Вдребезги

Звуки погони разрезали чёрный, плотный, промозгло-серебристый в свете закрытой тучами луны воздух. Отсюда, куда едва ступила бы нога обеспеченного человека, почти не было видно огоньков города, и это создавало такой мрачный настрой, что едва дышавшая от страха и быстрого бега Куки уже было притормозила, не обращая внимания на продолжительный вой волков. Ей осталось всего несколько метров до спасительной развилки, о которой не знала местная стража, но и эти несколько метров могли бы стать для неё финалом всего. Начиная от несбывшихся надежд отца и заканчивая собственным желанием стать свободной от оков этого больного коррупцией государства. Неудивительно, что её преследовали, словно воровку. Последний шаг, и Куки, даже не оборачиваясь, скользнула в тень за ствол какого-то лиственного дерева, прижавшись к его коре так, словно хотела врасти в него. Сердце отсчитывали секунды: одна. Две. Три. Четыре. Дыхание облачками вылетало из рта, когда наконец рядом послышался топот, лай собак и ржание лошади. Одной единственной, и, о, великий Сёгун, как же Синобу была рада, что не представляла, как выглядит эта лошадь. Знали только те, кто сейчас лежал в ящиках, похороненные заживо. На лошади сидел самый жуткий палач... ему торжественно предоставили факел, это Куки поняла по блеснувшим слабым теням, и ржание в полной тишине разнеслось табуном мурашек по голым плечам девушки. - Почему остановились? - спрашивает довольно высокий для мужчины голос. Единожды Куки видела лицо, принадлежавшее этому голосу, и чудом тогда ей удалось спастись. - Собаки остановились! - ответил какой-то солдат. Сердце Куки замерло на секунду, воздуха в лёгких больше не было, и озноб пробил её тело. - Есть подозрение, что она скрылась на этом участке и не стала бежать дальше, но она могла... До этого уверенный голос рядового вмиг оробел и Синобу буквально почувствовала, как он оступился при шаге назад. Затем послышался цокот копыт. И голос спросил вкрадчиво: - "Она могла" что? - Куки зажала себе рот ладонями, но слёзы уже размыли ей зрение. Девушка зажмурилась, не в силах вытереть их, и постаралась не шмыгать носом. От страха подкосились ноги, - Продолжай. Он говорил как будто насмешливо, но это была обманка. Куки уже чувствовала, как будет гореть каждый кусочек её кожи, когда её бросят в огонь. Она предчувствовала это точно так же, как если бы её уже поливали маслом, словно свинину, которую после положат на разгоряченную сковороду. Слёзы торопливо сбежали по щекам. - Она могла... пробежать дальше... - Я не слышу. - Дальше... Она могла пробежать дальше! - по какой-то причине солдат не называл этого человека по должности. Вероятно, от того же ужаса, что и Куки. Послышался смешок, а после рёв собак и их рычание, крики мужчины, и негромкий вопрос: - Так почему вы всё ещё здесь? Я осмотрю окрестности, но вы продолжайте погоню. Ноги затряслись. Солдаты тут же побежали вперёд по дороге, собаки рванули за ними, и даже тот, кто осмелился встать на пути генерала, побежал вслед за всеми. Лошадь стояла по другую сторону огромного ствола дерева. Куки отчаянно желала сползти по нему, но не могла, ведь если он просто обогнёт дерево, то тут же увидит её, и всё кончится. Если она переждёт всего пару минут и боги сжалятся над ней, то генерал пройдёт мимо... всего пару минут... - Почему собаки не учуяли тебя? Цокот копыт. Лошадь подошла вплотную к проходу между деревом и скалой, и всё, что оставалось сделать Синобу - спиной упереться в оставшееся темное пространство. Всё. Это конец. Мужчина смотрел на неё с искренним интересом, а Куки от страха не могла даже вытереть глаза, чтобы было лучше видно. Факел унесли с собой солдаты, и теперь генерал был полностью окружён темнотой. Лошадь переступала с ноги на ногу... ей, похоже, не нравилось стоять на одном месте. Но Куки боялась даже шелохнуться, будто тогда она точно попадётся. Призрачная надежда, что мужчина не заметил её ещё каким-то неведомым образом теплилась в её глазах. - Ты не слышишь меня? - спрашивает он. Без злобы, но для девушки даже это кажется угрозой, - Что ты сделала с собаками? Она качает головой из стороны в сторону, лишь бы никто не трогал её. - Если подойдёшь сейчас ко мне, то я не стану отрубать тебе руки, - просто сказал он, - это значительно облегчит мне твой арест. - Пожалуйста... - прошептала она, - Пожалуйста... - Давай, - обнадеживающие слова были сказаны заботливым тоном, но руками он потянулся куда-то за спину, - Иди ко мне. Словно со зверушкой. Но зверушки могут обороняться, а Куки могла только прижаться спиной к скале и медленно сползти по ней на землю, всё так же качая головой. Бессмысленные "Пожалуйста..." неосознанно сползали с её губ. - Я не сделаю тебе больно, - продолжал он, - Поднимайся, всё хорошо. Вот она, его жестокость. Куки уронила голову на колени и запуталась пальцами в волосах. Это и правда был самый невезучий день... насколько же глупые мысли сейчас, перед смертью, лезли ей в голову: она не видела родителей уже несколько лет, случайно пнула сегодня лису и забыла отдать в библиотеку книгу. В храме осталась палочка с предсказанием, которую она так и не отважилась посмотреть тогда, пару месяцев назад, когда её зелёные волосы ещё были обрезаны, а лицо было таким же обречённым, как и у остальных послушниц. - Встань, - прозвенел в его голосе металл, - и подойди ко мне. Может быть, так себе она бы облегчила участь? Куки не знала. Она не знала что делать, но промедление сейчас могло причинить ей ещё больше боли. Этот человек не станет убивать её. Он лишь сопроводит Синобу к последнему месту пребывания. И под взглядом его красных, но в темноте совсем не видных, глаз девушка неуверенно поднялась на ноги и вытерла рукавами сопли и слюни. Глаза вытирать вовсе не имело смысла. Шаг, ещё один, и вот она приблизилась к его ноге. Он смотрел сверху вниз... но Куки не осмеливалась поднимать взгляд на его лицо. - Что ты сделала с собаками. Отвечай. - Я не знаю... - дрожащий голос не был похож на то, чем она говорила раньше. Это был голос незнакомки. - Правда, я не знаю... - Мальчишки в деревне видели шаровые молнии, - не обращая внимания на её состояние, продолжил генерал, - как объяснишь? - Это... - Если солжешь, то я привяжу тебя к лошади и заставлю бежать до города, - прервал он её, и Куки едва смогла сдержать новую порцию слёз. Она молчала несколько секунд, но затем подняла одну руку, и фиолетовый шарик сорвался с её пальцев. Он едва осветил пространство вокруг, но света от него хватило, чтобы белые волосы неярко засветились. Только что Куки подписала себе приговор окончательно. Она прикрыла глаза и отчаяние сменилось апатией. С ладони соскользнула ещё одна искра, затем две, затем пять, и их стало столько, что сосчитать было трудно. Волшебными светлячками они опускались к траве и жужжали там. Его глаза пристально следили за каждым огоньком. Каждый из них взлетел, заменяя собой звёзды, затем все искры близко прижались друг к другу, образуя единую светящуюся массу, и слились в одно большое яркое, белое пятно электричества. В темноте оно слепило глаза. Куки заметила, как лошадь отшатнулась, а генерал и вовсе вытащил меч, словно готовый отразить атаку, но небольшой клочок электрического света лишь принялся опускаться, истлевая по пути, и когда от него остался только светящийся лепесток сакуры... он растворился в воздухе прямо над ладонью Синобу. Перед глазами застыло светло-синее пятно. Темнота вновь неприятно уколола глаза кучкой черных мошек. - Это всё? - спросил, оглянувшись, генерал. - Они видели только это, - Куки опустила голову и смиренно протянула руки вперёд. На них легла жёсткая верёвка. Всё это происходило в гробовом молчании, но, стоило генералу с лязгом и шуршание спуститься на землю, как Куки спросила: - Что со мной будет? - Ведьмы не горят на огне. Если огонь заберёт твою душу, то ты не ведьма. - Даже если я только что доказала, что владею магией? Почему меня всё равно хотят сжечь?.. Генерал неохотно задумался. Затем вздохнул. - Потому что люди боятся того, что не могут объяснить. Очищение огнём лишь способ доказать, что мы держим ситуацию под контролем, и ты, как образованная жрица, должна знать это. На удивление, он повернул обратно в город, но не стал садиться на лошадь. Шёл рядом с девушкой, даже не притрагиваясь к ней. В его руках не было оружия. Только поводья. Поэтому его и прозвали самым жестоким палачом. Он видел, что Куки не собиралась сбегать... и не реагировал на неё, как на угрозу. Скорее был похож на пастуха, спокойно ведущего своих овец обратно в загон. - Я не хочу умирать, - прошептала Куки. - Боги избрали тебя жертвой для священной роли: ты докажешь всем, что Инадзума не даст магии поработить мирный народ, - спокойно ответил генерал. Но, вздохнув, добавил: - вини природу, что не позволила тебе родиться обычным человеком. - Потому что богов нет? Странно, но все чувства, гремевшие в девушке всего несколько минут назад, внезапно растворились. Наверное, дело было в том, что она просто шла и разговаривала. Ей всё равно ничего страшнее казни и не грозило. Она покачала головой. Перед ней был такой же обычный человек... Он ответил: - Мои боги уже спят. Время позднее. - Мне будет больно? - тихо поинтересовалась Куки. Хотя, она посмотрела на свои руки и слегка потерла запястьями друг о друга. Веревка даже не была стянута. Просто наброшена как-то поверх, словно декорация. - Всего пару секунд. Совсем немного, - помедлив, сказал он. - Очень редко я вижу настоящих ведьм. Либо кто-то доносит на красивую женщину, потому что они прислуживают и поклоняются Богам разврата, либо происходят неприятные совпадения. - Вы ненавидите ведьм? - Ненависти не существует. Есть страх. Страх за себя, за своё благополучие, за своё влияние и власть. Если человек невиновен, но его казнят, то это нужно для того, чтобы никто не испытывал страха. Тоже самое происходит, если человек виновен. Куки судорожно вздохнула. Однако... Мужчина продолжил: - Но у меня достаточно влияния. Я могу спасти тебя. - Что? - В обмен на небольшую плату ты останешься жива. Холодок пробежал по плечам, Куки дёрнула за верёвку, пытаясь обратить на себя внимание, и у неё получилось. Мужчина остановился и обернулся. А Куки, сама того не подозревая, случайно стала частью глупой коррупционной системы. - Что мне нужно сделать? - спросила она отчаянно. Темнота вокруг них сгустилась настолько, что даже его белые волосы почти не было видно. А уж тем более не было видно грустных глаз. - Ничего особенного. Просто служить мне. - Служить? Я же просто жрица, - непонимающе продолжила Куки. Всё это звучало так, словно было насмешкой, заставляющей поверить её в то, что казни не будет. Но очень хотелось, очень хотелось верить в это. - Ты особенная, - покачал он головой, - особенные люди вовсе не так просты, как кажется. Его лошадь громко фыркнула, и Куки машинально отшатнулась, но тут же замерла. И тишина звенела следом. Не звучало ни единого звука: спали даже цикады. А после небольшой паузы она едва слышно спросила: - Что мне нужно будет делать? На что генерал ещё тише ответил: - Научиться быть тенью. И показать мне, что ты можешь. - Я могу показать прямо сейчас, - добавила Куки. И, дождавшись разрешения, закрыла глаза. Мир вокруг внезапно растаял в холодном фиолетовом свете. Это вспыхнула трава наку, растущая рядом. А затем светло-фиолетовые светляки поднялись с каждого листа - целительная магия витала вокруг, дожидаясь момента применения. - Коснитесь любой искры, - попросила Куки, а генерал приподнял бровь. - Если ты пытаешься сбежать, то я тебя всё равно поймаю. Он достал кинжал и опасливо притронулся к огоньку, впитывая в себя свет. Затем потрясённо замер. И медленно подошёл к Куки, держа перед собой кинжал. - Это просто исцеление! - воскликнула она, но генерал лишь срезал и без того не затянутую верёвку. - Моё имя Аратаки Итто. Если хочешь спастись, то будешь следовать за мной. И твой дар мы используем на благо. "Дар"... Куки прижала к себе руки, потирая запястья. Её мама любила её, но звала врождённые способности к магии "проклятьем". Как и все, кто был в курсе. Но "дар"? Выходит, что этот генерал был единственным, кто поверил в неё? Или же он просто хочет использовать? Это было не важно. Куки медленно склонила голову и позволила ему поднять себя и усадить на лошадь. Если она не подвергнется казни, то лучше пусть будет колдовать. Лошадь громко фыркнула и пару раз мордой коснулась светлячков, всё ещё висящих в воздухе, а генерал усмехнулся. - Тише, Нобуру, - и натянул поводья.