Пушинки.

      Олега в первую очередь интересовала безопасность и общее состояние Разумовского. Тот, хоть филантроп и миллиардер, а всё-таки личность известная. А от этого, как известно, проблем ещё больше, чем от вечного затворничества. И, тем не менее, Волков не мешал ни одному состоянию, ни второму. Его дело было наблюдать из тени и периодически подкармливать заработавшегося Сергея чем-то из собственной готовки. Ещё спать загонять, когда того требовали обстоятельства.       Разум порой был как маленький ребёнок. Не хочу, не буду, а потом жалуется и плачется в футболку, что ничего не получается и всё плохо. И всё-таки Олег старался такого не допускать. Серёжу он предпочитал видеть в нормальном состоянии.       Пока вроде получалось более-менее неплохо.       Даже не против того, что благодаря Серёже половина Питера полыхала, он не возражал. Пламя и пламя, как будто он его в своей жизни не видел. Мимо прошёл и только, разве что теплее стало ненадолго.       Да и вообще Олег Серёже очень многое позволял, не смотря ни на что. Разбаловал. А тот и рад периодически пользоваться.       Сейчас Волков тоже прекрасно понимает, что детей ему заводить категорически нельзя. На шею сядут и будут из сурового волка верёвки вить.       Разумовского, правда, сегодня не спасут ни красивые глаза, ни общий виноватый вид. В конце концов, сколько раз говорилось, чтобы к кухне тот подходил только воды попить или кофе себе сделать! Иначе же полная катастрофа, особенно если Птица опять шалить начнёт.       Так нет же, попёрся готовить. И Волков готов был простить, поменять плиту, вытяжку и обои в половине помещения не очень большая проблема. Потолок ещё перетянуть, как выяснилось парой минут позже.       Правда, всегда есть своё «но».       — Серёж, я сколько раз говорил, к плите без меня не подходить! — Олег опирается руками о кухонный стол, нависая над рыжим. — Я тебе всё, что угодно готов простить, но не любимую же сковородку!       Разумовский на это только носом шмыгает и смотрит побитой собакой. Далась эта сковородка... Хоть пламя до прихода Олега с кухни сбил и проветрить более-менее успел.       — Волч, что ты бесишься? Посуда и посуда, к тому же древняя, как мамонты, и вся обцарапанная. Давай я тебе новую куплю?       Олег почти сдаётся. Почти, потому что сковорода эта с ним уже треть жизни, можно сказать, боевая подруга.       — Всё равно не прощу. Она со мной всю Сирию прошла, а ты — новую, — на стул рядом с Сергеем падает, скрещивая руки на груди. — Однако, и на новую я не согласен. Ни одна теперь так не жарит. Впрочем... Найдёшь точно такую же и с хоть немного похожей историей, я подумаю. Возможно, сменю гнев на милость.       Разум несколько раз интенсивно кивает. Такой же преданный своему партнёру, он что угодно сделает, лишь бы волк не кусался.       Через неделю Олег находит у себя на кухне сковородку, очень похожую на предыдущую. Справился всё-таки. Волк улыбается. Прощён.