8 баллов по шкале Глазго

      Рыжий кот, невероятно тучный и огромный, как собака, смотрел с экрана телефона Вито. Налюбовавшись, Винцент смахнул в сторону. На следующей фотографии Вито держал Папу Римского, целуя в шерстистую щëку. Роскошный длинный хвост свисал до колен.       — Хороший он у тебя.       — Только ссыт везде. Не всегда, только когда на стрессе, но сам по себе он очень нервный. Дальше мотай.       — Ага. — Винцент стряхнул пепел.       Он дошёл до нужных фотографий распечатанных снимков. На них — Вито, помладше, и Маттео рядом. Ему одиннадцать, ему шесть, ему два и ему несколько дней — Вито держал совсем маленького Маттео, завëрнутую в пелёнки двухнедельную крошку, с таким лицом, будто ему дали бомбу, которая вот-вот взорвëтся.       — Ты можешь мне это отправить?       — Я обещаю подумать. Так, что? Убедил?       — Вроде. — Винцент вернул телефон.       Маттео не говорил о старшем брате — Вито в ответ на это замечание пояснил, что они троюродные или четвеюродные, что-то около; дальние, но братья, и всё равно одна семья. Тогда Винцент потребовал доказательств. Фотографии — сомнительное, но других не было; а ещё Вито сказал, что он вырывал у Маттео зуб ниткой, привязанной к двери. Он говорил об этом с теплотой в голосе, посмеиваясь и красочно описывая, какие крики стояли после, и Винцент поверил. Со скрипом, но всё-таки.       Винцент рассказал всё, опустив несколько подробностей насчёт Августа, университета и Коста. Вито слушал, с каждым словом всё больше хмурясь, трезвея.       — Мы приехали, чтобы его найти, — сказал Вито, закуривая. — С лета, как только услышали о пропаже… Недавно птичка на хвосте принесла новость, что Ндрангета знает, где он, и… Они зашевелились.       — Они? А ты разве не?..       — Нет, нет. Коза Ностра, amico.       Винцент завис. Попытался сложить два и два, но получалось пять.       — А какое… Так, ладно, продолжай. Я потом спрошу.       — Парни из Ндрангеты зашевелились, потому что произошли нападения на Рицци и Вико. Рицци пришёл с повинной, насколько я знаю, и рассказал что-то о Маттео… И они высунулись. А мы решили их перехватить. Батталья — один из приближённых капобастоне, как и остальные двое. Раз Рицци и Вико вышли из игры, то мы решили… докопаться до него.       Вито встал, сделал несколько шагов из стороны в сторону.       — Но он уже был готов. Ждали не нас, но…       — Меня. — Винцент нахмурился, чувствуя сухость во рту. — Ты в курсе, что Маттео отлёживается в больничке?       — По какому поводу?       — Отравился. А я подумал, что его отравили, и пошёл выяснять, что к чему.       — И то, что случилось с Рицци и Вико — твоих рук дело? — Вито резко опёрся на ограждение лестницы. Старый металл угрожающе затрясся. — Ты говорил о больнице?       — Ясен хуй, а что я, по-твоему, должен был сказать? «Привет, ребят, просто так доебаться решил?» Они знают. Может, уже его нашли. Мне надо ехать. Блядь. В пизду.       Винцент затушил окурок и выбросил. Похлопал по карманам и, не обнаружив телефона, выругался сквозь зубы.       — Машина осталась там. И телефон. Сначала за моими вещами.       — Шутишь? — Перепрыгивая ступеньки, Вито спускался. — Если они до нас добрались, то…       — Как думаешь, сколько времени нужно, чтобы проверить все больницы в одном городе? Не пару дней точно. Мы едем за моими, блядь, вещами, и только потом туда. Я заебался с горящей жопой носиться, а тут ещё и выясняется, что вся эта хуйня!..       Этажом выше загорелся свет, открылось окно и показался парень в майке с пятнами.       — Завалитесь. Спать мешаете.       — Пошёл нахуй! — выбросив руку в его сторону, парировал Винцент и сбежал по лестнице. — Все-е-е пошли нахуй!       Всё это время Маттео искали все, кому не лень — Ндрангета, тайны которой он выдал, и Коза Ностра с чёрт-знает-скольки-юродным братом. Разобраться с тем, как это вышло, Винцент решил позже. Может быть, у них хватит времени, чтобы обсудить по пути.       Важно следующее — Винцент справился хорошо. Спрятал надёжно и следы замёл так, что не докопаться. И сам же свёл старания, свои, Августа, Коста, Томаша, к нулю, подумав, что в отравлении замешаны итальянцы, и решив спросить с них. Они были ни сном, ни духом, но Винцент появился с вопросами, рассказал о произошедшем, дал долгожданную подсказку, которую можно было бы представить как огромный светящийся указатель: «Вам вот сюда!»       Ндрангета мимо не прошла и стала искать активнее. Заметив её продвижки, Вито со своими парнями попытались перехватить Батталью, чтобы узнать планы, а Винцент, дойдя до него в своём списке, замкнул эту беготню, чтобы понять, что он сам себя укусил за хвост.       На подходе к машине его повело от осознания, что достаточно было нескольких дней, чтобы превратить в ничто сделанное за несколько месяцев. Винцент дёрнул дверную ручку на себя, в голове намечая путь.       — В моей машине за рулём сижу я, — с напускным равнодушием бросил Вито, доставая ключи.       — Ты себя видел? Пьян в говнище.       — Вожу я неплохо и в состоянии похуже.       Винцент сел, фыркнув. Музыка, которую включил Вито, действовала на нервы. «Если ты можешь получить всё, что захочешь, почему ты выбрала именно меня?» — высоким голосом вопрошал солист. «Дневной свет оберегает тебя, но этой ночью ты моя».       — Можно что-то нормальное включить? — не дожидаясь разрешения, Винцент взял телефон. Блокировки не было. После пары кликов заиграло скрипучее гитарное соло. — Вот так лучше.       — Включи мой плейлист, синьор, будь так любезен.       — Не, хуй тебе. Ты ведёшь, я балдею.       — Это моя машина.       — Но телефончик-то у меня, а, а, а. Съел?       — Это так мелочно и по-детски.       — Поплачь.       За окнами кучковались машины, обещая пробки. Вито ехал медленно, по навигатору, и Винцент едва не скрипел зубами, смотря за тем, как он пытался ориентироваться в суете американских дорог.       Впереди совершенно бесцеремонно влезла в ряд синяя «Мазда». Глаза Винцента заискрились.       — Давай поменяемся. Хочешь? Хочешь послушать свои завывания? Пусти меня за руль, и получишь телефончик. — На скептичный взгляд Винцент настойчиво добавил. — Я знаю эти дороги. Я довезу нас быстрее.       Вито замялся. Бросил взгляд на вид в лобовое — сплошной ряд жмущихся друг к другу авто всех работающих и занятых.       — Ну, хорошо, — ответил он с вызовом и насмешливо хмыкнул. — Покажи мастер-класс.       На дороге машины не двигались — Вито обошёл свою спереди, пока Винцент ловко перебрался на водительское, настроил зеркала под себя и пристегнулся.       — Привод какой? — спросил Винцент, обхватив руль. От предвкушения кончики пальцев закололо.       — Задний.       — За-мечательно. Просто прелесть. Послушай, Вито, поставь мне следующую.       — Но ты сказал…       — Она идёт две минуты. Тебе сложно? Две минуты, Вито. Нам ехать ещё пятнадцать. Это только две.       И за эти две минуты, подумал Винцент, мы доедем. Говорить об этом, заранее портя сюрприз, не захотел. Он довольно улыбнулся, когда Вито закатил глаза, сдаваясь.       Они стояли в крайнем левом ряду на дороге, ведущей к центру. Из центра же на работу ездил мало кто; потому встречная полоса почти пустовала. А машина была не Винцента. И штрафы придут не ему.       — Ты держишься за переключатель, как будто это хуй твоего дружка, без обид.       Всё началось с гитарного риффа. «Я вновь на очередной тусовке, не хочу быть здесь, но пришёл». Винцент перевёл рычаг коробки резким и чётким движением, чтобы немного сдать назад.       — Что ты…       Ногу на сцепление. Рычаг на первую. Отпустить педаль. Нажать на газ. Рычаг на вторую. На это хватило пяти слогов — «Попробуй вписаться», — и двигатель взревел, когда они выскочили на встречную полосу. Вито закричал, поджав колени к груди. Со всех сторон зазвучали гудки. Винцент поднял громкость музыки на максимум и засмеялся.       За окном всё смешалось в одно непрерывное пятно. Машины на встречной сами исчезали с пути, только свет их фар бросался в глаза на долю секунды. Перед поворотом Винцент не сбавлял скорости. Выжал сцепление, перегазовал. Одна рука дëрнула ручник, вторая крутанула руль, чтобы почти сразу отпустить — для остроты наслаждения от чувства на заносе, когда центробежная сила потянула в сторону. Винцент держал ладони в воздухе и смеялся под визг шин.       — Тво-о-о-ою ма-а-а-ать! — Крик Вито перебил песню. — Возьми руль, возьми руль!       «Я не хочу говорить ни о чём, не хочу начинать даже делать вид, что нам есть друг до друга дело, притворяться друзьями, ага».       «В жопу всех, — подумал Винцент, давя на педаль и возвращение управление. — Уроды, блядь. Пошли нахуй».       Они остановились и оба резко, по инерции, согнулись. «Я на очередной тусовке вновь» — и тишина. Винцент осклабился: ровно минута и пятьдесят две секунды.       — Ну? — спросил он, тяжело дыша. За шумом в ушах не услышал, как Вито открыл дверь, чтобы оказаться на четвереньках на земле. — Э-эй.       Чужие плечи вздрогнули, а звуки за этим ясно дали понять, что Вито больше не даст Винценту места за рулём. Август тоже полгода после похожей поездки истерил и предпочитал такси. Не умели ценить то, что имели; между тем, из пятнадцати минут потратили только две.       Винцент вышел, наскоро поднялся до апартаментов Баттальи. При свете дня в глаза бросилась пыль на полках — здесь долго время никого не было, — но, не желая терять больше времени, Винцент только схватил телефон и сразу же вернулся к машине. На экране десять пропущенных от Агаты. Нехорошо.       Дальше, может быть, у них не будет ни шанса встретиться или созвониться. Винцент набрал её, чуть только дыхание выровнялось, и отошёл подальше, чтобы не было слышно, как Вито выворачивало.       — Тёть?       — Винц! Милый, я… Как твои дела?       — Всё нормально. — Тревога в её голосе не ускользнула от внимания. — Есть новости?       — Да, и они не очень хорошие. Ночью к нам пришла полиция, Кост, он… Ты можешь приехать? Он хотел поговорить с тобой.       Винцент прислонился к двери авто. Звуки окружения свелись к одному только голосу тёти.       — П-прости, что?       Он вытер пот с лица.       — В каком, блядь, смысле? Подожди. — Винцент отложил телефон, описал круг и, не выдержав, ударил кулаком по машине. — Блядь! Блядь! Блядь! — Вернулся к звонку и достал сигарету. — Дай мне немного времени. Я подъеду, я…       — Всё хорошо, слышишь? Милый, аккуратнее на дорогах. Он сказал, что всё нормально, но ему нужно переговорить с тобой. Это не срочно.       — Я приеду. До встречи.       Голова разболелась так, что, казалось, ещё немного — и лопнет. Железный обруч сжал лоб, затылок, виски. Смотреть на окружение было нестерпимо от рези в глазах.       Дожидаясь, пока Вито оклемается, Винцент раскладывал всё по полочкам. С одной стороны был дядя, не этим утром родившийся, у которого всегда всё схвачено, но который сейчас за решёткой, и не до конца ясно, что ему пытались впаять; с другой стороны — Маттео.       Улыбчивый, наивный и легкомысленный Маттео. Маттео, который спросил: «Предохранитель — это вот эта штучка?» — до того нежно и невинно, что никто другой бы так не смог. Его очаровательная, хорошая laska, послушная и трепетная.       Винцент провёл в оцепенении долгие пять минут, похожие на вечность от того, что происходило внутри. Если ощущения от четвертования можно было бы сравнить с эмоциями, то это было оно самое. Когда Вито подошёл, Винцент заметил, что дышал с открытым ртом — на улице ему не хватало воздуха.       — Всё? Теперь поехали.       — Я не поеду. — Винцент покачал головой.       — Как это?       — Вот так. Бери парней, езжай в госпиталь и карауль там. Разрешаю стрелять на поражение. Я не поеду. — Повторил, будто уверяя себя в принятом решении. — У меня дядя за решёткой. Я к нему.       — Ты же понимаешь, — вкрадчиво спросил Вито, — что это может быть дело рук парней из Ндрангеты? Отвлекающий манёвр, чтобы ты побежал туда, пока…       — Да.       Винцент не шелохнулся. Повисшая тишина казалась материальной, тяжёлой, как гранитная плита. Судорожный вздох нарушил её, и Винцент добавил:       — У тебя дела семейные и у меня тоже. На этом всё.       Когда Вито, кивнув, развернулся, пришлось заставить себя остаться на месте. В голове пульсировала мысль: «Я ошибся». Ещё не поздно исправить. Дверь машины открылась, Вито сел за руль. Можно было попросить его подождать. Заурчал двигатель. Винцент шагнул вперёд, открыл рот и… остался на месте. Не успел.       У него не осталось иного выхода, кроме как поехать к Косту. Ощущения были паршивые. Бил озноб и трясло от кончиков пальцев до пят.       Рядом с полицией Косту ничего не грозило, кроме срока, но Винцент чувствовал, как цепенел от ужаса, представляя дядю, доживающего последние дни за решёткой. Мозг подкидывал одну за другой картины возможного будущего. Дядя в тюрьме, похороны Маттео. Всё смешалось. Винцент резко остановил машину и набрал Августа. В ушах звенело.       — Август. Август, ты на работе? Ты… Можешь поехать со мной? Пожалуйста, Август. Я так больше, блядь, не могу, я это всё дерьмо не вывезу… Это полный пиздец, это какая-то невообразимая хуета.       Голос хрипел, горло болело. Винцент не заметил, как разрыдался, покачиваясь взад-вперед. Стукался лбом об руль, не слышал себя, не слышал Августа, просто рыдал, пока наконец через пелену истерики не различил согласие поехать, куда угодно, и вопросы о том, чем можно помочь.       — Ничем, — сухо бросил Винцент, понемногу приходя в себя. Соврал: Августу не нужно было ничего делать, чтобы стало попроще. Только посидеть рядом.       Он был на работе — Винцент подъехал к управлению, Август сел и скинул куртку. Завис на несколько секунд, когда увидел красные глаза, смотрящие поверх устроившейся на руле руки; увидел взгляд человека отчаявшегося и теперь стыдящегося этого, как и потери самообладания.       — Ты ушёл, — констатировал Винцент, шмыгнув.       — Что?.. Конечно, я… Да, я ушёл.       — Ты ушёл с работы ради меня.       Август тупо смотрел в ответ, будто не понимая, похвалили его сейчас или сделали замечание.       — Что случилось?       — Коста достали… Да и не только… Короче, всё полетело по пизде.       — У меня есть салфетки.       — У меня тоже есть. Магазины, блядь, Август, мы все в них ходим. — Винцент посмотрел в окно, замер, осëкся. — Забудь.       — Может, мне сесть за руль?       На это Винцент помотал головой, лицо пряча в предплечье. Из упрямства и нежелания расслабляться — контроль над собой уже ускользал, не хватало только потерять остатки.       — Ты взял кофе?       — Нет. Ты очень быстро приехал. Я не успел, извини. Винцент… — Рука Августа мягко легла на плечо. — Я понимаю, что ты не привык… рассказывать, но если тебе что-то нужно…       Сил не было на привычную желчность. Желания тоже. Внутри разрасталась всепоглощающая пустота — пугающая, тëмная, холодная.       У Августа были тëплые руки, и когда он привлёк к себе, неловко обнимая, стало полегче. Под звук его спокойного дыхания над ухом Винцент перестал трястись сам, будто невозмутимость человека сильного и ничего не боящегося передалась через одни лишь мягкие касания. Переборов судорожные вздохи, Винцент прохрипел:       — Мне нужно, чтобы ты съездил со мной.       — Давай сначала за кофе.       — Ага. Лады. Типа… Да, имеет смысл.       — Я угощаю.       — Угу, валяй. У тебя шампунь новый?       — Купил по акции на пробу.       Не найдя, что ответить — ситуация требовала оправдания, требовала опровержения того, что память о запахе прошлого шампуня ещё сохранилась, — Винцент стыдливо отстранился.       Они выпили по кофе. Стакан остался заместо пепельницы, и когда машина остановилась напротив здания департамента, пластиковое дно скрылось за окурками.       У Августа была жвачка со вкусом винограда и ментола. Винцент гонял её во рту и вертел на пальце ключи, собираясь с мыслями.       — Ты тут останешься или?..       — Как хочешь. — Август пожал плечами.       Ключи соскользнули. Август рефлекторно поймал.       — В машине побудь тогда.       — Не хочешь лишних ушей?       Уголок губ у Винцента дёрнулся в неприязни от возникшей в голове картины.       — Не хочу превращать это в цирк с рыданиями, типа, как короночка. Хуёво получилось. Но не настолько, чтобы меня жалеть. Быстренько заскочу, узнаю про то, к чему всё идёт, и… Тем более, там твои коллеги. Ещё начнут вопросы задавать — на кой хуй это надо?       За время, пока он говорил, Август снял куртку-бомбер и протянул. Остался в серой футболке, плотно прилегающей к мускулистому телу.       — Это ещё зачем?       — Я в машине обогрев включу. На улице холодно.       — Так там же… — Винцент пальцем поводил по груди, забыв слово. — Номерочек твоего управления.       — Тебе только на пользу пойдёт. Немного пустить пыль в глаза — почему нет?       Винцент кивнул, сочтя это разумным. Куртка на нём висела нелепым мешком, длинные рукава скрывали окоченевшие пальцы. Пахла кожей, новым шампунем и дезодорантом. Августом.       — Дай мне пару минут, — бросил Винцент перед тем, как уйти.       — Хорошо, офицер.       Департамент растянулся от перекрёстка до перекрёстка. Остекленный фасад казался темнее под затянутым тучами небом, само здание — пугающе тихим и неуместно красивым. Винцент вспомнил управление, в которое привели его несколько лет назад: крохотная одноэтажка с местами облупившейся краской на стене. Там сразу было понятно, что лучше готовиться к худшему; нью-йоркский департамент сбивал с толку — своей холодной красотой то ли обещал беспристрастность и честность, то ли предупреждал, что ждать не стоило ни человечности, ни послаблений.       Внутри было светло и немноголюдно. В тишине Винцент вполголоса переговорил с девушкой за стойкой, тревожно оглядываясь и протягивая ей документ за документом. Она попросила подождать. Винцент кивнул и взял кофе из автомата — здесь он был невероятно хорош, с тремя сиропами и меню на экране. На вкус недурно, но от волнения начало подташнивать.       Спустя полчаса показался мужчина в форме, за которым шёл Кост. Они остановились в нескольких шагах, переговорили, пожали друг другу руки, и полицейский вернулся в коридор, а дядя подошёл к Винценту.       — Агата мне позвонила.       — И?       — Ну… Я приехал. — Винцент неловко пожал плечами. — Можно узнать, на чём сошлись пока?       — Ждём судью, чтобы назначил сумму залога.       Кост хотел что-то добавить, но остановился и вскинул бровь. Придирчивым взглядом окинул с ног до головы.       — Zašto si došao? Nisam se jutros rodio. Ovdje je sve u redu, nemaju dokaza.       — Kako da znamo?       — Сыно-ок, — с досадой протянул Кост, — ты одним своим появлением уже показываешь, что считаешь меня, видимо, за какого-то идиота…       — Я волнуюсь!       — …а теперь такие вопросы мне задаёшь?       — Ты — всё, что у меня из семьи осталось!       — Свою завести не думал? Здоровый лоб, блядь, заняться нечем тебе? Так и будешь, что утёнок, за мной бегать?       Винцент поджал губы. Шумно втянул воздух, несколько раз открывал-закрывал рот, чтобы возразить, но слова на ум не приходили. Вздохнув, Кост положил руку на плечо, привлёк к себе.       — Извини. Я всё понимаю, но… Хнычешь там, что ли?       — Не хнычу.       — Ako sjednem, pomozi Agati da kupi karte i ode. Dogovorili smo se. Već je spakirala stvari. На Родину. Там тихо, спокойно. Деньги у неё есть… Ako mi kažu da odslužim kaznu, onda joj prije svega pomozi da ode . В верхней полке тумбы двойное дно, как открыть — сам разберёшься. Найдёшь для тебя оставленные заметки. Тц, что ещё… Вот всё в голове держал, а как надо — так вылетело. Всё, ступай.       — А залог? Я внесу.       — Свяжемся. Imam poznanike ovdje.       — Хорошо.       Щёки горели от стыда. Не тот выбор.       О залоге сказали вечером — Винцент приехал к Агате. Он сидел в августовой куртке, барабанил пальцами по подлокотнику дивана; Август занялся мясным рулетом вместо тёти, которая отошла переговорить по телефону.       — Сотня, — на выдохе сказала она, закончив звонок.       Винцент приободрился.       — Долларов? Херня вопрос.       — Тысяч. Долларов, да. — Агата рухнула рядом. Винцент подал ей стакан воды.       — Ничего. Я достану.       — У меня из отложенных денег есть… Двадцать тысяч. Может быть, поручитель?..       — Нет. Я заработаю. Всё хорошо.       Агата ответила ему тяжёлым, полным усталости взглядом. Она опустила голову на плечо и раз-второй крупно вздрогнула, беззвучно плача. В тишине поужинали. У Винцента был план.       План не слишком чёткий, больше построенный на нынешних знаниях (их требовалось освежить) о положении дел и фантазии. Винцент рассказал Августу про ночь. Вспомнил, что не спал уже вторые сутки — доза адреналина в крови не позволила заметить.       — Тогда я поеду в больницу. Проверю, как он там, — сказал Август, собираясь.       — Не говори о том, что произошло.       — Если ты этого хочешь, то без проблем. Буду молчать. Вернëшь куртку?       Винцент хмыкнул и улыбнулся.       — Не-а. Моя теперь.       — Ну, Винц, она же под заказ. С меня семь шкур спустят.       — Как раз на семь курток хватит. Да, да, держи. Проваливай.       После того, как Август ушёл, Винцент лёг спать. Ему нужна была свежая, работающая голова.       Он выехал к рыбному магазину ночью, дождавшись, пока тётя уснёт — хватит с неё тревог, пусть лучше побудет в счастливом неведении. Спустился в подвал, на ходу прикидывая, с чего начнёт объяснения. Кто-то спросил, где Кост; Винцент отмахнулся, дошёл до дядиной комнаты и выдвинул ящик тумбочки. Никогда не жаловался на недостаток смекалки, но в этот раз решил действовать без аккуратности: разбил дно молотком и достал записную книжку с заметками.       — Боже, дядь, как старомодно, — проворчал, переходя к последним страницам.       Трое на пересадку. Хотелось бы больше, но устроило вполне — не так много, чтобы не справиться, но и не мало. Может, получится собрать большую часть залога. Ещё четверо ждали оружие.       Несколькими страницами ранее Кост писал о штате, обязанностях каждого. От заметок ручками разных цветов в глазах рябило — лучше держать книжку при себе, чем пытаться запомнить всё написанное.       Раздался робкий стук в дверь. Винцент поднял голову, откинувшись на спинку кресла.       — Шеф?       — А? — Винцент носком оттолкнулся от пола, медленно повернулся вокруг оси, закинув ногу на ногу. Подумал о том, что неплохо бы под рукой иметь немного травки.       — А где Кост?       — В отпуске. Я за него. Кстати, об этом… — Подозвал парня жестом. — Мне нужны наш адвокат и человек, который отвечает за передачу оружия.       Он обязан был закончить со всем без лишних движений и в кратчайшие сроки. Придётся напрячь перевозчиков или поставщика, но главное — быстро собрать большую часть суммы и ввести адвоката в курс дела, чтобы было больше времени на «подумать».       Костовы парни почти все не говорили на английском. Адвокат был коренной американец, что делало его кадром почти незаменимым: он знал закон лучше, чем просто хорошо, и умело искал лазейки из раза в раз. Он вытаскивал когда-то Винцента, ещё больше раз помогал остальным парням. Винцент доверился ему с чистым сердцем, описал ситуацию, как понял, наслушался умных слов, непонятных умозаключений и позволил этой линии событий идти своим чередом.       С оружием получилось… сложнее. Было втянуто больше людей, больше звеньев в цепи. Винцент звонил и звонил, убеждая перенести сроки. Пускал в ход поощрения, ведь они зачастую оказывались более эффективными; теряя терпение, намекал на нехороший исход упрямства; в конце концов, выйдя из себя, Винцент обещал каждому несогласному кровавую диарею и пепелище на месте дома.       Ему очень понравился парень, который с полуслова понимал, кому Винцент звонил. В критический момент парень быстро находил документы нужного человека и протягивал их, не дожидаясь просьб. Винцент перечислял имя жены, кличку собаки или кошки, имена детей, адрес, место официальной работы, и иногда добавлял: «Значит, твоя дорогая возвращается домой в шесть? С Клоссон-авеню? Мне проведать её, а? Может, она тебе, блядь, объяснит, насколько это плохая идея — спорить со мной?»       Спустя несколько бессонных ночей на столе, бумагах и полу оставались пятна крови. Первое время Винцент просто зажимал нос на несколько минут, думая, что пройдёт. Не проходило. Он шёл, за ним тянулся кровавый след не внушающий ужас, но позорно напоминающий о слабостях человеческого тела.       Винцент спал, где приходилось, ел, когда везло. Работал вдвое больше, чем мог выдержать, и даже так полученной суммы было недостаточно. Двадцать тысяч у Агаты и собранные за несколько дней сорок — чуть больше половины. Под конец недели хотелось выть, но даже на это сил не осталось.       В конце концов, был найден запасной вариант — сделать нужное оружие самостоятельно. Один из путей нелегальной продажи. Некоторые предпочитали сбывать ворованное, кому-то огнестрел попадал в руки после списания с места производства; но можно было переделать антиквариат в рабочий и охолощëнный огнестрел превратить в пригодный. Найдя мастера, Винцент сделал ставку на последний способ. Получил в два раза больше оружия, но и в два раза больше расходов.       Прошло немного времени, прежде чем сидеть стало сложно. Мешали шум в ушах, мушки и темнота, тянущаяся к центру от краёв. Рори приехал, посветил фонариком в глаза, нацепил манжету на плечо и наказал лежать.       — Обезвоживание. Недосып. Недоедание. Вредный тип. Последнее тоже диагноз.       — Иди в жопу. Когда я смогу вернуться к работе?       — Вернуться? Прямо сейчас, если страстно желаешь сыграть в ящик. Дерзай. Тебе нужны темпы медленнее. Пока весь твой организм похож на… — Он покрутил в воздухе рукой, будто стараясь зацепиться за мысль. — Вьетнам после американцев.       — Кост в тюрьме. Надо его вытащить.       — Я тебе заряжу глюкозу и поляризующий раствор. Полежишь, должно стать лучше.       Винцент кивнул, закатывая глаза. Он так быстро провалился в сон, что, скорее, это было похоже на потерю сознания.       Закончив с большей частью дел, Винцент связался с Августом. «Мы нашли виновного в отравлении». Стало любопытно. К тому моменту, как Винцент подъехал в управление, застав допрос в середине, он поймал себя на отсутствии всяких чувств, кроме сухого желания расставить все точки над «i». Это как… как деревянная доска, скамья, на которую складывали кирпичи. Гнулась, гнулась под весом груза — хрясть! — переломилась. Не поставить ничего больше. Сломалась.       С апатией Винцент смотрел на парня за стеклом, звеня ключами. Август стоял рядом, ничего не говорил и только косился обеспокоенно, пытаясь считать эмоции. Эмоций не было.       — Жвачку будешь? — Винцент достал нетронутую упаковку из кармана. — Арбузная.       — О. Спасибо.       Любимый вкус у него. Винцент помнил.       — Так, как его зовут?       — Диего Бессера.       — Мотив?       — Хотел переспать с ним. Думал, что… В общем, как он сказал, Маттео при нём упомянул, что сидит на таблетках, от которых его «рубит». После отказа Бессера решил подкинуть антидепрессантов в напиток, чтобы Маттео отключился.       — Пиздец. Аха-ха-ха. Вот долбоёб. Все знают, что это должен быть рогипнол. Кусок, блядь, говна. — Винцент нервно оскалился, доставая телефон. — Хотел поебаться? Хорошо, я, блядь, ему устою ёбку… Такую, что он вовек не забудет.       — Винцент, это…       Винцент вальяжно сел в кресло, замер в раздумьях. Набрал номер университета для начала.       — Что ты хочешь сделать?       — У него есть работа?       — Винцент? Ох, прошу…       — Алло? Здравствуйте, это Колумбийский университет? Я сотрудник Манхэттенского психиатрического центра, звоню по поводу вашего студента. Диего… Бессера. Дело в том, что он проходит у нас периодическое освидетельствование, потому что его заболевание опасно для него и для окружающих… Нет, простите, я не могу сообщить вам диагноз. В общем, он перестал появляться. Кто-то из вашего руководства смог бы… Мгм, переговорить? Не дозвонились до родителей, но переживаем об ухудшении в динамике. Ага, спасибо за понимание. Спасибо за уделëнное время.       Винцент сбросил звонок и столкнулся с удивлённым взглядом Августа. Не понятно было, что поразило его больше — всё сказанное или винцентова вежливость.       — Серьёзно? Это детский сад.       — Он хотел ебли — я дал ему. Могло быть и хуже, Август; я мог бы расхуярить его еблище так, что ни один хирург бы не собрал, но у меня за спиной тяжёлые деньки. Так, что насчёт работы?       — Он фрилансер.       — Ещё лучше. Пойду ему плохие комментарии с пятнадцати аккаунтов оставлять. Пидор.       — Он очнулся, кстати. Ну, я про Маттео.       Винцент забыл о комментариях. Сел на край.       — И… и как?       — Скучает. Просит, чтобы ты позвонил.       — Потом. — Винцент протёр ладони, дёрнул плечом. — Как-нибудь я его заберу. Не говорил, когда выписка?       — Нет. По-моему, через неделю или две.       Достаточно, чтобы закончить с делами по дядиной части. Может быть, подумал Винцент, стоило заехать как-нибудь. Проведать. Он, только думая об этом, почувствовал тяжесть рук на плечах, тепло дыхания рядом с ухом.       Очнулся. Можно было бы сорваться прямо сейчас. Но на вечер была назначена встреча с заказчиком, исход которой стоило проконтролировать. Правильно сейчас не поддаться желанию, а вести себя рациональнее, более продуманно. Вытащить Коста из тюрьмы. Обзавестись красивым числом на карте — с пятью–шестью нулями. Снять какой-нибудь президентский номер в пятизвёздочном отеле на неделю и отдохнуть там вдвоём.       Спустя день появился ещё один клиент с пометкой «срочно». Винцент запросил сумму, которая могла бы покрыть залог, и ещё бы осталось на отдых в Плаза на Пятой авеню. Думал, что клиент откажется. Не отказался.       На встречу с ним Винцент поехал, чтобы понаблюдать издалека за эксцентричным типчиком со срочной нуждой в стволе. Вечером на окраине Куинса остановился в тени небольшого кафе в попытке подглядеть через окна за своим человеком, отправленного посыльным.       Эксцентричный типчик в рокерской косухе постучал в окно и дёрнул дверь. Винцент спустил очки, смотря поверх оправы. Парень склонился. Грязная голова, знакомые черты лица.       — Да ну… — Винцент опустил стекло. — Ты что, блядь, преследуешь меня? Типа, моя фанатка?       — Это не так уж и трудно. Нанял бы людей понадёжнее. Так, ты впустишь, синьор, или?.. — Вито поднял чемоданчик. — Мне нужно передать тебе гостинец.       — Чемодан? Серьёзно? Ты из какого века?       — Давно не трахала налоговая?       — Благотворительные фонды, долбаёб.       — Если бы я захотел помочь детишкам с раком, то я бы пошёл и отдал им этот чемодан прямо в руки. Не хочешь заработать?       Винцент с тяжёлым вздохом открыл дверь. Вито упал на сиденье, одновременно бросив чемодан на заднее, и пристегнулся.       — Кто рассказал?       — Тот парень, которого ты отправил отдавать мне ствол. Вообще-то, в чемодане на двадцатку больше. — На вопросительный взгляд Вито пояснил. — Это его взятка.       — Охуенно. Меня ещё и наебать захотели.       Он не был удивлён — к тому, что всё пойдёт наперекосяк, готовился с самого начала. Скорее, немного покоробило. Столько дней заставлял всех по струнке ходить, и ради чего? Как можно было не понять, что это тот поступок, у которого хороших последствий не будет?       — Да, только… — Вито включил музыку. — Надо за братишкой моим заехать. У нас уже билеты куплены. Старшие спрашивают.       — Уёбывай из моей машины с такими разговорами, — отрезал Винцент, указывая на дверь.       Билеты у них, блядь, подумал, не скрывая раздражение. Пришли со своими планами на его-то laskу, и диктуют условия.       — Увы, такова жизнь. Не я правила придумал. — Вито пожал плечами.       — Да, но нахуй пойдёшь именно ты.       — Поехали за пиццей? Я плачу. Может, кстати, номерами обменяемся?       — Нахуя? Это запутает людей, которые захотят нам позвонить.       Общение с ним всё равно, что укус клопа — неприятно до желания разодрать на себе кожу, лишь бы зуд прекратился. Винцент в раздумьях побарабанил по рулю и оставил Вито у его дома.       Он сказал, что не поедет за Маттео с кем-либо. Он сказал, что у него есть планы, нерушимые, железобетонные планы, которые ни одна душа во Вселенной не испортит. В спорах прошло ещё несколько дней, пока однажды Вито не позвонил со словами: «Всё, всё, amico, за ним выехали!» Это случилось посреди ночи, когда Винцент в окрестностях Нью-Йорка проверял склад, в котором проживали нелегальные эмигранты — несколько человек, приехавшие работать на Коста. После звонка он потратил время на них. Хотел сорваться до дрожи, до неловких, неосознанных шагов в сторону выхода. И лишь только стало ясно, что возиться с ними предстоит не меньше часа, скинул обязанности на первого попавшегося под руку («Ты теперь мой заместитель, гордись»).       Когда он вышел, Вито позвонил снова, чтобы сказать, что всё улажено. «Почти… всё…» — добавил он. Винцент спросил, что он имел в виду, и понял гораздо позже.       Спустя почти месяц он увидел Маттео в промзоне. У него было до неузнавания осунувшееся лицо, потускневшие глаза и запёкшаяся кровь на виске. Белые джинсы вымазаны в грязи и в крови. Винцент вывалился из машины, забыв закрыть дверь, прошёл несколько широких шагов и споткнулся на последнем, упав на колени. Маттео сидел на бетонном блоке — Винцент смотрел на него снизу и не узнавал.       — Привет. — Робко начал он, осторожно касаясь чужих дрожащих коленей. — Привет, laska. Draga moja. — Протянул ладони к лицу, заставляя поднять блестящие от слёз глаза. — Извини, что так поздно.       Маттео только всхлипнул и склонился, руками обняв за шею. Спрятал лицо в плече. Винцент неловко обнял в ответ.       — Non andare più, per favore.       Пришлось проглотить ком в горле, заставить себя не обращать внимания на то, как защипало в глазах и в носу; проигнорировать головокружение от нервов и холод, которым обдало изнутри после этих слов, сказанных дрожащим голосом, полным мольбы тоном.       — Не уйду. Больше не уйду. Прости. Пойдём домой, хорошо?