8 баллов по шкале Глазго

      В четверг вечером Маттео собирался на вечеринку у Винцента. Красился под пристальным взглядом, полным сытого удовлетворения, наслаждения, настолько довольным, что это время от времени вызывало смущëнные смешки.       Винцент настоял на поцелуе до того, как высохнет тинт. Вместо одного яркого следа Маттео оставил два. Улыбаясь, спросил:       — Стирать не будешь?       — До конца жизни не стану лицо мыть.       — Ко-ошмар! — и он рассмеялся.       Перед выходом Винцент смотрел на себя в зеркало, потирал подбородок и выглядел настолько собою довольным, что Маттео взял это на заметку. Тинт уже высох — третью отметину на нëм не оставить.       — Позвони мне, если что-то будет не так, ага?       — Конечно.       — Во сколько тебя забрать?       — Я вызову такси. Или позвоню. На самом деле, мне бы не хотелось там засиживаться. Узнаю нужное и поеду домой.       — Ко мне?       — Если разрешишь.       — Раз я спросил, значит, не против.       — Ты только напиши, пожалуйста, если у тебя появятся планы, хорошо? Я у подруги тогда переночую.       — Да, без проблем. Урод, блядь! — крикнул Винцент водителю, повернувшему без сигнала. — Да ëбанный мудак!       — А в Италии часто такое, кстати.       — Но мы же, нахуй, не в Италии!       — Да-а… Вот ублюдок!       Они остановились у небоскрëба. Парковаться Винцент не стал, но предложил проводить, на что Маттео сказал, что его встретят. Не спешил отходить — хотел, чтобы Винцент видел его компанию в лицо.       Диего был одет не слишком вычурно: в джинсовой рубашке и штанах, без кричащих брендовых надписей, золотых цепей и всего того, что Маттео от него ждал. Простой видок. На мгновение появились сомнения: может, это Маттео что-то не так понял? Он в полупрозрачной блузке со звëздами и бежевым низом самому себе показался чересчур наряженным.       — Йоу! А ты прямо главный герой, появляешься в последний момент… Мне казалось, ты не приедешь. — Диего кивнул на машину. — Твой парень?       — Да.       — Ага, ну… Я забираю тебя у него. Прощайся и пошли.       Рука легла на талию. Маттео отстранился.       — При себе конечности держи.       — Конечно, конечно! — Диего поднял руки. — Я по дружбе.       Напоследок Маттео успел обернуться и помахать Винценту. В спешке послал воздушный поцелуй, надеясь, что тревога не отразилась на лице.       В лифте поднимались на последний этаж долгие несколько минут.       — Ты не написал, что будешь пить, и я взял на свой…       — О, я не буду, — Маттео взмахнул рукой, понимая, что один отказ никто не примет. — Я на антидепрессантах сижу, мне врач запретил.       — Что, даже чуть-чуть?       — Да. После них вырубает так сильно; и без того очень сонным себя чувствую, поэтому даже самому не хочется.       — Жаль.       Диего открыл дверь перед Маттео, по-джентльменски пропуская в пентхаус. Страшно было представлять цену, которая, возможно, представляла из себя запредельное количество нулей — за панорамными окнами несколько человек крутились у бассейна. В самом пентхаусе пара стояла на лестнице, ведущей на второй этаж; её, сливающуюся со стеной, тяжело было заметить из-за количества людей.       В этой толпе Виктория заметила Маттео сразу. Уже успевшая выпить, с бокалом в руках она кинулась обниматься, издав невнятный, но радостный вскрик; такой активной Маттео её не видел и в ответ обнял, чуть растерявшись.       — Ты та-ак долго! Пойдëм, я тебя со всеми познакомлю!       — С кем со всеми, Вив?       — Не знаю! Сейчас определимся! Кто тебе по душе?       Маттео подумал, что по душе из всех была только она, и предложил сначала дать ему передышку и минутку, чтобы освоиться.       Диего наскоро провëл по пентхаусу, в котором и сконцентрировался весь ожидаемый от него пафос. Выглядел до невероятного собою довольным, будто сам заработал и купил, хотя мимо одной закрытой комнаты прошëл со словами: «Это предков, я стараюсь в неё не заходить». Оглушительно играла музыка — исполнитель пел о том, какой он «охуенный»: «Принимаю ванну с шампанским, бешенный ублюдок, вышедший из района, в котором нужно уворачиваться от пуль по пути в магазин».       Диего воображал, что это о нëм? Маттео смотрел на него, прилизанного, и вспоминал, как встречал Винцента с размазанной по лицу кровью. После жизни с ним всё казалось таким скучным, вторичным и полностью лишëнным искренности.       Неожиданностью было встретить Йована. На робкий вопрос: «А что вы тут делаете?» — Йован, преподаватель, ответил: «Присматриваю за вами, придурками». С текилой в руках и в старом свитере он выглядел менее грозно, но всё ещё смотрел уничижительным взглядом и не казался настроенным на разговоры.       Убедившись в том, что Диего рядом не было, Маттео воровато отпил из стакана Виктории. Она рассказывала о присутствующих, не забывая ввернуть очередное нелестное высказывание в адрес каждого. Музыка заглушала все ругательства, но Маттео слышал и смеялся, замечая, насколько комично Виктория могла ругаться. Она казалась похожей на озлобленного хомяка.       После они вышли к бассейну, чтобы подышать свежим воздухом. К тому моменту Маттео уже не постеснялся взять коктейль себе тоже.       — …Короче, так получилось, что я увела у этой пизды парня. Мы поругались тридцатого или тридцать первого… Ну, как поругались… Почти подрались. Она на голову угашенная, я клянусь. Но он ведь сам ко мне клеился! И, в общем, день начала учëбы, мы в толпе пересекаемся взглядами и хоба! — я понимаю, что эта дура в сестринстве, а я как бы сама по себе, и…       — Она вылила сок тебе на голову?       — Ага. — Виктория бросила взгляд на вечерний город. — Делает это иногда. Думает, что крутая, а ведь психопатка, каких поискать.       — Давай ей жвачку на волосы приклеем?       Виктория хихикнула.       — Давай. На лекции. За твоë здоровье.       Они чокнулись, одновременно высказав сожаления о том, что Марселя здесь не было. Взяли ещё по коктейлю — Маттео не собирался напиваться, но с каждым глотком решимость слабела незаметно. Параллельно присматривался к окружению и ждал, ждал, пока кто-нибудь вдруг не решится рискнуть.       Несколько человек курили травку. Маттео подошёл к ним на обратном пути к бассейну, обменялся парой фраз и сделал вывод, что либо ничего, кроме травки, у них не было, либо делиться им не хотелось.       — Я хочу с тобой какой-нибудь сериальчик посмотреть, ты после этого всего домой? — спросила Виктория, когда Маттео вернулся к ней.       — Да, домой. Наверное. Ну, мы всё равно будем не в том состоянии, чтобы что-то смотреть.       — Побудь со мной на выходных. А то всё с ëбырем да с ëбырем…       — У него имя есть, и ты его знаешь.       Виктория вздохнула, словно обиженная.       — Можно о личном? Как оно? С мужчиной? Я спрашивала у Марселя, но он разлил столько воды, что хочется других людей послушать.       — Это не всегда вопрос физического удовольствия. Он говорил?       — Говорил. Разверни.       — Класс. Ладно, подожди, дай мне время. — Маттео потëр переносицу, собираясь с мыслями. — Я люблю быть сверху.       — О! По тебе не скажешь.       — Ага, я знаю. Теперь точно не скажешь, но вообще-то мне нравится быть активным партнёром, потому что тогда секс чисто физически приятен. Суёшь в дырку и суёшь, думать не надо.       — А снизу?       — Приятно редко с кем. Это больше такая история… эмоциональная. Есть такие парни, как Винцент, к примеру, которым очень хочется… дать, скажем, бразды правления над собой. Которым хочется принадлежать. Вот, чтобы он взял тебя и как… — вместо продолжения, Маттео похлопал по кулаку.       Виктория кивнула, мол, приняла к сведению, и высказала явное неудовлетворение вкусами Маттео. Он с собой ничего поделать не мог, а потому лишь пожал плечами, напомнив ей, что с Винцентом не ей спать.       Она поделилась своей электронной сигаретой-одноразкой со вкусом сладкой ваты. Посоветовала магазины, рассказала о том, что некоторые модели взрываются во рту, и расхохоталась, уверив Маттео в том, что у неё — не из той серии. Потом рассказывала, как бросала курить. И как бросала кокаин и героин. Знания о зависимости от последнего выбили Маттео из колеи.       — Ты молодец.       — Спасибо, правда, мне так не кажется. Я подсела — и уже проебалась. Кстати, вон, — Виктория развернула Маттео, положив руку ему на плечо, — тот парень, видишь? В футболке с динозавром. Он толкает дурь.       — Знаешь его?       — Не лично. Он ходит на все тусовки Диего. И я как-то видела, как он продавал. Я планирую сейчас ещё немного выпить и пойти за экстази.       — Но ты же…       — Я сказала, что завязала со снегом и гертрудой, но подружки Молли и Марго всё ещё со мной. Они не опасные. — Брови Виктории вдруг поднялись, на лице отобразилось удивление. — Я думала, раз ты с Винцентом, то тоже иногда…       — Нет. Нет, я нет, но… Я откажусь. Мне нужно в туалет.       — Я за коктейлями. Подожду здесь.       Маттео кивнул, заходя толпу. Он нашёл санузел на первом этаже, но тот оказался закрыт и с очередью из двух раздражённый человек. Вспомнилось, как Диего показывал ещё один на втором этаже. Людей там было меньше, а потому Маттео, не желая ждать, поднялся.       С Диего он столкнулся, пока искал нужную дверь.       — А говорил, что пить не будешь.       — Решил, что сегодня можно, — уклончиво ответил Маттео. — Ты показывал здесь туалет, и я… забыл. Можешь подсказать, пожалуйста?       Диего указал — оказалось, совсем рядом. Немного терпения — и его помощь бы не потребовалась.       Он остался, прислонившись к стене. Маттео вздрогнул, когда, выйдя, увидел его, ведь решил, что Диего ушёл. Неловкая пауза повисла между ними.       — Я хотел тебе кое-что показать, — решил нарушить молчание Диего.       — Хорошо, э-эм… — Маттео нехотя пошёл за ним, уходящим вглубь этажа, коря себя за то, что не смог вовремя придумать отговорку.       — Видел твои аккаунты, кстати. Подписался на оба.       — Угу, здорово.       На заметку взял и то, что по возвращении домой заблокирует его к чертям собачьим. А потом будет хлопать ресницами и спрашивать: «Ой, а как же это так получилось? Ой, а я не по-онимаю».       В самой дальней комнате плохо слышны были и музыка, и разговоры. Диего прикрыл дверь, сел на кровать и жестом попросил сесть тоже.       — Спасибо, я постою. Меня всю ночь ебали, сидеть больно.       На это Диего усмехнулся. Неискренне.       — Я хотел спросить…       — Показать, — напомнил Маттео.       — Нет. Неправильно подобрал слова. Ты больше этим не занимаешься?       — Чем?       — Видео. Я… — Рука Диего сжала плед на кровати. — Давно смотрел и… Тут ты появляешься…       Нервный смешок сорвался с губ.       — Ты меня с кем-то путаешь.       — Сначала я тоже так подумал, но у тебя веснушки на плечах. Через рубашку видно. И внешность очень специфичная, поэтому… — Диего покачал головой.       Борясь с тошнотой, Маттео сделал шаг к двери, пожелав проспаться. Крепкая хватка на запястье, рывок. От алкоголя устоять не получилось — Маттео упал на кровать.       Диего навис сверху, зажал руки.       — Я только одно знаю.       — Н-не понимаю, о чëм ты.       — Переспи со мной. Никто не заметит нашего отсутствия, так что… Я никому не скажу об этом, но если ты откажешься — раскидаю всем знакомым. Ты же этого не хочешь.       Другая ладонь его скользнула вниз, пальцы зацепили пуговицу. Маттео вскрикнул, дëрнулся — метил коленом в пах, но попал в бедро.       — Придурок! Не было никакого… Да иди нахуй!       Вторая попытка ударить по члену оказалась более успешной — хватка Диего ослабла, сам он согнулся, и Маттео выскользнул. Спустился по лестнице, рискуя с неё упасть, нашёл Викторию.       — Что так долго?       На языке крутились выкрики и оскорбления. Ощупав карманы, Маттео понял, что не может найти телефон. Выскользнул из кармана там, на кровати.       — Я хочу уйти. Можно мне твой? Позвонить. Мне нужно такси или…       — Эй, у нас вечеринка в самом разгаре! Я взяла «Голубую лагуну»… — Она спешно огляделась. — Пошли сядем. Там диван освободили.       Диван никто не освобождал, но Виктория поскандалила и усадила Маттео. Он потягивал кисло-сладкий коктейль, чувствуя дрожь во всём теле, как от озноба, и желание расплакаться. Иногда непрошенные слëзы смазывали картинку перед глазами. Штаны, где их коснулась чужая рука, теперь казались грязными.       Диего видел — смотрел в лицо в редкие встречи и вспоминал то самое видео. Чем больше Маттео думал об этом, тем отчëтливее понимал, что он сам своими поступками испачканный.       — Н-не оставляй меня, пожалуйста.       — Я не собиралась, — успокаивающе сказала Виктория, заходя за спину. Руки её легки на плечи. — Что случилось?       Открыв рот, Маттео понял, что не знал, как сказать правду. Он вспомнил себя — почти сто восемьдесят сантиметров роста, широкие плечи, — и подумал, что произошедшее из его уст прозвучит просто абсурдно. Насильно трахнуть парня? И не женоподобного, хрупкого, неспособного дать отпор, а из тех, которые в армию вступают без проблем?       Пришлось бы разъяснять Виктории насчëт видео. Слишком много деталей нужно было озвучить, чтобы она поняла.       Маттео улыбнулся, задрав голову.       — Мне просто поплохело. Я давно в таких местах не был.       Он выдержал её скептичный взгляд и вернулся к «Голубой лагуне».       — Ты взяла колёса свои?       — Нет, решила подождать. Мне нужен кто-то в адеквате рядом. Я не хочу отойти и обнаружить себя ходящей на руках без трусов. Понимаешь?       — Да, хорошо. Я пригляжу.       Виктория поцеловала его в висок. Они пили и пили, в какой-то момент даже перестав ходить за коктейлями — каждый начал брать первое, что подвернëтся под руку, не важно, своë ли, чужое.       Всё смешалось в одно: звуки, лица, цвета. Спустя несколько бокалов Маттео забыл о произошедшем.       Ему очень понравился кокосовый мартини. Он допивал ещё один, когда вышел к бассейну на перекур и чтобы проветриться. Людей там поубавилось, остались только трое самых застенчивых. И он. И Диего.       — Извини за то, что случилось.       — М? Хорошо. — Маттео пьяно улыбнулся, весëлым тоном добавил. — Я и не обижался. Мой парень тебе хуй отрежет и в глотку запихнëт, понял?       — Жестоко.       — Самое то, я считаю. Это ты ещё не знаешь, как делают на Сицилии…       — Кокосовый мартини? — Диего кивнул на бокал в руке. — Понравился?       — Ага. Ой, наверное… надо ещё взять. Да, пойду за следующим.       — Я возьму. Вот, кстати.       Диего протянул телефон. Яркий свет экрана ослепил на мгновение, а когда Маттео проморгался, то увидел один пропущенный. Забыв обо всём на свете, перезвонил.       — Amore?       — Я думал, ты трубку не берёшь, потому что в говнище пьяный.       — Я в говнище, но всë равно ответил бы. У меня телефон выпал. Извини.       — На тебя так техники не напасëшься. Всё нормально?       — Да, всё… хорошо. Но я больше на такие мероприятия ходить не буду. Хочу к тебе очень сильно.       Он только собирался рассказать чуть больше, как Диего появился, лишая возможности поговорить без лишних ушей. Маттео благодарно кивнул, принимая бокал из его рук.       — Давай дома всё в деталях обсудим, ладно? Меня никто не обижал, можешь не переживать. И я тоже в порядке. Пока в порядке. Мне страшно представить завтрашнее похмелье. А ты? Скучаешь без меня?       — Ну, ты всё-таки не представляешь масштабы того, как я умею развлекаться даже наедине с собой. И нет, речь не про дрочку. Короче, тупая ситуация, но я немного выпил и заказал приставку.       — Ты… в смысле, просто заказал?       — Да, просто потому что могу. Я не знаю, мне захотелось. Я увидел рекламу, подумал... На оформление этой хуйни ушло минут пять. Пиздец, конечно… Ещё я закинул «Мортал Комбат» и какую-то пиксельную игру... Там две этих штуки... Похожие на круассаны, но с кнопками.       — Джойстики. Первые тридцать лет — самые трудные в детстве мужчины, да?       — Я считаю!.. Что могу себе сделать такой подарок, потому что я как раз-таки взрослый и сознательный человек. Я по-взрослому и сознательно собираюсь оторвать тебя от домашки.       — Хорошо. — Маттео засмеялся, воображая, как это будет. — Я с удовольствием от неё оторвусь.       — Договорились. Я не буду спать, мне надо кое-что доделать... Отпишись, как захочешь свалить или свалишь.       — Я помню. Люблю тебя сильно очень. Целую.       Он закончил разговор, звонко чмокнув рядом с микрофоном. Вернулся к толпе, обступившей танцующую топлес девушку, и остался рядом с Викторией. Терпеливо ждал, пока её отпустит, пока она целовалась со знакомой. Брюнетка сидела на ней сверху, позволяла гладить себя по обтянутым коктейльным платьем ягодицам и взвизгивала каждый раз, когда острые ногти впивались в кожу. Они таблетку поделили на двоих.       Придя в себя, она повела к дилеру. Маттео запомнил его лицо со сломанным носом, редкой щетиной, которая на узком подбородке смотрелась неприглядно, и футболку с динозаврами.       — А есть что-то… покрепче? — поинтересовался Маттео, держа в ладони розовую таблетку с бабочкой.       — А ты хочешь? Что например? По поводу косого ко мне можешь не обращаться.       — Кокаин.       — Две сотни.       — Хороший?       — Обижаешь.       — Я просто первый раз. Так что?       — Пока никто не жаловался.       — Тогда вернусь попозже.       Парень пожал плечами, бросив «как знаешь». Маттео подметил, что незнакомым людям он продавал свободно. Не похоже, что боялся стукачей.       Остановившись рядом с Викторией, Маттео показал таблетку. На задворках сознания мелькнула, как луч маяка в темноте, мысль о том, что лучше не делать то, что собирался. История знала примеры, когда человек, связавшийся с дурью, хорошо кончил? Едва ли.       «Ну, Винцент же слез», – подначивал чужой голос. «Но я же не он», – возразил ему в мыслях Маттео, а сам спросил:       — И что, жевать её или как?       — Жуй. Половинку.       Он попытался сгрызть, но чрезмерные усилия привели к противоположному результату — случайно проглотил всё.       — Я умру? — испуганным голосом спросил Маттео, холодея.       — Нет, но… унесëт тебя знатно.       — Блядство, блядство. Может, два пальца в рот?       — Сядь. Пошли на второй этаж, там людей поменьше, — Виктория со вздохом потянула за собой.       Они закрылись в ванной — в прочих комнатах кто-то уже не постеснялся от первой базы перейти к хоум-рану. Ловить приход под чужие стоны не хотелось.       — Ничего не чувствую.       — Жди.       — Как ты связалась с героином?       — У меня были дерьмовые друзья. Такое случается. В компаниях ты иногда немного забываешься, и… И вот. Мы сначала сидели на чëм-то лëгком, и как-то со временем стали брать более тяжёлую дурь.       Маттео нахмурился, пытаясь вспомнить момент, в который решился взять экстази. «Иногда немного забываешься».       — Я один раз попробую и потом не буду.       — И правильно. Не будь потом. Изменения есть?       — Пить хочется.       Виктория затянулась паром и села на край джакузи.       — И домой. А, кстати, как зовут ту твою подругу, с которой ты целовалась? У неё красивые кудри. И ты тоже очень красивая, ты знала?       Волосы её становились всё насыщеннее цветом, овал лица сглаживался, а глаза блестели. Ванная преображалась следом. Или, может быть, упаковки геля для душа, шампуня и прочего всегда были такие сочные?       — Мы можем вернуться? Там музыка играет… «Арктик Монкейс», кажется?       Следующие несколько часов Маттео чувствовал себя… великолепно. Если бы его спросили, едва бы он смог найти слова, но он точно знал, что любил окружающих его людей, всех до единого, даже если не знали их имëн; он любил мир так сильно, что готов был кричать об этом; всё вокруг, преисполненное цветами, казалось, любило его в ответ безгранично и преданно — от многочисленных стаканов, в которые можно было налить коктейли, чтобы пить, до телевизора, ежедневно заботящегося о том, чтобы Маттео был в курсе всех новостей.       Даже швабра, творение ума человеческого, появившаяся в мире не сразу, нужна была, чтобы иметь возможность ходить в носках по дому. Маттео поражался этому, как ребёнок, благодарил за то, что ему повезло жить в одно время с швабрами с распылителем и швабрами с отжимом — последняя стояла в моповой комнате Диего. Он представлял мир, в котором все постоянно ходили в ботинках, и выказывал сожаления о неудобствах людей из него.       А потом он блевал. Долго. Сначала посреди разговора Маттео почувствовал боль в животе. Уже в туалете его вырвало раз, второй. Комната покачнулась, руки затряслись.       Стала заметна духота, с каждой минутой словно физически давящая. Кто-то стучал в дверь, звал; но ничего более не имело значения. Маттео, борясь с дрожью, прислонился щекой к унитазу — было жарко. Как на металлургическом заводе. Всё вокруг раскалено докрасна.       Он не замечал катящийся градом с лица пот, нездоровую красноту на щеках, шее и то, как сводило мышцы, иногда сами по себе вздрагивающие. Но понимал, что не получалось сфокусировать взгляд. И что что-то шло не так.       С раскалывающейся головой, шумом в ушах, он поймал мгновение, когда позывы ослабли, и открыл дверь. Виктория спросила, как он, неловко топчась на пороге.       — Вызови скорую.       — А? Мариано, п-посмотри на меня. Эй. — Её холодные руки легли на щëки, коснулись лба. — Эй, эй… Ты меня слышишь? Блядь. Сворачивайтесь! Звоните девять-один-один!       Кто-то поднял его под мышки с обеих сторон, и высокочастотный писк резанул по ушам. Мир сужался и сужался, пока темнота не сомкнулась, и Маттео потерял сознание.