Арканум

      Сэм завертел головой, едва почувствовав под ногами твёрдую землю. Глаза моментально заслезились от солнечного света, который после тусклого освещения номера отеля воспринимался слишком ярким, несмотря на то, что солнце явно клонилось к закату. Поморгав, Сэм остановил взгляд на водоёме, возле которого они оказались. Мозг подбросил понимание, что за спиной он видел океан.        — Ник, — голос неожиданно прозвучал сипло, а в голове забрезжили смутные догадки об островах. — Ладно, — Сэм заставил себя сделать глубокий вдох и осмотрелся медленнее и внимательнее. Мозг машинально фиксировал полосу растительности, пальмы немного в отдалении, сероватый песок и, предположительно, крабов необычной расцветки. — Ладно, — медленно повторил Сэм, прочесал рукой волосы и задал единственный волнующий вопрос, стараясь, чтобы в голосе не отразилось опасение: — И где мы находимся?        — В центральной части Тихого океана, — ответ Ника прозвучал настолько сдержанно, что Сэм растерялся. Предшествующий перемещению восторг испарился, казалось, без следа. — Обезьянки называли этот остров по-разному. Каролайн, Миллениум, остров Тысячелетия. Это вроде из последних названий, на которые хватило их скудной фантазии, — Ник с уловимым презрением скривил губы, и Сэм напряжённо сглотнул, не понимая, хочет ли возмутиться. — Но это всё, фигня, Сэмми, — Ник заметно встряхнулся и расплылся в улыбке, которая отозвалась вспышкой раздражения. — Сейчас их тут нет. Кроме нас, никого нет. Чем не земной рай? Вот эти забавные штуки…        — Хватит, — Сэм решительно перебил, игнорируя жест Ника, который ткнул пальцем в воздухе куда-то в сторону. — Я… Ты, разумеется, не обязан, но… Ты выбрал этот остров не как случайную точку в океане. И то, что ты сказал в номере. Ты хотел мне показать. Это… важно для тебя? — практически утверждение всё равно прозвучало вопросом. Ник почти незаметно будто бы сжался, и Сэм мысленно выругался на себя, понимая, что говорил излишне напористо. — Проклятье. Ник, я не хотел давить. Но… Ты хочешь, чтобы я тебе доверял. И я хочу попытаться. Однако ты сам закрываешься каждый раз, когда хоть что-то… Мне… немного сложно. Обычно доверие это взаимный процесс.        — Когда-то этот клочок суши был больше. Намного больше, — Ник отвернулся, обхватил себя руками и устремил взгляд на горизонт. — Мы с… братом часто заглядывали сюда.        — С кем-то из ангелов? — нерешительно уточнил Сэм, чувствуя всё большее сожаление от понимания, что он фактически вынудил Ника к рассказу.        — Да. Он та ещё задница, но определённо пернатая, — даже не видя лица Ника, Сэм был уверен, что тот горько скривил губы. — Наш всемогущий папуля ещё не дошёл до светлой мысли, что ему нужны бегающие на двух конечностях макаки, и Земля… выглядела сильно иначе.        — Ты не любишь людей, — констатировал Сэм, лишь озвучивая то, что успел понять раньше.        — Посмотри, что шесть миллиардов этих обезьян сделали с планетой, Сэм, — Ник отозвался после продолжительной паузы, а в голосе отразилась неподдельное сожаление, смешанное со злостью. — Но даже этого им недостаточно. Они ещё и каждый день ищут, кого бы обвинить в своих грехах.        — Я тоже обезьяна, Ник, — возмущение всё-таки вырвалось на свободу, но пожалеть полноценно об этом не получилось. — Я не ищу ссоры, но когда ты рассуждаешь о людях с таким превосходством и презрением, мне, знаешь ли, не слишком приятно.        — Сэмми, это не относилось к тебе, — тон Ника сменился мгновенно, а он круто развернулся и поймал его взгляд.        — Почему? — Сэм поджал губы, пытаясь совладать с обидой, которая не желала исчезать. — Я живу в этом мире, на этой планете. Я не идеален и…        — Сэмми, нет, — Ник замотал головой, и уверенность, что он не лжёт, пришла сама по себе. Сэм прикрыл глаза, категорически не понимая, как реагировать. Удивительно приятное чувство от понимания, что по каким-то неведомым причинам Ник сильно выделяет его, сражалось с ощущением ранящей несправедливости. — Ты… другой. Я не…        — Ладно, — потребность продолжить расспросы нехотя уступила нежеланию испортить всё ещё до начала, и Сэм примирительно поднял руки, пообещав себе вернуться к теме позже. — Я, наверное, понимаю насчёт брата. Но мне… немного странно, что ты привёл сюда меня. У людей такие штуки вроде как… очень личное дело. Если я верно понял твой рассказ.        — У меня был брат, которого я любил, Сэмми. И это место… Мне нравилось здесь бывать. Чудный вид на закат, — от кривой улыбки Ника, полной боли и разочарования, в груди что-то защемило. Не до конца отдавая себе отчёт, Сэм шагнул к нему, желая оказаться ближе и поддержать хоть как-то. — Брата у меня больше нет. А этот островок пережил все катаклизмы, хотя они и оттяпали от него немалую часть, набеги макак, но выстоял. Я хотел… Подумал, может ты… — Ник совсем по-человечески неловко передёрнул плечами, и Сэм сам не понял, как преодолел остающееся между ними расстояние двумя размашистыми шагами.        — Эй, — не давая себе размышлять и колебаться, Сэм крепко сжал рукой плечо Ника. — Спасибо. За рассказ, и за то, что взял меня сюда. Ник, серьёзно, если я как-то не так отреагировал, то исключительно от неожиданности. Я привык, что если покидаю место, которое считаю условно безопасным, то делаю это одетым и с оружием. Но я… Здесь действительно очень здорово.        — Тебе правда нравится? — Ник, до этого опустивший голову, бросил исподлобья взгляд, который мог бы показаться угрюмым, но Сэм каким-то шестым чувством знал, что за ним стоит только неуверенность.        — Да, — твёрдый ответ олицетворял истину. Сэм огляделся и вдохнул полной грудью. Потерянное из виду понимание, что он по-прежнему в одном полотенце, а Ник в боксёрах, укололо напряжением, но не испортило атмосферу момента. Сэм только слегка усмехнулся, признавая, что в сути Ник, явно игнорирующий правила приличия, был прав. Необходимость в одежде здесь действительно отсутствовала. — Знаешь, когда бесконечно колесишь по городам, забываешь, что в мире есть удивительные места. Островки, на которых люди редкие гости. Вершины, которые покорены единицами. Я… Ник, я не хочу тебе врать. Я бы предпочёл оказаться здесь не так внезапно и хотя бы в плавках для купания. Ты, может, и не человек, но… Мне неуютно. Я привык следовать нормам общества и… — Сэм моргнул, когда Ник вскинул руку и щёлкнул пальцами.       Осознание, что что-то изменилось, пришло не сразу. Слабый порыв тёплого ветра коснулся бёдер, и Сэм машинально опустил взгляд, соображая на ходу, что полотенцем они явно больше не скрыты. Открытые плавки ярко-синего цвета сидели на нём идеально. Улыбка самовольно тронула губы. Ник задумался на мгновение, и идентичные плавки оказались и на нём.        — Так лучше? — вопрос Ника прозвучал с таким искренним беспокойством, которое он, очевидно, и не собирался скрывать, словно он спрашивал о судьбе мира. Сэм сглотнул, ловя себя на мысли, что он бы рассмеялся, если бы не осознание, насколько Ник пытается ему угодить. — Нужны же были такие куски тряпок?        — Намного лучше, — быстро заверил Сэм, подавляя стеснение, которое всё равно напоминало о себе. Попытка вспомнить, когда он последний раз оказывался хотя бы просто на пляже, с треском провалилась. Мозг ехидно подсказал, что прошлые жизни не считаются. — Это лагуна? — выпалил Сэм первый из нейтральных вопросов, которые пришли в голову, когда он твёрдо велел себе сосредоточиться на настоящем и попытаться сгладить для Ника не особо удачное начало разговора.        — Ага, — Ник моментально оживился и вновь стал напоминать жизнерадостного ребёнка. — Сэмми, в ней всегда тёплая вода, я тебе отвечаю. А на дне рифы, — Ник повысил голос и экспрессивно взмахнул руками, невольно освобождая плечо. Сэм не нашёл в себе сил на улыбку, когда внутри укрепилось понимание, что Ник ведёт себя так, будто нашёл спасательный круг. — Они реально красивые, Сэмми. Тебе понравятся. Или…        — Ник, — Сэм и сам удивился тому, насколько мягким получился тон. Такие мелочи, как знание, что перебивать нехорошо, резко перестали иметь значение. Как и вообще большая часть мелочей, свойственных людям. — Мне уже всё нравится, слышишь? И если я дал основания считать иначе, то мне жаль. Но за этим стояла только растерянность, и ничего более. Ладно?        — Я не… — улыбка исчезла с лица Ника как по волшебству. — Я не подумал, что ты можешь не любить океан. Или тебе не нравятся пальмы. Или…        — Эй, притормози, — тёплое чувство, мгновенно возникшее внутри, едва Сэм понял, что Ник пусть и запоздало, но озаботился тем, что мог выбрать место неудачно, заполнило собой, казалось, всю грудную клетку. — Я люблю естественную тишину, Ник. Не в том смысле, что я хотел бы жить в вакууме, а в том, что если бы у меня была возможность выбирать, я бы предпочитал для отдыха максимально уединённые места и узкий круг друзей. Не то чтобы у меня… Когда-то я учился в университете. Это такое заведение…        — Я знаю, что это, Сэмми, — Ник интенсивно закивал головой, словно боясь, что если он не внесёт уточнение достаточно быстро, то не услышит продолжения.        — А, хорошо, — Сэм ободряюще и открыто улыбнулся, и мысленно выдохнул, когда глаза Ника радостно сверкнули. — В общем, у меня была девушка. Компания друзей у нас тоже была, но мы не всегда собирались все вместе. Мы любили отыскивать максимально безлюдные места, вроде маленьких парков, и проводить там время. Я… Это были хорошие моменты. А потом я вернулся к охоте. Больше у меня не было ни повода, ни времени отдыхать. Но я сам это выбрал, — поспешно добавил Сэм, не желая, чтобы Ник расценил его откровения как жалобу.        — Значит, тут тебе нравится больше, чем могло бы понравиться в клубе? — резковато спросил Ник, похоже, пытаясь замаскировать сомнение.       Сэм, слегка растерявшись от того, что никаких дополнительных вопросов по его рассказу не последовало, кивнул, а потом демонстративно подошёл к лагуне. Прозрачная, казалось, кристально чистая, пронизанная солнечными лучами вода мгновенно заворожила и ласково обступила ногу, когда Сэм опустил её, желая проверить температуру. Нырнуть захотелось в тот же миг.        — Определённо, — вспомнив о Нике, который ждал ответа, Сэм обернулся и не стал скрывать искреннюю широкую улыбку. — Настолько больше, что я, пожалуй, полюбуюсь рифами прямо сейчас, если ты не возражаешь.       Ник чуть приподнял брови, будто бы действительно удивившись, окинул его пытливым взглядом, но едва заметно кивнул. Сэм, не раздумывая, сделал глубокий вдох и нырнул. Глаза, которые он отказался закрывать, не желая упустить ничего, защипало от солёной воды, а по телу разлилась удивительная лёгкость. Сэм интенсивно заработал руками, намереваясь оценить глубину хотя бы примерно.       Все сомнения, опасения и стеснение то ли смыла изумительно приятная вода, то ли промелькнувшая в голове мысль, что, возможно, второго такого шанса, который подарил ему Ник, в жизни не случится вообще больше никогда. Дно показалось даже слишком быстро. Навскидку определив, что едва ли лагуна глубже пяти-шести ярдов, Сэм завис, когда взгляд остановился на большой раковине.       Мозг, поколебавшись, выдал утверждение, что это какой-то моллюск, но и сам усомнился, что они бывают около полутора ярдов длиной. Подводный риф, который привлёк к себе внимание следом, вызвал желание его пощупать, чтобы убедиться, что сказочная красота не мерещится. Воздуха становилось катастрофически недостаточно, и Сэм нехотя поплыл к поверхности.        — Сэмми, — Ник, который неясным образом умудрялся сидеть на клочке суши так, что его ноги почти полностью были погружены в воду, нахмурился и окинул его цепким взглядом. — Ты в порядке?        — И даже лучше, — легкомысленный беззаботный тон, который исчез годы назад, как казалось, навсегда, на миг заставил замереть. Сэм откинул голову, подставляя лицо солнечным лучам. Вода понимающе удерживала на плаву и слегка покачивала. В груди занялась яркая потребность счастливо закричать, вспугивая птиц, которых вокруг оказалось удивительно много. Сэм сдержался усилием воли, опустил голову и поймал взгляд Ника. Щеки обожгло жаром от подозрения, что тот откровенно им любовался. — Здесь замечательно, — голос прозвучал хрипло, и Сэм неловко откашлялся.        — Думаю, так будет ещё лучше, — Ник протянул руку куда-то в сторону, и Сэм, машинально проследив движение, моргнул, когда заметил два запотевших бокала с коктейлями. — Скалящаяся обезьянка на Гавайях заверила меня, что это обзывается «Поток лавы» и умопомрачительно вкусно, — гримасничая, пояснил Ник и поманил свободной рукой. — Ну же, Сэмми, будь хорошим мальчиком. Плыви сюда, и я дам тебе эту фигню. Если через пару часов ты будешь так же бодро плескаться, я даже задумаюсь о том, чтобы её попробовать.        — Ник, — Сэм беспомощно качнул головой, отказываясь размышлять, почему даже неловкости не ощущает, хотя однозначно должен. Мимолётный порыв объяснить Нику, что подобное поведение не принято между людьми одного пола, испарился, когда тот помахал бокалом, заполненным бело-красной жидкостью, явно желая приманить. Сэм сдался, быстро подплыл к суше и сел, лишь краем сознания отмечая, что скопировал позу Ника. — Значит, кофе из Сингапура, отдых на необитаемом острове в Тихом океане и коктейли с Гавайев. Не боишься, что я привыкну? — Сэм забрал коктейль и чуть прищурился, изумляясь той лёгкости и беззаботности, которые не спешили исчезать и теперь наполняли каждую клетку тела.        — Сэмми, я могу оказаться в любой точке Земли за долю секунду. Привыкай, к чему хочешь, — Ник поиграл плечами и, несмотря на своё же утверждение раньше, потянулся за вторым бокалом. Издал что-то похожее на фырканье, когда зачем-то заглянул в него, но обхватил губами трубочку и невнятно добавил: — Любая фигня, которая тебе реально понравится, Сэмми. Хоть айсберг из Антарктиды.        — Ник, я… — радость чуть потеснилась, уступая серьёзности. Сэм машинально попробовал напиток. Во рту тут же появились вкусы ананаса и клубники, оттенённые терпким привкусом алкоголя, который Сэм, со значительным сомнением, опознал как ром. — В любом случае я… Спасибо. За всё.        — А ты видел лабиринт из рифов, Сэмми? — Ник переключился мгновенно, но его довольное выражение лица лучше прочего говорило, что благодарность попала точно в цель.        — Лабиринт?.. — переспросил Сэм и чудом успел поставить бокал раньше, чем Ник, хитро сверкая глазами, опустился в воду и резким рывком утянул его за собой.              

***

      

      Дин вжал педаль газа в пол сильнее и мысленно извинился перед любимой машиной. Ярость, кипящая в груди сильнее, чем могла бы лава в жерле любого вулкана, требовала выхода, и каждое мгновение готова была толкнуть к необдуманным действиям. Неприятное осознание, что войну с собой он проигрывает, заставило резко сбросить скорость, а после остановить машину и выйти из неё.       Свежий воздух, ударивший в лицо сильным порывом ветра, показался ядом. Дин бегло осмотрелся и криво усмехнулся. Бездумно выбранное место остановки подходило идеально: обочина слабо освещённой трассы, проходящей вдоль поля. В окрестностях, насколько хватало взгляда, не было ни души. Стиснув зубы до боли в челюстях, Дин резким движением открыл багажник.       Уже высохший кровавый символ на крышке был различим даже в полумраке, и Дин машинально оставил закладку в памяти о том, что детку придётся вымыть при первой же удобной возможности. Лом отыскался быстро. Дин взял его в руки, дёрнул щекой, когда приятная тяжесть только усилила жажду разрушать, и окинул взглядом машину. Остатки здравого смысла остановили от глупого порыва.       Дин повторил осмотр местности, но на этот раз подключил максимум внимания. Тёмный предмет, похоже, являющийся огромным булыжником, который расположился между двумя придорожными деревьями, был опознан подходящей целью моментально. Не размышляя больше, Дин быстро преодолел расстояние до валуна и нанёс первый мощный удар.       Звук соприкосновения железа и камня ударил по ушам, но прозвучал желанной музыкой. Ярость затмила собой всё. Дин бил и бил, не желая и не имея возможности остановиться. Горькое, нездоровое наслаждение наполняло собой до предела каждый раз, когда на месте камня воображение рисовало образ очередного ангела. В груди жгло. Действие, сменившее бессилие, пьянило.        — Дин, — знакомый голос пробился в затуманенное сознание не сразу. Рука замерла в замахе. — Что делаешь ты? Не понимаю я…        — Тебе чего, Кас? — нехотя процедил Дин сквозь зубы, больше всего желая, чтобы настырный ангел исчез с глаз долой. — И вообще, это так я недоступен ангельскому радару? Или твои каракули на моих рёбрах полная хрень? Сначала ты вваливаешься в отель, потом меня находит Михаил, теперь снова ты. Что-то не похоже, что эта фигня работает.        — В отеле найти я тебя сумел, потому что Бобби сказал мне, где находишься ты, Дин, — рассудительное спокойствие, которому Кастиэль явно не собирался изменять, довело до исступления окончательно. Лом рассёк воздух, чтобы через мгновение врезаться в камень. — Когда ушёл ты, после беседы, что не сложилась у нас, подумал я, что мог бы машину твою находить, когда нужен мне ты, Дин, — даже не вздрогнув от резкого звука, лишь с недоумением склонив голову к плечу, Кастиэль обстоятельно продолжил объясняться. Дин чудом сдержал яростный крик. — Но что в виду имеешь ты, когда говоришь, что Михаил тебя нашёл, Дин? Говорить он пытался с тобой? Слух не пострадал твой? В порядке ты? Нужна ли помощь тебе, Дин?        — Нет, я не в порядке, Кас, — агрессивный ответ напоминал рычание. Слабая мысль, что не Кастиэль источник его бед и злости, пронеслась в голове, но Дин безжалостно её задавил. — Главный пернатый гондон разгуливает по моей планете в теле моего брата, жаждет меня и собирается замутить конец света. Я нихрена не в порядке, Кас. И если ты не знаешь, как достать этого ублюдка из Адама, то лучше просто свали и оставь меня в покое.        — Дин, зол ты и расстроен, но не означает это…        — Да мне плевать, Кас, — Дин сорвался на крик и сжал пальцы вокруг лома с такой силой, что суставы хрустнули и заныли. — На всё, что ты хочешь сейчас сказать. Мне нужен план, а не твои праведные увещевания. Ты знаешь, как можно достать пернатого ублюдка из его сосуда. Да или нет?        — Ежели и существует способ сделать это, неведом он мне, Дин, — Кастиэль смотрел с такой щемящей грустью, что на мгновение Дину захотелось завыть. Сочувствие, которое явно испытывал к нему Кастиэль, взвинчивало злость на новый уровень. — Но…        — Чудненько, — процедил Дин, игнорируя тот факт, что он перебил Кастиэля на полуслове. Отчаянное желание остаться в одиночестве и продолжить начатое, давая хоть какой-то выход эмоциям, грозящим свести с ума, обострилось до болезненности. — Тогда, может, просто пойдёшь… куда ты там шёл.        — Но искал тебя я, Дин, — Кастиэль поджал губы на миг, а потом достал откуда-то из-под плаща бутыль. Дин прищурился и проглотил почти сорвавшуюся с языка резкую фразу. — Не в силах я помочь тебе изгнать Михаила из брата твоего. И жаль мне, что верной моя догадка оказалась. Но могу я рассказать, как Михаила в ловушку поймать.        — Ловушку? — надежда вспыхнула в груди мгновенно, и Дин полностью сосредоточился на разговоре.        — Бога я желаю найти. И когда пришёл к тебе я, чтобы о помощи попросить, план имелся у меня. Масло святое, что в Иерусалиме можно лишь достать, я нашёл, — Кастиэль поднял бутыль повыше, словно желал наглядно подтвердить свои слова. — Ежели заключить ангела в круг горящего святого масла, не сможет он его покинуть. Думал я, что для Рафаэля используем его мы. Но можем мы попробовать и с Михаилом. Не уверен лишь я, что удержит оно его надолго.        — Это уже кое-что, Кас, — Дин облизнул губы. Рука с ломом безвольно опустилась вниз. — Я ехал к Бобби. Давай, прыгай в детку. Поедешь со мной, а по дороге расскажешь мне об этой штуке поподробнее, — согласный кивок послужил достаточным ответом, и Дин, забросив лом в багажник, быстро вернулся за руль, стараясь хоть немного пригасить только крепнущую надежду, что ещё не всё потеряно.              

***

      

      Люцифер замер, не обращая внимания на колебания воды. Сэм, явно очарованный уникальным лабиринтом, рассматривал каждый коралл с восторгом ребёнка. Люцифер стиснул зубы. Всё естество тянулось к Сэму во всех возможных смыслах, а неукротимая жажда быть рядом с ним, крепла с каждой секундой и грозила начать причинять боль в ближайшем будущем.       Соображение, что воздуха Сэму уже должно не хватать, толкнуло к движению. Ладони легли Сэму на спину, и тот вздрогнул, а затем резко повернул голову. Игнорируя вопрос в его глазах, Люцифер сосредоточился. Изумление, проступившее на лице Сэма вместе с улыбкой уже через мгновение, подсказало, что он сделал всё правильно. Сэм оттопырил большой палец вверх, и поплыл дальше.       Не в силах сопротивляться сокрушительной тяге, Люцифер двинулся за ним. Ладони покалывало теплом, заставляющим желать сделать что угодно, чтобы добраться до его источника. Констанция, что контроль рядом с Сэмом терялся стремительно, которая должна была бы разозлить, лишь царапнула сознание. Сэм подплыл к какому-то моллюску и принялся его разглядывать.       Маленькая раковина, полностью теряющаяся на фоне той, которую с любопытством изучал Сэм, попала в поле зрения почти случайно. Люцифер прищурился, не теряя из вида Сэма, который явно осмелел и теперь пытался чуть разомкнуть створки, похоже, не считаясь с тем, что их размер приближался к двум ярдам. Небрежный посыл силы заставил маленькую раковину оказаться в руке.       Люцифер дёрнул щекой, понимая, что уже окончательно решил превратить её в средство связи и защиты. Презрение к столь глупым поступкам схлестнулось с потребностью знать, что Сэм всегда сможет его позвать и будет в безопасности, если его не окажется рядом. Пальцы сжались вокруг раковины, а сила послушно хлынула в неё, признавая вместилище достаточно подходящим.       Разряд тока прошёлся по свободной руке, и Люцифер распахнулся глаза, с досадой понимая, что упустил момент, когда успел их закрыть. Откровенно сияющий Сэм, которого тут же захотелось ощутить более полно, указал рукой вверх, очевидно, предлагая вернуться на берег. Люцифер заставил себя кивнуть и изобразить правдоподобную улыбку.       Сэм чуть нахмурился, окинул его взглядом, но первым поплыл к поверхности. Люцифер нехотя двинулся следом, не желая размышлять над тем, что отбросил возможность оказаться на берегу мгновенно только потому, что более правильным казалось составить компанию Сэму. Раковина жгла ладонь, напитанная силой в таком количестве, что её хватило бы для убийства не одного ангела или демона.        — Ник, — голос Сэма раздался, едва Люцифер вынырнул на поверхность, и звучал встревожено. Огорчающее понимание, что он снова где-то облажался и испортил Сэму хорошее настроение, которое даже не сразу получилось создать, разбудило злость. — Мне кажется или что-то не так? — осторожно, словно опасаясь чего-то, уточнил Сэм.        — Со мной? — вспыхнувшая растерянность отразилась в голосе, но Люцифер не обратил на это внимания. Привычная фальшивая улыбка отказалась получаться. — С чего ты взял, Сэмми? Чудный остров, верещащие птички…        — Ник, — Сэм нахмурился, подплыл ближе и поймал его взгляд. Жар охватил тело изнутри мгновенно, вызывая желание что-нибудь испепелить. — Сядем? — Сэм пространно взмахнул рукой, примерно указывая на то место на берегу, где они сидели ранее.        — Как пожелаешь, Сэмми, — Люцифер быстро кивнул и переместил их обоих.        — Эмм, — Сэм тряхнул головой, явно не ожидая осознать себя сидящим сразу. — Я не имел в виду… Неважно. Ник, давай поговорим. Я вижу, что что-то не так, но не понимаю что. Не то чтобы я умел читать мысли, так что будет просто здорово, если ты мне расскажешь. Я сделал что-то не то?        — Что? — Люцифер мгновенно всполошился, что заставило большую часть тягостных и тем раздражающих мыслей отступить на второй план. — Нет, Сэмми, всё…        — Ладно, — Сэм медленно кивнул, когда повисшая пауза, которая получилась сама собой, затянулась. — Тогда, что-то ещё? Я не знаю… Ассоциации с этим местом? Ты сказал, что бывал здесь с братом, а теперь ты тут со мной и может это…        — Нет, — Люцифер яростно замотал головой, категорически не понимая, почему у людей так много условностей и какую из них он упустил на этот раз, что выдало его состояние. Желание ощущать Сэма, который сидел менее чем в ярде от него, но казался далёким, как затерянная в пространстве галактика, сжигало изнутри. — Нет, — беспомощное отрицание отозвалось бессильной яростью, охватившей всё существо.        — Тогда что, Ник? — Сэм напряжённо сглотнул, а в его глазах промелькнула почти отчаянная просьба. — Пожалуйста. Я действительно не понимаю. Ты вроде казался довольным, а потом просто…        — Можно я?.. — расстроенный вид Сэма стал последней каплей и заставил сдаться окончательно.       Пальцы нашли ладонь Сэма и вцепились в неё едва ли не до боли. Тепло, пронзившее всю руку до шеи, показалось единственным, что вообще когда-либо было необходимо. Шумный выдох не принёс облегчения. Какая-то часть существа ещё бунтовала и требовала либо избавиться от того, потребность в ком крепла с каждым моментом сближения, либо сломить его и сделать послушным.        — Ник, — голос Сэма сорвался, а он опустил голову и остановил взгляд на их сомкнутых руках. Люцифер тряхнул головой и заставил себя сосредоточиться на реальности, когда заметил покрасневшие щёки Сэма и его резко возросшую нервозность. — Слушай, я… Ладно, я почти уверен, что ты не особо… Люди… То есть у людей… Чёрт, — то, как Сэм запинался на каждом слове, вызвало что-то настолько похожее на умиление, что Люцифер едва не поморщился. Новое состояние временами казалось невыносимым. — Ладно, Ник, я просто… Если ты… Проклятье.        — Сэм? — Люцифер свёл брови. Интуиция молчала, не желая предлагать никакие варианты, что именно Сэм пытается сказать, а просьба ранее мешала просто прочесть его мысли. — Это проблема? — Люцифер расправил пальцы, чтобы переплести их с пальцами Сэма, тем самым обозначая, о чём именно спрашивает.        — Я не знаю, — усталый вздох лучше прочего подсказал, что Сэму некомфортно. — Слушай, люди обычно ищут таких прикосновений, когда… скажем, они симпатичны друг другу. Не подумай, я не… То есть ты ангел, и я не говорю, что ты делаешь это по той же причине, но…        — Но это так, — Люцифер нахмурился, не считая нужным скрывать недоумение.        — О, — Сэм моргнул и умолк. Тишина затягивалась, и мысль, что стоило объяснить как-то иначе, невольно закралась в сознание. Люцифер стиснул зубы, в очередной раз, злясь на количество условностей, которые придумали себе обезьянки. — Ник, я… Я не думаю, что я смогу… — неожиданно заговорил Сэм, и выглядел при этом настолько несчастным, что Люцифер с трудом сдержал порыв стереть ему память о последних минутах разговора. — Я не думаю, что способен на отношения с человеком того же пола, — наконец выпалил Сэм с такой поспешностью, словно боялся забыть слова. Люцифер застыл. Уверенность, что они не понимают друг друга, стремительно занялась внутри. — Мне жаль, Ник, но я…        — Сэмми, — Люцифер споткнулся на понимании, что выразить всё правильно человеческими словами уже не вышло. Секундное размышление привело к нахождению подходящего способа объяснения. — Позволь мне, — Люцифер вскинул руки, намереваясь коснуться пальцами висков Сэма, и с досадой поморщился, когда тот явно исключительно волевым усилием заставил себя не отшатнуться.       Не желая лгать ни на гран, но и отдавая себе отчёт, что кое-что окажется для Сэма лишним, Люцифер быстро, но тщательно пересмотрел ощущения, отодвигая часть, не связанную с ситуацией, в сторону. Пальцы коснулись кожи едва-едва, но тепло заструилось по венам мгновенно. Сэм слабо дёрнулся, но моментально замер. Люцифер прикрыл глаза, сосредотачиваясь на передаче.              Холод, уничтожающий изнутри. Холод, избавляющий не только от боли, но и от радости, изничтожающий любые эмоции. Холод, ставший настолько привычным спутником, что, казалось, никогда и не было иначе. Холод, который был даже тогда, когда не было больше никого. Холод, поглощающий медленно, но верно. Холод, выстилающий изнутри и обещающий однажды не оставить ничего, кроме себя.       Встреча взглядов. Случайные прикосновения. Живые эмоции, набирающие силу и яркость с каждым мгновением. Тяга, дурманящая рассудок. Желание видеть и ощущать, переходящее в потребность, становящееся единственным по-настоящему необходимым в мире. Надежда, отравляющая, ранящая, но обжигающая намёком на потерянное некогда тепло. Жажда, толкающая к действию.       Тепло, поначалу настолько робкое, что одно движение могло его уничтожить. Тепло, забытое настолько, что казалось иллюзией. Тепло, которое крепло невозможно быстро. Тепло, манящее к себе с такой непреодолимой силой, что заставляло забыть о здравом смысле. Тепло, влекущее пониманием, что оно может стать спасением. Тепло, обещающее, что оно может изгнать холод навсегда.               — Господи, — потерянный шёпот Сэма прозвучал, едва Люцифер отнял руки. Сожаление и стыд разошлись от него настолько мощной волной, что не ощутить их было невозможно. — Ник, я… Боже, прости. Я не… — Сэм как-то беспомощно взмахнул рукой, и Люцифер нахмурился, категорически не понимая, что у того на самом деле в голове. — Мысли, — жалобное бормотание прозвучало просьбой, а Сэм опустил голову, похоже, пытаясь спрятать полыхающие щёки. — Пожалуйста, я просто…       Люцифер стиснул зубы, усмирил раздражение от осознания, что всё пошло совсем не так, и сосредоточился. Сокрушительная волна стыда обрушилась раньше, чем Люцифер сумел разобрать хоть одну внятную мысль. Эмоции явно брали верх, превращая сознание Сэма в неорганизованный спутанный клубок. Люцифер отрешился от реальности окончательно, концентрируясь на задаче.       Изумление заставило окаменеть, когда из хаоса наконец-то выплыло чёткое сожаление Сэма о том, что он допустил отвратительное подозрение к тому, что он теперь воспринимал возвышенным. Люцифер открыл рот, но слова застряли в горле. Неискоренимое желание обезьянок всё усложнять, казалось убийственной глупостью даже больше, чем обычно.        — Сэмми, — эмоции всё-таки смели сдержанность, толкая к свободному выражению мыслей. — Даже если перемешать в миксере мозги ангела и демона, не получишь такую фигню, которая сейчас в твоей голове. Вы, обезьянки, до жути любите придумывать себе проблемы.        — То есть тебя не напрягает, что я успел обвинить тебя едва ли не в домогательствах, когда с твоей стороны речь шла просто о необходимости иногда прикасаться к живому существу, которое тебе по каким-то причинам понравилось? — Сэм вскинулся мгновенно и разом растерял всю скованность. Люцифер чуть подался назад, до боли сжимая кулак. Ощущать, что Сэм готов защищаться, защищаться от него, было неприятно до боли. — Прекрасно. Но я не ангел, Ник. Мне неловко, я чувствую себя идиотом, мне стыдно, что я подумал, что ты мог… — Сэм умолк, беспомощно качнул головой, а затем сухо добавил: — Проехали, Ник. Если тебя не напрягает ситуация, значит, всё отлично.        — Зачем ты мне врёшь, Сэм? — терпение неожиданно лопнуло с оглушительным звоном. Люцифер, не до конца отдавая себе отчёт, что само по себе являлось выходящим за допустимые рамки явлением, придвинулся ближе и ухватил Сэма за подбородок, вынуждая поднять голову. — Ты не в порядке. Я… Я не понимаю, что снова сделал не так. Если дело в том, что я тебе показал…        — Господи, Ник, нет, — Сэм перебил резко, чуть обречённым жестом провёл рукой по лицу, а затем криво усмехнулся. — Ладно, я… Слушай, когда мы с Дином узнали, что ангелы существуют, я даже поверить в это смог не сразу. И, несмотря ни на что, оно осталось… чем-то возвышенным что ли. Я… Твоё поведение наталкивало на определённые мысли, понимаешь? Люди так ведут себя, когда пытаются ухаживать за другим человеком. И я… Мысль казалась мне абсурдной, но я всё равно это ляпнул, а потом ты… Твои ощущения, это совсем… иное. Я не знаю, как объяснить, но для человеческого сознания это сложно. И оно то самое возвышенное, понимаешь? И то, что ты мне показал, свои чувства… Они чистые. А я своими подозрениями будто бы… не знаю, запятнал это. Глупо, но… я чувствую себя не просто идиотом, но ещё и…        — Сэмми, — потребность искоренить любые негативные мысли и эмоции, которые отравляли Сэма, толкала делать что угодно. Люцифер, не размышляя, сжал плечи Сэма и потянул его к себе. Отдалённое понимание, что это напоминает объятие, затерялось в глубинах сознания. — Это мелочь. Я не такой ангел… Короче, я точно не… как ты там бормотал? Возвышенный? — горячий шёпот порывисто срывался с губ, стирая и осторожность в выражениях, и привычную манеру говорить. — Тебе не за что себя винить, не о чем париться. Ты вообще не должен… ничего. Ни мне, ни кому-либо ещё. Если хочешь, я могу вернуть тебя в номер…        — Нет, — Сэм стремительно выпрямился и незначительно отстранился, очевидно, чтобы поймать взгляд. — Ник, я не хочу в отель. Я не хочу оставлять это всё так… Не хочу уходить с чувством, что мы в ссоре. Но, если честно, теперь я просто не знаю, что говорить, — Сэм тяжело вздохнул.        — Тут офигенный закат, Сэмми, — Люцифер отмёл бесящую неуверенность, что тему стоит менять так внезапно и шевельнул пальцами. Коктейли, к которым они едва притронулись, тут же оказались в руках. — А это пойло всё ещё выглядит заманчиво.        — Когда-нибудь я покажу тебе, что люди называют пойлом, — Сэм слабо фыркнул, сам потянулся за коктейлем и, похоже, умышленно задержал свои пальцы, ненароком коснувшиеся тыльной стороны ладони. Люцифер приложил усилие, чтобы не вздрогнуть, что являлось глубоко человеческим и от этого вызывающим отвращение жестом. — И, поверь, оно не имеет ничего общего с этим оригинальным коктейлем.        — Я учту, — усмешка далась легко, а слабо уловимый вкус молекул, из которых состояла красно-белая жидкость в по-прежнему запотевшем бокале, неожиданно показался не столь ужасным. Раковина кольнула кожу на ладони. — Сэмми, я… Обезьянки же обычно тащат с отдыха на островах всякую фигню, да?        — Если ты про сувениры, то да, — во взгляде Сэма промелькнула настороженность, но быстро исчезла, а он явно постарался расслабиться. — Это распространённое явление. А почему это интересует тебя? — замаскированное опасение в голосе Сэма, которое всё равно улавливалось, на мгновение сбило настрой.        — Это просто безделушка, — натянутая улыбка Сэма явно не обманула, и на краю сознания не впервые промелькнула мысль, что, возможно, вся изначальная затея со знакомством не стоила того. Люцифер дёрнул щекой. Тонкая золотая цепочка, похожая на обычный, разве что слишком ярко сияющий шнурок, появилась лишь пожеланием и легко проскользнула сквозь отверстие в раковине. — Но я бы… Мне было бы приятно, если бы ты её взял, — нужная манера речи, разительно отличающаяся от привычного ехидства с оттенком превосходства, далась непросто.        — Просто безделушка? — недоверчиво уточнил Сэм, но раковину забрал и повертел в руках. — Ник?        — Сожмёшь в лапке, подумаешь обо мне, и я тут как тут, — Люцифер состроил гримасу, когда потребность выражаться так, как удобно, выиграла у подходящей к ситуации серьёзности. — Ну, может, ещё отпугнёшь пару-другую бродячих собак, если они сочтут тебя кормом. Или монстров, — Люцифер старательно изобразил невинность.        — Безделушка, — теперь скептически протянул Сэм, хмыкнул, а затем решительно надел цепочку на шею. — Во всяком случае, смогу позвать тебя, если ты исчезнешь, как сегодня утром. И, Ник, я… Спасибо. Мне всё ещё сложно свыкнуться с тем, что кто-то ко мне настолько… — Сэм не закончил фразу и неожиданно подался вперёд.        — Сэмми, — Люцифер сглотнул, когда Сэм свободной рукой накрыл его ладонь и слегка сжал. Тепло вспрыснулось под кожу чистым удовольствием. — Самое время любоваться закатом, — беспечный тон смазался, когда голос дрогнул, но Сэм только улыбнулся в ответ и послушно повернул голову в ту сторону, где огромное, как казалось, солнце уже коснулось горизонта.              

***

      

      Михаил безразлично смотрел на Захарию, который валялся на полу у его ног. Разбросанные вокруг перья укрывали тёмный пол тонким слоем, оставляя лишь незначительные пробелы. Все шесть крыльев выглядели изрядно поредевшими и сильно помятыми, а кровь, которую Захария сплёвывал на пол, уверенно образовывала немаленькую лужу. Хрипы Захарии становились тише.        — Надеюсь, я достаточно ясно донёс свою мысль? — ледяным тоном уточнил Михаил. Чистое отвращение, которым захлёбывался Адам, наблюдающий за всем наказанием с самого начала, мешалось с безудержной колкой яростью, напоминающей прокалённую сверкающую сталь. — Если ты ещё раз причинишь Дину какой-либо вред, вплоть до упавшего волоса с его головы, Пустота станет для тебя недосягаемой мечтой.        — Ты же сам… велел… — Захария давился словами, кровью и гневом, который расходился от него осязаемыми волнами. — Добиться… согласия. Этот упрямый мудак… никогда… Он плевать на нас… хотел. Он позволяет… себе… оскорбления… Как ты можешь… его… защищать?        — Я не приказывал тебе калечить мой подлинный сосуд, — Михаил склонился ближе и чуть свёл пальцы. Захария взвыл. — Неприятно? — холодный вопрос прозвучал веско. — Рак желудка четвёртой стадии, не так ли?        — Я же его исцелил, — восклицание Захарии напоминало визг. — Этот ублюдок…        — Достаточно, — Михаил выпрямился и небрежным движением пальцев вернул Захарию в нормальное состояние. — Это единственное предупреждение. В следующий раз, когда я узнаю, что ты причинил Дину вред, ты отправишься в тюрьму, Захария. И я буду лично навещать тебя каждый день.        — Михаил, — в глазах Захарии промелькнул слепой ужас, который уже через мгновение сменился неукротимым гневом. — Но как я должен убедить этого неандертальца дать согласие? — Захария сорвался на крик. — Он же тупая неуправляемая обезьяна… — фраза повисла незаконченной, а Захария отступил на шаг назад, очевидно, сообразив, что стоит остановиться.        — Как угодно. Но не смей его трогать даже пальцем, — отчеканил Михаил и указал рукой на дверь. — Уйди.       Захария, явно продолжая исходить гневом, стиснул зубы, но ослушаться не посмел. Михаил позволил себе на мгновение прикрыть глаза. Понимание, что он никогда ранее не позволял себе такого поведения с подчинёнными, пришло с опозданием и поставило в тупик. Долг, который, как и положено, всегда был превыше всего, сейчас казался лишь чем-то второстепенным.       Мысль показалась дикой, а непонятное помрачнение рассудка захотелось стряхнуть с себя немедленно. Всё естество, словно опомнившись, рвалось к восстановлению правильного функционирования. Михаил не сразу заметил, что Адам воспользовался оставленной ему возможностью на Небесах, где это было проще, становиться проекцией, и теперь стоял сбоку от него.        — Я или чего-то не догоняю, или от меня тебя так не плющило, — странная фраза медленно находила понимание в сознании. — Это типа потому, что Дин твой истинный сосуд? Или тебя просто вставляет, когда тебя кто-то посылает?        — Адам, — Михаил позволил взгляду потяжелеть. — Когда я согласился дать тебе свободу в разумных пределах, я не подразумевал возможность мне грубить. Не советую тебе повторять этот опыт.        — Эмм… прости, — явно нехотя выдавил Адам, но самоуверенность слетела с него мигом. — Просто ты ведь специально над ним издевался. И хотя мне он даже не нравится, тот ещё мудак, судя по всему, но он типа твой подчинённый и просто пытался выполнить твой приказ.        — Я не приказывал ему пытать Дина или причинять ему какой-либо вред, — ярость снова взметнулась к высшему пределу, и Адам шарахнулся в сторону. — Тебе действительно безразлично, что Захария издевался над твоим братом? — Михаил чуть прищурился и взял эмоции под контроль.        — Я… — Адам напряжённо сглотнул и мотнул головой, похоже, сам не понимая, что именно хочет выразить этим жестом. — Слушай, то, что ты показал мне чуть ли не всю жизнь Дина и Сэма, и даже тот случай с гулями… Это был не я. Я вообще понятия не имел, что у меня есть братья. И пусть у нас одна кровь, но они мне чужие. Я ничего о них не знаю. Мне отвратительна мысль, что над человеком вообще можно издеваться. Но как Захария делал это с Дином и Сэмом, так и ты только что сделал с ним. И для меня нет особой разницы. Это отвратительно в принципе.        — Я сейчас в твоих глазах не лучше тех монстров, которые убили тебя и твою мать, — Михаил не позволил ни единой эмоции отразиться ни в голосе, ни на лице, но в очередной раз изумился их силе. Мысль, что встреча с Дином изменила слишком многое, уже приходившая в голову ранее, вернулась. — Потому что действовал с позиции силы по отношению к более слабому.        — Я его не оправдываю, — поспешно заверил Адам, но, даже не прикасаясь к его мыслям, Михаил видел, что догадка попала в цель. — Захарию. Он получил по заслугам, наверное. Но от этого то, что сделал ты, менее отвратительным не становится.        — Я не могу пообещать тебе, что подобных ситуаций больше не случится, — Михаил поджал губы, игнорируя мысль, что он позволяет Адаму слишком многое, даже с учётом их договорённости. — Но могу лишить тебя возможности наблюдать в следующий раз. Если так тебе будет легче.        — Не надо, — мгновенно вскинулся Адам и замотал головой в знак отрицания. — Не надо меня никуда… Я больше не буду ничего говорить, окей. Но не надо меня ничего лишать. Мы так не договаривались.        — Я сам разрешил тебе говорить всё, что ты захочешь, — возразил Михаил, напоминая себе, что договорённости он собирался придерживаться в любом случае. — Я услышал твою позицию. Но желал бы обсудить с тобой другую тему.        — Какую? — Адам ощутимо напрягся, явно не понимая, чего ждать, и напомнил готового обороняться зверька.        — Я хотел бы получить от тебя… в некотором роде консультацию, — непривычная позиция, по сути, просителя, неприятно отзывалась внутри. Михаил подавил в корне мысль, что Адама можно принудить к действию. — Разумеется, ты не обязан мне её предоставлять. В качестве цены я могу предложить тебе возможность поговорить с матерью. Но должен предупредить, что, возможно, это не настолько хорошая идея немедленно. Твоё появление разрушит её личный рай. И когда ты уйдёшь, он не станет прежним. Поэтому предлагаю тебе возможность самому выбрать, чтобы ты хотел за то, чтобы оказать мне услугу.        — Я… — Адам моргнул, облизал губы, явно не отдавая себе отчёта, что в форме проекции материальность лишь некоторая разновидность иллюзии, и свёл брови. — Чего именно ты от меня хочешь?        — Моя встреча с Дином показала мне, что я знаю о людях намного меньше, чем думал, и плохо понимаю их. Ты человек. Ты видел всю жизнь Дина. Я полагаю, что ты лучше можешь понять его как… личность, — подходящее слово нашлось в памяти только через долгую секунду. Михаил прикрыл глаза, усмиряя раздражение, усиливающееся по мере беседы, которая казалась до невозможности глупой, но необходимой. — Я хотел бы, чтобы ты объяснил мне или показал, если это потребуется, что Дин из себя представляет.        — Эмм… ты уверен, что хочешь просто заполучить его в качестве сосуда? — с непонятной интонацией поинтересовался Адам, похоже, пытаясь сдержать смех. — Прости, — он тут же вскинул руки в жесте капитуляции, и злость, едва не прорвавшаяся на волю, чуть притихла. Михаил нахмурился. — Просто, знаешь, люди себя так ведут в несколько других целях… Неважно, — Адам нервно улыбнулся. — Я всё равно не совсем понимаю, чего ты хочешь от меня. Типа я должен тебе рассказать, что нравится Дину, чтобы ты снова попробовал к нему подкатить?        — Подкатить? — Михаил позволил себе приподнять брови, когда применённое Адамом выражение не нашло определения в памяти.        — Ну, типа уболтать его стать твоим парадным костюмом, — Адам дёрнул плечом.        — Я хочу его понять, — Михаил нахмурился сильнее прежнего. — Хочу узнать, что для него важно, что представляет для него интерес и почему, что его радует и огорчает.        — Сильно, — Адам присвистнул, но быстро одёрнул сам себя. — Ладно, я могу попробовать, но это типа не объяснишь на пальцах. Если хочешь залезть в чью-то шкурку, то это лучше делать на практике. Ну, знаешь, если ты хочешь понять, как играет нападающий команды по регби, то пойди и сыграй. Я не имею в виду буквально залезть, — поспешно добавил Адам. — В смысле я догоняю, что Дин сейчас тупо пошлёт тебя подальше.        — Ты говоришь о том, чтобы совершать действия, которые обычно совершает Дин? — медленно спросил Михаил, не без труда улавливая идею.        — Типа того, — Адам полноценно пожал плечами. — Если ты реально не догоняешь, почему люди делают разные вещи, ну и вообще не особо вроде как знаком с разными развлечениями, которые Дина явно вставляют, то я бы с этого и начал.        — Это нужно делать в каком-то определённом месте на Земле? — спросил Михаил, перебирая в памяти моменты из жизни Дина. — Исходя из того, что я знаю о Дине, он находит развлечения в разных местах, как и охоту.        — Ага, — Адам закивал, а в его глазах появился хитрый блеск. Михаил насторожился. — Но если хочешь действительно ворваться, я бы предложил Лас-Вегас. Там просто россыпь всех пороков, которые привлекают моего брата.        — Тебе нравится эта идея, — констатировал Михаил, проанализировав радостное возбуждение, которое исходило теперь от Адама.        — Это точно лучше, чем смотреть, как ты ещё из кого-нибудь сделаешь отбивную, — Адам перестал улыбаться. — К тому же я… Ну, знаешь, типа рано отъехал в мир иной и не успел… Да нифига я не успел.        — Значит, Лас-Вегас, — Михаил кивнул, останавливаясь на кадре, в котором Дин уходил из бара с брюнеткой, обнимая её со спины. Абсолютная память без заминки выдала местоположение города, о котором шла речь. — Нам нужно оказаться в конкретной точке города?        — Не-а, — Адам расплылся в широкой улыбке. — Я слышал, там не надо искать развлечения. Они сами поджидают тебя буквально на каждом шагу.       

***

      

      Кроули придирчивым взглядом окинул все приготовления и нарочито небрежно покачал наполовину опустевший бокал виски, который сжимал в руке. Себастьян устало возвёл глаза к потолку, явно выражая раздражение, закинул ногу на ногу и всем своим видом продемонстрировал скуку. Кроули чуть прищурился, но от применения силы воздержался, нехотя признав нерациональность действия.        — Молись, лапуля, — умышленно легкомысленным тоном бросил он, игнорируя настороженное предвкушение, мгновенно вспыхнувшее внутри.        — Один раз, — Себастьян, очевидно, решил напомнить условия их договора ещё раз, и только после этого заговорил монотонно и без особого выражения: — Ангел Бальтазар, услышишь мою молитву. Ангел Бальтазар, прошу тебя, услышишь моё воззвание. Ты обещал мне. Обещал мне четырнадцать лет назад, что если я когда-нибудь окажусь в беде, мне достаточно помолиться тебе, и ты придёшь. Это вопрос жизни и смерти. Ангел Бальтазар, тебе молитву возношу. Мне нужна твоя помощь. Нужна помощь.        — Умница, — Кроули позволил себе расплыться в умилённой улыбке, едва Себастьян явно выдохся и умолк. — Если…       Свет, хлынувший, казалось, прямо из потолка, заставил умолкнуть. Улыбка испарилась без следа, а пальцы невольно сжали бокал крепче. На лице Себастьяна промелькнуло явное недоверие, а в следующее мгновение его голова запрокинулась. Свет на долю секунды заполнил всё помещение, и Кроули прикрыл глаза рукой, согнув её в локте. Свет сконцентрировался в глазах Себастьяна.        — Ты, — чистая злость, которая разошлась от Бальтазара мощной волной, облетела гостиную. Мебель заскрипела, а с потолка посыпалась крошка. Бальтазар вскинул руку, а его глаза сверкнули, казалось, яростнее прежнего. Пол под ногами задрожал, а стёкла в окнах задребезжали. — Зачем бы ты это ни затеял, Кроули, это станет последним поступком в твоей жалкой жизни. Мерзость, которой ты являешься, уничтожу я.        — Полно, Балти, сколько пафоса, — Кроули демонстративно изучил взглядом подрагивающую лепнину на потолке, что позволило скрыть боль, которая недопустимо ярко разрослась в груди в считанные мгновения. — Жаль тебя разочаровывать, но не так быстро. Видишь ли, в мои планы входило с тобой побалакать, а не бесславно пасть от твоей карающей длани.        — Сил, чтобы избавить мир от такой мерзости, как ты, хватит мне, — Бальтазар решительно поднялся на ноги, и Кроули, больше не тратя ни единой лишней секунды, взмахнул рукой. Заблаговременно разлитое святое масло послушно вспыхнуло. Бальтазар, который оказался в круге, закрутился на месте, а затем с чистой ненавистью выплюнул: — Думал я, что ниже, чем опускался ты уже, тебе не пасть. Но, очевидно, мерзость предела не имеет.        — Да что ты говоришь, пташка? — беспечный, даже чуть скучающий тон дался приложением усилия, которое отняло последние остатки самоконтроля. Кроули стиснул зубы, пытаясь не реагировать на то, насколько задевали резкие злые слова. — Что-то когда ты подо мной стонал, я тебе мерзким не казался.        — Заткнись, — Бальтазар явно утратил самоконтроль и кинулся вперёд, но рухнул на пол, когда впечатался с размаху в невидимую стену. Кроули дёрнулся, когда заметил ожоги, стремительно проступающие на руках Бальтазара. Желание немедленно исцелить или хотя бы дать Бальтазару возможность сделать это самому обожгло изнутри и мгновенно довело до исступления. Кроули бессильно скрипнул зубами, понимая, что за годы не изменилось только одно: рядом с Бальтазаром контроль летел в пропасть со скоростью, невозможной даже для человека, не то что для демона. — Не смей называть меня так. Я больше не твоя бесправная игрушка. И никогда впредь ей не стану. А если твоей подлой, омерзительной, извращённой душе недостаточно того, что ты сделал со мной, найди кого-нибудь другого для своих…        — Это был единственный способ сохранить твой рассудок, твою жалкую шкурку и вернуть тебя в твою небесную песочницу, придурок, — яростная фраза вырвалась раньше, чем Кроули успел взять под контроль едкую, отравляющую обиду, которая, подпитываясь болью, разъедала, казалось, саму сущность. Кроули поспешно закрыл рот, но было поздно. Бальтазар словно окаменел, но не заметить тень надежды, которая скользнула в его глазах поверх ненависти, похоже, вопреки ей же, было невозможно. — Забудь, пташка, — Кроули попытался вернуть беспечный самоуверенный тон, но только поморщился от досады, когда затея провалилась с треском. Однако молчание виделось определённо большим злом. — Есть дельце…        — Что ты сказал? — Бальтазар явно пропустил мимо ушей последние фразы и смотрел с такой невыразимой гаммой эмоций, которые ангелам, как считалось, вообще не должны были быть доступны, по крайней мере, в такой палитре. — О чём ты говоришь? — на порядок требовательнее задал следующий вопрос Бальтазар, и Кроули на мгновение обречённо прикрыл глаза, осознавая, что опрометчиво произнесённых фраз не вернёшь обратно, а разговора избежать не получится.        — Дерьмище, — едва слышно пробормотал Кроули, залпом допил виски и криво усмехнулся. — Пташка, если ты вдруг не заметил, у нас тут апокалипсис на пороге… — неубедительная попытка всё-таки сменить тему разбилась о взгляд Бальтазара, который стал практически безумным.        — О чём ты говорил? — медленно, проговаривая каждое слово как отдельное предложение, повторил свой вопрос Бальтазара, и Кроули окончательно сдался, смиряясь с перспективой долгой беседы в агрессивных тонах. — Кроули, — нечеловеческое и от того в разы более страшное отчаяние, которое прорвалось в голосе Бальтазара ударило сильнее, чем била до этого его ненависть.        — Дерьмище, — бессильно повторил Кроули, призвал бутылку виски и, сделав длинный глоток прямо из горла, взмахнул рукой. Пламя снизилось, а затем затухло полностью. Бальтазар недоверчиво осмотрел пол вокруг себя, а в следующее мгновение оказался стоящим почти вплотную и вцепился в отвороты его пальто. — Пташка… — Кроули безуспешно попытался выдавить очередную усмешку.        — Клянусь отцом, если ты лжёшь… — надрыв в голосе Бальтазара, который резко придал ему человечности, словно сломал где-то внутри самую глубокую невидимую преграду.        — Пташка, — отчаянное, некогда привычное и греющее одним своим звучанием обращение, вновь сорвалось с губ теперь лихорадочным шёпотом, а Кроули сам не понял, как пальцы легли на запястья Бальтазара. — Руки… Из нас двоих не у меня тут есть перья и прилагающиеся к ним возможности исцеления.        — Мне плевать, — агрессивно бросил Бальтазар, но страшные ожоги, будто бы в противовес его заявлению, начали стремительно затягиваться. Забытая, потерянная, как казалось, навсегда близость, лишала остатков здравого смысла. — Кроули, я не стану повт… — Кроули не оставил Бальтазару возможности закончить фразу, произносимую с откровенной угрозой, когда желание впиться в чужие, но такие знакомые губы, окончательно перешагнуло грань выносимости и отключило от реальности полностью.              

***

      

      Михаил позволил себе прикрыть глаза на неуловимое мгновение. Необходимость удостовериться перед отбытием на Землю, что все идёт своим чередом, а самые актуальные задачи выполняются без сбоев, заняла больше времени, чем можно было бы предположить. Адам, странно молчаливый и задумчивый, казалось, не проявлял к происходящему ни малейшего интереса, что настораживало.        — Мы можем отправляться в любой момент, — сухо проинформировал Михаил. В голове крутилась новая идея Захарии, который решил наглядно показать Дину каким будет мир, если он не даст своего согласия. — Адам? — Михаил переключил внимание полностью, когда осознал, что ответа не последовало.        — А? — Адам подпрыгнул и уставился на него чуть расфокусированным взглядом. — Прости, я задумался.        — Это связано с нашей договорённостью? — Михаил чуть нахмурился, размышляя, стоит ли просто считать мысли Адама, но решил оставить тому возможность поделиться ими самостоятельно.        — Ну, можно и так сказать, — Адам криво усмехнулся и перешёл в полноценную проекцию. Михаил откинулся на спинку кресла, приготовившись слушать. — Ты, конечно, можешь пытаться понять Дина как угодно, но это всё останется бессмысленной фигнёй, если потом ваши встречи будут проходить также, как последняя.        — Я не понимаю, — Михаил поджал губы. — Разве то, что я узнаю его лучше, не изменит наше общение?        — Мм, не-а, — Адам странно скривился, и, казалось, совсем не рад тому, что собирается сказать. Михаил насторожился. — Если ты будешь приходить к нему во мне… ну в смысле сосуда, короче, ты понял, и заводить свою шарманку о великом плане апокалипсиса, то уже неважно, насколько ты будешь понимать, из какого теста он сделан.        — К чему ты это говоришь? — не до конца оформленное подозрение, что Адам просто пытается обрести свободу, заставило тон похолодеть.        — Если ты хочешь, чтобы Дин тебя хотя бы выслушал, для начала найди себе другой сосуд, — Адам выпалил фразу на одном дыхании, и выглядел при этом так, будто своими руками подписывал себе смертный приговор. — Чёрт, я вообще типа не должен тебе это говорить. Потому что если стану тебе не нужен, то не будет у меня ни жизни, ни мамы, но… Я уже догнал, что тот же Захария засунул душу своего сосуда в какую-то задницу, и даже не достаёт её оттуда. А ты разрешил мне… — Адам умолк и нервно облизал губы. Михаил застыл на мгновение, не понимая, почему жест моментально напомнил о Дине и отозвался вспышкой эмоций. — Короче, я без понятия, кто тут вообще прав. И вся эта хрень с апокалипсисом. Вроде как если ты не грохнешь своего поехавшего братца, то он его всё равно замутит, так что, наверное, этот ваш великий план меньшее зло, или я не знаю, но… Или я просто несу всякую чушь, — неожиданно закончил Адам.        — Я не считаю это чушью, — медленно проговорил Михаил. Осознание, что Адам высказал свою точку зрения, ожидая, что потеряет всё, не успев обрести, отозвалось слабым восхищением внутри. — Полагаю, твои рассуждения не лишены смысла. Дин остро отреагировал на то, что в роли моего сосуда выступил именно ты.        — Да блин, чувак, ты серьёзно не догоняешь? — Адам заморгал, похоже, изумившись тому, как можно не понимать что-то настолько очевидное. Михаил сжал губы до лёгкой боли, сдерживая раздражение. — Серьёзно? Да, Дин меня знать не знает, но всё равно считает своим братом. Пусть и только по крови. У него ещё вроде же какие-то контры с Сэмом. И тут ты просто заявляешься в моей тушке. К нему. После того, как он лично сложил костёр и сжёг моё тело. И винил себя, что не смог уберечь меня от монстров, в отличие от отца, который пожертвовал близкими отношениями со мной ради того, чтобы я не ввязался в чёртову охоту. Михаил, ну, правда, ты просто не можешь не понимать настолько очевидных фактов. Ты же типа сам мне заливал, что у вас схожие судьбы, как и у Сэма с Люцифером. Потому что Дин и Сэм ваши истинные сосуды и всё такое. Дин кажется недалёким бабником, но ответственности у него на все твои Небеса хватит. Брат для него автоматически значит спасать. Даже если его бесит сам факт моего существования. И ты будешь врагом, пока используешь меня в качестве костюмчика.        — А если я тебя отпущу… — медленно начал Михаил, обрабатывая услышанную информацию.        — Как ни крути, это будет хоть какой-то плюсик тебе, — Адам, явно не колеблясь, перебил и вздохнул. — Ну, то есть я бы на его месте заподозрил, что это просто попытка подкупить, но, по крайней мере, это заронит сомнение. Он будет допускать мысль, что ты способен на что-то хорошее, даже если будет себя за неё ненавидеть. Не сможет не допускать.        — И ты говоришь все это мне, отдавая себе отчёт, что можешь потерять всё, что ещё даже не обрёл? — всё-таки уточнил Михаил вслух то, что уже обозначил для себя истиной. — Зачем тебе это, Адам?        — Я… Ладно, слушай, я просто прикинул, что ты возвращаешь меня на Землю, пусть даже возвращаешь мне дом и мать. И сколько я проживу, если твой брат мечтает уничтожить всех людей как вид? Ты сам сказал, что на Земле уже Голод разгуливает, а дальше будет Чума, и Смерть… Я не знаю, Михаил. Не знаю, что правильно, но ты не делал ничего плохого лично мне, и если ты реально можешь остановить Люцифера, то, наверное… — Адам умолк и ссутулился.        — Адам, — Михаил помедлил, позволяя мыслям окончательно уложиться в сознании. — Я понимаю, что ты не видишь угрозы Дину в случае его согласия только из-за того, что я хорошо обращаюсь с тобой. Но ты всё равно изводишь себя тем, что ты предаешь брата. Это не так. Наше с Люцифером сражение предначертано. Это…        — Только не надо про божий промысел, ладно? — с неожиданной агрессией вскинулся Адам. — Слушай, чувак, я сам не понимаю, что вообще творю, и ты сейчас не помогаешь. Пусть Дину ничего не будет, но если ты прав, и Сэм тоже согласится, тогда погибнет он. Знаешь ли, не то, о чём я хочу думать, пока вроде как помогаю тебе.        — Но это будет его выбор, Адам, — Михаил свёл брови, и с недовольством осознал, что этот аспект он упустил из внимания. — Он может ответить моему брату согласием или отказом.        — Угу, — мрачно кивнул Адам. — И поэтому ты твердишь, что все предначертано, и он всё равно согласиться. Потому что это блин великий план. Эмм, слушай, на самом деле, я даже не уверен, что хочу действительно вникать во всю эту хрень. И, может, я могу просто заткнуться и посидеть не отсвечивая, потому что я ненавижу дерьмовые ситуации, где нет хороших решений, и…        — Адам, — неожиданное желание успокоить удивило самого Михаила и толкнуло подняться на ноги, подойти к Адаму и сжать его плечо рукой. — Я отдам распоряжение насчёт сосуда. По ряду причин, крайне предпочтительно, чтобы это был кто-то из рода Винчестеров, но я готов рассмотреть любые подходящие варианты. И я не собираюсь возвращать тебя в твой рай. Я выполню всё, что тебе пообещал. Я верну тебе твою жизнь, независимо от того, как сложится моё общение с Дином.        — Серьёзно? — Адам напряжённо сглотнул, а его глаза широко распахнулись. — То есть если завтра тебе подгонят новую тушку, то ты просто… отпустишь меня? На Землю? И дом? Мама?        — Да, — уверенный ответ, казалось, окончательно поставил Адама в тупик. Михаил вновь нахмурился, не понимая, почему его решение вызывает такое удивление. — И я сделаю всё от меня зависящее, чтобы вы не пострадали из-за грядущих событий.        — Ладно, — недоверие проскользнуло в голосе Адама нотками, но перекрылось надеждой, которая вспыхнула в его глазах. — То есть я просто… Я благодарен, хотя и не понимаю, зачем тебе… Или неважно. Кстати, если ты не передумал, я готов отправиться в любой момент, — Адам явно попытался сменить тему, то ли опасаясь продолжать разговор о будущем, то ли желая доказать свою полезность. — В смысле в Лас-Вегас.        — Если ты уверен, что в этом есть смысл, мы отправимся, как только я отдам распоряжение насчёт сосуда, — Михаил выдержал ровный спокойный тон, и мысленно кивнул сам себе, когда Адам заметно расслабился.        — Ну, я не психолог, но помощи ты попросил моей, так что попытаюсь сделать, что смогу, — Адам легко пожал плечами и впервые за разговор улыбнулся. — Если это не прокатит, тогда и будем думать над чем-нибудь ещё.        — Это не лишено логики, — согласился Михаил после короткого размышления и прикрыл глаза, вслух отдавая приказ по изолированной ветви ангельского радио: — Наоми, зайди ко мне. И принеси папку с древом рода Винчестеров.              

***

      

      Люцифер бездумно всмотрелся в Луну, сияющую на небе, скривил губы и отвернулся от окна. Взгляд тут же заскользил по Сэму, который спал, разметавшись по кровати. Острое желание коснуться моментально охватило всё естество. Люцифер стиснул зубы и заставил себя остаться стоять на месте. Понимание, что лучшего момента для отлучки, может не случиться, подтолкнуло к полёту.       Сожаление окатило ядовитой волной, и разбудило ярость. Факелы в тронном зале вспыхнули сами по себе. Люцифер безразлично осмотрелся и отметил отсутствие демонов. Тоска, занявшаяся только от понимания, что несколько минут он не увидит Сэма, приумножила ярость в разы. Что-то внутри категорично потребовало избавиться от пугающей и крайне опасной связи. Рука сжалась в кулак.        — Мэг, — в пространство позвал Люцифер, нисколько не сомневаясь, что его услышат.        — Отец, — демон появилась перед ним мгновенно и тут же склонила голову. — Я ра…        — Новости, — потребовал Люцифер, не утруждая себя выслушиванием приветствия.        — Всё идёт по плану, — быстрый, явно заранее заготовленный ответ странным образом пригасил ярость до контролируемого без особого труда уровня. — Что касается твоего личного поручения, я пока не сумела точно выяснить, как твари оказались в этом городишке, но… В стане вампиров ходят странные слухи об ангелах. Говорят, они явились к Карлайлу. Древний вампир, глава крупного гнезда, — скороговоркой пояснила Мэг, очевидно, поймав вопросительный взгляд. Люцифер прищурился. — Те твари, которых ты уничтожил, были из его семьи.        — Зачем пернатым связываться с отрепьем, о котором они брезгуют даже говорить? — Люцифер скривил губы, невольно вовлекаясь в разговор.        — Я выясняю, отец, — заверила Мэг. — Но если мне будет позволено… Очень похоже, что их целью были Винчестеры. Когда ты отдал приказ найти твой сосуд, я готова поклясться, что его путь отслеживали не только мы. Братики разбежались в разные стороны, и… Занять каждого из них охотой по отдельности это шанс не дать им воссоединиться, — поспешно закончила Мэг и добавила: — Разумеется, я отдала демонам приказ следить за тем, чтобы никакие твари на пушечный выстрел не приближались к Гарберу.        — Занятно, — бросил Люцифер, обдумывая, что именно сделает с каждым пернатым, кто принимал в этом участие, если информация подтвердится. Обречённое выражение лица Сэма, которое было первым, что бросилось в глаза в забытом богом переулке, увиделось словно наяву. — Что-то ещё? — без малейшего интереса уточнил Люцифер, и вскинул брови, когда Мэг странно дёрнулась.        — Это не единственные странные слухи, которые ходят, — Мэг нервно облизала губы и сделала глубокий, но определённо ненужный ей вдох, прежде чем продолжить говорить: — Ещё о… Михаиле. Но, отец, я бы предпочла проверить всё лично, прежде чем докладывать тебе.        — И что же мой разлюбезный братец учудил на этот раз? — процедил Люцифер, отказываясь реагировать на застарелую боль, которая напомнила о себе, едва с губ Мэг сорвалось слишком хорошо знакомое имя.        — По предварительной информации, нашёл себе сосуд, — Мэг отступила на шаг, словно опасалась реакции. — Буквально поднял его из могилы после того, как тот вместе с матерью стал закуской для гулей. Младший сын Джона Винчестера.        — Что? — Люцифер невольно скривился в неверящей гримасе. — Когда эта бесполезная обезьяна успела наплодить ещё отпрысков?        — Насколько мне известно, ему помогли ангелы, — осторожно отозвалась Мэг, и отошла ещё на шаг. Люцифер скрипнул зубами, мгновенно понимая, что Михаил в своих лучших традициях подготовил запасной план. — Твой брат…        — Займись этим немедленно, — оборвал Люцифер, размышляя, знал ли Сэм о наличии младшего брата. — Утром у меня должен быть чёткий ответ, успел ли мой братец прибарахлиться.        — Конечно, отец, — Мэг закивала. — С твоего позволения я приступлю прямо сейчас и доложу тебе, как только…        — Я тебя не отпускал, — Люцифер дёрнул щекой. Нежелание искать совета проиграло потребности разобраться в том, что казалось важным. Имеющийся опыт использования Мэг в качестве источника знаний о современном мире располагал его повторить. — Обезьянки… действительно так чтят заветы папули, что спариваются только с противоположным полом?        — Спариваются… — Мэг заморгала, и её недоумение, становящееся уже почти привычным, даже искренне позабавило. — Ты… о сексе? — наконец растерянно уточнила она. — То есть я… Да, это наиболее приемлемый для них вариант. И то, что детки Адама и Евы забавлялись друг с другом, чтобы продолжить род людской, их явно не смущает, — Мэг закатила глаза, и жест лучше прочего подсказал, что после прошлого разговора она быстрее адаптируется к неожиданной смене темы и чувствует себя куда увереннее. — Но среди них есть и те, кто не настолько обременён моралью.        — Это не одобряется? — Люцифер проследил, чтобы в голосе не отразилось и следа неподдельной заинтересованности.        — Не особо, — Мэг повела плечом. — Они такие забавные. Некоторые из них свято уверены, что стать несчастными лучше, чем просто принять свою суть. И они начинают играть по правилам стада. А те, кому хватает мозгов не идти против себя, не особо спешат кричать об этом на каждом углу.        — Потому что бояться порицания других обезьян? — раздражение прорвалось во фразе, придавая ей чуть угрожающий оттенок.        — Им с малолетства вбивают в головы, что быть отличными от общества, это плохо. Пичкают постулатами о семье и вдалбливают правила, которые они сами себе придумали, — Мэг снова закатила глаза. — Кто же их разберёт, чем они руководствуются тогда, когда начинают думать своими мозгами.        — Иди, — Люцифер небрежно махнул рукой, укладывая в голове новую информацию.        — Отец… — Мэг споткнулась уже на обращении, а потом тряхнула головой и быстро направилась к двери, явно передумав говорить. Любопытство разгорелось мгновенно, и Люцифер уже открыл рот, собираясь задержать Мэг, но она вдруг остановилась сама. — Я только хотела… — голос Мэг дрогнул, почти позорно для демона, но она обернулась и упрямо вскинула подбородок. — Демоны знают о Винчестерах больше, чем они сами о себе. Они легенды. И если нужно было отвлечь братиков, Дину подсовывали какую-нибудь девицу, а Сэму — головоломку.        — Да неужели? — недобро осведомился Люцифер, усилием воли сдерживая ярость в ожидании продолжения.        — Весь Ад в курсе, что младший Винчестер всегда гонялся за чувствами, а не за юбками, тогда как старший шарахается от первых как мы от железа, и волочится как раз за вторым, — на одном дыхании выпалила Мэг и попятилась к двери. — Я только…        — Исчезни, — бросил Люцифер, когда мысль, что от Мэг всё ещё больше толку, чем от половины существующих демонов вместе взятых, добавила неуместной и нежеланной сейчас сдержанности.       Мэг понятливо испарилась в то же мгновение. Люцифер сжал подлокотник кресла с такой силой, что камень осыпался крошкой. Потребность увидеть Сэма обострилась настолько, что крылья сорвали с места лишь частично осознанно. Ярость улеглась, едва взгляд остановился на лице Сэма, на которое сон наложил отпечаток безмятежности. Люцифер, не раздумывая, шагнул к кровати.              

***

      

      Дин заглушил мотор и быстро вышел из машины. Обветшалый дом Бобби одним своим видом навевал спокойствие, и впервые за последние часы вдох дался легко. Кастиэль выбрался следом и остановился рядом с ним. Дин тряхнул головой, напоминая себе, что времени на отдых у него нет, и первым направился к двери, на которой давным-давно облупилась краска.        — Бобби, — позвал Дин, едва перешагнув порог. Откуда-то сбоку раздался звук падающих книг. — Ты здесь?        — А где мне ещё, по-твоему, быть, парень? — ворчливо отозвался Бобби, выкатываясь из соседней комнаты. — Зачем пожаловал?        — Бобби, ты чего? — Дин растерянно усмехнулся, не до конца понимаю странную встречу. — Я же тебе сказал, что Михаил…        — Ага, я не глухой, — Бобби развернул кресло и покатился обратно, уже явно совсем привычно помогая себе руками. — Воскресил Адама, напялил его в качестве костюма, хоть и не парадного, и явился домогаться тебя, принцесса. Я слышал.        — И тебе это не кажется долбаной проблемой? — раздражение вспыхнуло мгновенно, а Дин раздражённо сжал губы после того, как резкий вопрос ударил Бобби в спину.        — Знаешь, что мне кажется, парень? — Бобби остановился, помедлил, но развернулся вновь и смерил его недобрым взглядом. — Что жизнь тебя ничему не учит. Не успели вы с Сэмом разобраться с апокалипсисом, как ты опять его отпустил. А теперь пытаешься себя убедить в том, что исправишь всё, если спасёшь другого брата.        — Да какого хрена, Бобби? — раздражение сменилось полноценной злостью, которая так и не исчерпала себя, но притихла за время дороги с Кастиэлем. — Сэм выпустил дьявола, потому что выбрал эту сучку, а не родного брата, сам захотел свалить и бросить охоту в очередной раз, а я, по-твоему, опять должен за ним бегать? Может, мне уже купить ему поводок и таскать за собой как?..        — Ты попридержи-ка коней, — недобрым тоном оборвал его Бобби. — Я Сэма не оправдываю, но тут святых нет, — Бобби поджал губы и окинул взглядом Кастиэля, который наблюдал за происходящим диалогом с недоумением.        — Бобби, — Дин заставил себя сделать глубокий вдох и отчаянно уцепился за мысль, что Бобби всегда действовал только из лучших побуждений. — Адам — парнишка, который жизни не видел. И плевать, что я даже думать не хочу, как отец вообще мог… Он не заслуживает всего этого дерьма. Помоги мне его спасти.        — А кто спасёт Сэма? — Бобби поджал губы. Дин открыл рот, понимая, что терпение лопнуло, но грубая фраза не успела сорваться с языка. Бобби, перемещаясь удивительно быстро, схватил со стола раскрытую примерно на середине книгу и, подъехав обратно, сунул её ему в руки. — Читай.        — Что это? — Дин нахмурился, бегло пробегая глазами текст на латыни, смысл которого ускользал.        — Заклинание, способное изгнать ангела из его сосуда, — буркнул Бобби и потянулся к бутылке виски, отпитой на треть. — Может, с Михаилом и не сработает, но не узнаем, пока не попробуем. Раз уж вы скумекали, как заманить его в ловушку, то мы вроде как ничего не теряем.        — Сработать может это, Дин, — неожиданно вмешался Кастиэль, который заглядывал в книгу через его плечо. — Применить заклинание это ко мне Аластар пытался, когда Сэм помешать ему смог. И ежели Михаил в ловушке заперт будет, то подействовать оно сможет и на него.        — То есть эта хрень может вышвырнуть этого пернатого ублюдка из тела Адама? — медленно переспросил Дин, стараясь не поддаваться ликованию, которое стремительно разрасталось внутри. — И чего мы ждём? Кас, доставай свой чудо-коктейльчик. Устроим пернатому сучьему сыну горячую встречу.              

***

      

      Сэм зевнул и нахмурился, когда его охватило чувство дежавю. Мозг тут же включился в процесс анализа реальности. Сэм моргнул. Перед глазами всё ещё был номер, который после непрерывного наблюдения за закатом показался тусклым и унылым, но сейчас он виделся будто бы размыто. Мысль о том, что он просто спит, закралась в сознание сама по себе, и послужила толчком к пробуждению.       Не открывая глаз, Сэм мысленно раздосадовано вздохнул. В голове быстро пронеслись воспоминания. Закат, переоценить великолепие которого было невозможно. Коктейли, которые они с Ником допили. Молчание между ними, на удивление весьма уютное, а не напрягающее. И усталость, которая обрушилась, едва Ник вернул их в номер отеля, аргументируя это поздним временем.       Ощущение прикосновений пришло явно с опозданием. Сэм едва не подскочил, но сумел сдержать порыв и даже так и не открыл глаза. Пальцы, которые трепетно, робко, едва дотрагиваясь, оглаживали его скулы и щёки, определённо принадлежали Нику. Сэм решил не задаваться вопросом, когда он научился узнавать прикосновения Ника. Воспоминания о предыдущей ночи всплыли в голове.       Сэм прикусил щёку изнутри, стараясь сделать это как можно незаметнее, хотя разум и подсказывал, что Ник должен был отследить его пробуждение. Но прикосновения не спешили исчезать, что располагало допустить, что это не так. Мысли разбежались в разные стороны, и Сэм едва не сорвался на тяжёлый вздох. До крайности двусмысленная ситуация выводила из равновесия.       Эмоции, которыми Ник поделился с ним на острове, раскрывали всё происходящее с совершенно неочевидной стороны. Сэм подавил стыд, мгновенно напомнивший о себе, когда он вновь перебрал события. Собственное, весьма оправданное, как подсказывал разум, подозрение, казалось теперь чем-то действительно грязным. Но и странная с человеческой точки зрения потребность Ника удивляла.       Пальцы осторожно очертили линию подбородка и скользнули куда-то на шею. По спине неожиданно побежали мурашки, и Сэм почти дёрнулся. Понимание, что прикосновения недопустимо приятны, окончательно лишило и без того весьма призрачной опоры. Глубокий вдох показался жизненной необходимостью. Пальцы прошлись по ключицам, и двинулись в обратном направлении.       Сэм мысленно застонал, когда осознал, что ощущение, медленно и неуверенно зарождающееся внутри, можно обозначить исключительно как возбуждение. Понимание оттолкнуло своей дикостью. Отогнав глупую мысль, что ему просто надо проснуться по-настоящему и всё это исчезнет, Сэм усилием воли заставил себя размышлять рационально. Пальцы, добравшиеся до висков, не помогали.       Убеждённость, что он ни в каком случае не должен реагировать так на прикосновения мужчины, толкнула к рассуждениям на тему, почему в механизме грозил произойти сбой. Сэм позволил себе сосредоточиться на ощущениях, надеясь выделить главное. Оно послушно засияло во всей ослепительной красе истины. До боли трогательная, искренняя, бережная забота Ника.       Мысль легко заскользила дальше, принося понимание, что само отношение Ника, отражающееся в каждом его жесте, давало необходимое больше, чем хотелось признаться самому себе, ощущение безопасности. Нику хотелось доверять во всех смыслах. Бескорыстной ласке хотелось поддаться. На неё хотелось ответить, не считаясь с человеческими условностями.       В горле резко пересохло. Разум взбунтовался, настаивая, что из-за одного странного ангела ориентацию никто не меняет, а всё происходящее не более чем игра гормонов. Сэм, соглашаясь лишь частично и скорее со второй частью утверждения, ввиду абсурдности первой, замер. Пальцы Ника вновь спустились на шею, прошлись до ключиц, но на этот раз не остановились на них, а двинулись по груди.        — Ник, — осознание, что рано или поздно из горла всё-таки вырвётся стон, толкнуло прекратить притворяться спящим. — Чёрт, спокойно, — быстро добавил Сэм, когда Ник дёрнулся и отшатнулся назад так сильно, что не упал на пол явно чудом. — Эй, тише. Всё нормально, ладно? — мягко заверил Сэм, отмахиваясь от ехидного голоса разума, который утверждал, что ничего нормального в ситуации точно нет.        — Я… Разбудил, — Ник бросил на него взгляд исподлобья, который мог бы показаться враждебным, но Сэм почему-то был абсолютно уверен, что за ним скрывается лишь смущение.        — Нет, я проснулся сам, — возразил Сэм и покаянно добавил: — Не только что.        — Тогда почему?.. — Ник вскинулся и на этот раз неподдельно насупился, что не выглядело привычно мило. — Ты мог… сказать.        — Ник, я… — голос резко и неуместно сел, и Сэм откашлялся. — Проклятье. Слушай, я… не хотел мешать? — утверждение, прозвучавшее вопросом, похоже, поставило Ника в тупик. Сэм вздохнул, признавая, что более глупого комментария он не смог бы придумать, даже если бы старался специально. — В смысле… — подходящих слов так и не нашлось, и предложение осталось висеть в воздухе без окончания.        — Я… — Ник резко поднялся на ноги, и Сэм интуитивно понял, что тот готов исчезнуть в любую секунду.        — Стоять, — слишком резкий оклик заставил Ника прищуриться. Повеяло холодом. Сэм быстро сел на кровати и, игнорируя предупреждения здравого смысла, схватил Ника за запястье. — Не уходи. Пожалуйста. Ник, я… Может, для меня это всё странно. И сложно, но я… Я не хочу, чтобы ты уходил.        — Сэм, ты… тебе некомфортно, — Ник дёрнул плечом, осторожно освободил руку и отошёл к окну. Сэм неосознанно облизал губы, глядя на спину, обтянутую футболкой. Осознание, что Ник без колебаний поворачивается к нему спиной, грело, несмотря на логичный довод разума, что мотив у того едва ли доверие. — Тебя напрягает… моё поведение.        — Ник, моя мать умерла, когда мне было полгода. Отец вечно пропадал на охоте и мог, как максимум, иногда потрепать по голове. Дин вообще едва ли не шарахается от прикосновений к человеку одного с ним пола, даже если это я. И наши с ним редкие объятия скорее исключение, чем правило. И в отличие от моего брата, я не клею девушек в каждом баре, куда мы заглядываем. Я просто пытаюсь сказать, что мне в принципе не особо привычен постоянный тактильный контакт. И вся ситуация для меня, возможно, немного странная, но я не возражаю против того, чтобы… дать ей развиваться так, как она уже развивается, ладно? — Сэм выдохся и умолк, отчаянно надеясь, что Ник отреагирует хоть как-то.        — Тебе… неприятно? — после долгой паузы тихо уточнил Ник. — Когда я…        — Нет, — отрицание вырвалось раньше, чем Сэм успел подумать над ответом. Мурашки промчались по спине ярким напоминанием о том, что он испытывал на самом деле. — Нет, Ник, мне точно не неприятно. Но я… Мне немного странно, да. И всё ещё непривычно. Но это не пройдёт в один момент.        — Зачем ты?.. — плечи Ника напряглись, и Сэм не выдержал. Встав с кровати, он двумя шагами преодолел разделяющее их расстояние и решительно обнял Ника со спины. Тот вздрогнул, а затем застыл как каменное изваяние. — Зачем ты соглашаешься? — вопрос прозвучал глухо и тише прежнего. — Ты не обязан. Если это благодарность за…        — Проклятье, — ругательство самовольно сорвалось с губ, а в груди занялась пугающая решимость. — Ник, — Сэм настойчиво развернул его за плечи так, чтобы они оказались лицом к лицу. — Я не из тех людей, кто будет выражать благодарность так, ладно? И я понятия не имею, куда нас всё это заведёт, но это не означает, что я не осознаю, что делаю или как-то заставляю себя, понимаешь?        — Да, — едва слышное согласие, сопровождающееся кивком, немного успокоило.        — Хорошо, — Сэм позволил себе выдохнуть и отказался немедленно размышлять о том, что варианты, куда именно это на самом деле может их привести, уже против воли рисовались в голове картинками, которые заставляли щёки пылать. Шальная мысль, которая показалась бы слишком смелой ещё вчера, пронеслась в голове ярким метеором. Сэм неосознанно облизал губы снова и прикрыл глаза, когда ощутил всплеск адреналина. — Ник… — сомнение заставило поколебаться, но никуда не исчезнувшая решимость подтолкнула продолжить: — Давай примем за данность, что я не возражаю против любого развития событий. Ты действительно хотел бы ограничиться только тем, что делал? — Сэм напряжённо сглотнул, когда Ник уставился на него расширившимися глазами. — Господи боже я не то… Это просто… немного напрягает. Когда ты делаешь это как бы тайком, — с нотками обречённости пояснил Сэм. — И мне пришло в голову, что если мы уже выяснили, что тебе необходимы прикосновения, а я не возражаю, то ты мог бы… не прятаться. Или это была глупая идея, — Сэм криво улыбнулся, чувствуя себя идиотом.       Ник неожиданно потянул его к кровати, и сознание вместе с желудком сделало кульбит. Паническая мысль, что он переоценил чистоту помыслов Ника, пронеслась в голове, обжигая страхом и предвкушением одновременно. Сэм почти застонал, признавая, что он больше не узнаёт и не понимает сам себя. Разум отстранённо зафиксировал, что Ник мягко его толкнул.       Мурашки прошлись табуном теперь не только по спине, но, казалось, по всему телу. Сэм вжался в подушку, не понимая, чего ждать, и заморгал, когда Ник аккуратно лёг рядом и почти робко, словно опасаясь, что в любое мгновение его оттолкнут, обвил его ногой и рукой. Удовлетворённое выражение, мгновенно проступившее на его лице, заставило застрять в горле тугой комок умиления.       Сэм неверяще медленно выдохнул, когда воображение подбросило предположение, что в следующее мгновение Ник начнёт облизываться, как довольный кот, добравшийся до ведра сливок, и мурлыкать. Расслабленность накатила неожиданно. Не понимая, смеяться или плакать, Сэм мимолётно прикрыл глаза, когда пальцы Ника начали чуть поглаживать кожу на боку.        — Тебе надо спать, Сэмми, — голос Ника действительно напомнил мурлыкание, и Сэм едва сдержал нервный смешок.       Проглотив комментарий, что едва ли он сможет просто уснуть в такой ситуации, Сэм только едва заметно кивнул и на этот раз полноценно закрыл глаза. Путаница в голове усилилась. Рука Ника задвигалась активнее, гладя уже не настолько робко, как раньше, но Сэм с удивлением понял, что прикосновения воспринимаются успокаивающими. Он не заметил, как провалился в сон.