***
Ручка двери опускается, впуская усталую хозяйку в квартиру. Квартира встретила её тишиной и мраком. Несмотря на то, что в квартире было теплее, нежели на улице, холод всё равно не уходил, ведь Моника промокла насквозь. Кидая мокрый плащ на рядом стоящую тумбу, девушка откидывает обувь и идёт в направлении к спальне. Сейчас ей ничего не хотелось, кроме как лечь и уснуть. Не хотелось думать, переодеваться, идти в душ. Она слишком устала, устала от всего. Откинувшись на кровать спиной, взгляд устремился в потолок. Сперва поток мыслей был едва различимым, а после туман в голове рассеялся и буквы стали складываться воедино. Голова расскалывалась от навязчивых мыслей, тело ломило. Моника тихо завыла, сжимая руками одеяло. Хотелось бить по стене, да так, что физическую боль перестанешь чувствовать. Но это бы не помогло девушке справиться со своими мыслями. Скулы сводило, глаза наполнились слезами. Она чувствовала себя так одиноко, глядела в потолок сквозь мрак и ненавидела себя. Ненавидела всё, что происходит вокруг. Не понимала, что видела сегодня. Неужели это всё ей мерещится? И нет никакой Вани, концерта, парня, который явился сегодня впервые за долгие мучительные года. Моника и представить себе не могла, что лишь один его взгляд заставит вспомнить время, когда она осталась вновь одна после того, как почувствовала себя чуточку счастливее, чем ранее. Не могла и представить, что спустя долгие годы, вспомнит томительные и бессонные ночи, наполненные горькими слезами и отчаянным ожиданием, что он скоро придёт. Пальцы онемели от долгого сжатия. Сейчас Монику раздражал любой лишний звук, лишнее движение рукой. Желание впиться ногтями в шею наполняло девушку. Хотелось вырвать плоть и наблюдать за тем, как кровь стремительно покидает тело. Зубы сжались до скрежета: казалось ещё немного и они сломаются под таким напором. Прикрывая глаза, девушка чувствовала боль: капилляры от напряжения в глазах давно лопнули. Ей хотелось услышать хоть что-то; тишина, что играла в голове свой ритм, заставляла набивать мысли всяким непотребством. Моника хотела отвлечься от происходящего, но мысли не давали покоя. В голове всё время прокручивалась сегодняшняя ситуация, что заставляло придумывать всё более и более глупые оправдания. Резко сжавшись в позу эмбриона, девушка в очередной раз завыла, не сдержавшись. — Хватит... пожалуйста, хватит, — шептала она, закрывая голову руками, пока противные мысли заполняли голову, становясь всё громче. Слёзы текли рекой, голова гудела, а тело не слушалось. Белый коридор, в конце которого стоит он. Стоит и смотрит на неё, шепчет, но она не понимает. Её тенят к нему, ноги сами идут, но он всё так же далеко. Срываясь на бег, она пытается разобрать хоть что-то. Не видит его лица, но чувствует нутром, что это он. Бежит, но будто с места не сдвигается, а он становится всё дальше и дальше. — Нет! – девушка сорвалась на протяжный крик. Уши заложило от собственного голоса. Она падает? Ноги подкашиваются; внизу пропасть. Слышит, как кто-то зовёт её, пытается ухватиться за что-то. Но вокруг пустота. Лишь её собственный крик, что отдаётся эхом, и больше ничего. Девушка резко выныривает из пелены сна, открывая широко глаза. Сердце бешено колотится: после такого сна было не по себе. Руки мелко подрагивали, а кончики пальцев покалывало. Пот стекал со лба. Она уснула и даже не заметила. Было слышно стук собственного сердца, что бешено колотилось. Опомнившись, она села и, делая успокоительные вдохи, медленно выдыхала. Спать больше не хотелось, темнота в комнате давила, поэтому девушка поскорее включила тусклый свет. Мокрая одежда, что прилипла к телу, раздражала. Скинув всё лишнее с себя, Моника надела тёплый свитер и широкие штаны. Голова вновь гудела, Моника направилась на кухню, там открыла дверцу шкафа, достала нужные таблетки и приняла их. Осматриваясь, девушку передёрнуло, и она решила немного расслабиться: достала спрятанную ранее бутылку вина и налила в бокал, присела на стул и смотрела на жидкость в бокале, что при резком движении ударялась о стенки. Делая медленные и ритмичные движения, она крутила стакан, стараясь отвлечься. Выпила один, после ещё и ещё. Прошло уже достаточное количество времени, чтобы девушка опьянела; она закурила прям в квартире, даже не открыв окна, вдыхала аромат дешевых сигарет и наслаждалась истомой. Смотрела пустым взглядом в стену и не замечала ничего перед собой. Монику пошатывало, а тепло в груди согревало. Сначала те мысли разбежались по разным углам, оставив впокое девицу, но на замену им пришли новые. Или совсем старые, смотря с какой стороны на это взглянуть, ведь воспоминания не могут стать новыми, не так ли? Виденьé окутало девушку лёгкой дымкой, перенося в давно***
Маленькая девочка стояла напротив высокого забора уже не один час. На улице было достаточно прохладно, чтоб за несколько часов замёрзнуть до дрожи в теле. Девочка то заглядывала через ворота, прижимаясь к прутам, то расхаживала неподалёку от Академии. Со временем она устала, и ей стало невыносимо скучно. Проводя пальцем по стене, она рисовала причудливые узоры, что могла видеть только она в своём воображении. На улице было достаточно темно, хотя и был далеко не вечер. Но тучи, что спрятали солнце ещё ранним утром, не хотели отступать. Соответственно ничего не оставалось, как пойти раньше домой, чем обычно. Моника тихо расстроенно вздыхала, скучая по летним дням, по палящему солнцу, что заходило поздним вечером, и долгим гулянкам, наполненным радостью. Ей стоило бы пойти домой, ведь мама скоро начнёт переживать. Но она ждала своего единственного друга, который так и не вышел. Подходя вплотную к воротам, прижалась к прутьям, взглядываясь через темень, не идёт ли он там. Прожигала взглядом большую дверь напротив, так и надеясь, что она сейчас отворится и к ней выйдет он. Но проходили минуты, а дверь всё оставалась заперта. Намериваясь уйти, девчонка оттолкнулась от ворот, и, о чудо! Двери открылись, правда ожидания девчонки не оправдались. Вместо Пятого вышел мужчина. Он был седой, довольно стар, на одном глазу красовался монокль, а в руках он нёс чемодан. Раздумывая, что может оказаться внутри, малышка с интересом наблюдала, как он приближается. Отойдя на пару шагов, она дала пройти мужчине. Он в ответ посмотрел на неё с отвращением. — Прочь от моего дома, дворняжка, — Реджинальд не любил маленьких проворливых детишек, что постоянно мешались под ногами, не любил сирот, которые цеплялись за одежду, прося еды. Он всегда кидал им пару жалких центов, что вряд ли им могли помочь, а дальше наблюдал за тем, как те собирают их по земле. Реджинальд ненавидел их, считал их мерзкими, грязью, которая за пару центов готова лазить по земле. Реджинальд не выносил глупых детей, ненавидел любопытных, что суют нос в чужие дела, ненавидел разговорчивых всезнаек. Он впринципе не любил детей. — Вы отец Пятого, так ведь? — кроху ничуть не обидело обращение мужчины, наоборот, он её заинтересовал. — Ох, что же за день сегодня такой, — раздражённо вздохнув, Харгривз проигнорировал вопрос, ускорил шаг и пошёл вперёд. Но, к его сожалению, малышка не отставала, а в её любопытную голову приходила уйма вопросов, на которые она бы хотела получить ответ. — А когда Пятый выйдет? — не унималась никак малютка. — Он наказан, да? Поэтому не вышел гулять? Почему он не пришёл? Сегодня воскресенье, выходной день. А завтра школа, он может сейчас выйти? Или он заболел? Когда поправится, он выйдет гулять? Резко остановившись, из-за чего получил толчок в спину, ведь Моника врезалась в него, Реджинальд развернулся и, нагнувшись, недовольно сказал: — Он больше никогда не выйдет гулять, — вновь продолжил идти в нужном ему направлении, не дожидаясь ответа девчонки. — Но это несправедливо! Нельзя удерживать ребёнка всё время дома. Он ведь там от скуки умрёт! — в попытках достучаться до мужчины Монике приходилось бежать за ним, ведь тот шёл слишком быстро. Достав из кармана пару центов, он кинул девчонке под ноги, надеясь откупиться. На его действия, Моника резко остановилась, не понимая, зачем он так сделал. Её мама всегда учила бережно относится к деньгам, было странно видеть, как кто-то так легко ими разбрасывается. Воспользовавшись ступором девчонки, Реджинальд скрылся из виду. А Моника продолжила стоять на месте, не понимая странных действий мужчины, и раздумывала над сказанными им словами, пока порывистый ветер раздувал чёрные пряди волос.***
Пятый расхаживал по комнате, пока шесть пар глаз были прикованы к нему. Он собрал свою семью, чтобы сообщить, что всё ещё не кончено. Что новый апокалипсис за окном уже ждёт. Что нет места спокойной жизни. Видимо не суждено им жить спокойно. Его тревожила несобранность, незнание, что делать и как быть. Тревога поднималась в груди с каждым шагом, с каждой новой мыслью. Волнение отдавало шипением, что заставляло кровь бурлить с удвоенной силой. — Может, мы начнём? — Лютер прервал мысли Пятого, давая понять, что он уже достаточно долгое время просто ходит кругами перед ними. Хотя вроде как собрал всех, чтобы сообщить что-то важное. Номер Пять остановился, встал напротив семьи и напрягся. Им предстоял тяжёлый разговор. — Да, сейчас, — собираясь с духом, Пятый старался отвлечься от мыслей, быстро разложив их по полочкам. Спустя долгую минуту, продолжил. — У меня есть плохие новости, даже очень, — мальчишка стал свидетелем застывшего удивления на лицах членов его семьи. Затем, усмехнувшись, продолжил, — не пугайтесь, мы найдём выход даже из этой ситуации, просто проявите терпение и.. — Пять, какое к чёрту терпение! Ты можешь ближе к сути, — рявкнул Номер Два. День у него и так был не из лёгких, а ожидание, которым кормил их всех Пять, только больше утомляло. — Хорошо. Если кратко, то на нас падает звезда, мы не знаем точную дату и решения проблемы нет. Комиссия отказалась нам помогать, что было очевидно. И, возможно, мы все умрём, — истерично рассмеявшись, Пять запустил руки в волосы, сжимая до глухой боли, чтобы отрезвить себя. Казалось бы, всё кончено, но жизнь подкидывает им новые приключения. Давно он не испытывал этого самого чувства безнадёжности, чувства проигрыша и собственной беспомощности. Пятому хотелось завыть от отчаяния, а встревоженные возгласы семьи совсем не успокаивали. Он желал зарядить каждому по роже, чтобы они заткнулись, но вместо этого, Пять просто крикнул: "Заткнитесь!" — после чего все замолчали, уставившись на него. — Пять, как у нас нет решение... Ты же всегда знал, что делать! — громкий шепот раздался в помещении, отразился от стен и вернулся его хозяину. Все были напуганы. — Знал тогда, и что? Что с того?! Теперь не знаю, — парень кричал в ответ. Сбитое дыхание выдавало волнение, он был так разбит, что даже во взгляде можно было увидеть отчаяние. Вздохнув пару раз, тот успокоился, сложил руки вместе и продолжил уже спокойным тоном. — Несмотря на то, что я не знаю, что делать, мы найдём решение. Сейчас уже поздно, вам всем стоит выспаться перед завтрашним днём, — пока Пятый собрал всех, на улице давно стемнело. Да и юноша понимал, что все слишком возбуждены данной новостью, а за ночь они немного успокоятся и приведут мысли в порядок. Им всем нужно подумать, подумать над тем, что делать дальше. — Спать? Пять, ты серьёзно? — Диего искренне не понимал своего брата, он привык бороться, а не валяться в тёплой постели, пока солнце не встанет высоко над горизонтом. — Да, я предлагаю вам всем отдохнуть. Это единственная ночь, которая подарит вам спокойный сон. Тема закрыта, — парень, не дожидаясь новых возмущённых возгласов семьи, телепортировался к себе в комнату. Он устало выдохнул; в помещении было душно настолько, что дышать можно было с трудом. Пятый подошёл к окну, открыл его настежь и вдохнул свежий воздух. Прохладный вечерний воздух наполнял лёгкие. Было приятно смотреть в даль. Хотелось замереть так навечно и не думать о насущных проблемах. Оставив окно открытым, Пятый зарылся в постель и, раздумывая, уснул. Вопреки ожиданиям, он проснулся не от пения птиц за окном, а от громкого звука, вскрикнул от неожиданности и сел на постель, устремив взгляд вперёд. Парень старался привыкнуть быстрее к темноте, сердце бешено колотилось. Оглядев комнату, тот вновь услышал небольшой стук. Шторы в комнате от сильного ветра поднимались, танцевали, завлекая его к себе. Тени на стенах передвигались, складывались в пугающие силуэты. Гул ветра доносился отдалённо, он будто напевал песню, приглашая Пятого к себе. Сглотнув ком в горле, Пятый встал с постели на дрожащих ногах, подошёл к окну и оглядел место, ничего необычного: просто сильный ветер и ливень. Видимо не стоило оставлять окно открытым. Успокоив себя тем, что это просто погода, он прикрыл окно. Парень облегчённо выдохнул. С его кошмарами такое нельзя было допускать, ещё бы немного и он точно коньки от страха отбросил. Спать больше не хотелось, хотя на часах всего лишь два часа ночи. Ему стоило попробовать снова уснуть, но он точно знал, что больше не сможет. Постояв ещё немного, смотря на мокрый подоконник, решил пойти за тряпкой, дабы протереть его. Выходя тихо из комнаты, он взвизгнул, дёргаясь. Опущенная ручка с шумом встала на своё место, как только Пятый ухватился за грудную клетку. Сегодня точно не его день. — Клаус, какого чёрта ты тут делаешь? — подходя ближе к мужчине, зашипел Номер Пять. — Сам-то, я просто иду покурить, — прошептал Сеанс, останавливаясь посреди коридора и пытаясь разглядеть брата в темноте. — Вали курить на улицу. — Чё нервный-то такой? На улице ливень, я покурю на чердаке, — приподнятое настроение Четвёртого было умело испорчено братом, так что ему ничего не оставалось, кроме как покинуть Пятого и пойти на чердак. Пятый остался стоять на месте, забыв за чем шёл. Смотря вслед уходящему Клаусу, ему мерещились всякие силуэты, что тянутся своими костлявыми руками к нему. Тяжёло сглотнув, Пятый дёрнул головой и пошёл за Клаусом. Чертвёртый уже приоткрыл небольшое окошко и курил смотря в ночное небо. Услышав скрип половиц, оторвался от своего занятия, а когда увидел на пороге комнаты Пятого, сильно удивился. — Зачем пришёл? — Просто. — Просто не бывает от тебя, — вглядываясь в лицо Пятого, что приближался, Сеанс понял, в чём дело. На лице Номера Пять был отчётливо виден страх. И, по всей видимости, страх темноты. Насупленные брови, потерянный взгляд, вспотевшее лицо и пересохшие губы, которые Пять от страха часто облизывал. Руки у него мелко подрагивали. Клаус и сам раньше боялся темноты, не мог терпеть духов в ней. Да и сейчас порой вздрагивает от воспоминаний. Так что рассмотреть страх темноты он мог в любом, в ком он есть. — Неужели наш бесстрашный Пять уже не такой бесстрашный и боится какой-то темноты? — с насмешкой сказал Клаус. Его позабавила ситуация, уж точно от Пятого он не ожидал. — Ч-что? — голос дрогнул, выдавая Таймера с потрахами. Пятый и сам не понимал, что на него нашло. Он не боялся темноты, но сегодня ночью было слишком жутко и оставаться одному совсем не хотелось. Страх сковывал, было страшно сделать лишнее движение.— Я не боюсь темноты, — уже более уверенно сказал парень, но Клаус ему не поверил. Слишком часто сам был в таком состоянии. Спорить не было желание. Отведя взгляд от брата, он снова устремил свой взор в ночное небо, что было наполнено миллиардами звёзд. Тишина накрыла их; для Сеанса она была весьма привычна, а вот Пятого раздражала такая обстановка. Может, в другой раз он бы и был рад, что четвёртый наконец-то не несёт всякую ересь, но сейчас бы он от неё не отказался. Сигарета медленно приближается к губам, медленные, плавные движение, и спустя пару мимолётных секунд комнату наполнянт аромат никотина. Сладковатый трявянистый запах наполнил лёгкие, а следом и комнату. Пятый на это только раздражённо выдохнул, он ненавидел табак и не понимал, как можно курить такую дрянь. Его воротило от любого никотина, в то же время Клаус получал неимоверное удовольствие. — Как ты можешь курить такую дрянь? — было приятно нарушить такую удушащую тишину. — Ох, ты ещё не знаешь, как воняет настоящяя дрянь, а это, — вздымая руку вверх и показывая на сигарету, освещённую луной, возгласил, — это настоящий табак! Пятый скривился, он всё равно не понимал такую тягу к сигаретам, что убивают человека. Не понимал, зачем курят и для чего убивают себя этим дерьмом. Клаус продолжил пялиться на поднятую ввысь сигарету, пока не обратил внимание на яркую звезду вдали. Опустил руку, прижимаясь к стеклу, и стал разглядывать светящийся фонарь в небе. Подозвал рукой к себе Пятого и указал вдаль. Номер Пять сначала не обратил особого внимания, но, приглядевшись, понял: звезда была намного ярче остальных. Как большой и яркий фонарик. Тревога разлилась в груди, обжигая будто лава. Хотелось вновь ощущить давление темноты, вместо страха беспомощности. Давящее чувство, что Пятый ло сих пор не может побороть, оседлало его ещё в кафе. В глубине разума он и тогда понимал, что ничего не сможет сделать со звездой. Звездой, что так ярко выделялась среди остальных. Ком подступил к горлу, внутреннее напряжение росло. К глазам подкатили слёзы, благо было темно, и Пятый был отвёрнут от Клауса, поэтому тот не мог заметить слёз брата. Прижимаясь к стеклу, Пятый судорожно выдохнул, оставляя след на окне. Ему срочно нужно было высчитать точное время, медлить больше было нельзя.