Пушинки.

      Олег, сколько помнил, всегда удивлялся Серёжиному таланту. Вроде бы всего лишь огрызок простого карандаша, с которым уже ничего не сделаешь, а на самом деле — получается чуть ли не целый мир. Причём такой, который даже в цвете не нуждался, всё было настолько идеально, что он бы только всё испортил. И нет, Волков не завидовал, а искренне восхищался. Его самого природа таким талантом не наделила, максимум, на что он был способен — рисунок в стиле палка-палка-огуречик.       И морды бить, да. Это у Олега тоже прекрасно получалось ещё с самого детства.       Зато ни один Серёжин рисунок не пострадал, разве что самый-самый первый, с которого всё и началось.       Было что-то детское, наивное, ни один уже не помнит точно, что именно. Но когда Волков нашёл своего друга в постели под одеялом в слезах и с разорванным листком, вопрос был только один: кто? Серёжа правда пытался отговорить, успокоить, да куда там? Волче же всегда всё сам делает и по-своему. Не удивительно, что на утро у пары дет.домовских была пара синяков на самых видных местах.       С тех пор повелось: Разумовского задирать, но не трогать. И то так, чтобы Олег не слышал. Может, и не самое лучшее в жизни, но однозначно было спокойнее.       Удивительно, но свой талант к рисованию Серёжа умудряется пронести и в юность, не растерять, не забросить. В пятнадцать он переключается на птиц. Рисует всех и везде, где только есть возможность. Когда просто карандашом, а иногда и красит, если рисунок уж очень сильно нравится.       Особенно преобладают вороны и орлы. И если с первыми понятно, Разумовский сам себя таким чувствует, слишком светлый, хрупкий, чистый для этого мира, то вот вторые... Олег всё-таки как-то решается спросить.       — А потому что на тебя похожи. Такие сильные, гордые, независимые, почти одно лицо.       — Какой из меня орёл, ты о чём, Серёж? Псина цепная, которая кидается на того, кого укажут, максимум.       Карандашом по лбу прилетает вполне заслуженно. Заодно Разумовский берётся за перевоспитание, надо, надо чтобы Олег себя, наконец, ценить начал, а то что-то совсем плохо получается.       Серёжа и учит. Заодно и сам вспоминает-изучает, каково это, себя любить. Всё-таки, кто бы там что не говорил, приют ломает очень сильно. Разочаровываться со временем приходится и в себе, и в мире.       Оба учатся всему заново. Не сразу, не моментально, но с поддержкой друг друга.       К восемнадцати Олег уже в самом деле чувствует себя тем самым орлом. Сильный, гордый, ещё чуть-чуть и сможет расправить крылья, взлететь. Серёжа тоже получает некоторое удовольствие от того, что он та самая белая ворона. Зато не как все, зато получится что-то изменить в этом мире.       Пожалуй, ещё чуть-чуть и они точно перевернут всё. Если не в мире вообще, то уж в Питере точно. Почти записано в жизненные планы.