Отражение воспоминаний

      После вчерашних похождений я спал как младенец. Ни один кошмар не посетил мою голову, да и проснулся я сегодня совсем необычно. А проснулся я без сопровождения воплей будильника, и не потому что я растерзал его микросхемы от ненависти к жизни и ранним подъёмам. В любом случае, в качестве будильника можно использовать пение тётушки, но даже она ещё смотрела сладкие сны, которые мне судьба не удосужилась предоставить за всю жизнь.       Я проснулся в шестом часу. Как не странно, сонливость не разъедала мою голову, как это обычно бывает, а тело не ломит, учитывая все приключения. Присев на кровать с характерным звуком прогиба матраса, посмотрел по сторонам, на скучные пустые стены, и встал у окна. Открыл его — ранние пташки уже вовсю заливали улицы своим мелодичным пением.       Свежий, влажный воздух так и ласкал обонятельные рецепторы. Можно было бы вечно стоять возле окна, наслаждаться, но, к сожалению, в этом мире есть время, что бежит столь скоротечно — его не поймаешь, не обернешь вспять, но и не ускоришь сильнее. И как быть? — Просто жить дальше.       Тётушка запела — пора выходить из комнаты. Утренние процедуры пропустить себе не позволю, как и выпить таблеточки. Приятное начало дня меня сильно настораживает: не может же быть, чтобы весь день прошёл хорошо от начала до конца!       Я зашёл в кухню — тёть Цзинь уже выкладывала очередные блины из сковороды в тарелку. Я налил чаю, вскрыл банку сгущёнки, пока тётушка дожаривала остатки теста. О да, выпечка всегда была моей слабостью.       Десяток блинов спустя я стал собираться в школу. Скидал учебники, да несколько тетрадей в портфель — можно отправляться. Спустился с седьмого этажа и, уже уставши, пошёл в свою супер-пупер-элитную школу.        В фойе стояла Люмин, она помахала мне своей милой ручонкой. Я, вспомнив слова её брата, лишь улыбнулся в сторону девушки и прошёл мимо. На уроке я сел как можно дальше от неё, игнорировал весь учебный день. Я не хотел разочаровывать Люмин, моё сердце сжималось не меньше её, однако так нужно.       Сегодня в столовой выдавали самую обыкновенную лапшу с небольшим ломтем хлеба. Поставил поднос с едой на один из дальних от людей столиков и принялся за дегустацию столь экзотического, необыкновенного блюда. Пересолена.       Напротив меня, через стол, сидела она. Я изредка поглядывал на её золотистую макушку, но сразу же уводил взгляд в тарелку, как только она поднимала голову. К еде она практически не притронулась — бросила её на столе и уверенным шагом пошла ко мне.       — Сяо, почему ты меня игнорируешь? — она строго смотрела на меня сверху вниз. Я не подавал виду. — Сяо, ты можешь мне доверять, расскажи, что случилось!       — Побеседуй со своим братом — все узнаешь, — не подняв головы, пробормотал я.       — Итер? Что он снова натворил? — Ответа не последовало. — Не слушай его! Если хочешь, я с ним поговорю.       — Не стоит. Только усугубишь ситуацию, — девушка тихо ушла.

***

      Уроки закончились. Все расходились по домам, автобусам. Люмин, поднимаясь на один из школьных автобусов, помахала мне рукой в знак прощания. Я поднял ладонь в качестве уважения и побрёл своей дорогой. В больницу.       Меня встречает знакомая картина: уборщица всё так же моет один и тот же участок пола; пара-тройка пожилых людей занимала очередь, а я по записи прохожу к своему личному психиатру. В кабинете было очень темно — лишь свет от компьютера освещал комнату.       — А, Сяо, заходи. Как дела? Рассказывай, — Иль Дотторе непривычно приветствовал меня, сразу же повернувшись ко мне лицом и схватив с собой блокнот для записей.       — Всё хорошо, спасибо.       — Я слышу подавленность в твоём голосе? Что случилось, признавайся.       — Да ничего особенного, отец уехал — скучаю по нему, — не скажу же я ему, что не могу общаться с единственной подругой из-за буллинга со стороны её брата.       — Сяо, я знаю тебя лучше собственных детей. Признавайся, я хочу помочь, — психиатр настаивал на своём.       — Ну хорошо. Один из парней в классе не даёт мне свободы — Итер.       — Итер? — Дотторе искоса посмотрел на меня. Это имя привлекло особенный интерес у моего чудаковатого психиатра. — Итер…       — Вы его знаете, господин Дотторе?       — Нет, — психиатр обернулся к своему письменному столу. — Впервые слышу его имя. Расскажи, пожалуйста, о своих снах, что произошли за время нашей разлуки.       И снова Иль Дотторе лишь вырисовывал что-то на бумаге. Я рассказывал ему о поляне цветов, где видел родителей. О, собственно, стонах и воплях, что меня преследовали. О сегодняшней странной ночи.       — Что, прости? — Сверкнул алый глаз в кромешной тьме на лице обернувшегося психиатра. — Повтори, пожалуйста.       — Сегодня мне ничего не снилось. Я ничего не чувствовал.       — Невозможно, — пробормотал доктор, — ты принимал таблетки, которые я тебе выписал?       — Да, но недавно они закончились. Мне пришлось прожить день без таблеток, случалась пара припадков в школе. Но позже я их получил и принял сразу же, перед сном.       — Я же тебе говорил, употреблять исключительно утром ровно в семь часов! — Иль Дотторе повысил на меня голос в сопровождении сильного удара о стол. — Ты понимаешь, что может произойти?       — Извините, — моё тело невольно тряслось от страха, — больше такого не повторится.       — Вот и славно. Надеюсь, Ирминсуль не отвернулся от нас, — тихо пробормотал доктор, зарисовывая какие-то символы в блокноте.