потому что скрываешь магию. Аврора слушала с приоткрытым ртом, напрочь забыв о сигарете. Дымящийся пепел сыпался девушке прямо на пальто, но она того даже не замечала. — Это очень… впечатляюще — не сразу нашлась она с ответом, но голос ее звучал скорее впечатленно, чем напугано или зло. — Да не очень, — Шерлок небрежно пожал плечами, как бы давая понять, что не считает собственный талант чем-то особо выдающимся, и старательно сдерживал улыбку, скрывая, что реакция ему польстила. На самом деле он не сказал и половину того, что мог. Разум его продолжал обрабатывать мельчайшие детали не слишком примечательной внешности новой знакомой. Она привыкла не привлекать к себе внимания — не носила украшений, кроме подарков жениха, и не пользовалась макияжем, не считая бальзама на обветренных губах. Толпа ее смущала и немного пугала, что неудивительно, если просидеть полжизни взаперти, обучаясь на дому. Естественной при этом была и жажда общения, потому Аврора, не слишком им избалованная, с такой легкостью увлеклась разговором с Шерлоком и не стала остро реагировать на его выводы о ней. Любой другой на ее месте уже давно бы послал Шерлока к черту — это была для него более привычно. Но этой девушке катастрофически не хватало общения. И виной этому тоже был ее жених. Они жили в уединении, должно быть, где-то на берегу моря — к разъеденным морской солью кроссовкам пристал песок. Кроссовки, как и свитер, как и джинсы, выглядели не новыми и не слишком дорогими, в отличие от часов и пальто — тоже подарок жениха. Он одаривал ее дорогими вещами, желая продемонстрировать свой контроль, и Аврора подчинялась, потому не имела даже зажигалки, ведь курить дома она не могла, потому что жених ей запрещал. Все это Шерлок узнал о ней с пары пристальных взглядов и хотел было озвучить результаты своих наблюдений, как девушка первой нарушила паузу. — Боже, да ты словно знаешь меня всю жизнь, — с нервным смешком заметила она, — И ведь ты это делаешь без всякой магии. Это же не легиллименция. Я отличный окклюмент, так что сразу бы заметила вторжение в мои мысли. — Всего лишь наблюдательность. Леггилеменция — это скучно. — Мысли других для тебя скука? — поразилась она, — Разве может быть скучным внутренний мир людей? — Еще как может, — фыркнул Шерлок, — У всех на уме одно и то же: гормоны, проблемы с родителями, оценки да всякое нытье. Скучно и однообразно. И к тому же, извлечь информацию с помощью легиллеменции — это слишком просто. Я же предпочитаю тренировать наблюдательность. — Интересный подход. И да, мой брат на третьем курсе в Пуффендуе. Ты прав. И во всем остальном тоже, — она умолкла и, спохватившись, стряхнула пепел с пальто и затянулась сигаретой, пока та не выгорела до самого фильтра. Дождь, тем временем, усилился, но ни Шерлока, ни Аврору это не беспокоило. Напротив, свежий влажный воздух приятно холодил лицо и наполнял легкие, смешиваясь с сигаретным дымом. За разговором собеседники прошлись вдоль главной улицы Хогсмида и дошли до ее края, где ряд одинаковых домов с покатыми крышами и узорчатыми ставнями обрывался, а за ними начинался пустырь, через который узкая тропка вела к Визжащей хижине. Дальше идти не стоило, так что Шерлок развернулся и повел собеседницу в обратную сторону. В разговоре повисла пауза, и Холмс, чтобы заполнить ее, принялся рассказывать о Хогсмиде и его достопримечательностях. — Наверное, весело учиться в школе, — протянула Аврора, — Быть распределенной на один из факультетов, ходить на уроки, выбираться на прогулки. А меня не пустили в Хогвартс из-за слабого здоровья. Родители считали это слишком опасным для меня. Но как только я от них съехала, мне сразу стало лучше, — она рассмеялась. — Уверяю, ты ничего не потеряла. Здесь жуткая скукотища. Хотя вот недавно у нас приключился взрыв и пожар. — Вот ужас, — девушка ахнула и прижала руку к губам, — Надеюсь, никто не пострадал? — Нет, но лично я думаю, что кто-то хотел убить мою подругу, — неожиданно откровенно ответил Шерлок. Вообще-то он не собирался откровенничать, однако Аврора слушала его столь внимательно, как никто другой, и не спешила отмахиваться от его подозрений, как это сделали его друзья. — Но кто мог это сделать? И зачем? — Еще не знаю, но обязательно выясню, — пообещал Холмс. — А что за подруга? Это та девушка с темными волосами и красной помадой? Я случайно вас увидела, перед тем как столкнуться, — пояснила она. — Да, это Ирен, мы с ней дружим. — Она твоя девушка, да? — в голосе Авроры зазвучало любопытство, и Шерлок едва сдержался, чтобы не закатить глаза. И почему всех вокруг интересовала чужая личная жизнь. Неужели только он один считал покушение на убийство куда более интересной темой для разговора? — Вовсе нет, — отрезал он. За разговором они успели вернуться в исходную точку. Толпа давно разошлась, разогнанная дождем под надежное укрытие кафе и магазинов, так что теперь никто не толпился даже возле пользовавшихся популярностью «Волшебных Вредилок». Неосознанно Шерлок повернулся в ту сторону и заглянул в окно, гадая, ушла ли уже Ватсон. Его жест не ускользнул от внимания пристальных зеленых глаз Авроры. — Кого-то высматриваешь? — полюбопытствовала она. — Да так, видел там одну знакомую. Мы с ней вместе над одним проектом работаем. — Она с твоего факультета? Как та Ирен? — Нет, она с Гриффиндора. И мы не дружим, мы просто случайно пересеклись в полночь, делая расчеты, и выяснили, что у нас схожие темы, — пояснил Шерлок. — В полночь? Брат мне говорил, что у вас что-то вроде комендантского часа. — Так и есть, нас потом поймали на обратном пути, и нам обоим влетело. — Да ну? — рассмеялась Аврора. В ней было столько искреннего интереса, что Шерлок сам не заметил, как принялся рассказывать ей о том случае с Джейн Ватсон. Говорить с ней казалось столь легко, будто они и правда знали друг друга всю жизнь. — Представляешь, она соврала учителям, что у нас была дуэль, и мне пришлось выкручиваться из ситуации. Девушка рассмеялась еще сильнее: — Наверное, за дуэль вам бы влетело еще больше. — Не то слово, — усмехнулся Холмс, — Она вечно влипает в неприятности. То котел взорвет, то в Запретном лесу заблудится. — Как ее зовут? — Джейн, — быстрее, чем успел подумать, ответил Шерлок. Ее имя соскользнуло с языка непривычно и странно. Впервые в жизни Шерлок назвал эту гриффиндорку по имени, — Джейн Ватсон. — Я бы хотела с ней познакомиться, с этой Джейн, — мечтательная улыбка осветила лицо Авроры, — Ты так о ней говоришь — она наверное много значит для тебя. — Что? — слизеринец едва не споткнулся на ровном месте, настолько он был удивлен. И как вообще она только сделала такое вывод? Ни единое слово, произнесенное Шерлоком, не подразумевало ничего подобного. — Нет, она просто знакомая. Холмс отвернулся, выбросил очередную докуренную сигарету в размокшую грязь на дороге и зябко поправил пальто. Дождь, казалось, и не думал ослабевать, и холод постепенно начал пробирать Шерлока. Времени прошло уже довольно много, и уже пора была заканчивать прогулку и этот затянувшийся разговор, который начал принимать странный оборот, но только Шерлок хотел сообщить об этом собеседнице, как знакомый недовольный голос окликнул его имя. — Вот ты где, Шерлок, — Холмс обернулся. Укрывшись от проливного дождя широким зонтом-тростью, перед ним стоял старший брат и недовольно хмурился. — Я жду тебя уже целых семь минут. Шерлок повернулся к спутнице, чтобы с ней попрощаться, однако не обнаружил ее рядом. Недоуменно посмотрев по сторонам, слизеринец поискал девушку глазами, но уединение пустынной улицы нарушали лишь он и его брат. Аврора снова бесследно испарилась, как в прошлый раз. — Я как раз шел к тебе. Идем, — судя по всему, у его знакомой возникли дела столь срочные, что она не удосужилась даже попрощаться, так что Шерлок не собирался ее искать. Не дожидаясь брата, он уверенно направился к тяжелой выщербленной двери, украшенной головой кабана, и первым шагнул за ее порог. В нос сразу же ударил неприятный запах застарелого жира и не первой свежести жареного мяса. Жар от растопленного до невозможности камина приятной волной прошел по озябшему телу. Здесь было темно и крайне тесно, пол казался столь грязным, что если бы не посыпавшие его опилки, к нему бы точно прилипали ноги. Хозяин заведения, откликающийся на имя Аберфорт, очень старый, но крепкий волшебник, с кустистой лохматой бородой хмуро протирал грязную барную стойку столь же грязной тряпкой. Не было в целом мире места, в обстановку которого менее вписывался Майкрофт Холмс, и именно поэтому Шерлок упорно из раза в раз выбирал именно это место для их редких встреч. Прекрасно зная, что брат найдет способ испортить ему настроение, Холмс-младший считал своего рода наградой для себя удовольствие полюбоваться на терзания брезгливого Майкрофта при виде грязных столов и замызганных окон. Бросив приветствие Аберфорту, Шерлок, не останавливаясь, прошел через главное помещение в одну из дальних комнат, привычно оставляя Майкрофта расплачиваться мешочком с золотом с не задающим вопросов трактирщиком. Комнатка была настолько тесной, что страдающий клаустрофобией человек непременно словил бы приступ. Комната пустовала, не считая грубого пыльного стола, заляпанного липкими кругами, двух разномастных стульев и закопченного неработающего камина. На стыках стен темнела проросшая от влажности плесень. Несколько изрядно оплавленных свечей на столе, которые никто не удосужился заменить на новые, вспыхнули, слегка разгоняя мрак и этим еще более обнажая убогость обстановки. Тяжело ступая и чуть прихрамывая, Аберфорт поставил на стол две грязные кружки со сливочным пивом и захлопнул за собой дверь, оставляя братьев наедине. Шерлок уселся за один из стульев и выжидающе уставился на замершего в дверях брата. Майкрофт брезгливо осмотрелся по сторонам, хотя он видел комнату уже не раз, и здесь ничего не изменилось, разве что стало еще грязнее. В обстановке убогости и грязи Майкрофт Холмс выглядел совершенно чужеродным элементом. Один его серый костюм-тройка наверняка стоил дороже всего этого заведения, а то и целой улицы. Подколотый серебряной булавкой галстук в мелкую полоску тугим узлом стягивался под накрахмаленным воротником белой рубашки. Не считая длинной дорожной мантии, слегка натянувшейся в области живота, Холмс вполне мог бы сойти за типичного магловского политика. Ее полы Майкрофт слегка придерживал, словно какая-нибудь дама девятнадцатого века подол платья, чтобы тот не касался грязного пола. Выглядел брат при этом крайне комично. С момента последней с ним встречи, отметил Шерлок, Майкрофту удалось удержаться в прежнем весе, хотя и с трудом — сахарная пудра от пончика на галстуке предательски выдавала минутную слабость. Это, да следы чернил на тыльной стороне холеной ладони портили внешнюю напыщенную безупречность образа. Вытащив из рукава мантии волшебную палочку — вяз, сердечная жила дракона, девять дюймов — старший брат Шерлока несколькими ловкими движениями совершенно беззвучно набросил на дверь и стены тонкую пелену чар от подслушивания. Дождавшись, пока заклинание расползется по стенам, окну и потолку и сомкнется, подобно завесе, Майкрофт нацелил палочку на пустующий стул и как можно более тщательно его почистил. Однако все равно остался недовольным результатом и сел на краешек с видимой неохотой, держа спину ровно, как натянутая струна. Шерлок же едва сдерживал смех. Один этот вид компенсировал ему неприятность от общения с братом. — Что ж, брат мой, как твои успехи? — как можно дружелюбнее спросил Майкрофт, стараясь держаться непринужденно и старательно игнорировать стоящую перед ним кружку, которая, казалось, оскорбляла его одним своим существованием. Шерлок фыркнул. Учитывая наложенные чары, можно было предположить, будто они тут собрались обсуждать какие-то сверхсекретные дела, а не всего лишь оценки Шерлока. — Будто ты сам не знаешь. Даже не притворяйся, что не шпионишь за мной. — Я всего лишь поддерживаю переписку с некоторыми профессорами. К твоему сведению, некоторые из нас умеют поддерживать доброжелательные отношения с людьми. Вполне естественно, что в переписке они иногда упоминают тебя. — Еще бы, учитывая, что в школе ты был главной подлизой, — уколол брата Шерлок. Весьма лицемерно с его стороны было говорить об умении поддерживать хорошие отношения — особой приязни к людям Майкрофт тоже не питал, а притворяться и манипулировать теми, кто мог принести ему пользу, Шерлок умел ничуть не хуже, а то и лучше. — Но тебе не о чем беспокоиться. Школу я закончу, уж не сомневайся. — Мы оба знаем, что просто закончить недостаточно, — в голосе Майкрофта зазвучали привычные наставительные нотки, так раздражающие Шерлока, — Нужны сдать ЖАБА на высшие баллы. Меньшего от тебя не ждут. Младший Холмс закатил глаза. Встреча с братцем в Хогсмиде два раза в год — осенью и весной, была данью давно сложившейся традиции, без которой, честно говоря, Шерлок вполне мог прожить и довольно счастливо. Однако в этот раз он и сам был заинтересован в этой встрече. Решив пропускать мимо ушей все стандартные покровительственные речи, слизеринец отпил глоток из своей кружки, еле сдержавшись, чтобы не скривиться от приторной липкой сладости, похожей на чистую сахарную патоку. Майкрофта перекосило от брезгливости. Как бы он ни любил сладкое, пить или есть что-либо в этом заведении он не стал бы и под угрозой смертельного проклятья. Шерлок из вредности сделал еще глоток. — Матушка недавно вернулась с конференции зельеваров в Австралии, — помолчав, сообщил Майкрофт. — Я в курсе. Она пишет мне письма. — Ты мог бы писать ей в ответ почаще, — мягко упрекнул старший брат. — Я отвечаю, — Шерлок закатил глаза, — К тому же мы оба знаем, что это неважно. Любимчик родителей все равно у нас ты. — Родители любят нас одинаково, — дипломатично парировал Майкрофт, но Шерлок лишь беззлобно хмыкнул в ответ. — Конечно. — И отец передает тебе привет. Вместе с извинениями, что не сумел вырваться из Министерства попрощаться с тобой первого сентября. — Иного я и не ждал, — равнодушно пожал плечами Шерлок. Мать Шерлока и Майкрофта слыла одним из искуснейших мастеров зельеварения во всем магическом мире. Она состояла в Гильдии Зельеваров, постоянно создавала и дорабатывала различные эликсиры в своей домашней лаборатории, публиковала в журналах свои научные работы и выступала с докладами на всевозможных конференциях, проходящих по всему миру. Мистер Холмс-старший же, как и многие представители древних влиятельных магических семей, служил в Министерстве Магии, и занимал пост старейшины в Визенгамоте — верховном магическом суде. Занимая высокое положение и пользуясь уважением в обществе, отец семейства Холмс, разумеется, возлагал большие ожидания на своих сыновей, ожидая, что и они займут блестящее место среди сильнейших мира сего. Разумеется, отец был человеком занятым, поэтому значительную долю времени проводил на работе, так что даже в летние каникулы Шерлок практически с ним не виделся, в отличие от Майкрофта. Старший брат Шерлока тоже работал в Министерстве, а именно — в Администрации самого министра магии, одним из его ближайших помощников. — Что ж, я получил твое письмо, — кажется, неловкая попытка в светскую беседу наскучила и Майкрофту, так что он решил не тратить лишние минуты в этой убогой обстановке и перейти сразу к делу. Шерлок замер в предвкушении. Собственно, ради этого он и пришел на эту встречу. — Крайне похвально, что ты интересуешься бэкграундом нового преподавателя, но позволь спросить, с чего это ты проявил такой интерес именно к нему? Прежде ничьи биографии тебя не слишком-то интересовали. — Просто стало любопытно, — пожал плечами Шерлок, не вдаваясь в подробности. Майкрофт испытующе посмотрел на брата, но продолжил. — Боюсь, я не сумею удовлетворить твое любопытство в должной мере. За время службы в Министерстве мистер Мориарти зарекомендовал себя как достойный и крайне способный волшебник. Какие бы темные пятна на его биографии ты ни искал, придется тебя разочаровать. Шерлок сверлил брата взглядом, молча ожидая продолжения. Огарки свечей плавились и растекались восковыми лужами прямо на занозистую, грязную столешницу. В неровном свете пламени тени растягивались и расширялись, причудливыми чудовищами танцуя на покрытых плесенью стенах. Майрофт вздохнул и извлек из кармана мантии тонкую канцелярскую папку, и протянул ее брату, не решаясь опустить на заляпанную столешницу. Папка, явно извлеченная из министерского архива, представляла собой личное дело. Одна единственная надпись на серой картонной обложке, выполненная напечатанными на машинке штампованными буквами, гласила: «Джеймс Мориарти». Шерлок откинул обложку и принялся за чтение, пока Майкрофт вкратце пересказывал ему имеющуюся информацию. Информации оказалось до досадного мало. Судя по добытым Майкрофтом сведениям, у профессора Мориарти был просто идеальный послужной. Как Шерлок и предположил изначально, похвастаться чистокровным происхождением профессор не мог — отец его был маглом, родом из Ирландии, и зарабатывал на жизнь мелкой торговлей, а мать была волшебницей-полукровкой. Родители Мориарти покинули Британию много лет назад и много путешествовали по миру, пока не осели в Соединенных Штатах, где их сын по достижении возраста поступил и блестяще закончил американскую школу магии Ильверморни. Когда мистер и миссис Мориарти трагическим образом скончались в автокатастрофе вскоре после совершеннолетия Джеймса, он вернулся обратно в Великобританию и начал пробивать себе путь в жизни. Довольно быстро взбираясь по карьерной лестнице на дипломатическом поприще, Мориарти вскоре занял значимое положение сначала в Отделе Международного магического сотрудничества, а затем в Британском филиале Международной Конфедерации магов. Опыт жизни в Америке ему в этом изрядно помогал. Обладая безукоризненными манерами, природным шармом и даром убеждения, Мориарти стал поистине лицом департамента. Именно он представлял Министерство магии Великобритании на всевозможных встречах и саммитах, сглаживал конфликты между правительствами и участвовал в переговорах и организации международных мероприятий. Скудный формальный текст досье перемежался отзывами коллег и многочисленными колдографиями, на который улыбающийся Мориарти позировал в составе делегаций в залах Конгресса, поднимал бокалы с политиками разных стран и даже жал руку президенту МАКУСА. Холмс испытал разочарование. Не этого он ожидал. Судя по всему, на службе в Министерстве магии Мориарти был вполне на своем месте и исправно выполнял свою работу, только и всего. Ни единого сомнительного момента, к которому можно было придраться, не значилось в его послужном. Разве что… — Если он весь из себя положительный, то почему ушел оттуда? — указал Шерлок на последнюю строчку, гласившую об отставке Мориарти по собственному желанию, — Что он забыл в школе? — В официальном досье этого нет, — пояснил Майкрофт, — Но в прошлом году во время визита в Вулворт-Билдинг в честь предвыборной кампании Эвелины Абернэти, случился неприятный инцидент. Вино, предназначавшееся для кандидата в президенты, оказалось отравленным, однако бокалы перепутали, и яд принял один из коллег мистера Мориарти, Адам Макларенс. Официальное расследование доказало ошибку разносившего бокалы официанта, виновные из членов оппозиции были арестованы. По сообщениям коллег Мориарти тяжело воспринял смерть коллеги и потому принял решение уйти, а поприще преподавателя избрал, потому что устал от политики и связанных с ней интриг. Шерлок скептически вскинул брови. — Ты общался с ним лично? Профессор не производит впечатление ранимого человека. — Я пересекался с ним несколько раз, еще до его отставки. Мориарти произвел впечатление уверенного в себе, доброжелательного человека, одного из немногих, на мой взгляд, разумных людей во всем Министерстве. Да, сложно представить, что его так глубоко задела эта смерть, но в конце концов даже у сильнейших из нас есть слабые места. — Не у всех, — Шерлок упрямо покачал головой, пристально вглядываясь в фотографию Мориарти. — Ты ошибаешься, брат мой, — мягко возразил Майкрофт, — Смерть, каким бы естественным явлением она ни была, — это всегда потрясение. — Тебе-то откуда знать? Ты не столь сентиментален. — У меня тоже есть сердце. Уж тебе ли об этом не знать? Ведь ты не единожды заставлял его разбиваться. Шерлок замер. В голосе старшего брата сквозила непривычная мягкость — редкое проявление эмоций, пробивающихся из-под фасада сдержанной холодности. Майкрофт редко позволял себе являть свою человеческую сторону, столь тщательно спрятанную, что можно было легко усомниться в ее существовании. Но Шерлок не обманывался этой напускной заботой — прикрываемые ею упреки стрелами целились в него, точно зная самые уязвимые места в его броне. Майкрофт знал младшего брата лучше, чем кто-либо в этом мире, как бы сильно это ни раздражало, и точно знал, куда бить. — Ну хватит. Это в прошлом, — Шерлок бросил папку на липкую столешницу. Спокойствие и самообладание, которым Холмс всегда гордился, начали трещать по швам. — Я очень на это надеюсь, — продолжил Майкрофт, в голосе вновь зазвучали строгие покровительственные нотки старшего брата, — Преступление — растрачивать столь одаренный ум, как твой, в угоду пагубной привычке. Тебе самому прекрасно известно, что наркотики не довели до добра еще никого в этом мире. — Я чист, — прошипел Шерлок. — Не хочу в тебе сомневаться, — несмотря на это уверение, Шерлок легко читал сомнение между строк. Как бы Шерлок ни гордился своим интеллектом и своими способностями, в глазах старшего брата ему, кажется, всегда суждено было оставаться неразумным ребенком, талантливым, но не способным и на крупицу того величия, которым обладал Майкрофт. — Всего доброго, Майкрофт. Оставаться в этой убогой комнате, в отбрасываемой братом в свете почти прогоревших свечных огарков тени, было попросту невыносимо. Шерлок вскочил на ноги и, все еще ощущая на себе тяжелый взгляд брата, вышел из «Кабаньей головы» прямо под проливной дождь и сердито зашагал прямо по лужам. Чертов Майкрофт вечно лез не в свое дело и любой разговор обращал в нотации и лекции, однако эту встречу нельзя было назвать совершенным провалом. По крайней мере в одном Майкрофт оказался не совсем бесполезен. Теперь Шерлок знал, что как минимум одно мутное пятно в биографии профессора Мориарти присутствовало, а значит, если хорошенько покопаться, найдутся еще. Хотя бы ради этого стоило потерпеть нотации и намеки брата. Приободрившись, Шерлок вскинул над собой волшебную палочку и шепнул заклинание, возводя щит между собой и непогодой. Нужно было возвращаться обратно в школу. Делать в Хогсмиде все равно было нечего, да и дождь явно не собирался прекращаться в ближайшее время. Тучи завесили небосвод столь плотно, что создавали впечатление ранних сумерек, а холод и сырость лишь добавляли желания вернуться в замок. Однако, тут же вспомнил Шерлок, еще одно дело у него все же оставалось. Свернув с главной дороги, слизеринец зашел в небольшой магазинчик, напоминающий размерами коробку, покачивающаяся на ветру вывеска над стеклянной дверью которого гласила: «Зонко». Раньше это был популярный магазин, специализирующийся в основном на продаже различных магических шуток, однако с приходом на рынок «Волшебных Вредилок» Уизли дела у «Зонко» шли из рук вон плохо. Так что теперь здесь продавали все подряд, лишь бы оставаться на плаву — канцелярию по дешевке, различные сушеные корешки, хрустальные шары для гаданий и колоды карт и прочую ерунду. Тесное помещение внутри казалось еще меньше, чем снаружи, такому впечатлению способствовали заставленные всяким хламом стеллажи. Скучающий продавец, лысый приземистый волшебник, замотанный в клетчатый плед, хмуро выглянул из своей каморки на звон придверных колокольчиков и даже не потрудился поприветствовать покупателя. Прихлебывая что-то дымящееся из огромной чашки и сонно позевывая, продавец устроился за кассой и принялся лениво поглядывать за Шерлоком на тот случай, если он решит что-нибудь украсть. Отдел с шутками и забавами, ранее являющимися визитной карточкой магазина, теперь представлял собой всего лишь несколько стеллажей, одиноко притулившихся у дальней стены. Разнообразием ассортимент не отличался. Среди жалкого вида упаковок навозных бомб, клыкастых фрисби и кусачих кружек имелось здесь и несколько коробок фейерверков. На мятом по углам фиолетовом картоне ярко-желтые буквы гласили «Чудо-хлопушки Доктора Фойерверкуса». На не раз переклеенных ценниках значилась скидка едва ли не в половину стоимости, что скорее было жестом отчаяния, нежели маркетинговой уловкой. Покрутив в руках одну из фиолетовых упаковок, Шерлок без труда узнал в них такие же, что видел сначала во время взрыва в подземельях, а затем в воспоминаниях МакМиллана и его дружков. Вот только исходя из состава и собственных наблюдений, эти хлопушки не должны были взрываться так сильно, как в прошлый раз. Если только кто-то намеренно не усилил действие зарядов и не зачаровал их таким образом, чтобы они взорвались не сразу, а только среагировав на открытие двери. — Обскурум визибилис, — воспользовавшись тем, что владелец магазина отвлекся, чтобы плеснуть себе в кружку что-то из стеклянного графина, шепнул Шерлок, наставив на себя палочку. Ничего не изменилось, ни с виду, ни по ощущениям, но слизеринец уже применял это заклинание, так что знал, что оно сработало. Это заклятие скрытности не делало его невидимым, но создавало помехи для окружающих, заставляя отводить взгляд и не смотреть прямо на него. Затем Холмс нацелил палочку на один из дальних стеллажей, забитых не пользующимися популярностью хрустальными шарами. — Флиппендо. От легкого неосязаемого толчка стеллаж покосился и отлетел на стену, с громким звоном шары попадали на пол и разлетелись на множество осколков. С громкой руганью хозяин магазина сбросил плед и прибежал на шум, а Шерлок, довольный произведенным эффектом, мигом прокрался в подсобку. Прислушиваясь к ругани и кряхтению хозяина, собирающего устроенный беспорядок, слизеринец щелкнул настольной лампой и огляделся по сторонам. Здесь было настолько тесно, что едва помещался один единственный кособокий стол, хлипкий стул и пыльный заваленный свитками и толстыми журналами стеллаж. Пыль клочьями покрывала все доступные поверхности и висела в воздухе. Документацию хозяин лавки вел крайне небрежно и бессистемно, но Шерлок без труда выискал текущий журнал продаж. Продолжая прислушиваться, он быстро пролистал пыльные страницы, заполненные неаккуратным косым почерком. Продажи шли неважно, поэтому записей было не так много. В основном покупали пергамент и перья — никому не было дела до когда-то популярных волшебных шуток и розыгрышей, но кто-то все же купил несколько коробок фейерверков как раз несколько недель назад. Пометка на полях гласила, что покупка была совершена через доставку совиной почтой, и посылка была отправлена в Хогвартс. К сожалению, фамилия заказчика не была указана, но Шерлок и так знал, что им был МакМиллан, — он видел это в его воспоминаниях. И это все равно ничего не доказывало. Разве что Шерлок сильно сомневался, что МакМиллан сам сумел бы додуматься сделать заказ совиной почтой. Он только в этом году перешел на третий курс, так что вряд ли когда-то бывал в Хогсмиде и вряд ли вообще знал про такую возможность. Если кто-то ему не подсказал. Кто-то старше него и умнее. Ход размышлений прервал звон колокольчиков и тяжелые шаги хозяина магазина, все еще ругающегося себе под нос на разбитый товар. Шерлок чертыхнулся и быстро погасил лампу. Затаившись, он осторожно приоткрыл дверь и выглянул через образовавшуюся щелочку. Посетительницу магазина он узнал сразу. Ее длинные светлые кудри промокли и спутались, светло-серая ткань пальто потемнела и потяжелела от впитавшейся влаги, а потекшая с мокрых ресниц тушь оставляла черные ручейки на бледных щеках. Кажется, день у Джейн Ватсон выдался не из удачных. Выглядела гриффиндорка продрогшей и довольно несчастной. Робко улыбнувшись, она поздоровалась с продавцом, схватила с ближайших стеллажей пару упаковок пергамента и несколько перьев, а потом недолго потопталась возле коробки с выставленными на распродажу камнями. Рассчитавшись серебряными сиклями из небольшого расшитого бисером кошелька, Ватсон спрятала покупки в сумку и вышла обратно под дождь. Холмс хотел последовать за ней, но не мог. Проклиная медлительность продавца, Шерлоку пришлось дождаться, пока он слишком медленно пересчитает монеты и уберет их в кассу, а потом, неторопливо переваливаясь с ноги на ногу, уйдет заканчивать уборку. Стоило тому отвернуться и отойти на несколько шагов, как Шерлок мигом выскользнул из своего укрытия, приглушив заклинанием колокольчики, и бросился наружу. Вряд ли Ватсон успела уйти далеко, так что он хотел догнать ее, но, заметив ее, он тут же он замер на месте. Она действительно не ушла далеко. Стоя на тротуаре в тусклом свете фонаря прямо под проливным дождем, Ватсон вовсе не рисковала промокнуть еще сильнее, ведь профессор Мориарти, заботливо укрывал ее своим зонтом. Смущенная признательная улыбка сияла на губах гриффиндорки. Поколебавшись с долю секунды, она взялась за любезно предложенную ей руку и последовала за профессором сквозь дождь. Не обращая внимания на холодные капли, бьющие его самого по лицу, Холмс остолбенело смотрел вслед Мориарти и Джейн Ватсон, рука об руку уходящим в ранний дождливый сумрак. Какая-то странная неприязнь уколола Шерлока, возмущение горячей волной поднялось в груди и застряло в горле тяжелым комом. Да что вообще надо этому Мориарти? Что он забыл в школе и какого Мерлина он привязался сначала к Ирен, потом к Лейси, а теперь и к Ватсон? Ладно, Адлер и Забини хотя бы принадлежали к его факультету, и этот интерес еще более-менее обоснован, но что ему понадобилось от гриффиндорки Ватсон? С чего бы ему проявлять к нею такую внимательность? Конечно, в его обязанности, как профессора, входил присмотр за учениками и во внеучебное время, но вряд ли его должностная инструкция предполагала прогулки со студентками под ручку под одним зонтом. Но даже если Мориарти действительно всего лишь помогал гриффиндорке исключительно по доброте душевной и из преподавательского долга, то сама Ватсон-то чего на него так смотрит? Вряд ли она смотрела так на всех преподавателей, таким сияющим, словно загипнотизированным взглядом и с этой идиотской улыбкой на губах, ловя каждое сказанное ей слово. И что только они все находили в Мориарти? То, как новый преподаватель очаровывал всех и каждого в замке, в особенности девушек, Шерлок не мог не заметить. Неужели никто не видел фальши, самодовольства и высокомерия за очаровательным фасадом? Но Шерлок не был ослеплен и видел все как никогда ясно, через призму незамутненной чувствами логики. Что-то было не так с новым профессором, что-то темное таилось за блестящей, непроницаемой поверхностью. «Какую игру вы затеяли, профессор? — подумал Шерлок, вглядываясь в дождливую мглу вслед уже растворившимся в ней силуэтам, — Я это непременно выясню».