«Тепло...»
Захарова просыпается на чём-то теплом. Медленно открывает глаза и случайно трётся носом о что-то мягкое, но затем замечает, что почти
лежит на индиго, а руки Андрющенко мирно покоятся на её талии и лопатках.
Спросонья она не сразу понимает, в чем дело.
Лицо Лизы находится прямо перед ней, можно почувствовать на себе дыхание и тихое сопение. Невольно Кристина рассматривает её черты лица вблизи.
Какая же она всë-таки красивая.
Не вредничает хотя бы когда спит.
Индиго во сне слегка хмурится, жмурит маленький прямой нос, отросшая чёрная челка растрёпанно распластилась по лбу.
Кристина вытягивает руку в очаровании и невесомо оглаживает её щеку одними кончиками пальцев, убирая волосы назад; касается большим пальцем потрескавшихся губ, проводит по четкой линии челюсти до скулы.
Всë тело резко пронзает мандраж от того, что она
черт возьми спит вместе с Андрющенко в одной кровати; наряду с осознанием, что она
блять без нижнего белья.
Щеки мигом заливаются краской, а сонливость как рукой снимает.
Черт.
Что вчера было?
Нетрудно догадаться и так, но фрагменты прошлой ночи как на зло мелькают перед глазами, словно фотоплёнка, что заставляет Захарову смутиться пуще прежнего.
Она приставала к ней, как течная кошка весной.
Пиздец.
Повернувшись, девушка принимает попытку аккуратно выбраться из объятий и скинуть с себя одеяло, но сразу чувствует, как худые руки
прижимают её за грудь и торс к себе.
Затаивая дыхание, она сглатывает ком в горле, ощущая щеку у себя на затылке.
И как теперь встать?..
Кристина никогда не просыпалась с кем-то по утрам без желания
уйти, но слышать и ощущать тихое сопение индиго у себя в волосах... Это
так приятно.
«Я нарушила своё обещание... — поздно вспоминает Захарова свои же клятвы про близость, дескать, она
не подпустит себя к ней.»
Но ведь она была
пьяна, верно?..
Это можно считать за оправдание?
Хватка быстро ослабевает, и она пользуется моментом, чтобы выскочить.
Лиза ворочается, обнимает подушку и поворачивается на другую сторону.
Боже. Какой стыд.
Девушка поспешно бежит в душ, где закрывается и выдыхает. Её трясет, как стиральную машинку, и она берется за лоб, жмурясь. Болит голова. И поясница. А ещё...
Она опускает взгляд на ноги, усыпанные укусами и засосами. Они обретают целую палитру радужных оттенков и боль эта тянущая, приятная, как будто зубы индиго
всë ещё находятся там. Захарова проводит по ним холодными пальцами, закусывая губу. В зеркало смотреться
стремно из-за шеи, однако она бросает взгляд одним глазком.
По плечам и ключицам распускаются
по истине красивые сиреневые цветы кровоподтёков, но как только Кристина прикидывает, сколько потребуется времени и тонального крема, она обречённо мычит.
Чёртова индиго.
Лиза просыпается немного позже. Сладко потянувшись и не обнаружив рядом Захаровой, она немного расстривается и идёт сонно в ванную, где умывается.
Конечно, она помнит
всë. До мельчайших подробностей.
Хриплый
возлюбленный голос всë ещё звучал в голове
теми самыми, такими
важными для неё словами, такими до дрожи
особенными, которые она
никогда не ожидала услышать ни от кого, даже мысли не было.
«Но ведь ты не такая.»
Тем более от
неё. За все месяцы, проведённое с Кристиной, у Лизы складывается впечатление, что она её полная
противоположность, и она не ошибается. Однако именно это качество притягивает её к ней всë это время.
«Ты же на самом деле прекрасна.»
Оказывается, не только Лизу. Её чувства, черт возьми,
взаимны. А индиго никогда не испытывала чего-то подобного, и это ответное чувство вызывает огромный табун бабочек где-то в области солнечного сплетения.
«Мне так плохо, индиго...»
А то, что она
жалеет... Лизе до жути
больно осознавать, что ей было
плохо. Наедине с собой. Как только она услышала её исповедь, включая шрамы, ей стало безумно жаль Кристину, несмотря на свои чувства тогда. Захарова терзает, грузит свою душу под каменной маской; индиго до сих пор помнит, как
тяжело ей давалось говорить это всë. Сколько же она держала это в себе? А ведь им всего лишь нужно было
поговорить.
Почему они говорят только когда пьяны?
Услышав шум за дверью, Кристина чуть не давится дымом от сигареты.
Андрющенко проходит на кухню, в упор смотря на девушку заспанными глазами и улыбается, как чеширский кот. Настроение сразу поднимается, стоит ей увидеть свои творенья на шее и бёдрах Захаровой.
— Доброе утро, — довольно, не скрывая
своего взгляда на Кристину.
Захарова сидит на стуле, поджав одну ногу под себя и курит; в чистой футболке до бедра, с влажными волосами, собранными в некрепкий пучок. Выглядит она так очаровательно, что Лизе хочется смотреть на неё
вечность.
— Доброе, — бурчит хриплым голосом, следом делая затяжку и отводит взгляд.
Как много всего она могла выдать вчера?..
Андрющенко подаётся вперёд и нагло приподнимает острый подбородок, рассматривая яркие отметины на шее поближе.
—
Какая красота, — тянет слова; та на секунду затаивает дыхание, а затем хмурится и хватает ту за кисть.
— И что мне с этим делать?! — не выдерживает Захарова, поджимая губы, смотрит сердито прямо в каре-зеленые глаза, в которых
нет и капли неловкости.
Индиго поджимает губы в ответ, но в её случае для того, чтобы сдержать смех. Кристина хмурится сильнее и стискивает зубы. Она не может не показать недовольства, пусть это и считается защитой своего смущения, которое,
естественно, никак нельзя спалить.
— Прости, я так люблю, когда ты злишься, — девушка легонько касается губ напротив своими, оперевшись рукой о подоконник прямо за головой Захаровой.
И та в который раз теряется, теряя и своё сердце куда-то вниз. Смотрит в прикрытые глаза с приоткрытыми губами, а протрезвевший разум мигом
затыкается, оставляя место непонятному чувству, растущему в груди с каждым днём.
Даже этот недопоцелуй будто бы
пьянит.
— Давай я в знак извинений приготовлю что-то вкусное, — наблюдая розовые щеки, заправляет выбившуюся прядь мокрых светлых волос за такое же розовое ухо. — Что ты любишь?
— Не знаю... — хрипит, опуская взгляд и вспоминает, что ей, в общем-то, нравится всë, что готовит индиго.
— Кексы будешь? — мило наклоняет голову в бок, её лицо всë ещё слишком близко, а дыхание теплет губы.
Захаровой неловко даже от названия этой выпечки. Это она такая озабоченная, или..?
Или индиго
специально.
Ухмыляется. Вот же лиса.
Кристина закрывает лицо ладонями, между пальцев держа сигарету; и Лиза рефлекторно отстраняется назад, выдыхая с улыбкой.
— Буду... — тушит бычок. А Лизино выражение лица прямо
кричит о том, какое же удовольствие ей доставляет наблюдение за
такой Захаровой.
Всегда холодная, властная, язвит, обидно шутит или грубит — сейчас так мило стесняется от обычного слова; и Лизе
очень сильно нравится её надламывать, узнавать по-новому. Кто бы мог подумать, что сама Кристина «Серпухова» окажется
такой пассивной перед ней? Лиза чувствует нутром, что она такая именно
перед ней.
Такая уютная.
— Солнце... Голова болит? — Кристина вздрагивает от первого слова и глядит на неё через щель между пальцами, пока индиго деловито достает что-то с верхней полки; а затем ставит на стол минералку и флакон полисорба. — Выпей, станет легче.
— Спасибо... — и Захарова без понятия, эта забота
разрушает её или, наоборот,
собирает по кусочкам. — А мы поедем сегодня в универ?
Кристина впервые говорит «мы»; Лиза улыбается.
— Да, пора бы, — Андрющенко разминает пальцы перед тем, чтобы начать готовку. Времени оставалось предостаточно.
Захарова наблюдает за тем, как индиго умело управляется с приготовлением шоколадно-ванильной смеси, и у неё глаза на лоб лезут. Это действительно нужно уметь делать. Была б на её месте она, то вся кухня оказалась бы в муке и яйцах с элегантным ароматом ванилина.
Собравшись у себя в комнате, она возвращается на кухню и, пока та разливает будущие маффины по формам, Кристина подходит к раковине. Грязные тарелки не успевают накапливаться, так как девушки моют их сразу же; и в этом они отлично спелись.
Лиза готовит, Захарова моет посуду.
«Как супружеская пара, — с еле заметной усмешкой подумала Кристина, искоса глянув на индиго, на устах которой покоится спокойная улыбка.»
— Вот и всë, — хлопает в ладони Андрющенко, закрыв духовку. — Сейчас ещё тепло будет в квартире.
— Да... — вытирает руки о полотенце и незаметно становится рядом с печкой, греясь поясницей. В помещении вправду сквозит холодом.
— Засеки двадцать минут, малыш, — индиго поворачивается к ней и целует в щеку, а после выходит к себе собираться.
Кристина стоит, как вкопанная. Она явно не скоро привыкнет к таким прозвищам, которыми обычно называет других
она; к таким внезапным поцелуям, которые совсем недавно были для неё под запретом.
Сейчас, между прочим, были бы тоже. Но не для Лизы. А так держаться Захаровой гораздо
сложнее.
Это полный
провал.
Здравый смысл ясно покинул белокурую голову в ту ночь.
Ей не остаётся ничего, кроме как отсечь на часах двадцать минут и ждать, когда кексы поднимутся. А ещё сделать чай. Точно.
Пятерни нервно то сжимаются в кулаки, то разжимаются. Мысли путаются в один огромный клубок ниток, а индиго, как наглый кот, беспардонно играется с ним.
У Захаровой самый настоящий тактильный голод. Она его признает. Но её привычка держать всë под своим контролем,
особенно рядом с Андрющенко, пусть и дает уже слишком большие трещины, но не позволяет ей прижать
чертову индиго к стенке, как сильно бы ни хотелось. Отрицать
его перед самой собой напрочь глупо.
По истечению нужного времени девушка выключает газ и идет к соседке, не стучась — просто она обычно пунктуальна.
— Я уже вы... — она обрывается на полуслове, просто
пялясь на то, как Лиза застёгивает свою черную классическую рубашку.
— Выключила? — смотрясь в зеркало и поправив воротник, девушка сдувает край отросшей челки с глаз и подходит к Кристине. — Умница.
Захарова чувствует нежное прикосновение к щекам и опускает взгляд; они снова покрываются румянцем. Как же ей охота провалиться под землю от этих мимолётных ласк, которые ощущаются в
сотню раз обильнее на трезвую голову.
Лиза и не знает,
как действует на неё.
Ей просто нравится её касаться, чувствовать небольшую
податливость, хоть и немного напряжную, словно недоверчивую; касаться её и видеть, как Кристина
ластится, неосознанно
тянется за рукой на щеке; касаться и наслаждаться тем, что она негласно
её.
А также то, как она хмурится и делает вид, что не стонала под ней всю ночь.
Ох.
Лиза
по-особенному прижимает указательный палец к губам, когда вспоминает об этом.
— Там твой чай стынет, — шепчет хриплым голосом и сбегает к себе, чтобы перевести дух.
Индиго смотрит вслед, выгибая бровь; а после, пожав плечами, идет раскладывать новоиспечённые кексы. Шоколадом пахнет даже из окон их восьмого этажа.
Сами они запотевают из-за мороза на улице, но через них всë равно видно падающие белые хлопья.
Захарова возвращается с уже замазанной шеей.
Индиго чуть дует губы, отпивая чай.
— Классный свитер, — поднимает уголки губ, испачканные в шоколаде.
— Мама связала, — Кристина улыбается при упоминании матери, и Лиза непроизвольно умиляется ей. Видно, как та любит её.
Поев, они оперативно едут в учебное заведение.
В машине Захарова косится на голые ладони индиго, когда она отстегивает ремень безопасности; который, к слову, Кристина постоянно заставляет Лизу защелкивать на себе, как бы той ни было лень. Мало ли что.
Лизе же явно холодно рукам.
— Стой, — стягивает свои перчатки и протягивает их ей. Та бросает удивлённый взгляд на неё. — Бери уже, мне они не нужны.
Вспоминая то, насколько они нежные на ощупь, Захарова невольно краснеет, что, естественно, не ускользает мимо Андрющенко.
— Спасибо. Хорошего дня, малыш, — решает добить её индиго, звонко поцеловав в губы и выбегает из автомобиля, по пути натягивая тёплые перчатки.
Кристина смотрит ей вслед и сжимает руль в пальцах; утыкается в локти, пряча улыбку.
«Она такой ребёнок, — хмыкает, отъезжая.»
***
— Лиза вернулась! — Виолетта захлопала в ладоши, увидев на пороге аудитории Андрющенко и побежала к ней по ступенькам, чуть ли не спотыкаясь. — Как вы умудрились так в больнички загреметь?!
—
Вы? — индиго обняла подругу, в непонятках чуть хмуря тонкие брови.
— Рони тоже дома валяется, я чуть не откинулась... — расстроенно промямлила Малышенко и тут же получила поглаживания по макушке.
— Ну маленький, не грусти, — обняла покрепче, — что пишет-то?
— Ногу сломала на танцах! — шмыгнула носом, кладя щеку в татуировках на острое плечо. — Я сегодня навещать её пойду.
— Давай вместе? — улыбнулась индиго. — На машине Крис.
— А она согласится?.. — с надеждой глянула в карие глаза, и те прикрывают ресницы, соглашаясь.
— Конечно, куда она денется.
— Круто! Давай возьмем Мишель?! И ещё Амишу, Идею...
— Идея сегодня снова с родителями, — пожала плечами и сразу оглянула глазами аудиторию; да и в машине места было не так уж и много. — А где Амина?
— Она защищается у Мольбертовны, — скривилась, вспоминая все сложности доклада у ректора.
— Кошмар. Держим за неё кулачки...
***
После тренировки, что далась ей сложно благодаря
ночи, Кристина как обычно подъехала с чёрного двора, докурив сигарету.
Она нахмурилась, увидев, что вместе с Андрющенко плелась целая шайка студентов, и, видимо, все сюда.
— Привет, Крис! — в салон ввалилась Гаджиева, лучезарно улыбнувшись. Благо Лиза ей между парами в туалете рассказала, что всë наладилось; только без
личных подробностей.
— Э-э-э... Привет? — покосилась на индиго, которая села на переднее сиденье и
сама защелкнула ремень безопасности.
— Хелоу! — в салон приземлились ещё Малышенко и Усманилаева.
— Ты же не против? — мило хлопнула ресницами Андрющенко, а Кристина подняла брови, готовая выгнать всех. — Рони сломала ногу и мы хотим её навестить.
Сзади Амина покачала пакетиком с вкусностями в руке.
Захарова смотрела на индиго несколько секунд, а затем
выдохнула, поворачивая ключ.
Как она могла отказать этим щенячьим глазам?
Лиза довольно улыбнулась, глянув на девочек назад, и те сидели впритык, показывая большой палец вверх.
Кристина хмыкнула и даже включила музыку на радио, так что они поехали под
весёлый-поп-из-Беверли-Хиллз.
— Боже, у тебя есть что-то другое, кроме этого старья?! — индиго протянула умоляюще, закинув голову назад на сиденье.
— Неа, довольствуйся тем, что есть, — усмехнулась, поворачивая руль. Девушки с интересом наблюдали за их диалогом в достаточно непривычном для них тоне.
— Надо будет накачать тебе крутых треков, — стучала пальцами по коленке, засматриваясь в окно. — Для начала песню Вилки.
— Ва-а-ай! — Малышенко слегка пихнула коленками сидушку индиго напротив, стесняясь.
— Не запачкайте ботинками мне там велюр, — проворчала, наслаждаясь песней.
Это же был ведущий саундтрек любимого сериала её мамы в молодости, который они пересматривали, когда она приезжала к ней; и по совместительству любимая песня Кристины.
Доехали к Вербицкой они быстро благодаря весёлой компании; но Захарова всë же предпочитала ездить в одиночку или же с Лизой. Она, выходит, была единственным исключением.
Жила Вероника в типичном особняке, коих на этой линии через один. Чистый двор, шикарный сад, большое здание, куча прислуги — каждая из находящихся здесь жила в таком же, и Андрющенко тоже. До недавнего времени.
— Рони! — Виолетта выскочила первой, а за ней выползли остальные.
Девушка выглянула из двери, а веснушки её выглядели ещё ярче от ставших пунцовыми щек. Виолетта подбежала к ней и бережно обняла, ведь та стояла на костылях.
— Привет, — поцеловала её в щеку и выглянула из-за плеча Малышенко. — Вы все приехали...
— Конечно, ты от нас не отвяжешься! — Мишель взяла Амину за руку и они подтянулись быстрее, а Лиза ждала, пока Кристина закрывала машину.
Девушка пригласила их в дом на чай и все охотно согласились; Лиза бросила продолжительный взгляд на Кристину и та
выдохнула, соглашаясь, мол,
ладно-ладно, как скажешь.
Внутри дом был слишком светлым. Все разом зажмурились, как кроты. Их провели в гостиную по идеально чистому кафелю, сделанному под мраморный узор цвета хаки. Кристина сдерживала себя от смешков, наблюдая, как за ними гонялась прислуга.
В интерьере преобладала громоздкость и большое количество хрупких вещей, словно всë, сделанное здесь, было создано для английской королевы. Она видела десятки таких же однотипных жилищ. Дорого-богато.
Чаепитие проходит довольно комфортно. Все общались между собой, и даже Кристина вставляла свои истории; а Лиза была так рада, что та расслабилась в их компании, что
обняла её при всех после очередной шутки. Захарова слабо вздрогнула, но не подала виду; хотя внутри неё буквально в это мгновение
распустился цветок.
***
Каждую они довозят до дома и только под вечер возвращаются к себе.
— Спасибо, солнце, — Лиза благодарно улыбается, гладя Кристину по руке, когда та вытаскивает ключ от машины.
— Не за что, — у той у самой тепло разливается в груди от того, как индиго
улыбается.
Уже дома они снимают обувь, как тут Захарова замечает на себе пристальный взгляд лесных глаз.
— Не смотри так, — фыркает Кристина, снимая куртку. Тональник смазывется и отметины видны чётче.
Андрющенко
нагло вытирает их доконца ледяными пальцами, что вызывает мгновенный ступор у Захаровой и волну мурашек по её телу.
— Тебе они идут, — это звучит настолько невозмутимо, словно Лиза читает какой-то факт из энциклопедии.
Захарова сжимает кулаки и уже хочет было поспешно уйти в свою комнату, привести мысли в порядок...
Как тут её
хватают за руку, сразу скрещивая пальцы в замок и мягко дергают на себя; а Кристина не рассчитывает равновесие, чуть ли не падая назад.
—
Блять! — её ловят, а над ухом слышится смех; такой красивый и бархатный на слух, что, если бы не в этих обстоятельствах, Захарова готова была б отпускать миллион шуток, лишь чтобы слышать его
как можно чаще.
— Хватит
бегать от меня, — прижимает к стенке, наклоняясь к уху и целует в него.
Захарова ахает, замирая. Индиго целует
снова, но уже с языком и едва касается мочки зубами.
— Индиго... — шепчет одними губами, вздрагивая всем телом.
Это похоже на...
— Да?
—
Что ты делаешь? — кладёт ладони ей на плечи, ещё метаясь в решении отстраниться или
разрешить продолжать.
— Ищу твои эрогенки, — невинно; всë-таки прикусывает мочку, ухмыляясь. Кристина
вздрагивает вновь, дыхание сбивается. — Одну уже нашла.
— Будто у тебя их нет! — девушка резко выскальзывает из
прижиманий и берёт верх, опираясь руками по обе стороны, грозно смотря в глаза напротив.
На самом деле то, что уши — её уязвимое место, для неё сегодня тоже открытие.
— Их и нет, — губы индиго растягиваются в улыбке.
— Не может такого быть, — хмурит брови.
— Ладно.
Шея, — пауза. Они смотрят друг на друга несколько секунд, и Лиза дополняет. — Жду, когда ты меня поцелуешь.
— С чего это вдруг? — теперь ухмыляется Захарова, смотря точно в хитрые глаза напротив. Ситуация в её руках.
— Если смотреть в глаза, то надо или целоваться, или нехер смотреть, — а-ля серьёзно говорит индиго, складывая руки на груди.
Захарова смотрит ещё пару секунд, а после проводит носом по её щеке, лишь затем целует в уголок губ.
Лиза слегка
теряется от такой
нежности, но тут же ловит её губы в неглубокий поцелуй. Ей отвечают. Тонкий, с привкусом вишни и ментоловой жвачки индиго; во время него Андрющенко мягко поворачивает под себя Кристину в объятиях, смазанно переходя снова к уху, но та её останавливает.
— Ты вчера заставила меня кончить
дважды... — на выдохе шепчет, держа ту за плечи.
Один поцелуй — множество флешбеков, и вот уже ноги
подкашиваются.
— Ты запомнила? — театрально удивляется, но тут её снова подминают под себя.
— Я не была
пьяной, — «пьяная» для Кристины это «валяться без сознания», но, так или иначе, она правда выпила мало. И этот факт заставляет индиго улыбнуться. Она говорила тогда
искренне, от чистого сердца. — И если ты продолжишь, то...
— То
что? — протягивает руку к светлым волосам и накручивает прядь себе на палец,
сарказм так и сквозит. — Нагнешь меня?
Эта интонация...
— Ты кого тут пассивом увидела?! — щурится, берёт за подбородок и дергает его в сторону; Лиза чувствует-таки, как она
вспыхивает.
— Передо мной один стоит, — скалится, искоса смотря.
О нет.
Это был вызов?
— Провокатор, — цедит сквозь зубы и впивается ими в шею слева от «индиго».
— Я... — не успевает договорить, прижавшись к стене от неожиданности. Пальцы сжимаются на спине её черного вязаного свитера.
В прошлый раз были цветочки — мелкие трепетные поцелуи и полизывания не в сравнении с теми, которые
атакуют её шею только что; а руки скользят по талии вниз,
прижимая индиго к стенке.
Зря она разозлила Захарову, назвав её «нижней стороной».
Про шею Лиза не шутит. Это так
будоражаще, так
маняще, чувствовать её сладкие губы на себе просто
волшебно; но она даже не догадывалась, что та начнёт так яро доказывать обратное
сейчас.
Вот это да. Характер Захаровой просто непоколебим.
— Крис, солнце... — пока не поздно, Лиза плотно прижимает её лицо к своей шее, чтобы та не кусала слишком сильно. — У меня месячные.
